Мещанка
У нее обязательно должна быть фотография, где она высоко прыгает – руки в стороны – и широко, с едва заметным усилием улыбается. Посмотрите внимательно, там еще подпись: «Счастлива! Черногория, 2010г.» - где-то после Венеции, фонтана Треви, Таймс-сквер и Бали она выложена.
Не знаю, счастлива ли, но покой, воля и загранпаспорт – это уже очень много.
С десяти до шести она сочиняет стратегию тем, кто сочиняет креатив для тех, кто сочиняет пресс-релизы тем, кто сочиняет пиар-концепцию для того, кто ничего, к счастью, не сочиняет и всегда торговал сковородками, а теперь выпускает смартфоны, одинаково ловко умеющие звонить, показывать потоковое видео, ну и еще иногда жарить мясо.
И что такое эта стратегия – неизвестно, но готовит она хорошо, во всяком случае, тарелки с чем-то зазывно дымящимся она выкладывает так же часто, как и карточки с туфлями, столиками, видом из офисных окон, прилавками ЦУМа, туалетными зеркалами, у которых она и красится, и красуется, физиономиями подружек (те – похуже, и это - нарочно), иногда – безупречными, гладкими мужскими лицами, и опять туфлями, сумками, сумками («никто не должен знать, сколько у телочки сумок, но все должны знать, что их много»), отдельными элементами красоты – чаще всего ногами и свежеизготовленными кудрями, торжественными результатами диеты, песиками и котиками, и томиками Бегбедера, и еще столиками, да что уж там, целыми праздничными столами, и хочется сказать «самоварами» - стоп, зеленый чай не подают самоварами, самовар – это антик, и в такие магазины она тоже заходит, и оттуда тоже есть карточки.
Можно ли фотографировать сковородкой? Да, можно, если у нее есть стратегия. А у хозяйки?
О, про себя она сочиняет целые отчеты – публичные, разумеется, раз в три месяца.
В июне, июле и августе я два раза влюбилась, четыре раза отправляла смс, которые не стоило отправлять, как минимум десять раз плакала, посмотрела кучу всякой ерунды, два сезона Mad Men, нового Альмадовара и один старый фильм с Джекманом, не скажу какой, а потом мы поехали в Бар, а там море, и я не хотела думать вообще ни о чем, но потом как-то вдруг, однажды вечером, поняла, что совсем свободна и очень счастлива, я бегала по берегу, как будто мне лет десять, и смеялась, и мне было так хорошо, и я точно знаю, что теперь только так всегда и будет. Хотя сегодня был первый холодный день и мне немного грустно.
Но счастье – это то единственное, что она не может сфотографировать сковородкой.
И если бы она могла разработать для него стратегию, сочинить такой отчет, где было бы видно, отчего оно и в самом деле у нее наступает, она написала бы только: надо все отменить.
А точнее, чтоб все отменилось само собой – туфли, сумки, прилавки, собаки, стулья, томики, столики, сериалы и берега, вдоль которых нужно долго и очень искренне бегать, чтобы потом об этом можно было прочесть и позавидовать.
И что останется? Не что, а кто, она поправила бы. Но откуда возьмешь такого?
Этот мог бы, но он женат, это мы уже проходили, спасибо, не надо. Этот не был женат никогда, и не хочет, с ним все так хорошо начиналось, а дальше – а дальше неинтересно. Этот милый, но очень скучный. Этот почти совсем прекрасный, но все-таки… предсказуемый какой-то, что ли. Слишком понятный. Этот – что хочешь, в любую минуту, но такой правильный, ужас просто. Этот не знает, кто такой Альмадовар – это, говорит, модельер? Этот ничего, да, но… даже и не знаю, почему так, но у меня на него не стоит. Этот умный, хороший такой, но пусть женится на своей народной бабенке, я-то тут причем? Этот псих. Ну а этот - я не понимаю, кто вообще его может любить. Да и этот… хотя… вот еще бы немножко…
Право, такое затруднение - выбор! Если бы шарфик Пети да приставить к свитеру и рукам Алеши, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Сашечки, да, пожалуй, прибавить к этому еще надежности Сережи - я бы тогда тотчас же решилась. А теперь поди подумай! Такое несчастное положение девицы, особливо еще влюбленной. Из мужчин никто не войдет в это, и даже просто не хотят понять этого. Вот они все, уж готовы! остается только открыть все контакты в айфоне, зажмурить глаза, да и пусть будет что будет. Кого прикажет судьба!
Но судьба не приказывает, и ничто не отменяется, а только уверенно продолжается, так и тянется, тянется, как потоковое видео, которое едва-едва показывает сковородка, как серия из ста пятидесяти карточек с сумками, туфлями и тарелками, и значит, надо снова побегать по берегу, десять раз – нет, на этот раз девять! – поплакать, а потом вдруг – в отчете все «вдруг», иначе будет не по правилам, - понять, что свободна, что счастлива, и высоко прыгнуть, тщательно улыбаясь.
Не знаю, счастлива ли, но стратегия – это уже очень много.
