Он писал памятки и резолюции на документах только зелёными чернилами и подписывался он теперь одной только буквой - "С". То ли от Captain, то ли от Cumming, то ли от Chief - этого никто не знал и никто не осмеливался его спросить. Традиция эта продолжается и сегодня, глава английской разведки, каким бы ни было его истинное имя, подписывается всё той же литерой "С".
Итак, Вильсон в президентах. Первое, что он сделал - уехал отдыхать. На Бермуды. Как он писал позже в своих мемуарах - "я на месяц отправился в эту "землю лотосов", чтобы, предаваясь безделью, подумать в тишине..." По-моему, в этом человеке умер поэт. Однако вдогонку к этим элегическим строкам Вильсон добавляет - "уезжая, я поручил своему ДРУГУ(!) полковнику Эдварду Хаусу подобрать "материал" для будущего Кабинета." Говоря другими словами, новоиспечённого президента отправили
подальше, чтобы он не путался под ногами, а Хаус занялся просмотром кандидатур и назначениями в правительство СаСШ. Дело было ответственным донельзя и было бы величайшим легкомыслием пустить его на самотёк, Хаус же и легкомыслие были двумя вещами несовместными. Тщательно вылепив президента, он вылепил ещё и каждого министра. Вокруг большой скульптуры он расставил несколько маленьких, отошёл, полюбовался на композицию, отряхнул с рук засохшую глину и занялся более важными и насущными делами.
Между 1912 годом, когда состоялись президентские выборы и 1914, когда началась жданная Большая Война, прошло почти два года. Всё это время Хаус занимался Латинской Америкой. Или лучше будет сказать так - Хаус был вынужден заниматься Латинской Америкой. В преддверии войны Америке превентивно создавали трудности на южной границе. Чтобы сковать свободу движений, Америке вешали на ногу ядро, можно даже выразиться и более определённо - Америке надевали на шею удавку. В 1910 году в Мексике произошла революция
(какие знакомые два слова!), позже перешедшая в гражданскую войну. Для Америки это было очень и очень болезненно. Здесь мы вынуждены вновь вернуться к тому, что картина мира в наших глазах искажена почти до неузнаваемости, и должно понимать, что тогдашняя Америка не была ещё нынешней Америкой, она была чем-то гораздо, гораздо меньшим, чем тот монстр, которого мы видим сегодня. Ну, вот, скажем, армия. Американская, естественно. В очень определённом смысле состояние армии характеризует вес государства, серьёзность
его намерений и его возможности. Возможности Америки в этом отношении выглядели весьма скромно - в 1907 году в Армии Соединённых Штатов под ружьём стояло аж 64 тысячи человек. Много это или мало? Ну, для сравнения, 64 тысячи человек это потери британской армии в первый день битвы при Сомме. Забегая вперёд, отметим, что Америка, всё зная, всё понимая и готовясь к небывалым битвам, к 1914 году подняла численность своей армии до головокружительных 98 тысяч человек. Помимо низкой численности, низкой была и боеспособность
американской армии. Что бы ни думали по этому поводу люди с интеллигентским складом ума, армию невозможно создать в мирное время. В мирное время создаётся только болванка, заготовка, и только позже, если судьбе будет так угодно, из болванки этой резец вытачивает нужную государству деталь. Резец этот называется "война". Ну, и попутно я выдам ещё одну военную тайну - большие армии (большие не смысле численности, конечно) появляются только в результате больших войн.
Ну, что ж. Вот и подошла пора познакомиться нам, шапочно, правда, и со вторым фигурантом нашего повествования - Уильямом нашим Вайзмэном. Если вы ещё не забыли, именно к нему в марте 1917 года обратился с просьбой об освобождении Троцкого товарищ Полковник. Официально, обменявшись рукопожатием и с любопытством заглянув друг другу в глаза, они познакомились в 1915 году, однако неофициально, заочно, так сказать, они были знакомы ещё с 1912 года, когда Хаус был вынужден уделить самое пристальное внимание
положению на южной границе своего государства. С 1912 года Хаус и Вайзмэн сидели друг против друга в окопах невидимой, но оттого ничуть не менее ожесточённой войны, которая велась в Мексике между СаСШ с одной стороны и Британской Империей с другой. СаСШ в этой борьбе изнемогали, силы были неравны и неравны они были тем более, что Англии в Мексике помогали и помощником этим был ещё один тогдашний гигант, ещё одна империя - Германская. Но к этому мы вернёмся попозже.
