ВОЗНЕСЕНСКИЙ: Моя звонкая юность...Гимнастка


Над лодкой перевернутою, ночью,
над днищем аллюминьевым туга,
гимнастка, изгибая позвоночник,
изображает ручку утюга!

В сияньи моря северно-янтарном
хохочет, в днище впаяна, дыша,
кусачка, полукровочка, кентаврка,
ох, полулодка и полудитя...

Полуморская-полугородская,
в ней полуполоумнейший расчет,
полутоскует — как полуласкает,
полуутопит — как полуспасет.

Сейчас она стремглав перевернется.
Полузвереныш, уплывет — вернется,
по пальцы утопая в бережок...
Ужо тебе, оживший утюжок!

Андрей ВОЗНЕСЕНСКИЙ

А вот и обещаный Вознесенский, сам по образованию архитектор, с своей невероятной архитектурой строф, сумевший не сползти в футуристические изыски хулиганов 20-х, хоть и отдавал их творчеству справедливые реверансы. Вознесенский в своих открытиях давно обогнал великие 20-е годы русского футуризма. Он открыл стих-вихрь. И его оппонент на всю жизнь, помирившийся с ним только перед смертью Андрея - гений Евтушенко - сразу распознал в нём соперника-конкурента на всю жизнь. Не так щедры были душой пост-"серебряные", как талантом. И уж конечно до трепетных отношений меж собой в склочной советской литературе дело доходило только у великих, начинавших в досоветское время. Но вот талант... Да вы сами почитайте...

Баллада: Осенний ноктюрн моей души

В парке за храмом дубрава, аллеи
Стайки берёз и журчит родничок
Грусно...Но нет этой грусти милее
Капелек с неба и песни...О чём?

А в канделябрах аллей опустелых
Свечи берёзок притихли грустны
Осень баюкает нянькой умелой
И бережёт их весенние сны

"Серебряные россыпи"...Вода бесконечные лики вмещает

Как же тонок и эфемерен Бальмонт в переливах полутонов: лунный свет, ангельская бесплотность. Но как ему о воде удаётся! И о северной, свинцовой, и об эллинской лазури.
Я уже здесь писал про фантастическую одиссею Бальмонта во времена, когда он был изгнан из Империи. Средняя Европа: вечеринки со студентами, поэтами, музыкантами. И переводы, переводы...
Кажется, нет ни одного европейского языка, с которого он не переводил. В Испании он участвует в бое быков и одновременно переводит Лорку.
Отправляется в Мексику, где знакомится с Эдгаром По и тут же, сидя в седле, начинает его переводить. В Гиперборее их, вцепившихся в обломки яхты, выловили в конце августа из ледяной воды Ловозера. Растёрли водкой, изрядно дали внутрь, перевязали Бальмонту глубоко рассченное благородное чело, которое этот романтический шрам будет украшать теперь до смерти, вызывая вздохи мечтательных дам.
Выплывали два часа против разыгравшейся снова бури, рискуя опять вылететь на каменистые отмели острова Мёртвых, а он беспечно проспал под брезентом на пеньковых канатах эту новую схватку со смертью. За стаканом грога на охотничей заимке Деганова, куда им чудом удалось вырулить с рваными парусами и без обоих якорей, он задремал под завывание ветра... и о нём позабыли.
А когда вспомнили, этот бледный красавец, похожий гордым профилем с своей окровавленой повязкой и брошенными поверх неё прядями смоляных волос на испанского корсара, без записи и единой запинки прочёл свое великое: Я вольны ветер, я вечно вею...".
И всё-таки вода всегда занимает в его творчестве особое место. Да вот хоть тут...

ВОДА

Влажная пропасть сольется
С бездной эфирных высот.
Таинство — небом дается,
Слитность — зеркальностью вод.
«Только любовь»

От капли росы, что трепещет, играя
Огнем драгоценных камней,
До бледных просторов, где, вдаль убегая,
Венчается пеною влага морская
На глади бездонных морей,
Ты — всюду, всегда, неизменно живая,
И то изумрудная, то голубая,
То полная красных и желтых лучей,
Оранжевых, белых, зеленых и синих
И тех, что рождаются только в пустынях,
В волненье и пенье безмерных зыбей,
Оттенков, что видны лишь избранным взорам,
Дрожаний, сверканий, мельканий, которым
Нельзя подыскать отражающих слов,
Хоть в слове бездонность оттенков блистает,
Хоть в слове красивом всегда расцветает
Весна многоцветных цветов.
Вода бесконечные лики вмещает
В безмерность своей глубины,
Мечтанье на зыбях различных качает,
Молчаньем и пеньем душе отвечает,
Уводит сознание в сны.
Богатыми были, богаты и ныне
Просторы лазурно-зеленой пустыни,
Рождающей мир островной.
И море — все море, но в вольном просторе
Различно оно в человеческом взоре
Качается грезой-волной.

В различных скитаньях,
В иных сочетаньях,
Я слышал сказания бурь —
И знаю, есть разность в мечтаньях.

Я видел Индийское море, лазурь,
В нем волн голубые извивы,
И Красное море, где ласков коралл,
Где розовой краскою зыбится вал,
И Желтое, водные нивы,
Зеленое море, Персидский залив,
И Черное море, где буен прилив,
И Белое, призрак красивый.
И всюду я думал, что всюду, всегда,
Различно-прекрасна вода.

Константин Бальмонт

БАЛЬМОНТ: "Серебряные россыпи"...Мне хочется, чтоб ты, вся бледная от муки

Госпо-о-оди-и-и! Полнолуние же только что минуло, полнолуние, а я-то... Всё обострено до предела, все чувства и желания, нетерпение такое, что почти в невладение собой выливается. Что-то такое немедленно сделать хочется,...или застыть в позе глубочайшей задумчивости и уйти, ускользнуть от этой вечной муки поиска себя в себе...
ПЕЧАЛЬ ЛУНЫ

Ты мне была сестрой, то нежною, то страстной,
И я тебя любил, и я тебя люблю.
Ты призрак дорогой... бледнеющий... неясный...
О, в этот лунный час я о тебе скорблю!

Мне хочется, чтоб ночь, раскинувшая крылья,
Воздушной тишиной соединила нас.
Мне хочется, чтоб я, исполненный бессилья,
В твои глаза струил огонь влюбленных глаз.

Мне хочется, чтоб ты, вся бледная от муки,
Под лаской замерла, и целовал бы я
Твое лицо, глаза и маленькие руки,
И ты шепнула б мне: «Смотри, я вся — твоя!»

Я знаю, все цветы для нас могли возникнуть,
Во мне дрожит любовь, как лунный луч в волне.
И я хочу стонать, безумствовать, воскликнуть:
«Ты будешь навсегда любовной пыткой мне!»

Константин БАЛЬМОНТ

Луна всегда будет оказывать на меня магическое действие: далёкий тотемный предок в своё время построил Аполлону или лунному богу Фебу храм в Дельфах, о чём писал ещё Гесиод.

«Так многославное тут основали святилище Богу
Дети гипербореев, Пегас со святым Агийеем.
Также Олень: он первым пророком был вещего Феба.
Первый, песни который составил из древних напевов».

Это высечено на стене Дельфийского храма и сей день. Наверное оттого любовь лунной ночью, а особенно в полнолуние для меня всегда была открытием себя в любимой, а любимой - в любви. И мои испанские безумья, и тихое уединение в полнолуние с милой на даче кончались одинаково: глубокой, нечеловеческой тоской. Как будто увидел я нечто за пределами магической страсти, да не разглядел. Вновь и вновь принимал я отраву недосказанности и пытку незавершённости, пока простая и ясная мысль не посетила меня и не уняла мой пыл непременно докопаться до истоков: лунная незавершённость есть начало новой жизни, тогда как завершение даже бесконечной как космос страсти как жизни есть смерть. "Остановись мгновенье - ты прекрасно!" - вот же чего требовал дьявол от Фауста за бессмертную душу!
С тех пор не бормочу я на смятых простынях любви подобно Пилату: "И при луне нет мне покоя". Есть... В мечтах о моей любимой!

