Давно уже я не задумываюсь над тем, что и как было. Это осталось там, в тягучем и липком воздухе весны... Он прилипал к джинсам, к кедам, турбулентными завихрениями накрывал меня свой сетью, больше похожей на ватное одеяло, и тянул назад и вниз, в темную сырость отчаянного одиночества, от которого нет лекарства и нет спасения... Это осталось там, в горячей пурпурной воде, от которой к потолку поднимался густой соленый пар, удивленном осознании, что вода движется в раковине по часовой стрелке, от телефонного звонка, проникающего в уши как сквозь вату... Это осталось в недоношенном солнце, которое пыталось греть и не могло, а только светило как очень уставшая одинокая лампочка под потолком... Это осталось в гордо-одиноком пребывании на Киевском Мосту, в моем любимом месте, почти прямо над водой. Всегда, всегда, всегда, в любую погоду и время суток, когда положено быть солнцу, оно там было. Несмотря на то, что в остальном городе гадкая дождливая морось под защитой обожравшихся смога туч... Это осталось в душном зале маленького кинотеатра, под молчаливые субтитры к фильму Горо Миядзаки, в слезах в темноте, в зажатых ладошкой губах, чтобы звуки слез не прорвались наружу и не стали всеобщим достоянием. В понимании неизбежности своей глупости и осознания того, что я не боюсь прожить свой единственный раз. Я боюсь прожить его так, чтобы потом, там, где-то за радугой, может быть, в обличье Тоторо, таращась на зонтик, или в бронекостюме Евы01, обрастая нервными волокнами, пожалеть об этом... Это осталось в утреннем зябком тумане, который кружится рваным грязным кружевом под ногами и вокруг ног, когда Киевский мост еще совсем-совсем пуст, а в магазинах у метро нет очереди за Ягуаром и сигаретами... Это осталось в голубом и сладком сигаретном дыме тлеющего Данхилла, голубом на фоне раннеутреннего серого неба над Москвой-рекой, и сладком от Ягуара, который он вобрал, пока бежал из легких наружу, через заполненные слабоалкогольной приторной сладостью рот и губы... Это осталось в шестерочных тоннелях и свежих проколах, которые кровоточили от попытки улыбаться и немного говорить. От тоннелей остались стянувшиеся дырки, похожие на резаные шрамы, и поднятый на пару левелов болевой порог. Заработала экспириенс и получила левел-ап, как сказала бы Аня, любительница пирсинга, Гоблина и эльфов. Это осталось в судорожных мыслях ночью на лестничной клетке, когда четко осозналось - что ошибка - вот она, подойти бы и задушить суку, пока не спряталась! Только вот тотально глупа она, отчего слабоисправима, наверное. И настолько аморфна, во всей своей сучей глупости, что неубиваема. Настолько, что скулы сводит от рвущих внутренности криков, а сигарета в побелевших пальцах прыгает и дрожит, рисуя огненной точкой во тьме изломанную линию моего личного электрокардиографа... Все это осталось. Там. Навсегда.

В колонках играет - Don't Fear - His Infernal Majesty
Настроение сейчас - новое

Наконец то вчера черное небо раскололось надвое, потом еще и еще, пока ярко-белый зигзаг молниеносного природного электрозаряда не разорвал мглистое полотно на бесчиленное множество мелких осколков с рваными краями. Методично расчерчивая черноту ослепительными всполохами, близилась гроза. На город ложилась ночь. Воздух, и без того тяжелый и липкий, сгустился до предела и замер, залив неподвижностью и забетонировав в безмолвии все вокруг - деревья и трава, каждый отдельно взятый лист на каждой отдельно взятой ветке... даже шаги замирали и пропадали в этой мешанине неизбежности и молчания. Ожидание уже приобретало тот фиолетовый оттенок, когда он будет не радовать, а тяготить. И наконец упали первые капли дождя, перемешиваясь в своем стремительном падении с грохотом столкнувшихся в высокой темноте туч. Им потребовалось всего несколько минут, чтобы набрать силу, окрепнуть и развернуть крылья по ветру. Такой красивой и яростной грозы, первой и долгожданной в этом году, я еще не видела. Молнии расцвечивали небо ярко-белым, неестественно-мертвенным неоновым светом, гром и ветер выдавали потрясающие партии на ударных, идеально ложащиеся на свои места этого природно-стихийного беспредела... Красиво и страшно бушевала стихия в эту ночь. В окно непрерывным потоком хлестала эта небесная вода, липко сползая по стеклу на крашеную бетонную стену, а оттуда лениво стекая на асфальт. Это было как второе рождение весны. Чисто вымытой, новорожденной, наивной и честной. Это было как второе рождение меня.

В колонках играет - Still - Emin Agalarov
Настроение сейчас - жарко...

Похоже, сплошными погодными аномалиями достигнута точка кипения бетона и плавления асфальта... От шагов по пыльным, горячим дорогам города дрожит и колышется воздух, густой и тяжелый... обволакивает, обжигает ноги даже через выцветшую джинсу и резиновые подошвы кед. Жарко... Небо тоже обесцветилось из ярко-синего в бледно-голубое и замерло, обозлившись на собственную наготу, и заиграло беспощадным солнцем... Если идет дождь, создается ощущение, что теплые капли падают прямо из безгранично-бледной синевы, так одинаков весь небесный фон, без облаков или хотя бы намеков на них, как будто все от и до горизонта залили фотошопной безликой краской. Даже эта вода не приносит облегчения - и без того тяжелый, пыльный воздух становится еще нужнее и отчужденнее для своих же легких... Здесь, в городе, горячие пятна света отскакивают от стен многоэтажек, скользят по ним и бликуют на тонированных стеклах плавящихся в плотном трафике машин, зажатых между домов на узких улицах... От асфальта поднимается испарина, как будто город лихорадит... На градуснике 29, а ведь сейчас только 12 часов... 23 мая. Что же будет дальше...

В колонках играет - В плеере - The Cruel Angels Theme
Настроение сейчас - кофейное

Очень мудрые слова, не находите? Давайте все вместе скажем "здравствуй" новому дню. Потому что он неповторим в своем сегодняшнем мгновении, коротком и быстром, как вздох бабочки. Потому что через какое-то очень короткое время волшебное сегодня тоже станет вчерашним. И не в наших силах что-либо изменить. Я, наверное, погорячилась в своем порыве зачеркнуть все мое прошлое, потому что так нельзя. Не получится. Живя обновленной, все равно находится то, что можно вспомнить с улыбкой и то, чему улыбнуться уже нельзя. Все, кто принимал участие в моем нынешнем становлении - огромное спасибо за веру и правду. Я никогда не забуду вас. К счастью или наоборот - сказать не могу... Потому что банально не знаю. Но еще есть время всех отблагодарить.

