Из блога Эмиля Сокольского (emil_sokolskij)

"Закончу с Шестинским и его рассказом о ситуации с Иосифом Бродским. 
Бродский вернулся из ссылки; разумеется, его не печатали. Эту ситуацию решил исправить Шестинский, в 1972 году возглавивший ленинградскую писательскую организацию: почему бы не издать стихи этого молодого человека? – пусть каждый сам определит, стоящие они или нет. Даниил Гранин и Владимир Николаевич Орлов, известный литературовед, поддержали инициативу.

Вскоре в секретариат попала толстая папка с рукописями Бродского (то ли он сам передал, то ли кто-то из друзей). Рукописи прочитал Орлов и высказал примерно следующее: стихи в основном вторичные, большинство – эпигонство Ахматовой, но издавать нужно немедля. Свидетелем разговора был Гранин: «может подтвердить!»

Главный редактор издательства «Советский писатель» включил рукопись в план, но… вмешался обком партии: не разрешаем! «Но почему?» – «Там библейские мотивы». – «Так сделаем отбор». – «Нет».

Охраняли «духовное пространство» общества? Заботились о чистоте идеологии? Не могли простить Бродскому, что он вернулся из ссылки в ореоле героя?

В семидесятые Шестинский переехал в Москву. На встрече старого Нового года в ЦДЛ он занял столик с Сергеем Орловым (оба – с жёнами). И вдруг к ним развязно направился Евтушенко. «Ну что – убил Бродского?» – нагловато спросил он Шестинского.

«Я думаю, что Евтушенко рассчитывал на привычный дешёвый эффект, – сказал Шестинский. – Ожидал – буду объясняться, оправдываться, доказывать. что я никогда не преследовал Бродского и не способствовал его выдворению… Нет, я не стал этого делать. Я так же, с вызовом, ответил: убил! Евтушенко не ожидал такого ответа и тут же исчез, а Орлов рассмеялся: “Ты его как по губам шлёпнул!“»

«Так создаются лживые легенды, а вокруг ушедшего Бродского кружатся всякие типы, как комары, и норовят при случае, по-комариному, кого-нибудь укусить», – заключил Олег Николаевич."

КЕЛЬТСКАЯ МУЗЫКА

ПОЦЕЛУЙ(ВЛАЖНАЯ ПЕЧАТЬ ПРИЗНАНИЙ)

Влажная печать признаний,
Обещанье тайных нег --
Поцелуй, подснежник ранний,
Свежий, чистый, точно снег.

Молчаливая уступка,
Страсти детская игра,
Дружба голубя с голубкой,
Счастья первая пора.

Радость в грустном расставанье
И вопрос: когда ж опять?..
Где слова, чтобы названье
Этим чувствам отыскать?

ПЕСНЯ (ТЫ СВИСТНИ - ТЕБЯ НЕ ЗАСТАВЛЮ Я ЖДАТЬ)

Ты свистни - тебя не заставлю я ждать,
Ты свистни - тебя не заставлю я ждать,
Пусть будут браниться отец мой и мать,
Ты свистни, - тебя не заставлю я ждать!

Но в оба гляди, пробираясь ко мне.
Найди ты лазейку в садовой стене,
Найди три ступеньки в саду при луне.
Иди, но как будто идешь не ко мне,
Иди, будто вовсе идешь не ко мне.

А если мы встретимся в церкви, смотри:
С подругой моей, не со мной говори,
Украдкой мне ласковый взгляд подари,
А больше - смотри! - на меня не смотри,
А больше - смотри! - на меня не смотри!

Другим говори, нашу тайну храня,
Что нет тебе дела совсем до меня,
Но, даже шутя, берегись, как огня,
Чтоб кто-то не отнял тебя у меня,
И вправду не отнял тебя у меня!

Ты свистни - тебя не заставлю я ждать,
Ты свистни - тебя не заставлю я ждать,
Пусть будут браниться отец мой и мать,
Ты свистни, - тебя не заставлю я ждать!

