Скрипка и немножко нервно.

Скрипка издергалась, упрашивая,
и вдруг разревелась
так по-детски,
что барабан не выдержал:
"Хорошо, хорошо, хорошо!"
А сам устал,
не дослушал скрипкиной речи,
шмыгнул на горящий Кузнецкий
и ушел.

Оркестр чужо смотрел, как
выплакивалась скрипка
без слов,
без такта,
и только где-то
глупая тарелка
вылязгивала:
"Что это?"
"Как это?"

А когда геликон -
меднорожий,
потный,
крикнул:
"Дура,
плакса,
вытри!" -
я встал,
шатаясь, полез через ноты,
сгибающиеся под ужасом пюпитры,
зачем-то крикнул:
"Боже!",
бросился на деревянную шею:
"Знаете что, скрипка?
Мы ужасно похожи:
я вот тоже
ору -
а доказать ничего не умею!"
Музыканты смеются:
"Влип как!
Пришел к деревянной невесте!
Голова!"

А мне - наплевать!
Я - хороший.
"Знаете что, скрипка?
Давайте -
будем жить вместе!
А?"

 1914

Нате!



Через час отсюда в чистый переулок
вытечет по человеку ваш обрюзгший жир,
а я вам открыл столько стихов шкатулок,
я - бесценных слов мот и транжир.

Вот вы, мужчина, у вас в усах капуста
Где-то недокушанных, недоеденных щей;
вот вы, женщина, на вас белила густо,
вы смотрите устрицей из раковин вещей.

Все вы на бабочку поэтиного сердца
взгромоздитесь, грязные, в калошах и без калош.
Толпа озвереет, будет тереться,
ощетинит ножки стоглавая вошь.

А если сегодня мне, грубому гунну,
кривляться перед вами не захочется - и вот
я захохочу и радостно плюну,
плюну в лицо вам
я - бесценных слов транжир и мот.

  1913 

Вам! (1915)

Вам, проживающим за оргией оргию,
имеющим ванную и теплый клозет!
Как вам не стыдно о представленных к Георгию
вычитывать из столбцов газет?!

Знаете ли вы, бездарные, многие,
думающие, нажраться лучше как,-
может быть, сейчас бомбой ноги
выдрало у Петрова поручика?..

Если б он, приведенный на убой,
вдруг увидел, израненный,
как вы измазанной в котлете губой
похотливо напеваете Северянина!

Вам ли, любящим баб да блюда,
жизнь отдавать в угоду?!
Я лучше в баре блядям буду
подавать ананасную воду!

Решил опубликовать любимые тексты Егора... Чтобы чаще на них смотреть и вспоминать этого уважаемого мной человека

Приказ № 227

Искупить свою/чужую вину кровью
Метафизически относительно дорогой ценой
Так зажмурим отважные очи
И распялим пошире рты
Направо и налево
Ведь это всё забудется
Как мусор
Как отрыжка пьяной совести
А пока штрафные батальоны
Такой выбор дала Родина
Заград-отряды
Только вперёд ни шагу назад
Никто не дезертировал
Мне повезло, меня оставили здесь
Мне удалось и здесь я остался
Подстрелил кого-то из своих
И вот — 
Там, где не выживут живые
Мы наступаем — 
Ошеломительные луноходы, позаброшенные в звёздной пыли,
Вспоминающие неведомую землю — 
Подставляя спины таким же
Терпеливо дожидаясь полевой кухни
С генеральской похлебкой, королевской баландой.
В соответствии с военно-исторической наукой
Спокойная отчётливая сосредоточенность.
Познакомились на наблюдательном пункте
Взял закурить лица не помню
-Попал в окружение
Через сутки посмертно прибежал обратно — 
Волчий вой обращённый к луне
Допели всё-таки до конца
Так, на всякий случай.
Захмелели бесшумно.
Очередная разведка боем
И, гибельно силой влекомые,
  Вновь поднялись из окопов
 В свой последний отчаянный рост,
Поливая из пулемётов ночную пустоту
Подрывались на минах
Мокли в студеной воде.
При первых признаках рассвета
Валились в окопы
Часть оставалась лежать на снегу
Полевая кухня эти потери не учитывала
Этому виду свойственно убивать себе подобных
И снова бросали в прорыв
Никто не щадил
Никого не щадили
Универсальные условия выживания,
Санитарно-бытовые парадоксы обыденного сознания
И феномен зайца,
Сидящего в траве,
Покрытой капельками росы.

Песня о большом прожорище

Вот и свершилось большое прожорище
Праздничный шёпот в мышиной норе
Сорные искры в белёсом пожарище
В сердце — вареник, беляш — в голове.

Это — вечная награда
Эта радость — навсегда
Это — вечная награда
Эта радость — навсегда

Волчий билетик — на то, чего не было
Чайный пакетик в разбитый стакан
Пыльное дно пересохшего зеркала
Гиблая баня, землистый туман.