В колонках играет - нету колонок на работе :P
Настроение сейчас - red bull+два банана = попытка сосредоточиться

Не оглядываясь назад, раздавив все воспоминания о прошлом и то, что зовется чувствами, я шагаю в новую жизнь. Вот же она - уже началась с меня. Вот же она - с новой серьезной и интересной работой, на которой некогда скучать, со снятыми шестерочными тоннелями и остальным железным хламом, с кедами, забытыми в старом шкафу... Бульвар Дмитрия Донского, который встречает меня теплым светом... Моя улица, которая всегда встречает меня умиротворенным светом фонарей... Гувер, который вырос и теперь гуляет как совсем взрослая собака...
Я по прежнему эмоциональна... только чуть более внутри, чем тогда... Я очень рада вас всех видеть. Давайте начнем жить заново. Без прошлого и не прошлым. А настоящим и тем, что можно построить, изваять, вылепить, написать и улыбнуться завтра... Спасибо вам.

В колонках играет - The Sacrament - HIM
Настроение сейчас - умиротворенное

Погода немного подвела, но в общем и целом - день просто потрясающий. Только уши адски болят от свежих шестерок, как спать - одному Сатане известно... Довелось испытать такую потрясающе глубокую, яркую гамму ощущений боли, что кажется, будто теперь я знаю о ней все. Как оказалось, это было необходимо. Вот здесь и сейчас! Мне нужна была физическая боль, чтобы ощутить в полной мере палитру своих ментальных эмоций. И это стало таким чистым, таким прозрачным...
А еще в Тату3000, что в Сокольниках, живет такой вот замечательный медвед

В колонках играет - Осколки сна - 13 месяц весны
Настроение сейчас - весеннее, черт возьми

Опять что-то там мудрят на небе. Ну погодите, вот когда доберусь я до вас, от3,14зжу всех так, что адское пламя покажется гавайским солнцем. Скоро открывать купально-фонтанный сезон, на дворе шестое число апреля, а утром нате вам - снег! Наслаждайтесь! Кушайте, не обляпайтесь. Теперь окно загрязнено изнутри сигаретным дымом и пылью, а снаружи мерзким, холодным снегом, который даже до стекла не долетает - падают на гладкую поверхность прозрачности только мутные капли... Надоело, честное слово, надоело. Но у меня есть свой ответ серым облакам. Все равно будет тепло, мать вашу. Все равно весна задавит ваши жалкие, никчемные попытки к сопротивлению. А если что - Евангелионы 00, 01, 02 в полной боевой готовности. Программа "псевдопилот".

В колонках играет - Тишина
Настроение сейчас - думающее

Темное, в грязных разводах быстро бегущих облаков, фиолетовое (надо полагать) ночное небо... Сильный, свирепый ветер, рвущий с плеч темно-красную тяжелую материю и треплющий почему-то мою арафатку, в которую я прячу нахмуренное лицо... На плаще ярким даже в этой темени золотом поблескивает [S]- Сехмет. Имя... Мое имя? Наверное, мое. Такие же знаки периодически показываются на груди моих напарников(?), которые тесной кучкой стоят рядом со своими лошадьми. Оборачиваюсь - за спиной стоит вороной, здоровый жеребец, роет землю и раздувает ноздри. Он черен до синего отлива, он ярок по сравнению с этой ночью... На нем черно-серебряная амуниция, образца такого же, какой был в конно-спортивных школах лет так 13 назад... Он отбрасывает в одном движении со мной с морды черную длинную челку, и я вижу его глаза - ярко красные, с огненными зрачками. Ни капли не лошадиные... Смотрю ниже - на ногах его серебряные накладки с шипами, а изо рта при каждом судорожном вздохе вырывается дым.. или это такой темный пар... Дьявол? Друг? А кто тогда я? На плече коня успеваю заметить клеймо- кусок ярко белой шерсти на сплошной черноте - Самуил... Конь - ангел? Ничего не пойму пока... Оглядываюсь на друзей - три девушки и трое ребят. Лица у всех очень знакомые. Как будто вижу их каждый день. Только успеваю подумать об этом, как из-за холмов доносится донельзя противный, режущий уши визг. Все, не сговариваясь, садяться верхом и обнажают оружие. Но нет, здесь биться нельзя, говорит нам один парень, внешностью очень похожий на Галыгина из Камеди-Клаб, и обещает показать отличное место. Над холмом появляется какое-то дикое сборище людей, каких-то уродов, их зверей... Мы срываем лошадей в галоп и движемся за проводящим. За нами - эта стая. Пропуская повороты, ненужно рассеиваясь, мы скачем туда, где можно дать бой этой стае отбросов. Почему-то у всех (мы, наверное, как-то ментально связаны) в головах мысль - нельзя допустить их до ворот, в наш мир, к отцу.... И всплывает образ отца... Не помню лица, но он мне очень дорог, этот расплывчатый образ. Изо всех сил пытаюсь удержать его в голове. Не выходит... Вот вроде бы и место бойни. Спуск вниз, над нами два каменных моста, внизу, между поддерживающими мост колоннами еле развернуться. Почему то я специально оттесняю лошадью своих подальше, вглубь этого каменного сырого склепа, и становлюсь в проходе, обнажив меч. Мимо меня больше никто не пройдет - только через меня и по мне. Края этой ямы заполняются разными уродцами, которые нас преследовали. Ребята молчат. Как же вы мне дороги, ребята. Я буду стоять, лишь бы до вас не добрались. Откуда-то столько теплоты к моим напарникам, а может быть, братьям, сестрам... Некогда думать. Мрачное торжество сквозит в отвратительных голосах этих людей-уродов... Я поднимаю свой меч, конь подо мной танцует от нетерпения... И вдруг, замечая краем глаза, как уроды ринулись в яму СО ВСЕХ СТОРОН, а не оттуда, где стою я, в голове яркой вспышкой сверкнуло "ПРЕДАТЕЛЬ!" Места здесь слишком, слишком мало, чтобы отбиться, поэтому от третьего же напавшего принимаю удар по спине... Черт! Как больно. Они лезут спереди, сбоку, со спины... У меня, мать вашу, только один меч!! Лошадь в меру сил помогает, но ее рвут в первую очередь... Ребята молча бьются за спиной, у них там с лошадьми тоже не много места для маневров, но они стоят спина к спине... Ничего, прорвемся. Получаю очередной удар, злюсь, шипя от боли, а кровь шипит на клинке... Вдруг слышу в голове - все вон отсюда, я открою портал! Это Ирида, она наше связующее звено между мирами. Вырываемся с великим трудом, и взяв Ириду в круг, пока она кастует портал, бьем, бьем, бьем этих ублюдков, гребаных завоевателей. Вы поглотили уже не один мир, но в свой мы вас не пустим. Ирида открывает ворота... Но там, вместо радужного перелива, кусок такого же грязно-фиолетового неба в серых обрывках облаков... Ворота меня даже не пускают туда... Нет! Это нереально! Этого не может быть!! Наш мир! Наш!! Мир! Отец! Кричу... Громко и зло.. Ирида в растерянности опускает руки, и разрыв между реальностями стягивается... Ребята, не в силах поверить, тоже кричат... Они уже устали... Они не хотят верить, что в нашем мире тоже завелась какая-то крыса, от подлости которой и наше родное место теперь такое же, как и большинство остальных во вселенной... Грязно-фиолетовое... Нет, нет, нет!!!!!!!! Кидаюсь в самое сердце этой толпы уродов, чтобы растоптать их, вбить в землю копытами моей лошади, снести им мерзкие головы своим верным мечом. Что-то тяжелое прыгает на спину и вцепляется в шею. Собака? Очередной гоблин? Мать вашу, я вас ненавижу!! Разворачиваюсь, достаю мечом до спины и кого-то убиваю. Я так и не смогла понять, кого. Неважно. Только вот что-то крови много. Неважно, и это неважно... Не сейчас. Лошадь подо мной падает. Спасибо, друг... Спасибо, Самуил. Я не забуду тебя, мой боевой товарищ. Я кувыркаюсь с его спины и принимаю бой уже на земле. Сколько прошло времени.... Одному богу известно. Поднимать меч все тяжелее и тяжелее... все хуже я вижу через мокрые черные волосы и кровь на глазах... Одна рука не работает вообще... Боли уже нет, просто усталость. На меня бежит кто-то свеженький... Ух, вот так вот вы решили, да? Подсекаю его мечом снизу вверх, фатально, но недооценяю, потому что он успевает полоснуть своим кинжалом мне по горлу... Оборачиваюсь с недоумением... Вижу, он падает, корчится и дохнет... А я?? А что теперь я??

