Он садится с нею рядом,
Он берет ее за плечи,
и причудливым узором расцветает его речь:

"Слушай... там, далеко-далеко, есть земля.
Там Новый Год...
ты не поверишь, там Новый Год два раза в год, вот.
Там снег... там столько снега,
что если б я там не был сам,
Я б не поверил, что бывает столько снега,
что земля не видит неба,
и звездам не видать с вершин,
как посреди огней вечерних и гудков машин
мчится тихий огонек моей души".

Тихо-тихо! Там Нью-Йорк говорит с Москвой:
"Москва, Москва, забери меня домой!"
Долгою упрямою строкой
бежит дорога подо мной,
Еще чуть-чуть и распрощаемся с землей!
А ей клянется, что вернется:
"Совру так с места не сойду!"
Врет... сойдет...

Но посреди огней вечерних и гудков машин
мчится тихий огонек его души.

Какая глупость, право, верить его словам,
Тому, который веселее и светлее их всех, эх!
Она молчит и улыбается ему, тому,