Уильям Вайзмэн родился в 1885 году и на свет он появился уже с приставкой "сэр". Полное имя младенчика звучало так - сэр Уильям Джордж Иден Вайзмэн, десятый баронет Ольстерский. Родоначальником Вайзмэнов был некий Джон Вайзмэн, пожалованный в дворяне за храбрость в битве при Спурсе в 1513 году. Первым баронетом стал тёзка нашего героя Уильям Вайзмэн, умерший в 1643 году. На протяжении трёх столетий Вайзмэны верно служили британской короне, баронеты один за другим, подчиняясь семейной традиции,
шли во флот. Традиция была нарушена только баронетом под порядковым номером "десять". Причина этого была банальна донельзя - к концу XIX века Вайзмэны обеднели. Такое случается со всеми, и с баронетами тоже. Сэр Уильям Вайзмэн был беден, как церковная мышь. История эта стара как мир - голубая кровь, ни копейки денег и непомерное честолюбие.
Вместо королевского флота десятый баронет отправился в свободное плавание по жизни, и кем же он только не перебывал. Он был студентом Кембриджа, он был боксёром в лёгком весе, он был репортёром, он пытался писать пьесы и он был актёром в пьесах, которые писали другие авторы. Он перепробовал всё и ни в чём не преуспел. Куда ещё вы прикажете идти человеку, который хочет добиться успеха? Это ведь только кажется, что выхода из ситуации нет. Выход есть всегда. Просто его надо найти. И сэр Уильям Джордж
Иден Вайзмэн выход нашёл. Он стал шпионом.
Зазорного в шпионстве ничего нет. Люди интеллигентные могут, конечно же, брезгливо рассуждать о профессиях, для "приличного человека" неприемлемых, ну да интеллигенты известные путаники, они даже не понимают того, что без шпионства нет государства, а без государства нет "интеллигента", интеллигент ведь одному только государству и нужен. Интеллигент непостижимым образом связывает само понятие "интеллигентности" с теми или иными профессиями. Однако нам никуда не деться от
очевиднейшей истины - если есть сантехник и есть программист, то это означает, что они нужны государству, не будут они нужны, значит профессии такие просто исчезнут. Государство о "приличности" и думать не думает, государство руководствуется одним и только одним - целесообразностью. Целесообразность же подчинена одной (всего одной!) сверхзадаче - государство хочет выжить. И ради того, чтобы выжить, государство готово пойти на какие угодно жертвы. Жертвы эти могут блеять всё, что угодно, да вот хотя
бы "прили-и-и-чно" или "неприли-и-и-чно", Васька же будет слушать, да есть. И облизываться.
В государстве, в любом государстве, есть армия, есть милиция, есть промышленность и сельское хозяйство, есть торговая сеть и есть финансовая система. Есть люди, которых мы называем "солдаты", "рабочие", "крестьяне", "торгаши" и "банкиры". Они все нужны государству, но в государстве есть ещё и тайные службы и если для государства "люди всякие нужны, люди всякие важны", то люди, работающие в "органах", государству всех нужнее и всех
важнее. Без шпиона нам никуда.
Эту немудрящую истину понял и не впавший в уныние от жизненных передряг сэр Уильям Вайзмэн. Следует признать, что и среди потомственных аристократов попадаются на редкость умные люди. Род Вайзмэнов был родом служивым, на таких людях и держится государство и если девять баронетов, сменяя друг-друга на боевом посту, были очень хорошими морскими офицерами, то десятый баронет стал очень хорошим офицером разведки. Честолюбие в этом деле - только в плюс.