С этим вопросом я проснулась в половине четвертого... Приснится же такое...
ЗЫ я не наркоман.

В колонках играет - Весна - Психея
Настроение сейчас - ультрафиолетовое

Я ловлю солнце изо дня в день, каждую минуту каждого часа, чтобы напитаться им, влить его в себя как можно больше, чтобы никому не было обидно. Я наслаждаюсь каждым прожитым днем, потому что это - прекрасно! Понять во сне все, что нужно понять, чтобы проснуться на следующее утро, пройти по пыльному поребрику Москвы реки, впечатывая в него рисунок подошвы, раскинуть руки, стоя на мосту около Красного Октября и ловить вкусно пахнущий ветер, поехать на Чистые Пруды, сидеть на лавочке, подложив под попу для удобства чехол от скейта, греть спину 16-градусным ультрафиолетом, меняться значками Аматори,играть воображаемым медиатором Holiday, навешать на запястье браслетов RAMP и забыть о нем, кормить толстого маленького щенка в половине седьмого утра, потому что он завел такой порядок, зевать в трубку, прятать лицо за черной челкой, бежать в метро, не потому, что куда-то опаздываешь, а потому что так хочется, прыгать в фонтан и фотографироваться просто так, без позерства и актерского мастерства... Жить! Вот это, черт вас побери, истинные emotions!

В колонках играет - Snow - RHCP
Настроение сейчас - улыбка сквозь пальцы

Мы говорим:"Мне незачем больше жить",когда хотим, чтобы нас разубедили в этом.


Мы говорим:"Здесь холодно",когда нам необходимо чье-нибудь прикосновение.


Мы говорим:"Я никому не нужен(нужна)", когда мы в действительности не нужны одному-единственному человеку.


Мы говорим:"Навсегда",когда нам не хочется смотреть на часы.

В колонках играет - Черно-белые дни - Amatory
Настроение сейчас - эмолатентное

Шагами, мелкими и неуверенными, иду я из вчерашнего дня... Под подошвами хрустят битое стекло и забытые кем-то детские мелки, цветными буквами на асфальте написаны чьи-то имена... Не хочу их читать, но они сами выпрыгивают из темноты и врезаются в память... Антология детства, которую не изменить. Подхожду к перилам моста и, наклонившись, смотрю вниз. Из темноты видно, как переливается под одиноким фонарем черная поверхность воды. Снимаю кеды, ставлю их ровно, рядышком. Сажусь на перила, свесив ноги вниз, поближе к воде, и закуриваю синий Данхилл. Хорошо, когда есть о чем помечтать... и помолчать.

Отпустите... ну зачем же вы еще держите меня стальными зубами иголок от капельниц и катетеров, эластичными бинтами на руках, пространственным лимитом моей больничной койки со сбившимся покрывалом... отпустите. Все равно не удержите!


Минута звенящего молчания в память о замечательном человеке и замечательном гитаристе... Ребята, держитесь. Могу надеяться, что там ему лучше, чем здесь.
Человеческий Фактор с искренними соболезнованиями разделяет ваше горе.

В колонках играет - Последний закат - Downcast
Настроение сейчас - хм... эмостабильное

Сегодня мне опять повезло... Рассвет проснулся и потянулся передо мной большой кошкой, а я тихо сидела на подоконнике, свесив ноги в пустоту, обхватив обеими ладошками кружку с кофе, и смотрела на него практически в упор. Там, внизу, 13-ю этажами, асфальт дороги, крыши домов, детские площадки, засранные учащимися пить пионерами, все это метр за метром покрывалось золотым сиянием и немножко поменялся запах воздуха. Стал такой... теплее и немножко резче, как будто закипает вкусный черный чай, ну вы меня понимаете... Конечно. Я просто хотела сказать - доброе доброе утро!