Бальмонт: "Серебряные россыпи"...Лебеди: юные кудесники резвятся...

Белый лебедь

Белый лебедь, лебедь чистый,
Сны твои всегда безмолвны,
Безмятежно-серебристый,
Ты скользишь, рождая волны.

Под тобою - глубь немая,
Без привета, без ответа,
Но скользишь ты, утопая
В бездне воздуха и света.

Над тобой -Эфир бездонный
С яркой Утренней Звездою.
Ты скользишь, преображенный
Отраженной красотою.

Символ нежности бесстрастной,
Недосказанной, несмелой,
Призрак женственно-прекрасный
Лебедь чистый, лебедь белый!

Константин БАЛЬМОНТ

После испытаного здесь напряжения первых дней погружения в Гиперборею, что относилось, конечно более к царевнам, мы , наконец, втянулись в неповторимый ритм жизна Гипербореи. За первые четыре дня подъёма нашего по милушке Афанасии случились два события: первая пещера и баня. Кроме того был первый в моей жизни хариус, пойманный собственной рукой во время перекуса на редком для Афанасии плёсе, когда решили к берегу не приставать. Благо травник в термосе заваривали для таких случаев: при сплаве по большим рекам плёсы среди болот по десяткам километров, когда негде пристать – не редкость. Здесь иное: тихая вода была коротка, но уж больно чистое случилось место. Так и веяло благостью тысячелетий от покрытого сосновым бором откоса крутой горы. Речка тихо млела в тени нависшего уступом кряжа, да ещё радовала глаз семья лебедей – совсем ещё желторотые птенцы и их родители.
– Какие милые пушистики! – Натка восторженно всплеснула руками и чуть не выбила кружку из руки Николы, – ну так бы и расцеловала.
Между тем мама-лебедь учила детишек нырять, а папа тут же ловил малька, кося глазом в сторону лодок, катамараном дрейфующих по плёсу.
Озорство буйной, только что полученной силы разума, вдруг охватило меня неведомым ранее восторгом Творца кудес! Я строго сдвинул брови. Нос уткнул в верхнюю губу, а нижнюю дудой выпятил вперёд и вверх наподобие клюва, горлом издал утробный клёкот…и исчез. Вместо юного волхва перед птенцами был сам двойник папаши-лебедя: вытянутая вперёд шея над отведёнными назад плечами-крыльями, хитро скошенная вбок голова с одиноко смотрящим подозрительным глазом. Сходство было поразительное: принц Лоэнгрин в образе лебедя. Я ещё раз издал клёкот, малыши замерли. И... под негодующий гогот матери порскнули прямо к лодкам. Настоящий папа-лебедь лишь глянул на шалунов и резвящегося принца… и нырнул за очередной рыбкой. Увидев реакцию главы, успокоилась и мать.
У лодок малыши засомневались, но я издал губами шипение и погрузил голову в воду. А когда голова вновь оказалась над водой, между губ трепетал хвостик рыбки! Всё, это была последняя капля! Мгновение, и самый шустрый уже тянул хвостик к себе, а я шутливо сопротивлялся: дразнил. Потом я кормил других осмелевших малышей с губ наподобие того, как кормил в детстве сизарей. Влах с другого борта таскал для царевен сачком малька, а те кормили им стайку – тоже с губ. Никола в сторонке жужжал камерой, и всем было, ну прелесть, как хорошо! Перекус затянулся, детвора вскоре уплыла на призывный клич матери, а девы всё не могли уняться, ахали и сюсюкали. Под эти ахи и охи я закинул мелкую блесну на щурёнка или окушка – в вечерний приварок к пакетному супу, как делали, и успешно, ещё на Ловозере. А вынул приличного хариуса, которого здесь просто быть было не должно: его место в стремнине и на порогах, а не на плёсе, пусть и не стоячем. Поскольку я только собирался половить эту волшебную северную форель при удобном случае, то воспринял происшедшее как маленькое чудо, а забавы с царскими птенцами - естественными и приятными. Девочки думали иначе, своего Лоэнгрина обожали, что не мешало иметь свою точку зрения: лебеди – вот чудо, а какой-то там «карась» – блажь. Впрочем божественную скоросолку из хариуса, натёртого солью и полежавшего четверть часа, – юные лебединые девы, сиречь будущие Валькирии, ели явно с удовольствием. Вдруг Ната умолкла на полуслове и подняла руку с браслетом. Глаза у змейки пульсировали багрянцем…

Бальмонт: "Серебряные россыпи"...Великая память Рода

ГИПЕРБОРЕИ

За горами Рифейскими, где-то на север от Понта,
В странах мирных и ясных, где нет ни ветров, ни страстей,
От нескромных укрытые светлою мглой горизонта,
Существуют издревле селенья блаженных людей.

Но бессмертны они, эти люди с блистающим взглядом,
Но они непохожи на нас, утомленных грозой,
Эти люди всегда отдаются невинным усладам
И питаются только цветами и свежей росой.

Почему им одним предоставлена яркая слава,
Безмятежность залива, в котором не пенится вал,
Почему неизвестна им наших мучений отрава.
Этой тайны святой самый мудрый из нас не узнал.

Не бессмертны они, эти люди, меж нами - другие,
Но помногу веков предаются они бытию,
И, насытившись жизнью, бросаются в воды морские,
Унося в глубину сокровенную тайну свою.

Константин БАЛЬМОНТ

Предлагаю насладиться родовой памятью русов. Сколько тут спокойного сознания своего величия от пренадлежности к поистине великому народу бессмертных. Только воистину великий народ имеет такую поэзию и таких поэтов! Вот почему мы велики и бессмертны, вот чем я горжусь, когда пишу о наших прапредках. И вот почему я знаю: наш народ ждёт великое будущее...

БАЛЬМОНТ: "Серебряные россыпи"..."ГОЛУБИНАЯ КНИГА"

ГЛУБИНАЯ КНИГА

Восходила от Востока туча сильная, гремучая,
Туча грозная, великая, как жизнь людская - длинная,
Выпадала вместе с громом Книга Праотцев могучая,
Книга-Исповедь Глубинная,
Тучей брошенная к нам,
Растянулась, распростерлась по равнинам, по горам.
Долин_ы_ та Книга будет - описать ее нельзя,
Поперечина - померяй, истомит тебя стезя,
Буквы, строки - чащи леса, расцвеченные кусты,
Эта Книга - из глубинной беспричинной высоты.
К этой Книге ко божественной,
В день великий, в час торжественный,
Соходились сорок мудрых и царей,
Сорок мудрых, и несчетность разномыслящих людей.
Царь Всеслав до этой Книги доступается,
С ним ведун-певец подходит Светловзор,
Перед ними эта книга разгибается,
И глубинное писанье рассвечается,
Но не полно означается узор.
Велика та Книга - взять так не поднять ее,
А хотя бы и поднять - так не сдержать ее,
А ходить по ней - не выходить картинную,
А читать ее - прочесть ли тьму глубинную.
Но ведун подходит к Книге, Светловзор,
И подходит царь Всеслав, всепобедительный,
Дух у них, как и у всех, в телесный скрыт цветной убор,
Но другим всем не в пример горит в них
свет нездешний, длительный.
Царь Славянский вопрошает, отвечает Светловзор.
"Отчего у нас зачался белый вольный свет,
Но доселе, в долги годы, в людях света нет?
Отчего у нас горит Солнце красное?
Месяц светел серебрит Небо ясное?
Отчего сияют ночью звезды дружные,
А при звездах все ж глубоки ночи темные?
Зори утренни, вечерние - жемчужные?
Дробен дождик, ветры буйные - бездомные?
Отчего у нас ум - разум, помышления?
Мир - народ, как Море, сумрачный всегда?
Отчего всей нашей жизни есть кружение?
Наши кости, наше тело, кровь-руда?"