Когда, кем, как и при каких обстоятельствах сэр Уильям был завербован мы не знаем, да это и неважно, важно другое - он попал в мир рыцарей плаща и кинжала в самое нужное время, время перед Первой Мировой - это расцвет мировых спецслужб, что понятно - предстояла небывалая война и разведка должна была соответствовать моменту. Тогдашняя владычица мира Великобритания, засучив рукава, первой принялась за реорганизацию своего шпионского хозяйства, если кто-то собирался делать шпионскую карьеру, то лучшего
времени и выдумать было невозможно.
В 1904 году, по результатам Англо-Бурской Войны, прошла первая реорганизация имперской разведки - все службы, имеющие отношение к шпионству, стали частью так называемого Military Operations Directorate или МО. Первоначально МО был разбит на четыре департамента или "секции", во главе каждой секции (по-нашему, по-простому - отдела) стоял человек в чине полковника. Вот эти отделы:
Military Operations Directorate, section 1 (MO1) - стратегическая разведка, вопросы имперской безопасности и снабжение Армии Его Величества информацией, имеющей стратегическое значение.
МО2 - внешняя разведка.
МО3 - контрразведка и цензура.
МО4 - топографическая разведка.
В 1907 году к существующим четырём были добавлены ещё две секции:
МО5 - контрразведка была выделена из секции МО3 в самостоятельный департамент.
МО6 - медицинская разведка.
В том же 1907 году работа двух секций была специализирована - МО2 сосредоточилась на шпионаже в европейских странах, а МО3 на шпионаже в Азии, обеих Америках и на Дальнем Востоке. (Следует иметь в виду, что реорганизация шла непрерывно, отделы сливались, упразднялись, укрупнялись, и вновь делились, всё это делалось для того, чтобы для внешнего наблюдателя картина выглядела как можно более запутанной, то, что я здесь перечисляю - это очень упрощённая карта реальности, в действительности количество департаментов,
отделов и подотделов было куда выше).
В 1909 году было решено образовать ещё одно разведывательное управление, работающее независимо от уже существующих департаментов. Внутри(!) департамента МО5 (контрразведка) было создано так называемое Special Intelligence Bureau. Поскольку война была уже на носу, то британское Адмиралтейство в первую очередь интересовали возможности ВМФ Германской Империи, по этой причине Бюро изначально было разбито на две секции - флотскую и армейскую. Флотская занялась шпионажем (главным образом в Германии), армейская
занялась тем, что осталось, то-есть контршпионажем. Сперва секции нового разведывательного образования назывались просто - внутренняя и зарубежная - Home Section и Foreign Section. Позже они получили официальные наименования - внутренняя секция стала называться Управление Военной Разведки, пятый отдел (Directorate of Military Intelligence, section 5) или MI5. Зарубежная секция, Directorate of Military Intelligence, section 6, обернулась аббревиатурой MI6.
Ещё позднее внутренняя служба, ставшая главной контрразведывательной службой Великобритании, стала называться просто Security Service, но миру она так и осталась известна как MI5. То же самое произошло и с шестым отделом - он поглотил существовавшую к тому времени Secret Intelligence Section или SIS (орган, призванный координировать работу британских агентов за рубежом) и стал тем, что нам известно сегодня под коротеньким названием MI6 - разведкой Её Величества Королевы. Ну, а тогда, сто лет назад,
в начале ХХ века - разведкой Его Величества Короля.
Точная дата, когда Вайзмэн начал работать на разведку, неизвестна, но зато известно, когда он впервые попал в США. Случилось это в 1907 году. Легендирование было банальным - бизнесмен. Коммерческие интересы бизнесмена требовали его присутствия в очень удачно в географическом смысле расположенных по отношению к США Канаде и Мексике. Новоиспечённый делец занимался торговлей земельными участками, железнодорожным бизнесом и разведением крупного рогатого скота. Начиная с 1907 года Вайзмэн челноком засновал
между Мексикой, Канадой, США и Англией. А как иначе? Человек и рад бы сидеть сиднем в Лондоне, ан нет, хочешь не хочешь, а давай, крутись, невидимая рука рынка в затылок пихает - из Мексики в Канаду и из Канады в Мексику. Коровки-то там мычат. А из Канады в Мексику и обратно никак не попадёшь, минуя США, вот и пришлось нашему баронету маяться - кинешь взгляд из окошка вагона или из каютного иллюминатора, а там всё то же - постылая Америка, век бы её не видеть. Ну и вот так, волей неволей, стал человек специалистом
по Америке. Жизнь заставила.