В колонках играет - I Hope To God I'm Not A Sheep - Dakota Dakota
Настроение сейчас - Эмо-билизация :D

Иногда, если мне повезет, я встречаю Его Величество Рассвет, сидя с дымящейся желтой кружкой на подоконнике. Сегодня повезло. Сижу, вдыхаю горячий запах кофе и наблюдаю, как в доме напротив одно за другим светятся окна, смотрю на сухой чистый асфальт, смотрю, как первый автобус, содрогаясь и воняя соляркой, ползет к остановке... Как кто-то бежит на этот первый автобус, как будто он последний в чьей-то жизни... Сегодня на подоконник снаружи сели голуби. Белые. Не испугались, не царапали когтями жестянку под окном в панических попытках принять низкий старт. Нет, просто сидели и смотрели, как я открываю окна. Устало и немножко разумно. Им теперь полегче существовать, хотя бы потому, что по ночам ртутный градус не падает ниже нулевой точки возврата. Полегче и моему медведу, у которого оказались проблемы с ногами от почти двухмесячной обездвиженности. Он сегодня проснулся, потребовал еды и побежал, наступая на все четыре ноги. Радостно, черт возьми. Я смотрю, как из-за крыш выкатывается заспанное солнце, и улыбаюсь. Что-то в последние два дня я сдалась и позволила себя подвергнуть Эмо-билизации. И самое забавнецкое во всей этой истории то, что мне это едва ли не нравится. Ощущение примерно такое, как если бы долго ищешь вариант прически, например, не можешь выбрать, не можешь понять и остановиться, и вдруг находишь, казалось бы, вовсе неподходящий вариант, но это твое. Ты понимаешь это сразу и навсегда. С первым "щелк" парикмахерских ножниц, отсекающих нужной длины челку. Примерно так оно и было, пусть даже сравнение не совсем удачное. Привет черным футболкам, которыми на 98 процентов забит шкаф, привет ремням с металлом и черным браслетам, которые свалены в ящик гитарного прошлого... Поживу пока так. Вопреки и назло всем. А мне нравится.

В колонках играет - Boulevard Of Broken Dreams - Green Day
Настроение сейчас - smile through tears

Вот так и бывает... едешь за одним, возвращаешься с другим... Может быть, спасена еще одна маленькая жизнь. И теперь у нас улыбка на двоих. Солнечным утром в моей жизни появился маленький толстый дворовый щенок... и столько трогательной благодарности в глазах я не видела никогда. И, наверное, вряд ли увижу. Так улыбается мой любимый человек, за которого я не задумываясь отдала бы ВСЕ. И так умеет улыбаться моя теперь, маленькая еще собака с огромным сердцем... Он так серьезен в своей трогательности, и поэтому имя ему - Гувер. Джон Эдгар Гувер.

В колонках играет - Snow - RHCP
Настроение сейчас - улыбка сквозь пальцы

Наконец, расправив в полную мощность разные крылья, вчера проснулась весна. Растревожив душу запахом, прямо в лицо ударил теплый ветер. Улыбки расцветили мир вокруг меня оранжевым, не темным и пузырящимся оранжевым цветом, что присущ бьющемуся в кипящей агонии физраствору внутри контактной капсулы, а добрым и ласковым нежно-оранжевым, солнечным, добрым... В первый раз за полгода Ева01 осталась за дверью... Наблюдать, слушать, не в состоянии синхронизироваться... Батарейки сели, а зарядку я вчера выбросила в мокрый снег. Теперь у Евы другая роль - быть вешалкой для курток, как вчера...

А может, где-то в этом мире, но уже в другой жизни, я буду другой...и я наконец вспомню, как это ...летать? Ведь человек - это ангел с одним крылом, и чтобы взлететь, ему нужно обняться. А если у меня разные крылья? Каким поделиться? Какую половину себя заставить замолчать? Отрезать крыло с белыми, топорщащимися на ветру, перьями или с красно-черной кожей?

Моя свобода...свободы хотят все. Почему все пытались взять МОЮ???
Мое небо...подожди меня...Все будет хорошо...
Солнце ведь еще не померкло и будет светить на следущий день.
Спасибо. Спасибо.
Может, это меня спасло.

...Как будто лето снова счастливо...

В колонках играет - I Will Survive
Настроение сейчас - Still loving you

Что ожидает нас, друг, на пороге ада? Вечная жизнь или вечный покой?

В колонках играет - Какой-то японский транс
Настроение сейчас - улыбаюсь

Для всех, кто спрашивал, да ничего не понял... Хотел спросить, да побоялся...
1 - да, я ценитель японской мультипликации, манги, и эталон всего существующего для меня - Евангелион.
2 - прежде, чем затевать со мной обсуждение вышесказанного или, не дай бог, дискуссию - к прочтению рекомендую нижеизложенное. Аригато.

Евангелион нового поколения:

Японское название: Shinseiki Evangelion.

Английское название: Neon Genesis Evangelion.

Аббревиатуры: SSE, NGE, EVA.
Только для фильмов: D&R (Death&Rebirth), EoE (End of Evangelion).

Формат: ТВ-сериал (4.10.1995 - 27.03.1996) - 26 серий, четыре полнометражных продолжения:

1. "Евангелион: Смерть" [Evangelion: Death].
2. "Евангелион: Новое рождение" [Evangelion: Rebirth].
3. "Конец Евангелиона" [End of Evangelion].
4. "Возрождение Евангелиона" [Revival of Evangelion].

Жанр: сёнэн, меха-сэнтай с элементами психологического триллера, мистики, апокалиптики, повседневности и комедии.

Создатели: автор идеи - Анно Хидэаки, авторы сценария - Анно Хидэаки, Сацугава Акио и Эномото Ёдзи, режиссер - Анно Хидэаки, дизайнер персонажей - Садамото Ёсиюки, меха-дизайнеры - Ямасита Икуто и Анно Хидэаки, композитор - Сагису Сиро, студии - "Gainax", "Production I.G" и "Tatsunoko Productions".

Сэйю: Огата Мэгуми (Синдзи), Мицуиси Котоно (Мисато), Хаясибара Мэгуми (Рэй), Миямура Юко (Асука), Ямагути Юрико (Рицуко), Татики Фумихико (Гэндо), Ямадэра Коити (Кадзи), Сэки Томокадзу (Тодзи), Иванага Тацуя (Кэнсукэ), Ивао Дзюнко (Хикари), Исида Акира (Каору), Коясу Такэхито (Аоба), Нагасава Мики (Мая), Юки Хиро (Макото), Мугихито (Лоренц), Кавамура Мария (мать Асуки).

Сюжет:
Действие происходит в 2015 году. За 15 лет до этого (13 сентября 2000 года) при таинственных обстоятельствах произошла ужасная катастрофа - всеобщее потепление или Второй Удар (после Первого Удара погибли динозавры). Растаяли льды Антарктиды, погибло три четверти человечества, большая часть суши оказалась под водой. Секретная организация "NERV", действующая под эгидой ООН, создает Токио-3 - огромную военную базу. Задача Токио-3 - защита человечества от начавших появляться на Земле таинственных гигантских Ангелов или Посланников. Единственное оружие, могущее им противостоять - пилотируемые биороботы серии "Евангелион". Однако управлять "Евами" могут только подростки, зачатые после Второго Удара.
Первым боевым пилотом "Евы" становится четырнадцатилетний Икари Синдзи, сын руководителя "NERV" Икари Гэндо, - замкнутый и необщительный подросток, тяжело переживающий свое отдаление от отца. Схожими проблемами страдают не только другие юные пилоты, но и взрослые сотрудники "NERV", от которых их высокое начальство скрывает истинный смысл проекта - наступление окончательного Конца Света...