И ведун со взором светлым тяжело дышал,
Перед Книгою Глубинной он ответ царю держал.
"Белый свет у нас зачался от хотенья Божества,
От великого всемирного Воления.
Люди ж темны оттого, что воля света в них мертва,
Не хотят в душе расслышать вечность пения.
Солнце красное - от Божьего пресветлого лица,
Месяц светел - от Божественной серебряной мечты,
Звезды частые - от риз его, что блещут без конца,
Ночи темные - от Божьих дум, от Божьей темноты.
Зори утренни, вечерние - от Божьих жгучих глаз,
Дробен дождик - от великих, от повторных слез его,
Буйны ветры оттого, что есть у Бога вещий час,
Неизбежный час великого скитанья для него.
Разум наш и помышленья - от высоких облаков,
Мир-народ - от тени Бога, светотень живет всегда,
Нет конца и нет начала - оттого наш круг веков,
Камень, Море - наши кости, наше тело, кровь-руда".

И Всеслав, желаньем властвовать и знать всегда томим,
Светловзора вопрошал еще, была беседа длинная.
Книгу Бездны, в чьи листы мы каждый день и час глядим,
Он сполна хотел прочесть, забыл, что Бездна -
внепричинная,
И на вечность, на одну из многих вечностей, пред ним
Заперлась, хотя и светит, Книга-Исповедь Глубинная.

Константин БАЛЬМОНТ

Кто только не брался на Руси пересказывать, трактовать, переводить и даже выдавать за апокриф, как масон Лихачёв, великий славянский эпос-Традицию "Голубиная книга". Я тут давал блистательную версию Заболоцкого: он, как и Бальмонт был славянистом и переводчиком от Бога: его "Слово о полку Игореве" не смог превзойти никто, да это и невозможно. Бальмонт затаил свои самоцветные славянские откровения в фольклоре, заговорах и переводах в сборнике "Жар-птица" с подзаголовком "Свирель славянина". Лето 1906 года он посвятил блужданиям среди родных просторов, пока салоны сходили с ума в догадках, куда опять подевался их кумир, находящийся тогда в зените русской и европейской славы, снисканной непревзойдённым до сих пор сборником о любви "Будем как солнце" и феерическими переводами западных поэтов на добрую сотню языков. Тогда, а позже в Гиперборее, раз и навсегда постигнув истинное величие Руси-России и её народа, её истинных истоков, он в благоговении припал к ним и до конца жизни черпал из них и щедро делился с нами. Нет, прошу поверить мне, на Руси другого такого поэта, сумевшего глубже него заглянуть к самым глубоким корням нашей великой самобытности первого Рода Земли - альвов-ариев. Мне не всё пока дозволено тут сказать, но я верю и жду: скоро. Для того выживаю и живу, борюсь и люблю...

Феечкины сказки: Утро, солнце, всё ликует

Утро, солнце, всё ликует
Магу голову вскружил
Воздух; благодать такую
Он, наверно, заслужил

А ещё он так по фее
Тосковал в чужом краю
Что задумал поскорее
Утолить печаль свою

"Не шалил давненько, право,
Эх! Отменно пошучу!"
Вмиг придумана забава:
Прокатиться по лучу

Ну, а фея? По душе ей
Шутки милого дружка
В паутинке маг и фея
Поднялись за облака

Чтобы встретить первый лучик,
Что пронзит ночную тьму
И стремглав с небесной кручи
Пронестися по нему

Между пьяного шалфея
Приземлиться на лужок
И тихонько скажет фея:
"Я соскучилась, дружок"...

Феечкины сказки: Маг и фея в лунных грёзах



Шалости мага

Прогулялись маг и фея
Точно дети при луне
Между пьяного шалфея
На серебряной волне

Покачались, полетали
Подурачились в стогу
А потом слегка устали
И присели на лугу

Нежно трогали росинки
Славно, о! В руке рука
В гамаке из паутинки
Покачалися слегка.

Целомудренны как дети
В целом мире я и ты.
В росных травах, в лунном свете...
Так сбылись мои мечты.

Ну, а фея, что же фея?
Мне косичку заплетя,
Танцевала как Психея
И смеялась как дитя

Все мы дети в мире этом
В яви, нави и во сне
В росных травах с лунным светом
Заблудились при луне.

Вот и всё, и маг и фея
Были чудно хороши
Между пьяного шалфея
Счастье пили две души...

Максимилиан ВОЛОШИН: "Серебряные россыпи"...Алмазный бред морщин твоих и впадин


Алмазный бред морщин твоих и впадин
Томит и жжет. Неумолимо жестк
Рисунок скал, базальтов черный лоск,
Строенье арок, стрелок, перекладин.

Вязь рудных жил, как ленты пестрых гадин,
Наплывы лавы бурые, как воск,
И даль равнин, как обнаженный мозг...
Трехдневный полдень твой кошмарно-страден

Пузырчатые осыпи огня
Сверкают в нимбе яростного дня,
А по ночам над кратером Гиппарха

Бдит «Volva» — неподвижная звезда,
И отливает пепельно-неярко
Твоих морей блестящая слюда.

Максимилиан ВОЛОШИН, "Lunaria", сонет №10

Ну, как понравилась вам вчерашняя прогулка по Луне под мой магический шепоток, сквозь алмазные высверки гения Волошина под благосклонной улыбкой уходящего Феба, отрядившего вам во сны гонца - плута и таинственного мастера перерождений реальности Гермеса. Не знобко было прогуливаться среди отливающих в серебро барханов и вдруг, споткнувшись о выход жильной руды с кварцевыми вкраплениями, играющими алмазной чешуёй, отпрыгнуть, зависнув в воздухе: змея! Вот так и учатся летать: сначала во снах Lunaria, а уж потом в яви Земли - места силы напомнят тебе твои лунные сны.

Стих моего хорошего друга.

"Женщине"

Она плясала в светлых сферах,

Как будто черная пантера,

Она дробила свет на блики,

Меняя маски, платья, лики.

Она кружила мотыльком

И распускалася цветком,

Свой облик в зеркалах ловя.

Как тень за нею крался я.

Она прыжком, а я ползком,

Она как кошка, я - ужом.

Она смеется, я грущу

О том, что душу отпущу

Коль даже  качестве шута

Меня не примет. Красота

Ее меня во снах терзая,

Убьет, без жалости лаская.

Капризна? Да! Как сто чертей!

Но что же сделаю я с ней?

Взмахнет ресницей - я в огне,

А улыбнется - душно мне.

Таю в себе мое признанье,

Но что она - мечты созданье,

Лишь рассмеется и уйдет.

С пижоном за руку пойдет.

Я ненавидеть не хочу,

Но как мотыль на свет лечу,

Маним ее сияньем жарким,

Пусть вспыхну и истлею ярко!

Ну что ж, пусть тенью и шутом

Я буду в свете золотом 

Ее сияющих очей!

Пусть лучше так, чем век не с ней!

13.06.06

 

Это стих моего хорошего друга, пока еще не известного поэта. Надеюсь, что своим постом помогу ему))

Серия сообщений "Комедиант передает":
Часть 1 - Стих моего хорошего друга.