В каком именно отделе МО Вайзмэн начинал свою карьеру мы не знаем, но в 1909 году он оказался в Foreign Section отдела нумер 5, в той самой "секции", из которой выросла MI6. Оказался он под крылышком человека, которого звали Мэнсфилд Смит. Имя товарища Смита накрепко связано с английской разведкой. Как нам всем хорошо известно, в Англии традиции - дело святое. На традициях всё стоит и традициями же подпирается. Сама по себе идея очень хорошая - традиционность и преемственность в любом деле
являются подспорьем и дела шпионские тут отнюдь не исключение. Ну и вот, у истоков традиций, питающих вечнозелёное древо разведки государства Великобритания, стоял Мэнсфилд Смит, и он не только создавал эти традиции, но и сам по себе превратился в традицию. Давайте уделим ему немного внимания, поскольку это позволит нам немного лучше понимать то, что мы называем контекстом, в данном случае - это контекст борьбы государств "за занавесом".
Смит с детства бредил морем, ещё ребёнком он решил стать моряком и он им стал. Выйдя из Королевского Военно-Морского Колледжа в чине лейтенанта, он прослужил семь лет и вышел в отставку "по состоянию здоровья". Дело было в том, что он, в силу каких-то особенностей организма, не мог избавиться от морской болезни. Для обычного человека в этом нет ничего страшного, но для морского офицера подобный недостаток - сами понимаете... Горемыка помыкался на берегу и, поскольку не мыслил себя вне дружной
флотской семьи, начал обивать пороги Адмиралтейства. Обивал он их долго и в конце концов, очевидно просто потому, что он своей назойливостью всех достал, его вновь призвали и засунули в отдел военно-морской разведки. "Сиди здесь и перебирай бумажки!" И вот тут наш моряк, которого на море тошнило, показал себя в такой красе, что был замечен и не только замечен, но и пошёл на повышение - его назначили главой отдела в новой, только что организованной спецслужбе - Special Intelligence Bureau.
Внешне наш морячок был неказист - плотный коротыш, исподлобья снизу вверх глядящий на собеседника. Успехом у женщин он не пользовался, и, тем не менее, ко всеобщему изумлению в период, когда он был ещё только подмастерьем в шпионских делах, Смит нашёл себе невесту и невеста эта оказалась чрезвычайно богатой женщиной по имени Мэй Камминг. После женитьбы Смит демонстративно сменил фамилию и стал называться Смит-Камминг. Что на него повлияло - неожиданное богатство или знакомство с жизнью "на холоде",
неизвестно, но только у него появились странности. Со странностями своими он не только не боролся, но наоборот - он им потакал. Некоторые странности были понятны и по-человечески объяснимы - он стал покупать очень дорогие гоночные машины и носиться на них с сумасшедшей скоростью не только по просёлочным дорогам, но и по Лондону. В возрасте пятидесяти лет он решил, что, раз уж ему не покорилась морская стихия, то следует покорить хотя бы небесную и, вступив в члены Королевского Аэроклуба, взмывал в небеса на
тогдашних Фарманах и Блерио. Он стал, как, многозначительно переглядываясь, вполголоса сообщали друг другу знавшие его люди - "эксцентричным". Он писал памятки и резолюции на документах только зелёными чернилами и подписывался он теперь одной только буквой - "С". То ли от Captain, то ли от Cumming, то ли от Chief - этого никто не знал и никто не осмеливался его спросить. Традиция эта продолжается и сегодня, глава английской разведки, каким бы ни было его истинное имя, подписывается всё той
же литерой "С", что нашло своё отражение в знаменитой киносерии о супершпионе Бонде, где человек, стоящий во главе разведывательной службы, никогда не имеет имени собственного, он или она всегда просто "М". В канун войны Смит-Камминг, находясь во Франции, попал в автокатастрофу. Его сын, сидевший за рулём, погиб. Самому "С" ампутировали ногу. Он тут же начал распускать о самом себе слухи, и по слухам этим выходило, что, не дождавшись помощи, он якобы отрезал себе ногу сам, чтобы
добраться до сына, которому он хотел оказать первую помощь.