Дословный перевод названия сериала с древнегреческого и японского - "Благая Весть новой эпохи". Поскольку "Evangelion" в сериале - это название серии боевых роботов, мы предпочли перевод "Евангелион нового поколения", чтобы сохранить возможную в японском игру смыслов ("Евангелие нового времени" или "Евангелион - новейший робот"). К тому же, "синсэйки" в японском - это обозначение смены императора ("начало нового отчета времени"), поэтому замена "эпохи" на "поколение" вполне возможна.

В сериале множество значащих имен и названий. Многие из них имеют отношение к военной тематике, в первую очередь - к истории Второй мировой войны.

Помимо учебников истории, при создании сериала активно использовалась эзотерическая литература, в первую очередь - "Каббала".

Анно неоднократно давал понять, что сериал - выражение его личных проблем как в творчестве, так и в семейных отношениях. Насколько это правда - вопрос другой...

Полнометражные фильмы - альтернативная версия концовки ТВ-сериала. Согласно официальной версии, изначально планировалась именно эта концовка, но затем, по производственным причинам, ее удалось реализовать только в полнометражном формате. С другой стороны, концовка ТВ-сериала по изяществу применения "ограниченной анимации" сделала весь сериал одним из шедевров ТВ-аниме.

Фактически, полнометражные фильмы - пересказ событий сериала, а также "альтернативные" 25-я и 26-я серии.

Когда сериал выпускался на видео, в него были внесены еще некоторые изменения - добавлены или перемонтированы некоторые сцены. Это окончательно усугубило путаницу.
Несмотря ни на что, создатели сериала утверждают, что все исправления только делают его более похожим на их первоначальный замысел.

Несогласный с концовкой сериала Садамото Ёсиюки публикует мангу, в которой собирается предложить еще одну интерпретацию событий.

От меня:
Культовый сериал, обязателен для просмотра всеми отаку. Не рекомендуется для начинающих поклонников аниме. Проникновение в тайны "Евангелиона" требует не только аналитического ума, но и определенной практики - в сериале обыгрывается множество привычных символов и клише.

В колонках играет - Listen To You Heart - Roxette
Настроение сейчас - улыбаюсь

... сегодня было солнце. И это был не бледный, немощно-недоношенный кусок светло-желтой мега-материи, а настоящее, полноценное, греющее солнце. Круглое, теплое, слепящее... Когда идешь по улице, прямо по лужам, ему навстречу и не боишься, что от твоих движений, взмахов ресниц и судорожных вздохов оно вот-вот сорвется с неба, залитого равномерным серо-голубым фотошопным фоном, и разобьется об асфальт. Оно прочно зацепилось за верхнюю арматуру небес. Оно есть... Впитала сегодня столько ультрафиолета, сколько смогла... Впервые за полгода... Я снова улыбаюсь.

В колонках играет - Are You The One - Scorpions
Настроение сейчас - vanished

Вот и все, что осталось. Зато это останется со мной навсегда... Мой ангел, мой дьявол, мой Адам, моя Ева...
Первый раз отступаю от правил постить только ч/б фотографии... Но какие сейчас правила? Какие правила для молекул, судорожно бьющихся об оболочку капсулы в кипящем оранжевом физрастворе?

В колонках играет - Cruel Angels Theme
Настроение сейчас - пилотирую Еву01 в последний бой

Без слов. Отаку поймут. Когда ничего больше не остается, мне под руку всегда попадается так или иначе диск Евангелион... Тогда я начинаю верить, что стоит пожить еще хотя бы день. Хотя бы для того, чтобы пересмотреть вечную классику.

В колонках играет - Logos Naki World - OST Hellsing
Настроение сейчас - ненавижу себя

Разбита рука от удара в дверь. Собрав всю силу, ярость, злость и отчаяние, со всей дури выпрямляю руку. На полпути она встречает металлическую дверь... Слезы застыли, перестали срываться с ресниц, наверное, оглушенные болью... Медленное возвращение в реальный мир далось нелегко... Больно.

В колонках играет - Какой-то японский транс
Настроение сейчас - больно...

Квинтэссенция отношения большинства людей к жизни. Крайняя отметка на негативной шкале переживаний.

Больно. Очень больно. Прямо под кожей...

Подарю себе еще один день. Просто так. Еще один день.

В колонках играет - Осколки от мечты
Настроение сейчас - больно...

Вот бегут по щекам слезы, оставляя мокрые следы прошлого. Каждая – история, каждая – воспоминание...

А помнишь, я ведь тоже когда-то умела летать... Помнишь? Молчишь... Ну что же ты...

Проснулась и нелепо поняла, что ты мне приснился. Как это бывает со сном: реальнее реального, больнее, чем настоящее. Открыла глаза: вокруг все, как и было. Только тебя нет...

Больно... БОЛЬНООО!!! Дышать уже нечем. Пустая комната с фотографиями на стене и плюшевая зебра душат... Уже недолго.

Кто-то спасает Его, ночью, дышит на ушко дурманящей нежностью и шепчет ласковые.
Я спасаю кого-то, сжимая в объятьях маленькое, дробирующее сердце, продрогшее от равнодушия и не_любви.
Кто-то спасает Её, выкрикивая грозные в трубку, заставляя жить, умоляя остаться.
Кто-то не_спасёт меня, одобрительными и честными.
Когда осознаю наконец, и прочувствую ночью, в ванной с кружкой в дрожащих ладонях, вдыхая никотин соседей, как средство от удушья, -что завралась, как первоклассник получивший в первый раз двойку. Что кислород проел все лёгкие, а те, кто орал, глуша, что никогда не уйдёт, давно за тысячи душевных километров.
И трясёт изнутри схватками, вырывает из горла вопли. Горячие, крупные горошины по щекам. Невозможно больше давить в себе желание завыть. Упасть на асфальт, смотреть на огромную, непонятную теперь Луну, дрожать от всхлипов лопатками.

Простите, за молчание и то, что я не комментирую. Мне есть, что сказать, мне есть что ответить, прочувствовать, проплакать и просмеяться. Мне есть чем жить. Мне есть от чего умирать. Под кожей что - то больно бьётся...
Я не буду называть это - депрессией. Я не буду делать приставку: "сезонная".
Это простая тоска по испытанному и потерянному, дерзкому, честному и доброму...