Это — вечная награда
Эта радость — навсегда
Это — вечная награда
Эта радость — навсегда

Неистребимость смирившейся фауны
Горечь не съеденной дольки луны
Промах Акелы, усталость металла,
Нескончаемость вечера после войны.

Это — вечная награда
Эта радость — навсегда
Это — вечная награда
Эта радость — навсегда

Сто лет одиночества

И будет целебный хлеб,
Словно нипочем, словно многоточие.
И напроломное лето мое
Однофамильное,
Одноименное.
Губы в трубочку,
Нить в иголочку.
Не жисть, а Сорочинская ярмарка
Заскорузло любили, освинело горевали,
Подбрасывали вверх догорелую искорку.
Раскрашивали домики нетрезвыми красочками,
Назывались груздями, полезали в кузова.
Блуждали по мирам, словно вши по затылкам,
Триумфально кочевали по невымытым стаканам,
По натруженным умам,
По испуганным телам,
По отсыревшим потолкам.
Выпадали друг за другом, как молочные зубы,
Испускали дух и крик.
Пузырились топкой мелочью
В оттопыренных карманах деревянных пиджаков.
Кипучие, могучие, никем не победимые,
Словно обожженные богами горшки.
А за спинами таились лыжи в сенях,
Санки,
Салазки,
Сказки,
Арабески.
На седьмой день ему все остопиздело!
Пускай все бурно расцветает кишками наружу
На север, на запад, на юг, на восток!
Пусть будет внезапно!
Пусть будет неслыханно!
Пусть прямо из глотки!
Пусть прямо из зеркала!
Безобразно рванет из-под кожи
Древесно-мясные волокна!
Моя самовольная вздорная радость!
Чудовищная весна!
Чтоб клевать пучеглазое зерно на закате,
Целовать неудержимые ладони на заре,
Топни ногою, и вылетят нахуй все стекла и двери,
Глаза,
Вилки,
Ложки,
И складные карманные ножички.
Еще одна свирепая история любви.
Грустная сказочка про свинью-копилку.
Развеселый анекдотец, про то как Свидригайлов собирался в Америку.
Везучий, как зеркало, отразившее пожар.
Новогодний, как полнолуние, потно зажатое в кулаке.
Долгожданный, словно звонкое змеиное колечко.
Единственный, словно вскользь брошенное словечко.
Замечательный, словно сто добровольных лет одиночества.

Солнце Неспящих

Стало быть меня настигло НОВОЕ СОЛНЦЕ
Просто у меня случилось НОВОЕ СОЛНЦЕ
Что-то во мне настало
Возникло схватило поймало
Во мне проснулось очнулось забилось
Ко мне пробилось
Солнце Всех Неспящих
Свободных
Никуда никогда ниоткуда
Солнце живых вопреки всем законам и азбукам
Кости обрастают новым мясом
Да и мёртвый глядит вопиюще живым
Это несложно
Это так несложно
Солнце для неспящих
Солнце всех живых
Молодых 
Озорных, разноцветных
Солнце для свободных
Для зорких
      бессмертных живучих
Для бодрых
Невидимых
Наших 
Таких.

Разбухшую ванну переполняет вода
Уже по щиколотку
Скоро можно смело рыцарей 
 из «Александра Невского» топить
Коты в панике
Вдруг тряпка застряла в руке
Словно глотка в твоей голове
Подобие улыбки заместило мыслю
Кто-то сбежал из меня матерясь
И я Их увидел.

Был полон ненависти, неуверенности
Страхов и злобы
В 16 лет я верил,
Будто мир заточен под кого-то другого
Что все кроме меня, одного меня,
Так счастливы вместе
И остальных в своих бедах виня,
Строил планы мести.

Успех бьет в голову, так было всегда,
А неудача прямо в сердце,
И то что не убивает тебя,
Лишь делает железным.
Я как и ты сознание терял,
Но, всё же, не терял надежды,
Не бойся падать, бойся что жизнь твоя,
Унылой станет и неинтересной.

Уверен был тогда,
Я один такой,
В венце терновом
И никому, никогда
Не понять менять
Ну что, звучит знакомо?

Выходи на свет, вылезай из норы, уходи из дома
16 лет я верил
Будто мир заточен под кого-то другого.

Успех бьет в голову, так было всегда,
А неудача прямо в сердце,
И то что не убивает тебя,
Лишь делает железным.
Я как и ты сознание терял,
Но просто не терял надежды,
Не бойся падать, бойся что жизнь твоя,
Унылой станет и неинтересной.

Успех бьет в голову, так было всегда,
А неудача прямо в сердце,
И то что не убивает тебя,
Лишь делает железным.

Я знаю всё это как минимум зря
И выглядит банальной чушью,
Когда таким как ты сейчас был я,
Таких как я сейчас не слушал.

Я как и ты сознание терял,
Но просто не терял надежды,
Не бойся падать, бойся что жизнь твоя,
Унылой станет и неинтересной