"я действительно готов был на него броситься. дальше я не мог выдержать.он производил на меня впечатление какого-то гада, какого-то огромного паука, которого мне ужасно хотелось раздавить.он наслаждался своими насмешками надо мною; он играл со мной, как кошка с мышью, предполагая, что я весь в его власти. мне казалось (и я понимал это), что он находил какое-то удовольствие, какое-то, может быть, даже сладострастие в сврей низости и в этом нахальстве, в этом цинизме, с которым он срывал, наконец, передо мной свою маску. он хотел насладиться моим удивлением, моим ужасом. он меня искренно презирал и смеялся надо мною."

"а вот что меня удивляет: что за охота вам играть роль второго лица? конечно, один ваш писатель даже, помнится, сказал где-то: что, может быть, самый великий подвиг человека в том, если он сумеет ограничиться в жизни ролью второго лица... кажется, что-то эдакое! .., но ведь Алёша отбил у вас невесту, я ведь это знаю, а вы, как какой-нибудь Шиллер, за них же распинаетесь, им же прислуживаете и чуть ли у них не на побегушках... вы уж извините меня, мой милый, но ведь это какая-то гаденькая игра в великодушные чувства... как это вам не надоест, в самом деле! даже стыдно. я бы, кажется, на вашем месте умер с досады; а главное: стыдно, стыдно!"