В колонках играет - No Second Chance - Blackmore's Night
Настроение сейчас - алкогольный бред

За спиной дыханье смерти...
Ждешь, зараза? Жди. Я скоро.
Слишком быстро кто-то вертит
мерзкий шар земной... Я горы
не свернул в честь женской ласки,
я молился, видно, мало...
И уже за яркой маской
моего лица не стало.
Я еще дышу насадно,
я еще смеюсь, цепляясь
за обрывок жизни жадно.
Я последний раз пытаюсь
доказать свою причастность,
отстоять права на веру.
В то, что смерть - не просто частность,
что любовь - не просто мера
измерения влеченья...
Я кричу - меня не слышно.
Мой дневник - мое стеченье
обстоятельств. Так уж вышло,
что моя борьба - впустую,
что мои мечты - повторы,
молчаливо протестует
это время, этот город.
В суете и не заметит
моего финала... Слышу
за спиной дыханье смерти.
Ждешь, зараза? Жди.
Я выжил.

В колонках играет - Тишина
Настроение сейчас - Ожидание

Ожидание чуда, говорят, окрыляет... Не знаю, не знаю... Ожидание на меня действует довольно расслабляюще, умиротворяюще... Хотя этот нерожденный звонок и есть самое настоящее чудо. Мог бы быть. Наверное. Небо затянуто черными, низко висящими тучами. Хотя, какими им еще быть ночью-то... Блестит асфальт, обработанный фотошопом оконного стекла и вставленный в прямоугольник рамы, и такая тишина... тишина-тишина-тишина. Даже слабые пятна света на потолке не дрожат. А могли бы. Если ментальные связи между людьми действительно существуют, то почему они не работают? Я старательно, неспеша, по перышку, по ниточке собираю все свои силы, аккумулирую всю свою энергию двух противоборствующих начал добра и зла, комкаю их в большую, мощнонаправленную, торпедоподобную мысль, и выбрасываю за окно. В надежде, что долетит. В надежде, что нужная мне форточка будет открыта... В надежде, что чьи-то очень знакомые, ласковые и такие нужные мне пальцы наберут наконец одиннадцать таких простых цифр. Лежу на сбившемся покрывале, запрокинув ноги в смешных носках на спинку кровати, и пытаюсь проследить полет моего искрящегося нежностью и умоляющей трогательностью снаряда... Потеряла... Где-то среди гулких стен безликих многоэтажек, потянувшись за обманчивым, отскочившим от бетонных плит эхо, я потеряла свою светящуюся ниточку. Пришлось вернуться.
А тишина вокруг настолько густая, что даже не пробует звенеть. Тишина похожа на ватное одеяло... Только закрою глаза - заволакивает, греет, убаюкивает... Почему я не умею впадать в анабиоз до нужной конкретной временной отметки, чтобы не вслушиваться в эту тишину... Я считаю удары своего сердца, замедляющееся дыхание, пытаюсь и не могу представить аккорд, которым можно разогнать, разбить это ледяное черное безмолвие... Чтобы кровь перестала сворачиваться в венах, и вдох, не добрав и половины нужного воздуха, тут же отпускал его, сменяясь тихим выдохом... Аккордом этой песни может стать чудо. Чудом мог бы стать телефонный звонок. Мог бы... Последний первый звонок...

В колонках играет - Soul Kyuumeitai
Настроение сейчас - Стремительное падение куда-то в глубину воспоминаний

Вот так и бывает... Делаешь выбор, а он оказывается неверен. И самое обидное, черт возьми, ничему не учит... Потому что так уже было и будет снова, пойди ты по той же тропинке или сверни с нее, сделай так же, как в прошлый раз или по-другому, скажи тем же словами и новыми, чуть чуть модифицированными... Глупость. Все это обман, ложь и провокация. Больше не хочу ни с кем быть, кому-то чем-то быть обязанной, кому-то что-то дарить или получать в очередной раз снова и снова то же самое... Нет, спасибо. Старты каждый раз чуть отличаются один от другого, но финал этой беговой дорожки всегда один и тот же. Пустота. Звенящая пустота, безмолвная темень... Ее и так навалом кругом, только оглянись, позови ее к себе, немножко помани, и она закутает тебя теплым ватным одеялом, уберет все лишние звуки, задавит остаточные эмоции и какие-то там шевелящиеся биохимические сочетания, зовущиеся чувствами. Нет. Простое и понятное слово, ставящее жирную точку на твоих кроссовках для перемещения по жизни, наливающее усталостью мышцы, очищающее голову. Позвонила другу, рассказала, что удалось вспомнить... Почему то отчетливо, светящейся нитью, сквозь мозг проходило, пульсируя “я потеряла очень близкого и важного для меня человека”. Ответом было “На земле 6 миллионов человек. Не может быть, чтобы среди них не нашлось чуть более важного для тебя человека”... Спасибо тебе, Сатана! Оправдаться нечем, а придумывать сказки нет ни сил, ни желания... Потеряла.. а прежде потерялась сама. Интересно, а я смогла бы жить с человеком, отношения с которым построены на жалости? Да! И ведь жила! И ведь жалела его, и любила, но не было в этом ничего напрягающего, давящего на голову и сердце. Теперь, помимо рассеченной брови и прочих украшений, полученных ударом о тумбочку, внутри так же рассечено... И кровоточит, и кровоточит... И сделано это было не одним сильным ударом, вскрывающим сосуды, а ударчиком, от которого рана кровоточит по каплям. Ну что же, очередной “удар прикладом” от жизни, подло, прямо со спины... Ну что же, теперь надо подниматься, сначала на колени, потом, вытирая кровь и слезы, на ноги. Пройти немного, и как только шаг станет на “чуть чуть” увереннее, снова упасть. Зато есть занятие на вечер и на оставшуюся мне ночь. Пойду посижу на крыше. Чтобы выше только небо... Только замерзшие звезды. Рядом - вороны, пытливо заглядывающие в душу и пытающиеся спрятаться от ветра. Ветер-ветер, унеси мои мысли! Ветер-ветер, расправь мои крылья! Ветер-ветер... Ветер... Ветер...

Этот вот тоже упал... Но только не сумел подняться...

