пелена в твоих ушах, три года мёртвых детей. на первой странице входит гангрена, на второй болевой порог уходит за пределы золотого сечения.
поэтому когда я говорю, слова летят за тобою внутрь медленно, через черноту гнили. на третей странице язвы на руках, на пятой - ампутация конечностей.
сладковатый запах разложения деревянными пробками в носу и ушах.

к двадцатой странице их освежевали ещё молодыми.
кожа валяется бесформенным мешком в углу.

инцест с нерождённой дочерью в оглавлении. твоя пелена в ушах и не смыть с губ, но в той же комнате готовят яичницу с петрушкой на завтрак.

искажённые тела зигзагами, переломанные зажившие кости, надавить поглубже и провалиться в кривые сосуды.
писк.
надо было слушать лучше раньше,
на твоих стенах три года мёртвых детей.

безучастно смотрю как нежно и певуче плывут слова в непроницаемой темноте.