"Серебряные россыпи"...У ног твоих я понял в первый раз


* * *

У ног твоих я понял в первый раз,
Что красота объятий и лобзаний
Не в ласках губ, не в поцелуе глаз,
А в страсти незабвенных трепетаний, -

Когда глаза - в далекие глаза -
Глядят, как смотрит коршун опьяненный, -
Когда в душе нависшая гроза
Излилась в буре странно-измененной, -

Когда в душе, как перепевный стих,
Услышанный от властного поэта,
Дрожит любовь ко мгле - у ног твоих,
Ко мгле и тьме, нежней, чем ласки света.

Константин БАЛЬМОНТ

А вот это я ощущаю как любовное откровение для вас, меня и самого Бальмонта. Он сам изумлён и как всегда честен. Прошёл он и через этот искус плоти. Я, как обычно, подарю вам, одно из его безумных откровений, но как хорош он здесь. Вся гамма чувственной любви перед нами, но вот ждёшь ты чего-то ещё, пробиваясь с пылающим лицом сквозь его чувственные загадки: загадка плоти; загадка желания; загадка исполнения. И последняя, самая неожиданная - загадка удовлетворения. Уверен, что вы не раз будете задаваться ими и тогда - вот он, загадочный кудесник любви...А вам - подарок на ночь: вибрирующее либретто этого светлого чувства...

Максимилиан ВОЛОШИН: "Серебряные россыпи"...Вот из-за скал кривится лунный рог


К тебе растут сквозь мглу моих распятий
Цветы глубин. Ты затеплила страсть
В божнице тел. Дух отдала во власть
Безумью плоти. Круг сестер и братии

Разъяла в станы двух враждебных ратей.
Даров твоих приемлет каждый часть...
О, дай и мне к ногам твоим припасть!
Чем дух сильней, тем глубже боль и сжатей..

Вот из-за скал кривится лунный рог,
Спускаясь вниз, алея, багровея...
Двурогая! Трехликая! Афея!

С кладбищ земли, с распутий трех дорог
Дым черных жертв восходит на закате —
К Диане бледной, к яростной Гекате!

Максимилиан ВОЛОШИН, "Lunaria", сонет №6

И снова Lunaria. Вот и дождался я нового лунного рога. Когда ущербная луна царит, стоит только ослабить внимание в реальности и наступает некая иррациональность восприятия окружающего, всё двоится в смыслах и событиях. Как будто не тебя мучает истома невыносимого любовного одиночества, не привносящая, однако, в блуждания твоей воспалённой любовной лихорадкой мысли ни тоски, ни негатива: с Волошиным ты чудесно проживаешь им придуманные страсти, а потом вдруг мерцающее серебро, пробивающееся насточивыми потоками сквозь шторы уводит тебя к твоим лунным ночам, некогда прожитым с любимой в таком чувственном угаре, о котором утром напоминают лишь распухшие искусанные губы, да вселенская опустошённость бренного тела, готового вновь наполниться жизненными соками...до новой лунной ночи...

"Венок феи", сонет №6


Взгляни на свой предмет любви
Свою богиню, совершенство
Источник счастья и блаженства
"Любимой" робко назови

Сбери все нежные слова
Своей души и всей Вселенной
Ей расскажи, что совершенной
Её ты видишь; голова

Уже кружится у богини
А ты, от нежных взглядов пьян,
В любовь как в пропасть; и отныне

От той божественной любви
Протуберанец, вихрь, вулкан
Огонь в очах, пожар в крови

Мы часто скрываем от милых простые и ясные чувства, принимая силу за слабость. А ведь так ждут от нас тех самых, единственных слов, которые удивительно легко произносят похотливые ничтожества, или талантливые "баловни", выманивая задатки светлых чувств у молодых глупеньких девочек. Я бы спрашивал с последних вдвойне, потому что главный талант их жизни, - Любовь, - с ними рядом не ночевал и они отравляют зародыш этого таланта в тех, кто способен любить, предлагая кич там, где довольно просто помолчать, коли иные таланты тебе недоступны.
Простите нас, любимые...

Кanfo и я.... ПОЭЗИЯ НА КАРТИНКАХ

Совместное, ещё приятнее, чем в одиночку...
Разве не так?

Феечкины сказки: Ах, как магу душу греет


Ах, как магу душу греет
Чувство дивное её
Сердце бьётся лишь для феи
Для неё оно поёт

Фее чудные рулады
Гимны сердца - для неё
Под луною серенады
Сердце магово поёт

Говорят, нелепо ныне
Руку милой целовать
Вздор, её рука - святыня
Неземная благодать

Как во сне мечту лелея
Целомудренно легки
Губы мага сердце феи
Ищут в пульсике руки...

Ты для меня не пропадаешь...
Как Ангелочек прилетаешь...
А комменты твои, как сказка,
Будь здоровЕнькой, кали ласка!

Исходное сообщение Крона_Сат_Реваль

СПАСИБО КРОНЕ

Совсем недавно мы с тобой знакомы...
Поэтому я буду осторожен:
Ах, Крона_Сат_Реваль, мне в горле комом
Стоит твой АКРОстих всего дороже.
И он войдёт в мою АКРОкопилку
Божественною песней мне, Пииту,
Ославленному "батарейкой" пылкой, -

Как к чаше припадаю недопитой,
Рискуя захлебнуться сладким слогом,
Обожествляя Крону-Поэтессу,
Несу Благодарение от Бога
Ей и справляю АКРОмессу...

Славка_Ядин

БРЮСОВ: "Серебряные россыпи"...Предчувствие разоблачает тайны


ЧИСЛА

Не только в жизни богов и демонов
раскрывается могущество числа.
Пифагор

Мечтатели, сибиллы и пророки
Дорогами, запретными для мысли,
Проникли — вне сознания — далеко,
Туда, где светят царственные числа.

Предчувствие разоблачает тайны,
Проводником нелицемерным светит:
Едва откроется намек случайный,
Объемлет нас непересказный трепет.

Вам поклоняюсь, вас желаю, числа!
Свободные, бесплотные, как тени,
Вы радугой связующей повисли
К раздумиям с вершины вдохновенья!

Валерий БРЮСОВ

С детства ворожили мне числа и я вдумчиво внимал их вдохновенным фантазиям. Пифагорова четверица... Целый мир: гармонии, открытые октавы, темперации, пентакли. А ряд Фибоначчи! Помню, как ошалел Валька Гуров, когда мой уродец-прибор (прелесть, лапочка, мутантик, собранный нашими чудными институтскими кулибиными по моей монтажной схеме) выписал на его двухвёрстке данные магнитки в виде спирали Фибоначчи. Я тоже ошалел: эта спираль, как графическая иллюстрация "золотого" сечения, всегда что-то значила, но только Валька знал, что это был эпицентр алмазной трубки, первой в мире европейской алмазной трубки будущего Ломоносовского месторождения.
Когда старый черкес, побратим отца по Сталинграду, сказал, что по числам у меня выходит очень сильная и звонкая фамилия, я только задохнулся от желания доказать это сейчас, немедленно. Видно увидал мудрый шапсуг что-то в моих глазах, потому что следующие его слова понял только я. "У Пифагора была сложная жизнь, но не торопливая: потому и успел всё". Наворожил мне аксакал, нарочил...
Интересно, какой черкес ворожил Брюсову?

БУНИН: "Серебряные россыпи"...Зацвела на воле в поле бирюза


Песня

Зацвела на воле
В поле бирюза.
Да не смотрят в душу
Милые глаза.

