В ноябре исполняется 212 лкт со дня рождения Владимира Ивановича Даля. Дни рождения принято отмечать, тем более, если именинник такая личность как В.Даль. Вот я к этой дате и написал нечто, что и предлагаю вашему вниманию. Понимаю, что наши пуристы меня осудят, но все же… 

Так уж складывается, что у многих из нас, есть в различных жизненных коллизиях почти непререкаемый авторитет. В области русского языка, это, скорее всего, Владимир Иванович Даль. Еще бы, его «Толковый словарь живого русского языка» - это настольная книга любого, кому дорог русский язык, русская литература. А ведь есть не только словарь есть ещё и «Русские сказки из предания народного изустного на грамоту гражданскую переложенные, к быту житейскому приноровленные и поговорками ходячими разукрашенные Казаком Владимиром Луганским.», и «Исследование о скопческой ереси», и «Картины из русского быта» , и «Пословицы русского народа».
Член-корреспондент Петербургской академии наук по физико-математическому отделению почётный член Академии по Отделению естественных наук. При слиянии Петербургской академии с Российской Владимира Даля перевели в Отделение русского языка и словесности. 
Член Общества любителей Российской словесности (в почётные члены избран в 1868 году). Член Общества истории и древностей Российских.
Один из двенадцати членов-учредителей Русского географического общества, которое присудило ему Константиновскую медаль за «Толковый словарь живого великорусского языка».
Знал по меньшей мере 12 языков, понимал тюркские языки, считается одним из первых тюркологов.
И так далее, и тому подобное.
Т.е. получается, что Владимир Иванович - это человек, приятный во всех отношениях. И о чем, как не об этом, поговорить в день его рождения.

Однако, в силу гнусности своего характера мне бы хотелось испортить благостно-торжественное настроение, присущее любому празднику, связанному с жизнью замечательных людей. Про все хорошее, связанное с Далем мы учили в школе, некоторые углубляли свои знания о В.Дале в институтах. Да и литература о Дале всегда была выдержана в восторженно- приподнятом духе и оценивала его деятельность самой высшим баллом.

Но вот передо мной выдержка из статьи о Дале из не менее авторитетного, чем «Толковый словарь…» источника – их «Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (автор статьи — С.Булич).

«Ни морской корпус, ни медицинский факультет не могли дать Далю надлежащей научной подготовки, и он до конца дней остался дилетантом-самоучкой. На свой настоящий путь Даль попал чисто инстинктивно, и собирание материалов у него шло сначала без всяких определённых научных целей. Только личные отношения к писателям пушкинской эпохи, а также к московским славянофилам, помогли ему сознать своё настоящее призвание и поставили определённые цели деятельности.
Его словарь, памятник огромной личной энергии, трудолюбия и настойчивости, ценен лишь как богатое собрание сырого материала, лексического и этнографического (различные объяснения обрядов, поверий, предметов культуры и т.д.), к сожалению, не всегда достоверного. Даль не мог понять (см. его полемику с А. Н. Пыпиным в конце IV т. Словаря), что ссылки на одно „русское ухо“, на „дух языка“, „на мир, на всю Русь“, при невозможности доказать, „были ли в печати, кем и где говорились“ слова в роде пособ, пособка (от пособить), колоземица, казотка, глазоем и т.д., ничего не доказывают и ценности материала не возвышают.
Характеристичны слова самого Даля: „с грамматикой я искони был в каком-то разладе, не умея применять её к нашему языку и чуждаясь её не столько по рассудку, сколько по какому-то тёмному чувству, чтобы она не сбила с толку“ и т.д. (напутное слово к Словарю).

Этот разлад с грамматикой не мог не сказаться на его Словаре, расположенном по этимологической системе „гнёзд“, разумной в основе, но оказавшейся не по силам Далю. Из-за этого у него „дышло“ (заимствованное из нем. Deichsel) стоит в связи с дыхать, дышать, „простор“ — с „простой“ и т.д. Тем не менее, Словарь Даля до сих пор является единственным и драгоценным пособием для каждого занимающегося русским языком. Даль один из первых занимался также русской диалектологией и был превосходным практическим знатоком русских говоров, умевшим по двум-трём сказанным словам определить местожительство говорящего, но никогда не мог воспользоваться этим знанием и дать научную характеристику знакомых ему диалектических особенностей. Как писатель-беллетрист Даль теперь почти совсем забыт, хотя в своё время высоко ставился такими ценителями, как В. Г. Белинский, И. С. Тургенев и др.

