Окружающий мир детей отличен от того же мира взрослых. Иногда самая обыкновенная, обыденная вещь вызывает у ребенка такую бурю эмоций, что может наложить отпечаток на всю оставшуюся жизнь. Таким было мое знакомство с бесконечно длинной, шумной, и имеющей свой такой странный и неповторимый запах, машиной под названием поезд. Все в нем мне показалось родным. Такое уютное и компактное: маленькие сиденьица вдоль боковой стенки, аккуратный столик в купе, накрахмаленные шторки и миниатюрная белая вазочка с голубой надписью «Сочи» и искусственным цветком внутри, - создавали атмосферу какой-то игрушечности... казалось, будто здесь все понарошку и в тоже время настоящее. Я попала в домик на колесах. В котором запомнила и успела полюбить каждую мелочь, вплоть до граненых стаканов в резной подставке с ручкой, до краев наполненных сладким и крепким черным чаем.

     Из того лета я не помню ничего. Не помню какой был месяц, как мы очутились на вокзале. Да что и говорить, я даже не помню толком куда мы ехали. Может на море, может к бабушке в деревню. А вполне вероятно даже, что и туда, и туда. Нет, все это оказалось сущей мелочью по сравнению с невероятными впечатлениями, которые произвела на меня сама дорога.

     Помню свои первые шаги: как я, что есть мощи, уцепившись за рукоятки, старательно взбиралась по железным ступенькам, боясь поскользнуться и провалиться в пропасть между поездом и перроном. Нерешительно потопталась в тамбуре, подождала, пока родители закидают чемоданы с сумками и поднимутся за мной. А затем, с неподложным интересом ступила в неизведанное. Едва перешагнув порог, я почувствовала легкую взволнованность. Меня переполняли восторг вперемешку с любопытством. Мы долши до купе, разобрались с багажом и расселись на нижних полках, в ожидании момента, когда поезд тронется… Несколько раз прозвучало грозное шипение. Потом рывок. От волнения на секунду перехватило дыхание, а поезд медленно, неторопливо начал свое движение. Сопровождалось все это громкими ударами: впередистоящий вагон подхватывал за собой последующий. Постепенно набирались обороты, увеличивалась скорость и послышалась его любимая тихая и размеренная, басовитая песня!



     Я была в восторге! Взобравшись с ногами на кушетку я стала наблюдать за тем, что творится снаружи, прильнув лицом к толстым оконным стеклам. Казалось, что нет на свете лучшего и более интересного телевизора, чем окно в поезде. Было очень хорошо и уютно и хотелось, чтобы этот путь стал бесконечным.

     Меня всегда удивляло, как всего через пару сотен километров от Москвы, мир может так сильно измениться?! Будто бы ты очутился в машине времени, и тебе предоставилась уникальная возможность понаблюдать за тем, как проходила жизнь в деревнях и селах пару веков назад. Вокруг менялось все: природа, окрестности… и даже время замедляло свой ход. Невероятно трогательными мне казались пара-тройка домиков, затесавшихся на какой-нибудь опушке. Возникающих внезапно, словно грибы после дождя... Изредка можно было наблюдать за сельскими жителями. Я пыталась представить себе, чем живут эти люди, трудящиеся на своих маленьких огородиках. Какие у них интересы, какие развлечения?...

     Иногда мне надоедало сидеть внизу и я забиралась на верхнюю полку. Свив себе гнездышко и крепко вжавшись в кушетку, боясь свалиться вниз, я снова устремляла свой взор в окно и могла пролежать так полдня, вслушиваясь в мерный стук колес.

     Помню, когда поезд совершал остановки, а папа выходил на перрон прикупить что-нибудь вкусненькое, мне всегда было страшно, что он не успеет до отправления, и я его больше никогда не найду и не увижу. А когда я замечала, что постепенно за окном все сдвигается со своего места, и понимала, что мы снова в пути, начинала нервничать еще больше. Но вот со стуком отодвигалась тяжелая дверь в купе, и я вздыхала с облегчением. Вцепившись в мороженое, я начинала уплетать его за обе щеки, сидя на верхней полке, болтая ногами, счастливая до изнеможения.

     Чем больше поезд отдалялся от столичной жизни, тем более странным и необычным казалось все вокруг. Старые магазинчики с выцветшими вывесками. Ларьки, зазывающие сельских жителей немудреным слоганом: «Колбаса, молоко, хлеб». Покосившиеся от старости домики, с неровным, будто пляшущим забором. Дедушки в коротковатых брючках и резиновых калошах. Бабушки, в длинных юбках и косынках на голове.Телеги, в которые была упряжена старая, немного сгорбившаяся кобылка. Куры, выпущенные за двор. Коровы, мерно пасущиеся на лугу. Все это.. такое простое и такое трогательное, что аж сердце щемило.

     Помню иногда я еще любила выбираться в коридор. Опускать бардовое сиденье, обтянутое кожзамом, залезать на него, хватаясь за лакированный поручень и наблюдать за тем, что происходит по другую сторону. Взору открывалась невероятно красивая, незабываемая картина: садилось солнце, окрашивая все вокруг в теплые розоватые тона. . И мне становилось немного грустно от того, что день уже подходит к концу.

     По мере приближения к Краснодарскому краю, как природа, так и быт становились практически неузнаваемыми. Густые яркие, красочные леса с вековыми деревьями, невероятно высокие и огромные горы, необъятные поля и пашни. Иногда раскидывался каменный мост через реку. Чистую, широкую, по берегам которой всегда можно было увидеть задорных купающихся детей или угрюмых сосредоточенных рыбаков.

     Все это можно сравнить с лентой кинопленки. Где сменяются кадр за кадром, картинка за картинкой. И хотя на просмотр одной из них  у тебя уходят какие-то доли секунды, за это время ты успеваешь увидеть целую жизнь.

     На смену сумеркам приходила густая южная ночь. Она накрывала собой окрестности, окрашивая все вокруг в черные и темно-синие краски. Небо зажигалось сотней огоньков. Оно совсем не такое как наше московское: блеклое, тусклое, с парой скромно горящих звездочек. Нет, южное небо сплошь испещрено сотнями тысяч ярких звезд…

     После того как в купе выключался последний фонарик, я еще долго лежала с открытыми глазами. Мне не давало уснуть все то новое, и необыкновенное, увиденное за целый день. Я лежала, периодически выглядывая в окно, надеясь заметить, как в каком-нибудь деревенском домике зажжется желтоватый свет. Где-то сверху тихо играло радио. Тоже особенное. Оно всегда напоминало мне отдых у бабушки и дедушки в деревне. От голосов и передач на нем тоже навевало стариной. Я даже помню песню, которая играла той густой и темной ночью. Полежав вот так еще немного, я начинала засыпать. Закрывала глаза, а поезд укачивал меня в словно в колыбели, по-прежнему напевая свою тихую размеренную песню… Чу-чух-чу-чух…