Она была одета не «с иголки»,
Когда Её увидел из авто,
Но Чисто и Опрятно… Ветер колкий
Приподнимал подол Её пальто…
Я, грустью глаз Её не замечаем,
Опешил так, что вымолвил едва:
«Прошу! Поедем, угощу Вас чаем!»…
Кольцо на левой – видимо, Вдова…
И, аромат Духов Её Читая,
Приятных, но совсем не дорогих,
Я понял – не совсем Она Простая,
И что-то в Ней не так, как у других…
Она присела на краю дивана…
На юбку лёг не броский маникюр…
Стройна, Красива, сущая Диана!
Вот, Ей ещё бы платье «ОТ-КУТЮР»!
Журнальный столик: крабы, сыр, маслины
И белое французское вино,
В хрустальной вазе Груши, Апельсины…
И Две Свечи, и Лунный Свет в окно…
Заговорить пытался осторожно,
Но на вопросы под глоток вина
Она Мне отвечала односложно,
Какой-то мыслью заворожена…
Обрывки фраз про нужные лекарства,
Про трудный хлеб и мизерность зарплат,
И что впервые… Не было лукавства
В Её словах про «Жизнь-Не Шоколад»…
«Преподаю… в начальных классах… русский…», –
Не поднимая глаз, сняла пиджак
И расстегнула пуговку на блузке,
Как будто на Голгофу сделав шаг…
В Моей тарелке покраснели крабы,
(Хотя по Жизни знал Я много тел)
Черты увидел Женщины – не Бабы,
Которую, наверное, хотел…
Я положил ладони Ей на плечи
И пробубнил, помимо слов, «Прости!»,
Что Я забыл об очень важной встрече,
Что тороплюсь и Мне Пора Идти…
Она к стене шагнула чуть поближе,
Откуда на Неё смотрел Мане,
Когда-то Мною купленный в Париже…
Я деньги доставал из портмоне…
И видел, как на шее билась жила,
На тонкой блузке видел дрожь осин,
Как в сумочку с очками положила,
Стесняясь, пару Груш и Апельсин…
Была Она – совсем ещё Девчонка…
На миг на Мне остановила взор
И, за собою дверь закрыв тихонько,
Она Шагнула в ночи коридор…
А Днём, забыв с диктантами тетрадки,
Бегом, в больницу, где трёхлетний сын…
Чтоб положить на тумбу у кроватки
Лекарства, пару Груш… и Апельсин…
…С тех пор Я не Встречал Её ни разу…
Хотя случилось это так давно,
Я Жду Её, поставив фруктов вазу
И белое французское вино…
Её Ищу Я в переулках узких
В том сне, что для Меня невыносим:
Расстегнутая пуговка на блузке
И пара Груш, и рыжий Апельсин…

Борис Прахов