ХУДОЖНИК Laslett Jonh Pott

ПРИ ЖЕЛАНИИ МОЖНО ПОСМОТРЕТЬ ЕЩЕ ТРИ МОИХ ПОСТА О РОБЕРТЕ БЕРНСЕ ЗДЕСЬ:

( в этих постах есть и мои фотоработы)

http://www.liveinternet.ru/users/4703105/post231627417

http://www.liveinternet.ru/users/4703105/post231621782

http://www.liveinternet.ru/users/4703105/post231623634

Подборка любимых книг современных авторов, местом действия которых является Лондон (современный и исторический), а так же удачные стилизации под викторианский роман; несколько книг про альтернативную лондонскую реальность (фэнтези, стимпанк) и интересная публицистика на тему викторианских традиций.

Рано или поздно, под старость или в расцвете лет, Несбывшееся зовет нас, и мы оглядываемся, стараясь понять, откуда прилетел зов. Тогда, очнувшись среди своего мира, тягостно спохватываясь и дорожа каждым днем, всматриваемся мы в жизнь, всем существом стараясь разглядеть, не начинает ли сбываться Несбывшееся?

У каждого человека - не часто, не искусственно, но само собой, и только в день очень хороший, среди других, просто хороших дней наступает потребность оглянуться, даже побыть тем, каким был когда-то. Она сродни перебиранию старых писем.

Перечитываю "Град обреченный" Стругацких и как-то по-особому этот роман ощущаю и понимаю сейчас. Он получился у АБС пророческим, особенно, если наблюдать то, что сейчас происходит в Киеве. Страшно до чего были правы АБС уже тогда, в 70-х.  Неужели эта спираль так и будет повторяться, словно никто не понял те уроки, которые преподали нам события 93 года в Москве. А ведь становится все страшнее и больше жертв.

" -- Нет, ты ехай, ехай, -- сказал Стась. -- Ехать можно. Смотреть только не надо... Пани, -- он повернулся к Сельме, -- вам смотреть совсем не надо, отвернитесь, вон туда смотрите... а лучше вообще не смотрите.

У Андрея перехватило горло, он поглядел на Сельму и увидел ее расширенные на все лицо глаза.

-- Давай, Юра, давай... -- бормотал Стась. -- Да гони ты ее, стерву, что ты плетешься! Быстро ехай! -- заорал он. -- Вскачь! Вскачь!..

Лошадь помчалась вскачь, дома слева кончились, туман вдруг отступил, рассеялся, и открылся Павианий бульвар -- источник шума, несомненно, находился здесь. Шеренга грузовиков с двигателями, работающими вхолостую, охватывала бульвар полукольцом. В грузовиках и между грузовиками стояли люди с белыми повязками, а по бульвару среди горящих деревьев и кустов бегали с воплями и визгами люди в полосатых пижамах и совершенно обезумевшие павианы. Все они спотыкались, падали, карабкались на деревья, срывались с ветвей, пытались спрятаться в кустах, а люди с белыми повязками стреляли, не переставая, из винтовок и пулеметов. Множество неподвижных тел усеивало бульвар, некоторые дымились и тлели. С одного из грузовиков с длинным шипением излилась огненная струя, клубящаяся черным дымом, и еще одно дерево, облепленное черными гроздьями обезьян, вспыхнуло огромным факелом. И кто-то завопил нестерпимо высоким фальцетом, перекрывая все шумы: "Я здоровый! Это ошибка! Я нормальный! Это ошибка!.." Все это, трясясь и подпрыгивая, отдаваясь острой болью в ребрах, опалив жаром и обдав вонью, оглушив и ударив по глазам, пронеслось мимо и через минуту осталось позади, мерцающий туман вновь сомкнулся, но дядя Юра еще долго гнал лошадь, отчаянно гикая и размахивая вожжами.