Помню, помню нежный,
Безмятежный лен.
Да далеко где-то
Зацветает он.

Помню, помню чистый
И лучистый взгляд.
Да поднять ресницы
Люди не велят.

Иван БУНИН

Как-то, сравнивая пылкие любовные восторги Бальмонта с простеникой песней осени Бунина "Осыпаются астры в садах", я показал, как в спокойной прелести этой золотой осенней грусти любовь так же окружает тебя волнующей анимацией потаённой страсти. А вот тут Бунин даёт волю своему прозрачному чувству.
Как же я влюблён в эти целомудренные миньоны Бунина, от которых жар выбегает на щёки, а мысли блуждают совершенно растерянные по уголкам памяти. Какое уж тут целомудрие?! Ни единого слова не сказано про любовь, но вот она - всю душу перевернула и заставляет сердце петь, а глаза - искриться неземным восторгом и желанием. Такие они - "серебряные"...

АХМАТОВА: "Серебряные россыпи"...А небо ярче синего фаянса


Весенним солнцем это утро пьяно
И на террасе запах роз слышней,
А небо ярче синего фаянса.
Тетрадь в обложке мягкого сафьяна,
Читаю в ней элегии и стансы,
Написанные бабушке моей.
Дорогу вижу до ворот, и тумбы
Белеют четко в изумрудном дерне,
О, сердце любит сладостно и слепо!
И радуют изысканные клумбы,
И резкий крик вороны в небе черной,
И в глубине аллеи арка склепа.

Анна АХМАТОВА

Дня не могу с некоторых пор, чтобы не перечесть что-то Ахматовой. Иногда часы провожу за её поэтическими фантазиями и прозрениями. Эта ошеломительная смесь радости бытия и предчувствия трагедии не может не поражать. Это только первый сборник "Вечер" и до первой гражданской смерти ещё 15 лет (вещь эта была написана в 1910-м году), но острая нотка скорбного предчувствия уже чувствуется тут. Русская Сафо...
В год ее первой гражданской смерти Анне Ахматовой было всего тридцать шесть лет, про тот земной срок, который ей еще довелось прожить, она всегда говорила кратко и горько: после всего. Однако и эта – другая, подмененная жизнь («мне подменили жизнь, в другое русло и по-другому потекла она...») была жизнью, и в ней были и любовь, и предательства, и муки немоты, и золотые дары поздней, но плодоносной осени, и даже испытание славой. Но эта была горькая, горьчайшая слава, потому что все лучшие ее вещи здесь, на родине, не печатались. Их привозили тайком из Мюнхена, Парижа, Нью-Йорка, их запоминали наизусть с голоса, переписывали от руки и на машинке, переплетали и дарили друзьям и любимым. Ахматова знала об этом и все равно страдала... Из всех роковых «невстреч» невстреча со своим читателем была для нее самой больной болью. Боль этой разлуки совсем не в переносном, а в буквальном смысле разрывала ее измученное сердце, она и убила его. По странному совпадению, 5 марта 1966 года: в день смерти главного виновника всех ее бед, как она считала последние годы, – Иосифа Сталина.

ФЕТ: "Серебряные россыпи"...Что такое день иль век


Целый мир от красоты,
От велика и до мала,
И напрасно ищешь ты
Отыскать ее начало.

Что такое день иль век
Перед тем, что бесконечно?
Хоть не вечен человек,
То, что вечно,— человечно.

Афанасий ФЕТ

У каждого из "серебряных" есть потрясающие миньоны, начало которым положил, на мой взгляд, Лермонтов своим "У врат обители святой". "Одна есть в мире красота" Бальмонта - выдающийся пример в этом ряду, но и Фет хорош. Умение в дюжине строк упрятать поэму свойственно для него, но тут...И пока ты в изумлении постигаешь смысл прочитанного целая волна мыслей и впечатлений посещает тебя, расширяя и обогощая горизонты твоего богомировоззрения, так характерного для ариев: в центре божественного мира поёт свою песнь Вечности человек!

Баллада о сне...и немножко...любви


Кажется я встаю на ноги и в смысле дел, хоть пока всё - больше вера в себя, нежели осязаемые успехи. Да и последствия болезни сказываются: быстро устаю и почти всё время тянет в сон. Добираю в машине или прямо на травке, пока Саша гоняет местных подрядчиков. Вот и сейчас... Порадую по возможности пока вас "серебряными", а потом...впрочем это будет потом.
А чтобы не звучали так суховато эти размышления-соображения, перед тем, как уйти и вздремнуть часок, что я охотно делаю при любой представившейся возможности и в любое время суток, я оставляю маленькую шутку как раз в тему. Она некоторым знакома в виде экспромта, но я её подправил, да и читал её раньше с десяток человек. А так - ну очень в тему получается...

Любовь и сон...

Я спал на сене и в шелку
Спал много и в любое время
В зерне духмяном на току
И на гнедом, упершись в стремя

И у селянки меж грудей
Я сном взымал любовну плату
Я даже засыпал, злодей,
На лекциях по диамату.

И, набираясь новых сил,
Подушку обнимал интимно
О! Как свой сон я полюбил
И, полагаю, что – взаимно…

Максимилиан ВОЛОШИН: "Серебряные россыпи"...Влажной парчою расплесканный луч...


Выйди на кровлю. Склонись на четыре
Стороны света, простерши ладонь...
Солнце... Вода... Облака... Огонь...-
Все, что есть прекрасного в мире...

Факел косматый в шафранном тумане...
Влажной парчою расплесканный луч...
К небу из пены простертые длани...
Облачных грамот закатный сургуч...

Гаснут во времени, тонут в пространстве
Мысли, событья, мечты, корабли...
Я ж уношу в свое странствие станствий
Лучшее из наваждений земли.

Максимилиан ВОЛОШИН

Века назад, собираясь в Гиперборею, листал я лениво Волошина: душа моя была уже там, а штормовка с телом - дома, на даче с кабаньими головами и всем, что вывез, кроме путевых заметок, я из Гипербореи. Оставались минуты,...и тут я наткнулся на ЭТО. Буквально наткнулся в состоянии благости от предвкушения свидания с Афанасией. И замер...Сколько раз вот так уходил я в неизведанное и каждый раз душа рвалась объять необъятное тут, и я вскидывал руки невольно как в приветствии солнцу на утренней заре, навстречу тому, что уже ждало меня впереди. И душа, как распрямившаяся звонко спираль моих серебряных устремлений, точно родовой алмаз перстня на бокале венецианского стекла, вычерчивала тончайшими штрихами узор потаённого в моей судьбе. Той что, хоть и ждёт меня на дальних заимках и перекатах, давно начерно изваянна Твастырем в его мастерской, а набело предложено творить её мне. Задохнулся я тогда от вещих строк Волошина, но приходят они ко мне сейчас всегда, если дорога зовёт меня...

Максимилиан ВОЛОШИН: "Серебряные россыпи"...Светильник душ! Таинница мечты!


Лампада снов! Владычица зачатий!
Светильник душ! Таинница мечты!
Узывная, изменчивая — ты
С невинности снимаешь воск печатей,

Внушаешь дрожь лобзаний и объятий,
Томишь тела сознаньем красоты
И к юноше нисходишь с высоты
Селеною, закутанной в гиматий.

От ласк твоих стихает гнев морей,
Богиня мглы и вечного молчанья,
А в недрах недр рождаешь ты качанья.

Вздуваешь воды, чрева матерей,
И пояса развязываешь платий,
Кристалл любви! Алтарь ночных заклятий!