Многочисленные повести и рассказы его страдают отсутствием настоящего художественного творчества, глубокого чувства и широкого взгляда на народ и жизнь. Дальше бытовых картинок, схваченных на лету анекдотов, рассказанных своеобразным языком, бойко, живо, с известным юмором, иногда впадающим в манерность и прибауточность, Даль не пошёл, и главная заслуга его в этой области заключается в широком пользовании этнографическим материалом. Своей этнографической ценности некоторые очерки Даля не утратили до сих пор.»

Может быть резковато, но ведь авторитет «Брокгауза и Ефрона» достаточно высок и сомневаться в такой оценке творчества Даля, скорее всего, не стоит. Тем паче, что обратившись в тысячный раз к словарю, я убедился, что С.Билич, в общем-то, прав. 

Однако не только за свое творчество Даль подвергался критике. Резкое неудовольствие Н.Г. Чернышевского и Н.А. Добролюбова, высказанное ими на страницах журнала «Современник», вызвали слово В.И. Даля о том, что обучение крестьян грамоте «без всякого умственного и нравственного образования … почти всегда доходит до худа…». Две статьи Василия Ивановича - «Письмом к издателю А. И. Кошелеву» и «Заметкой о грамотности» полны его высказываниями против обучения крестьян грамотности. Может быть он просто боялся, что грамотный крестьянин утеряет все своеобразия своей речи, полное местных говоров и у Даля не будет материала для его словаря. Шутки шутками, но либеральная российская общественность была возмущена такими взглядами знаменитого филолога и тем паче, собирателя русского фольклора.

Но было в жизни В. Даля одна история, которая надолго сделала его парией среди российского офицерства и, как следствие, для достаточно большой части российского истеблишмента. Эта история произошла с ним в молодости в городе Николаеве и ее последствия преследовали его почти всю жизнь.

Будучи выпущенным из Морского кадетского корпуса в 1819 году, Владимир Даль прибыл в Николаев для прохождения морской службы на Черноморском флоте.
Известный писатель В.Порудоминский, посвятивший исследованию жизни Даля капитальную книгу в серии «Жизнь замечательных людей», отмечает, что Владимир Даль был моряком неважным, флот не любил, морские плавания переносил с трудом и до оперативной базы Черноморского флота – Севастополя – предпочитал добираться не попутным парусником, а тарантасом по степи.

Смолоду Даль баловался стишками и модными тогда «пиесками», водевилями и прочим. В Николаеве восемнадцатилетний мичман прославился не как лихой моряк, что было бы свойственно его возрасту и духу города, а как «сочинитель», чьи водевили ставились любителями. А в водевилях и других пиесках Даль высмеивал морскую службу, флот, моряков и горожан, их быт и интересы. Будем откровенны, сказался, видимо, известный комплекс: морская жизнь не удалась, была нелюбима, карьера не клеилась – и вот молодой, только начинающий службу моряк вымещает свою горечь от несостоявшейся романтической морской жизни на тех, для кого она была повседневной, трудной, но нужной работой. А возглавлял эту работу вице-адмирал Алексей Самуилович Грейг.


Грейг был далек от царского двора, в общениях с царем и царедворцами он был официален и не проявлял стандартного по тем временам подобострастия. Николай I ценил Грейга, но держал его «на расстоянии», царедворцы не любили его за честность и независимость суждений. Чуждый интригам, заискиванию и узаконенному фиску, Грейг был в их кругу неподходящей фигурой. За всю свою деятельность А.С. Грейг не получал ни крепостных «душ», ни поместий. Не был он «допущен» и в число придворных фискалов, генерал-адъютантов, каковыми были его «коллеги»: новороссийский генерал-губернатор князь Воронцов, начальник Морского штаба князь Меншиков и вице-адмирал М.П. Лазарев.

А.С. Грейг был чутким, отзывчивым, заботливым начальником, внимательным к людям. Он официально облегчил телесные наказания на флоте, а фактически их запретил (и это – во времена Николая I), отменил решение военно-морского суда по делу команды фрегата «Рафаил», требовавшего расстрелять каждого десятого матроса, и признал их невиновными; известна его роль в раскрытии преступной деятельности гражданской администрации Севастополя, приведшей к «чумному бунту» – восстанию матросов и их семей; уже после подавления восстания Грейг предпринимал попытки облегчить участь женщин и детей.