В колонках играет - Gone With The Wind - Blackmore's Night
Настроение сейчас - ZzzzzzZzzzz

Сегодня ночью сквозь сон, незаметно, выбирая, куда бы поставить лапу, мягкими шажочками, неслышно, но, тем не менее, успешно, ко мне в голову прокралась ностальгия. И мне приснилась битва... Звенящий, просящий крови металл моего меча сносил головы как людей, так и каких-то зверей, направо и налево, в руке он лежал легко, привычно, я бы даже сказала, как-то по-родному, что ли... как будто всегда там лежал. Плечи моей лошади очень быстро потемнели от пота и крови, бьющей из рассеченных вражеских артерий, падающие сменялись наступающими, снова падали, снова наступали... А снежинки, мягко танцуя в холодном, промороженном воздухе, вились вокруг друг друга в смертельном, последнем танце... чтобы упасть, мигнув на секунду чистым серебром, на мерзлую землю. Воздух дрожал от переполнявших его кристаллов льда и холодных потоков, черно-серого дыма от костров, людских стонов и звериных криков, лошадиного ржания и чистого, благородного звона металла... Битва продолжалась всю ночь. Земля отогрелась, напоенная теплой свежей кровью, взрытая копытами лошадей и сапогами наступающей орды. Непонятный враг, откуда, для чего? Хотя, какая теперь разница, если теперь этот самый враг-не более, чем груда тел, которые потом скормят собакам? И вот, когда первые серые лучи рассвета легли косыми тенями сквозь редкий лес, упал последний из этой толпы, найдя себе могилу в крошеве льда и орошая грязную воду во рве темной кровью... Когда немощное солнце поднимется над этой землей, он уже вмерзнет в лед...
Найдя себе тропинку в этой гуще тел, я лишь слегка тронула лошадиные бока светлой замшей сапог, и лошадь сорвалась в галоп, широкими размашистыми прыжками преодолевая груды уже поверженных тел, и замерзшую часть реки, втекающей затем в ров, окружающий замок, вспарывая лед и обнажая ледяную, почти черную воду под ним. Холодный ветер, бьющий в лицо, не закрытое капюшоном плаща, возвращал разбегающиеся мысли на свое место, в нужное мне русло. Я не принадлежала ни одному клану, я выбрала свою дорогу, не пересекающую ничьих остальных путей. Со многими шла параллельными курсами, со многими доводилось воевать, много раз приходилось в течение секунд делать выбор... Как правило, методом проб и ошибок. Но, как говорится, такова жизнь. И другой жизни я себе не желала. Вот как и сегодняшней ночью, случайно оказавшись в этом городе, в этом замке, я попала в совершенно мне безразличную по части отношений и причин битву. Но мне нравится ощущение, которое пронзает нетерпением все мое существо, когда в руку привычно ложится меч, и потом, я люблю убивать, поэтому ухожу только после того, как умрет последний из этих людей. Никому ничего не должна, не появляясь дважды в одном месте, я иду по миру.
А тем временем небо медленно, но верно заволакивалось серыми тяжелыми облаками, готовыми рассыпаться мелким снегом в любой момент. Пара часов времени на раздумья, несколько десятков пройденных нами километров, и, наконец, небеса сдались напору зимней стихии. Из серой пелены, сквозь которую еле пробивалось поднимающееся солнце, густо посыпал снег. Ветер молниеносно подхватывал кружившие в воздухе ледяные крупицы и бросал их в лицо. Плащ практически не спасал от пронизывающего ветра, как ни пытайся в него завернуться, а лошадь начала уставать... Снег становился все гуще, он яростно осыпал землю, и, подхватываемый резким ветром, обрушивался на меня и устало бредущую лошадь, на мгновение накрывая куполом из тысяч сияющих, но острых и колких ледяных снежинок. Тяжелые, как свинец, и темные, как антрацитовое полотно, тучи закрыли собой всю видимую высоту небес, а солнце уже давно оставило попытки пробить эту завесу слабеющими лучами. Дальше метра вперед реальность представляла собой сплошную смесь из палитры серого, черного и белого, меняющую цвета и преобразующуюся из целого в ничто по собственному желанию. Я, пожалуй, сделаю как и прежде, положусь на способность лошадей к ориентированию...
Я начала терять счет времени. Мне казалось, что мы бредем сквозь это снежное бесчинство уже целую вечность. Еще некоторое количество километров, и, продравшись через некоторое количество занесенных снегом кустов и подлеска, мы оказываемся на небольшой, равномерно заметенной полянке, скрытой где-то в глубине этого волшебного, монохромного леса. Все, что можно было разглядеть сквозь несущийся снег - это древний домик, много повидаший в жизни и имеющий неплохую возможность стать лошади и всаднику укрытием на время снежной бури. Не видя другого выбора, трогаю лошадь вперед. И замечаю, что домик отнюдь не пустует, а значит, быть там может все, что угодно. Мои догадки подтверждает громкий возмущенный крик, перемешанный со звериным рычанием, и грохот чего-то падающего. Сквозь маленькие окошки, едва светившиеся сбивчивыми отблесками пламени, заметно какое-то неупорядоченное движение... Предположений, что там может скрываться, не находилось... Ну, зато хоть будет возможность разогреться. Улыбаясь своим мыслям, я вытаскиваю из ножен на плече лошади мой верный меч, и перехватываю его поудобнее. Лошадь, наученная многими и многими сражениями, делает несколько шагов в сторону дома, подбирается, готовит себя для битвы и замирает, словно кошка, готовая к прыжку. Несколько минут безмолвного ожидания, и наконец, сопроводив очередной грохот внутри домика волной непонятных ругательств, что-то звонко завизжало. Дверь распахнулась... В один момент мой боевой зверь взвивается на дыбы, предоставляя самую выгодную позицию для удара сверху, а я заношу меч... Последнее, что отпечаталось в сознании - как ярко блеснул металл моего меча в своей быстроте, отразив неровный блеск пламени внутри этого домика...
Я просыпаюсь.

Черт...Половина пятого утра...

В колонках играет - I'm leaving you - Scorpions
Настроение сейчас - I'm hungry! Game, game, my wicked game must go on!