Максимилиан ВОЛОШИН,"Lunaria", сонет №2

Сонеты "Lunaria" буквально пронизаны любовью. Но не той, восторженной, уже обретённой, а самыми начатками, скрытой в полунамёках архаических анимаций матриархата. Прекрасно чувствующий женскую суть мира, маг передаёт её в потрясающих алегориях, полных деликатных аналогий с женщиной во всех проявлениях циклической чувственности и лунарии самого сокровенного, что делает для любящего и понимающего любовь женщины нескончаемым кладезем открытий и откровений её чувства и своего - в ней, кристалле вашей любви. Женщина отражает и освящает её, подобно сакральному камню-оберёгу, а ты, любовник, муж и отец, можешь только оберегать пониманием без условий её бесценные дары, раскинув руки от звезды до звезды, опустошённый и одновременно наполненный до краёв эманациями прамира, любовью связующего тебя с ним через женщину...

БАЛЬМОНТ: "Серебряные россыпи"...Люди Солнце разлюбили


Вся земля - моя, и мне дано пройти по ней.
Аполлоний Тианский

* * *

Люди Солнце разлюбили, надо к Солнцу их вернуть,
Свет Луны они забыли, потеряли Млечный Путь.

Развенчав Царицу-Воду, отрекаясь от Огня,
Изменили всю Природу, замок Ночи, праздник Дня.

В тюрьмах дум своих, в сцепленье зданий-склепов, слов-могил
Позабыли о теченье Чисел, Вечности, Светил.

Но качнулось коромысло золотое в Небесах,
Мысли Неба, Звезды-Числа, брызнув, светят здесь в словах.

Здесь мои избрали строки, пали в мой журчащий стих,
Чтоб звенели в нем намеки всех колодцев неземных.

Чтоб к Стихиям людям бледным показал я светлый путь,
Чтобы вновь стихом победным в царство Солнца всех вернуть.

Константин БАЛЬМОНТ

Солнышко впервые за последние дни прорвало пелену тучек, скрывших от меня великолепие Персеид: лучик загадывал мне моё. Ну, а Бальмонт-волшебник, как о сегодняшнем дне пишет. Всю душу разом перевернул. Вот уже несколько дней занимаюсь я тем, что исправляю последствия своей беды. Временные неудачи теперь, после пережитого, мало меня занимают, да и виден уж им конец, я б его раньше разглядел, коли б не нянькал свои трудности. Пришлось сделать пару резких движений, более напоминающих окрик: ты не забыл, кто ты? Солнышку поклонился, там где-то лучик путеводный ждёт моих побед над собой и миром. Немедленно мне захотелось встряхнуть окружающий люд. И вот вам совпадение, тотчас подхватил это устремление к солнцу любимый мой поэт, только к целому народу: вы не забыли себя, великие русы? И как всегда пронзительно, с болью, с состраданием и любовью. Вот и встрепенулись мы. Ду-у-у-маем...

"Венок для феи", сонет №2.


Коварный дьявола обман
Одна иллюзия - не боле
Её развеять - в нашей воле
На то нам ум и жребий дан

На что, нисколько не робея:
"Но жребий наш - ведь это рок?
Изволь поведать сей урок".
Так магу возражает фея.

Ну что за прелесть, что за чудо?!
Маг тотчас фею в носик "чмок".
"Я с Ведами играть не буду:

ТЫ - ум, ОН - рок, а всё - Брахман.
Слепцу наглядный Вед урок...
Ты не творец, в очах - туман..."

Разглядывая плоды чужого вдохновения и даже исшаркав паркеты половины музеев и галлерей, ни на йоту не приблизился ты к пониманию красоты. Красота в тебе, но она мертва до тех пор, пока не начнёшь ты творить себя, а в себе - свою богиню. Рафаэль написал мадонну, но понятна и доступна она только ему. Ваши же мадонны только ждут ещё своего часа.

Максимилиан ВОЛОШИН: "Серебряные россыпи"...Царица вод! Любовница волны!


Царица вод! Любовница волны!
Изгнанница в опаловой короне,
Цветок цветов! Небесный образ Иони!
Твоим рожденьем женщины больны...

Но не любить тебя мы не вольны;
Стада медуз томятся в мутном лоне
И океана пенистые кони
Бегут к земле и лижут валуны.

И глубиной таинственных извивов
Качания приливов и отливов
Внутри меня тобой повторены.

К тебе растут кораллы темной боли,
И тянут стебли водоросли воли
С какой тоской из влажной глубины!

Максимилиан ВОЛОШИН, "Lunaria",сонет №4

Продолжаем наш венок Lunaria. Не было для Волошина тайн ни в женщине, ни в луне, ни в любви. Деликатность, с какой он это показывает, открывет нам душу трепетную и нежную, способную на ярость и гнев, но не способную на грубость. И вот уже учащается дыхание и краска желания, томительного и всевластного, выбегает на лицо. Где, где ты, моя любовь?! Томится тело, томится душа, а луна, знай себе, ворожит, подводя тебя к взрыву...

БАЛЬМОНТ: "Серебряные россыпи"...Она шепнула страстно: "Подожди"


***
Волнообразно двигая спиной, -
На теле нежном, точно в колыбели,
Она меня качала, - и со мной
Уже была совсем-совсем у цели.

Но вдруг, помедлив, с трепетом в груди,
Обняв меня за шею и за плечи,
Она шепнула страстно: "Подожди", -
И тайные меж нас возникли речи.

Недвижность ласк - продление мечты,
Там, в глубине - чуть внятное дрожанье.
"Постой... Еще... О, как прекрасен ты!"
"- Моя... Моя... Как дружно состязанье!.."

И вдруг, в блаженной боли застонав,
Ты исказила счастьем наши лица, -
Затрепетав, как в ветре стебли трав,
Затрепетав, как раненая птица.

Константин БАЛЬМОНТ

А вот это вам подарок на ночь. Знакомо? Ну и наслаждайтесь, погружаясь тёплыми волнами в сказку, созданную магом любви, в которой вы всегда можете принять посильное участие: было бы желание. Желание... Оно ещё не понято и не осознано, а уже легкий холодок магических касаний чуть тронул пушок на спине и волна ощутимого желания поднялась терпким ознобом от мизинцев ступни к полыхнувшим щекам. О! эти минуты... Впрочем, что это я - удачи...

Арийский ренессанс: зачин о Гиперборее и о себе

Багрец и золото венец арийский мой
Подёрнут нитями седого серебра
В Гиперборею возвратился я домой
И сурью пью у древнего костра

Валун в дубраве у реки мой царский трон
Струится к звёздам дыма терпкая шлея
В хрустальных заводях мерцает Орион
Святая Русь, Вселенная моя

Здесь всё подвластно мне, и мудрость вечных Вед
И высверк гения, и мысли ворожба
И яд сомнения, и трубный глас побед
И космос предков, и моя судьба

Весь мир открылся мне: печаль моя чиста
Благословляю мой живительный исток
Как откровение арийского креста
Предтечей света плавится восток

Я в этом свете и блаженство - и закон!
Я в этом мире и творенье - и творец!
В Гиперборее у костра мой древний трон
Багрец и золото арийский мой венец

"Венок для феи", сонет №3


Ты не творец, в очах - туман
Смотри, как с феей маг...Короче!
Маг на исходе лунной ночи
Прогулку конную, Брахман,

Устроил с феей: пусть во сне!
Держа свою головку гордо
Кентавр безумного аккорда
Гарцует гордо на коне

Иль на рыси парит упруго
Легка, прелестна и чиста
В цветах божественного луга

Меж донных рос и звёзд бездонных
Для вас блистает красота
На праздный искус обречённых

Что вам мешает вот так же? А ничего...

Любовь. Всеволод Рождественский.


Любовь.