Так он стал одноногим - вместо одной из ног у него теперь был деревянный протез. Он и ему нашёл применение - во время споров, возникавших в ходе совещаний, "С" в качестве последнего аргумента хватал со стола нож для разрезания писем и всаживал его в протез. То же самое он проделывал, интервьюируя новичков. Разыгрывал внезапный приступ ярости, хватал перочинный нож и начинал остервенело втыкать его в ногу. Легко представить себе реакцию человека, который не знал, что под сукном не плоть, а
дерево. Тонкий английский юмор, хуле. Новичкам ещё и везло, подумаешь, перочинный ножик... Вот если бы у товарища Смита-Камминга была под рукой сконструированная попозже бензопила "Дружба", вот тогда над несчастными можно было бы шутить по настоящему. Вж-ж-жик! И выноси готовенького с сердечным приступом. А вдогонку из кабинета - "ха-ха-ха!" Но шутки шутками, а Смит-Камминг по части деревянной ноги был изобретателен необычайно. Штаб квартиру себе он подобрал у Трафальгарской площади, служба
занимала целый этаж, попасть туда можно было только на одном лифте, помещение представляло из себя лабиринт полутёмных комнат, в котором впервые попавшие туда люди терялись, так вот глава спецслужбы, инфернальный "С", заимел детский самокат и разъезжал на нём по оффису. Ставил протез на "скутер" и, энергично отталкиваясь от пола здоровой ногой, вот в таком виде, с развевающимися полами пиджака, сверкая моноклем в золотой оправе, навещал своих подчинённых. Можно сказать, что не каждому так
везёт с начальником, как повезло баронету Вайзмэну. Начальник у него был человек весёлый.
Между прочим, я не понимаю претензий людей с либеральными убеждениями к советским спецслужбам. У того же Лаврентия Палыча были, конечно, свои недостатки, но он хотя бы за школьницами на самокате не гонялся.
Хлопотливая деятельность Уильяма Вайзмэна в Северной Америке объяснима. Интерес Великобритании к СаСШ начала ХХ века был вполне понятен, тогдашняя Америка не являлась, конечно же, конкурентом "владычице морей", но дело было в том, что Великобритания тогда была в силе, была она тем, чем была, в маскировке нужды не видела и называлась она с гордой простотой Британской Империей. Ну, а поскольку любая Империя это союз нерушимый народов свободных, то как-то так само собою получается, что находятся
завистники чужому счастью и вносят эти сволочи в дружную семью ненужный и вредный раздор. И СаСШ именно таким мстительным завистником и были. Они давали прибежище всем, кому ни попадя, и некоторым из этих "труждающихся и обременённых" они давали прибежище не без задней мыслишки. Как, скажем, ирландским и индийским "националистам". В начале ХХ века Америка была базой как тех, так и других в Западном полушарии. И базой тёплой и гостеприимной, ведь одних только свободолюбивых ирландцев в Америке
проживало куда больше, чем в английской "тюрьме народов". Так что помимо интереса геополитического Англия испытывала к Америке интерес и несколько иного, личного, так сказать, свойства.
В 1910 году Вайзмэн прочно обосновался в Мексике, в самом её сердце, в столице, в Мехико. И развернул там бурную "предпринимательскую" деятельность. Надо заметить, что делами он занимался с успехом, билась в баронете несомненная деловая жилка. Ну, а любому деловому человеку, понятное дело, нужен банк - переводы там, чеки, депозиты и векселя. А как же. Заимел своего банкира и товарищ Вайзмэн и вышло так удачно, что связывали их с банкиром отношения не только деловые, но и дружеские. Капиталист
и банкир стали закадычными друзьями и в частной жизни. Банкир, так же как и Вайзмэн, был молод, и, так же как и Вайзмэн, мог похвастаться своей родословной. Звали его Франц Ринтелен фон Клейст. Папа блестящего Франца тоже был банкиром, только жил он в Германии, а вот сынка его, не иначе, как со скуки, за каким-то чёртом занесло аж в Мексику, где ему тоже, наверное, было скучно, поскольку, устав щёлкать костяшками счётов и складывать столбиками золотые монеты, Франц наш снимал нарукавники и занимался совсем другими
делами и делами этими были отнюдь не местные весёлые сеньориты. Товарищ фон Клейст был резидентом немецкой разведки, которому подчинялись агенты, оперирующие в Северной Америке.