Начинаю ненавидеть метро. Какая-то меланхоличная бесконечность сквозит в этой унылой кольцевой, в ветвящихся далеко под городскими улицами туннелях. Там своя жизнь, без холодных рассветов, не сбывающихся обещаний, цен на спиртное, отсутствия сигарет в самой ближайшей к дому палатке... И один сатана знает, сколько сил потребовалось аккумулировать, чтобы дойти именно до этой тридцать раз проклятой ближайшей палатки, чтобы теперь просто вот так стоять на минусовом ветру в кроссовках, наспех натянутых на ноги без носок и черной ветровке, накинутой поверх майки с Королем, и слышать это "Нет сигарет ваших... сигарет нет, говорю вам" Да что ж у нас за страна, если в торговых точках, призванных и обязанных обеспечивать народонаселение мелкими товарами ежедневного потребления, нет утром сигарет?! Много мата, но покупаю то, что есть и через несколько часов опять встречусь со всей этой безликой, копошащейся толпой в метро... Зато там можно от души поиграть. Злая игра, нечестная, некрасивая... как раз по мне. И куда, куда едет вся эта огромная, лениво шевелящаяся, сплошная людская масса, причем в любое время суток...в шесть утра, в полдень, в четыре, снова в шесть, в полночь?? Я уже давно перестала строить предположения, предпочитая занимать себя в метро чем-нибудь другим, какой нибудь злой забавой. Пенсионный фонд, вместо того, чтобы сидеть в теплых тапках в своих квартирках и смотреть свои любимые сериалы, вечно куда-то опаздывает... Стоит на платформе в каком нибудь бутово или тушино умирающий лебедь, обвешанный сумками как елка мишурой, и всем видом демонстрирует обратный отсчет своих оставшихся минут. Но, черт, даже олимпийцы из Замбии не стартуют ТАК реактивно, когда видят пустое пятно обивки сидений среди калейдоскопа курток, плащей, шуб и так далее, которыми забит вагон. Тихий смех, услышь который, у большинства побежали бы стада слоноподобных мурашек, я слышу скорее в своей голове, потому что в ушах до предела орет злой музыкой плеер, и захожу... Бегло оценив меня и поняв, что опасности я не представляю, хотя бы потому, что не претендую на это единственное и неповторимое свободное место, пенсион определяет на посадку свои старческие задницы и начинает активное обсуждение чего-нибудь-что-было. Скоро я начну убивать. Недаром сегодня снилось мое идеальное оружие - Desert Eagle с 36 патронами в обойме... мечта. В моем городе слишком много того, что мешает ему дышать. Слишком много. А пока просто с чуть заметной улыбкой, которую только и видно из-под длинной рваной челки, наблюдаю. Они подозревают, что я на них смотрю, и начинают нервничать. Потом откровенно беспокоиться. Глаз моих они увидеть не могут, хотя бы потому, что я не позволю, да и опять же...длинная рваная челка. Когда беспокойство их доходит до определенной точки, они уже бесятся. А я всего лишь улыбаюсь, потому что чувствую, насколько сгущается напряжение в этом спертом воздухе маленького забитого вагона. Наворовав чужих нехороших эмоций, что в большом скоплении людей совсем не трудно, ибо народ у нас похоже, уже рождается ненавидящим, я выныриваю на поверхность, обнаруживаю свою станцию и выхожу. Улыбка довольная и наглая. День начался с нужной мне ноты, с моего аккорда. А кто-то сегодня упадет на мерзлый асфальт с остановившимся сердцем или отказавшимися дышать легкими. А что такого? Каждый день, каждый час, каждую минуту кто-нибудь умирает. Это всего лишь игра. Злая игра, нечестная, некрасивая. Как раз по мне!

В колонках играет - A Bit Of Hope
Настроение сейчас - don't touch meeeeee!!!!

Утро принесло только ленивую меланхолию да неясное, размытое ощущение бездарности всего происходящего. Серый свет сочился сквозь оконное стекло, с трудом пробивался, теряя силы, через синюю завесу штор и умирал, путаясь и задыхаясь в длинном ворсе выцветшего, помнившего мягкие шаги Одного Очень Дорогого Человека, ковре. Вот какие они... ковры... способны помнить и хранить то, что на них однажды оставило свой след. Однажды и навсегда. Как примятая оранжевая трава, лежал он посреди маленькой комнаты, в солнечные дни напоминая яркое пятно случайно рассыпанных и забытых апельсинов. Вот только солнца уже давно не было. За окном, крадущим последние звуки агонизирующей от переполнения и напряжения улицы, стояла осень. Обычная такая, неинтересная осень. С мелким холодным дождем, с распластанной под ногами листвой, с мрачным, без конца мокрым, унылым асфальтом. Все как положено. В воздухе рано утром, и после того, как стемнеет, ощущались ледяные, колющие струйки арктического воздуха. Непонятно, откуда ему взяться-то здесь, в Москве... Скоро зима. Для кого-то - еще одна зима. Кому-то она станет последней, а для кого-то это будет первая зима... Грустно, наверное, начинать видеть с тотально белого цвета. Хотя, сколько там цветов в белом? А, неважно. Белый, черный, и не столь радикальный серый - вот, пожалуй, и вся палитра нынешнего душевного ненастроения. Древнее аниме про войну, бесконечный и никому не нужный патриотизм, призванный, видимо, задушить слезами. Эх, развернуть бы запылившиеся в мелочных снах крылья и рухнуть на мостовую Старого Арбата, разбрасывая перья. Или срезать их под корень и пойти бродить по камням знакомых улиц, наблюдая и ничего нового не видя. Или все же вспомнить, как напрягаются мышцы, расправляя крылья по ветру... слетать к друзьям, прикурить не от полумертвого недоношенного огонька зажигалки, а от настоящего огня, плавящего изнутри нашу бездарную планету? Всего лишь очередной падший ангел... Город как будто застыл, покрытый туманом, лишенный возможности вдохнуть его. На мосту за Васильевским спуском, который тоже должен помнить шаги, сейчас наверняка пусто и тихо. Когда-то каменные своды этого гиганта дрожали от восторга под звуки Living for Tomorrow... Кстати, не так давно это было. Что-то я вру. Но кому какое дело? Давно, никому и никакого. Love's got the power ... To get it done ... To stop the pain ... Of a killing gun... Да, да! Остановите боль. Только черно-белая гитара, имеющая свою гордость, капризная и стервозная, никогда не будет одинокой. У нее есть расписанный вручную черный ремень, робко лежащий рядом с ней на оранжевом ковре... Где-то между струн, если приглядеться, прячется ответ на мой вчерашний вопрос... Но он от меня убегает. Немудрено, мои действия в отношении меня не были бы другими, будь я на его месте. Кому нужна эта музыка? Ее нужно делать либо хорошо, либо не делать вообще... Все равно шесть струн никогда не будут кричать так, как я хочу. Будут стонать от прикосновений, будут дрожать и прогибаться под пальцами, но никогда не закричат... Надо продать гитару... Наверное, тогда смогу убить кусок воспоминаний в своей голове, большой такой, пульсирующий бледно-красным и темно-багровым, отдающийся головной болью... На земле 15 процентов людей с отрицательной кровью, здорово быть в этих 15! И, похоже, именно оттуда, с момента циркуляции первой капли крови во мне, тянется этот большой, жирно прочеркнутый через всю мою жизнь, ярко-красный минус. Не так, как все. По-другому. А кто сказал, что это плохо?