Не отдавай в забаву суесловью
Шесть этих букв, хотя к ним мир привык.
Они — огонь. «Любовь» рифмует с «Кровью»
Приметливый и мудрый наш язык.

«Любовь» и «Кровь». Покуда сердце бьется
И гонит в теле крови теплоту,
Ты словно пьешь из вечного колодца,
Преобразив в действительность мечту.

От тусклых дней в их неустанной смене,
Когда порою сердцу все мертво,
В нежданный мир чудесных превращений
Тебя любви уводит торжество.

Вот женщина, в которой столько света,
Друг в непогоду, спутница в борьбе,—
И сразу сердце подсказало: эта,
Да, только эта — луч в твоей судьбе!

Пускай она мечты твоей созданье,
Одно воображение твое —
С ней вечности горячее дыханье
Уже легло в земное бытие.

Как зов, дошедший из глубин столетий,
Как вспышка света за порогом тьмы,
И наш огонь возьмут в наследство дети,
Чтобы войти в бессмертье, как и мы.

Влюблённые эльфы...
 

++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++ Жила была Крона в лесу чудесном, В болоте русалочьем пела песни, Под бледной прозрачной луной. О, как были песни её прекрасны, Но путник искал бы её напрасно - Хотелось ей быть одной... В круженье берёзок, в листве кусточков, В особом настрое, плетя веночек, Под бледной прозрачной луной! В тиши первозданной, под тенью ели, Куда не ступала нога менестреля, Хотелось ей быть одной. ++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++ Пока не случилось иное чудо, Никто никогда не узнал - откуда? -- Хотелось ей быть одной!!! -- Прокрался к ней эльф из лесов соседних, Какие напел ей любовные бредни, Под бледной прозрачной луной... ++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++ Они теперь вместе! свершилась сказка, И Кроночка стала ещё прекрасней -- Хотелось ей быть одной?!!! -- Два сердца стучат в унисон отныне, На светлом холме, на самой вершине, Под бледной прозрачной луной... ++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++ ++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++ Любимой Кроночке посвящается! :) И Риву конечно, да да )))))) !!! ++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++ ++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

 

Максимилиан ВОЛОШИН: "Серебряные россыпи"...Тоской любви в сердцах повторены


Жемчужина небесной тишины
На звездном дне овьюженной лагуны!
В твоих лучах все лица бледно-юны,
В тебя цветы дурмана влюблены.

Тоской любви в сердцах повторены
Твоих лучей тоскующие струны,
И прежних лет волнующие луны
В узоры снов навеки вплетены...

Твой влажный свет и матовые тени,
Ложась на стены, на пол, на ступени,
Дают камням оттенок бирюзы.

Платана лист на них еще зубчатой
И тоньше прядь изогнутой лозы...
Лампада снов, владычица зачатий!

Максимилиан ВОЛОШИН, "Lunaria", сонет №1

Ну, вот и взялся я, помолясь, за архитрудное, но важное для меня и, вероятно, небезынтересное для вас дело: свести воедино тут уже частично коментированные частички великого Венка сонетов Волошина "Lunaria". Вот здесь, собираясь на этот для меня подвиг, затронул я тему русского сонета. И утонул в ней надолго. Даже "Феечкины сказки" не избежали этого глубокого и, вероятно, уж "вечного" увлечения, незаметно перешедшего в любовь. И теперь я намерен мощные, задевающие все струны души, сонеты Волошина нахально перемежать доброй и тихой любовью сказок-сонетов феечки, тоже переплетённых в венок моею дерзкою рукой. Подобно прелюдии к зачатию мира вообще и уникального мира своего арийского венка, наполненного точно волшебной сомой, арийской мудростью тысячелетий и эпох, этот первый сонет предлагает проникнуться всем величием промысла кимерийского мага. Ну, а просто маг будет потихоньку учиться у Великого его колдовскому искусству и дарить его своей феечке - это меня несколько прощает в моей дерзости, да и не очень нужно мне снисхождение: душа трепещет, поёт и требует поэтического озорства. А титану это вряд ли повредит: я его люблю, а любви дозволено многое, если она искренняя. Вот с такими мыслями и таким настроем начинаем мы наше путешествие по таинственно-прекрасным лабиринтам этого самого загадочного в понимании венка. Оттого и взялся я помочь вам разобраться в многомерности арийских смыслов этого уникального в нашей и даже "серебряной" поэзии явления. С Богом...

АХМАТОВА: "Серебряные россыпи"...И чудилось: рядом шагают века


В ту ночь мы сошли друг от друга с ума,
Светила нам только зловещая тьма,
Свое бормотали арыки,
И Азией пахли гвоздики.

И мы проходили сквозь город чужой,
Сквозь дымную песнь и полуночный зной,—
Одни под созвездием Змея,
Взглянуть друг на друга не смея.

То мог быть Стамбул или даже Багдад,
Но, увы! не Варшава, не Ленинград,
И горькое это несходство
Душило, как воздух сиротства.

И чудилось: рядом шагают века,
И в бубен незримая била рука,
И звуки, как тайные знаки,
Пред нами кружились во мраке.

Мы были с тобою в таинственной мгле,
Как будто бы шли по ничейной земле,
Но месяц алмазной фелукой
Вдруг выплыл над встречей-разлукой...

И если вернется та ночь и к тебе
В твоей для меня непонятной судьбе,
Ты знай, что приснилась кому-то
Священная эта минута.

Анна АХМАТОВА

И снова Ахматова...Точно тонкий напиток она не пьянит, а покойно забирает твой разум в плен тихим очарованием отточенной строки в кружении потаённых смыслов. Едва вчера задел я её печали, как нынче уж пленник, размышляющий о том, что казалось очевидным ещё вчера. Какие аллегории? Крым и она с Гумилёвым, священные минуты полудетской любви и волшебное касание прошлого, от которого мурашки и тихий, пьянящий восторг: какая любовь! И как рассказано: дыхание схватывыет и жар своих, ещё не осмысленных желаний выбегат на щёки. Такой вот тончайший напиток. Русская Сафо...

"Серебряные россыпи"...Мы — две руки единого креста


Любовь

Мы — два грозой зажженные ствола,
Два пламени полуночного бора;
Мы — два в ночи летящих метеора,
Одной судьбы двужалая стрела.

Мы — два коня, чьи держит удила
Одна рука, — одна язвит их шпора;
Два ока мы единственного взора,
Мечты одной два трепетных крыла.

Мы — двух теней скорбящая чета
Над мрамором божественного гроба,
Где древняя почиет Красота.

Единых тайн двугласные уста,
Себе самим мы Сфинкс единый оба.
Мы — две руки единого креста.

Вячеслав ИВАНОВ
Читать далее...

Венок сонетов: "Фее впрок, а кто любовь не зрил - урок"


Афины профиль, лик мадонны
Шедевров древних череда
Для человечества всегда -
Гимн красоте, но маг влюблённый,

Гордец, меж скал Гипербореи
Своё искал: между светил
Под вольным небом находил
Прелестный облик милой феи

И, сам творец самозабвенный,
Пигмалион любви и феи
Он грезил образ совершенный

Под звёздным небом феей пьян
Ну, где же ваши Галатеи?!
Коварный дьявола обман

Когда-то (но уже здесь) этот сонет не только перевернул мне весь строй дневника, но и сподвигнул меня прокоментировать величайшие "венки" Волошина. Вот и прежним постом приступил я к "Lunaria". Однако "твори своё" всегда было присказкой моего бытия, и не смущали меня авторитеты, не заставляли подражать им, только придавали мыслям моим определённый строй. Вот и решил я облечь долгие размышления о природе любви, творчества и красоты в форму "венка сонетов" - необыкновенно трудную, но стоящую того, чтобы испробовать себя там, где находил я доселе лишь лёгкие забавы, в серьёзном испытании. Однако природная живость характера, не раз загонявшая меня на больничную койку, а то и прямо в Навь, подсказала, что и из неблагодарного пролёживания боков или выползания в мир дольний, можно извлечь пользу. Эта же природная живость выстроила "венок" в виде почти пасторали с лёгким налётом морали, да и то устами феи. Как я уже рассказывал, последним сонетом будет магистрал, который вы напишете сами. Вот тут-то и ожидают вас сюрпризы, лишь лёгким намёком шаловливо разбросанные по "венку". Также путеводной нитью была мне в этом многотрудном деле задумка: не дать вам в сей раз отмолчаться. Полагаю поспорить со мной и меж собою. В добрый путь...