Вот именно этого человека и офицера оскорбил мичман Владимир Даль, написав и расклеив по городу пасквиль осмеивавший гражданскую ( в тот период) жену Грейга. Пойманный с поличным: «в квартире его, Даля, обыск, где и сысканы нового сочинения ругательный пасквиль же в черне, по собственному признанию Даля руки его, и несколько листов, переписанных им своею притворною рукою, по заявлению приготовленных к подобному публикованию и по объяснению Даля [ он хотел ] показать некоторым из своих приятелей, якобы им найденными и имеющими сходство с писавшею первый пасквиль от составления коего он хотя и отрицается, но кроме сходства руки, по сходству чернил, бумаги и самого содержания оного, таковое отрицание подвержено весьма большому сомнению». (из докладной записки в Аудиторский департамент Морского министерства).

Даль, конечно, вертелся ужом, пытаясь доказать свою непричастность к этому дела, сваливал создания этих стишков на других, но решением Комиссии военного суда мичман Даль был разжалован в матросы на шесть месяцев. Даль обратился к царю. В столице не все были в восторге от служебных успехов Грейга и от его личной жизни. Были и враги и завистники. В главном Аудиторском департаменте посчитали, что разжалование в матросы – слишком суровое наказание и заменили его тем, что зачли Далю многомесячное заключение на гауптвахте и перевели его служить в Балтийский флот

«После перевода Даля на Балтику (даже с повышением в чине) о лейтенанте Дале на флоте не было слышно: в «формулярном списке о службе и достоинстве» записано, что он прослужил в Кронштадте с середины 1824 до 1 января 1826 года. Но в этом же формуляре также записано: «Был под судом и следствием за сочинение пасквилей и по решению Морского Аудиторского Департамента вменено в штраф бытие его под судом и долговременный арест, под коим состоял с сентября месяца 1823 по 12 апреля 1824 года». Вот почему о Дале ничего не было слышно на Балтике. Офицера, который был неважным моряком и в молодости, вместо того, чтобы служить и набираться опыта, попался на писании пасквилей, нельзя было назначать на корабли: ни один командир, ни офицеры корабля не приняли бы его в свою среду, он был бы среди них изгоем, так как нарушил законы чести, которые высоко ценились в среде морских офицеров и дворян.»

Может возникнуть справедливый вопрос: « А какова причина написания пасквиля?» Хотя это и никому неизвестно, но если рассмотреть ситуацию: есть не очень молодой адмирал, его молодая жена, которая уже побывала замужем и есть молодой мичман, который, как и все молодые офицеры города неоднократно бывал в доме адмирала, то кое-что можно предположить. Как правило, отвергнутые вздыхатели весьма обидчивы.
(использован материал из книги «Крючков, Ю.С. На грани веков: исторические повести / Ю.С. Крючков. - Николаев: Изд-во Ирины Гудым,2007. - 408 с.»)

Буквально несколько слов об авторе :
Ю́рий Семёнович Крючко́в (родился в 1928 году) — инженер-механик по судовым паросиловым установкам, учёный в области динамики и прочности судовых энергетических установок и парусных судов, историк. Краевед, один из главных исследователей истории города Николаева, его архитектуры, топонимики, исторических личностей.

В области истории исследовал жизнь и деятельность адмиралов Алексея и Самуила Грейгов, эволюцию русских линейных парусных судов; осуществил научную реконструкцию фрегата «Святой Николай». Много лет посвятил исследованию истории Николаева, развитию кораблестроения на юге Украины.

Написал 16 книг по взрывостойкости судовых машин, теории и проектированию парусных судов, истории судостроения, флота и Николаева. Автор свыше 280 печатных работ, среди которых более 100 связаны с историей.

Доктор технических наук, профессор, Заслуженный работник культуры Украины, «Горожанин года», академик АН судостроения Украины,, почётный гражданин Николаева .

Вот такая грустная история. Как говорит замечательная русская пословица, которая, возможна, и стала известна стараниями Даля «Береги честь смолоду».

Прошу прощение за такой вот «неденьрожденьевский» пост…