"Это черт знает что, -- тупо твердил про себя Андрей, обессиленно привалившись к Сельме. -- Это же черт знает что такое! Они же сумасшедшие, они ополоумели от крови... Безумцы овладели городом, кровавые безумцы овладели, теперь всему конец, они же не остановятся, они же потом возьмутся за нас..."

-- Митинг какой-то, -- сказал дядя Юра, обернувшись.
-- Это уж как водится... --  уныло  согласился  Стась.  -- Если уж  взялись  расстреливать,  значит,  тут  же и митинги... Объехать никак нельзя?
     -- Погоди, браток, а  зачем  нам объезжать? -- сказал дядя Юра. -- Надо послушать, что людям говорят. Может, насчет солнца чего скажут... Гляди, здесь наших полно.
     Гул затих,  и  над толпой, усиленный микрофонами, раздался надсадный яростный голос:
     -- ...И еще раз повторяю: беспощадно!  Мы очистим Город!..От грязи!..  От  нечисти!..  От  всех  и всяческих тунеядцев!.. Воров -- на фонарь!..
     -- А-а-а! -- проревела толпа.
     -- Взяточников -- на фонарь!..
     -- А-а-а!
     -- Кто выступает против народа, будет висеть на фонаре!
     -- А-а-а!
     Теперь Андрей  разглядел говорившего. В самом центре толпы возвышался клепаный борт какой-то военной машины, а над бортом, вцепившись в  него  обеими  руками,  озаренный  голубым  светом прожектора, качался взад-вперед всем своим длинным, затянутым в
черное  туловищем  и разевал  в  крике  запекшийся  рот  бывший унтер-офицер вермахта, а ныне руководитель партии  Радикального возрождения Фридрих Гейгер".

Аркадий и Борис Стругацкие "Град обреченный" (1972 г.)

Originally published at Мой мир в фотографиях. You can comment here or there.

Своеобразные иллюстрации.

Read the rest of this entry »

Януш Леон Вишневский: Я – издательская проститутка

Золой и пылью

Он такой сумасшедший, как будто тобой придуман, он идёт по земле, и крадётся за ним весна. Ты смеёшься во сне, но дрожишь от любого шума – раз коснулась души губами, так пей до дна. Раз поймала его, раз сумела умчаться следом, раз хотела быть с ним, с этим мальчиком-бредом – будь.
Одного ты убила, другой оказался предан, третий просто забыт, вот такой был нелёгкий путь. Как ты шла по нему, никому в основном нет дела, это только твои незажившие боль и страх.
Почему ты с таким упоеньем к нему летела и теперь, улыбаясь, сгораешь в его руках? Ну зачем ты сожгла все мосты, замела дороги, ведь тебе было так надёжно и так тепло?
Но вы снова вдвоём, вы безумцы, вы дети, боги, вы из касты живых и смеющихся всем назло. Да, он весел, лохмат, и вообще, у него есть крылья и шальная улыбка, глаза, что меняют цвет. Тонкий шрамик на сердце засыпан золой и пылью. Вы бежите сквозь двери с табличкой «Прохода нет».
Поцелуй же его. Никого, никого не слушай. Ты гадаешь – когда же ему с тобой надоест?
Он увидел тебя в магазине смешных игрушек, он отдал за тебя все созвездия этих мест, и огромное солнце, и сонное это небо, и ненавистный город, который нельзя забыть.
У тебя будет много рассветов и мало хлеба. Но однажды тебе станет больно идти и плыть, и приснится, что он отвернулся, отдёрнул руку, что пора возвращаться в уютный домашний ад.
Но не бойся – здесь слишком уж мало весёлых кукол, чтоб так быстро со скуки тебя отдавать назад.

Светлана Галкина, 2009


 

Серия сообщений "Светлана Галкина":
Часть 1 - Зверёныш, всем искусавший пальцы...
Часть 2 - Разговор Старой Гитары и Гитарного Чехла.
...
Часть 8 - Флейтист. Светлана Галкина
Часть 9 - Он говорил: "Девочка ты моя..."
Часть 10 - Золой и пылью...