(После прихода к власти Гитлера фон Клейст объявил себя врагом режима и эмигрировал в Англию, откуда слал проклятия "фашистам", суровые нацисты включили его в список лиц, подлежавших немедленному аресту, как ренегата и изменника родины, однако англичане, которых на мякине не проведёшь, в 1939 году засадили Франца в лагерь как немецкого шпиона, и фон барон просидел там до окончания уже другой мировой войны - Второй. Жизнь банкиров далеко не так сладка, как то может показаться со стороны.)
Ну и вот, по какому-то забавному совпадению, в том самом 1910 году, когда один наш друг в Мехико капиталистничал, а другой банкирничал, в Мексике вспыхнула революция. Сама собою, конечно же. Заметим, что Англия и Германия, изо всех сил готовящиеся к войне и особо этого и не скрывающие, выступают в Мексике против СаСШ единым дружным фронтом, плечом к плечу. Не странно ли? Ведь понятно, что в предстоящей войне Америка будет либо нейтральной, либо станет союзником одной из сторон, она не может быть врагом
Англии и Германии одновременно, и интерес как одной силы, так и другой в том, чтобы перетянуть Америку на свою сторону, зачем заранее интриговать "против"? Ларчик открывается просто - любое государство норовит заранее надеть на другое государство удавку, чего там дальше будет, то бабка надвое сказала, а вот удавка - это вещь удобная и в хозяйстве очень даже нужная, будет Америка нашим союзником, мы удавочку ослабим, будет врагом - затянем, если будут дела наши совсем плохи, мы удавочку завсегда продать
сможем, не за деньги какие-то пошлые, а за политические уступки, и продадим мы её кому сами захотим, захотим - победителю, а захотим, так в крайнем случае можем и самому посиневшему и сипящему удавленнику кончик верёвки в руку всунуть - "на, держи, дорогой и век нашу доброту помни!".
Насколько серьёзны были события в Мексике? Серьёзны они были так, что дальше некуда. Из пропагандистских соображений мексиканская революция и мексиканская гражданская война сегодня изображаются в несколько пародийном ключе, как нечто опереточное, как какой-то, Господи помилуй, "знак Зорро". Однако мы можем посмотреть на это дело под несколько неожиданным углом. Вот всем нам прожужжали уши "золотом немецкого генштаба", которым золотом и была оплачена "Октябрьская революция"
в России. Много ли было того золота? Много, конечно - целых пятьдесят миллионов марок. По тем временам это не просто много, а очень много. Однако на подрывную деятельность против СаСШ Германия только до декабря 1915 года истратила более ста двадцати миллионов марок, а ведь война продолжалась ещё целых три года. Сколько всего было истрачено денег, никто не знает, а ведь ещё какие-то деньги тратила и Англия. "Ох, какие крупные деньжищи!" Только на поддержку Викториано Уэрты и Франсиско Вильи немцы, с
тем, чтобы не допустить к власти американского ставленника Каррансу, истратили пятьдесят четыре миллиона марок. Те, кто считать умеют, уже прикинули, что это значит, а для тех, кто в счёте слаб, расшифруем - лишь на звероподобного генерала Уэрту и на симпатягу "Панчо" Вилью немцы истратили денег больше, чем на ВСЕ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ РОССИИ ВМЕСТЕ ВЗЯТЫЕ.
Если истраченные секретными службами суммы свидетельствуют о внешнеполитических приоритетах государства, то не кажется ли вам, что на известной нам картине Первой Мировой Войны несколько нарушены пропорции? Что картина эта искажена и задним числом подправлена? Чуть-чуть, самую малость?
Г. Александров [1]
|