БАЛЬМОНТ: "Серебряные россыпи"...Мне открылось, что Времени нет


Я когда-то был сыном Земли,
Для меня маргаритки цвели,
Я во всем был похож на других,
Был в цепях заблуждений людских.

Но, земную печаль разлюбив,
Разлучен я с колосьями нив,
Я ушел от родимой межи,
За пределы - и правды, и лжи.

И в душе не возникнет упрек,
Я постиг в мимолетном намек,
Я услышал таинственный зов,
Бесконечность немых голосов.

Мне открылось, что Времени нет,
Что недвижны узоры планет,
Что Бессмертие к Смерти ведет,
Что за Смертью Бессмертие ждет.

Кокстантин БАЛЬМОНТ


У Бальмонта крайности граничат порой меж собой, как бы поддразнивая друг друга. То перед нами кудесник любви, то полный штормовых грёз странник, то вот, извольте, - Просветлённый. "Веды на ладони" - так воспринимается этот смелый и решительный набросок мирозданья. Трудно предположить, что он слушал самхиты вживую, хоть от этого скитальца и переводчика полумира всего можно ждать. Эдгар По чуть не свалился с коня, когда этот романтический русский с глубоким шрамом, более похожий на карибского корсара, начал на слух переводить его, Эдгара, новый сонет, который По, забывшись, бормотал в седле, раскачиваясь в зарослях chaparra. Веды на слух, конечно, сложнее и глубже, но, уходя от смысла, начинаешь вживаться в их внутреннюю суть первозвука, "услышанного свыше" в начале времени мудрецами риши...и Бальмонтом. Таковы они, "серебряные"...

АХМАТОВА: "Серебряные россыпи"...И сердце рвется от любви на части


Есть в близости людей заветная черта...

Есть в близости людей заветная черта,
Ее не перейти влюбленности и страсти,-
Пусть в жуткой тишине сливаются уста
И сердце рвется от любви на части.

И дружба здесь бессильна и года
Высокого и огненного счастья,
Когда душа свободна и чужда
Медлительной истоме сладострастья.

Стремящиеся к ней безумны, а ее
Достигшие - поражены тоскою...
Теперь ты понял, отчего мое
Не бьется сердце под твоей рукою.

Анна АХМАТОВА

А вот эту её потрясшую меня с первой строки исповедь любви и страсти, я постигаю до сих пор. Новые годы, новый опыт и новое прочтение...И новое потрясение. Вот уж точно: ни до Ахматовой, ни после неё никто о близости так не писал. Такая эзотеричность каждого слова, паузы, вздоха,...и такая обнажённость каждого нерва в высшем слиянии душ и тел! Мучительную истому сладострастья несёт она в трепетных ладонях к моменту, когда два сердца превращаются в одно и умирают в любви до нового возрождения. Нет смерти, нет! Есть только вечное возрождение в любви, нескончаемый танец богов...

Ты лучшее, что есть в моей судьбе...( Сборник лучшей поэзии о любви)

 

 

отвлекаюсь от грусти

Вот такой у нас дуэт:

= стих такой = навевает ...

Сила и слабость...



___________ А ещё мне очень нравится Марикина картинка:

СОЗНАНЬЕ, СИЛА И ОСНОВА

Сознанье, Сила и Основа
Три Ипостаси Одного,
О, да, вначале было Слово,
И не забуду я его.
В круженьи Солнца мирового
Не отрекусь ни от чего.

Высоты горные Сознанья -
Как Гималайские хребты.
Там вечный праздник пониманья
Зачатья новой красоты.
Для нежной радости ваянья
Я изменяю все черты.

Неумирающая сила
Не знает, что такое мель.
Она не помнит то, что было,
Родит приливы и метель.
И в каждом атоме могила,
В пылинке каждой колыбель.

Неистребимая Основа -
Неисчерпаемый рудник.
В ней все возможности живого,
В ней мрак и блеск и вздох и крик.
Столетье отжил я, и снова
Встречаю детски майский миг.

Среди стихийного бесчинства
И столкновенья встречных струй
Я чую радость материнства,
Я слышу новый поцелуй,
И двустороннее Единство
В моей крови поет: "Ликуй!"

О, да, вначале было Слово,
И как не помнить мне его!
В движеньи круга мирового
Я прикасался до всего.
Сознанье, Сила и Основа -
Три солнца духа моего!

К. Бальмонт

Счастье

Счастье


Мне однажды приснилось море...
Звёздный берег светлой надежды,
Ветер с волнами шумно спорил,
Белой пены срывая одежды.
Краем неба тянулось солнце,
Разливая усталую нежность.
Отблеск света - на пальцах кольца,
И счастливая безмятежность.
Мои руки в твоих ладонях,
Поцелуи в шею украдкой...
Слышишь, море тихонько стонет?
Ему так же как нам сейчас сладко.
Шёпот маленьких тёплых песчинок -
Поселенцев пустынного пляжа.
Наше счастье из двух половинок -
Двух сердец и морского пейзажа.

БАЛЬМОНТ: "Серебреные россыпи"...Включить в оправу стройную сонета


ЗВЕЗДНЫЕ ЗНАКИ

Творить из мглы, расцветов и лучей,
Включить в оправу стройную сонета
Две капельки росы, три брызга света
И помысел, что вот еще ничей.

Узнать в цветах огонь родных очей,
В журчанье птиц расслышать звук привета,
И так прожить весну, и грезить лето,
И в стужу целоваться горячей.

Не это ли веселая наука,
Которой полный круг, в расцвете лет,
Пройти повинен мыслящий поэт?

И вновь следить в духовных безднах звука,
Не вспыхнул ли еще не бывший след
От лёта сказок, духов и комет.

Константин БАЛЬМОНТ

Бальмонт неисчерпаем. Вот эта миниатюра напоминает лестницу в небо, где каждая ступень, один из этапов эволюции декаданса, от несмелого фрондирования в форме, через блестящий символизм, рассыпавшийся самоцветными брызгами разных течений и представляющих их гениев "серебряного века", до любовных вибраций на уровне Космоса самого мага. Как будто сам посетил всё это великолепие. Такие они - "серебряные"...

Гряды холмов отусклил марный иней... Максимилиан Волошин.

Гряды холмов отусклил марный иней.
Громады туч по сводам синих дней
Ввысь громоздят (всё выше, всё тесней)
Клубы свинца, седые крылья пиний,

Столбы снегов, и гроздьями глициний
Свисают вниз... Зной глуше и тусклей.
А по степям несется бег коней,
Как темный лёт разгневанных Эринний.

И сбросил Гнев тяжелый гром с плеча,
И, ярость вод на долы расточа,
Отходит прочь. Равнины медно-буры.

В морях зари чернеет кровь богов.
И дымные встают меж облаков
Сыны огня и сумрака — Ассуры.

1909
Максимилиан Волошин.

акварель М.Волошина