Пророссийски настроенными историками 17 век подается как период частых обращений молдавского боярства к российскому царю с просьбой принять Молдову в российское подданство. Таких обращений действительно было много. Чего стоят хотя бы посольства Георге Штефана в 1654-1656 гг. к Алексею Михайловичу, с предложением подписать проект молдо-русского договора, предусматривавшего вхождение Молдовы в состав России, или обращения молдавских бояр в 1674 и 1684 гг. с этой же просьбой.

Историки упускают из виду, однако, одно обстоятельство, которое имеет в данном случае решающее значение. Молдавские бояре никогда не были однородны в своем желании ориентироваться на какое-то государство. Среди них были как сторонники России, так и Польши, Австрии, Турции. Тот же Константин Кантемир, отец Дмитрия Кантемира, успешно балансировал между пропольской и проавстрийской группировками и раздавал авансы то Польше, то Австрии (например, молдо-австрийский договор 1690 г., который предусматривал переход Молдовы на сторону Австрии в случае, если австрийские войска дойдут до Брэилы или Сирета). Думитрашко Кантакузино (1674-1675) был пропольским кандидатом и т.д..

5.

Особое значение в борьбе двух группировок историков имеют русско-турецкие войны 18 века – 1710-1711; 1735-1739; 1768-1774; 1787-1791 гг. Война 1710-1711 гг., в которой Россию и Молдову представляли соответственно Петр I и Дмитрий Кантемир, описывается просоветскими историками как стихийная  попытка местного населения перейти под владычество России. Основным доказательством здесь служит проект т.н. Луцкого договора, который был одобрен обоими правителями в июне 1711 г., но в силу так и не вступил. Он предусматривал вхождение Молдовы в состав России  на правах автономии, но с сохранением местных обычаев и привилегий, возврата аннексированных Турцией территорий и установления наследственной власти рода Кантемиров.

Однако история самой России опровергает такое мнение. Так, после проведения 8 января 1654 г. Переяславской рады, на котором украинцы высказались за вхождение в состав России, территория Украины была просто аннексирована Россией, хотя и с некоторыми признаками местной автономии (гетманство). И российские, и советские историки почти всегда старательно замалчивают тот факт, что спустя два года, в 1656 г. Б.Хмельницкий почему-то принес присягу Турции, а его преемник, И.Выговский, в 1657 г. вообще аннулировал решения Переяславской рады. Поэтому у нас нет сомнений, что если бы Турция была бы разбита Россией и Луцкий договор вступил бы в силу, то Молдова просто стала бы одной из российских губерний. Именно так, кстати, Петр поступил с Лифляндией, Курляндией и Эстляндией, которые в ходе Северной войны в 1708-1710 гг. были завоеваны Россией.

6.

Последующие войны 18 века России с Турцией описаны советскими историками как «борьба России за освобождение балканских народов от турецкого владычества».  Комментируя этот тезис, их оппоненты отмечают, что войны России носили захватнический характер и основывались на обращениях части пророссийской знати к Москве.

Особую роль сыграла русско-турецкая война 1806-1812 гг., последствия которой стали отправной точкой для нынешних разногласий историков. Историки просоветской ориентации считают ее исключительно освободительной. Историки, разделяющие ориентацию прорумынскую – актом агрессии по отношению к княжеству. С тем, что 1812 г. привел к насильственному расколу территории княжества и причинил существенный экономический и культурный ущерб ее населению, соглашались даже некоторые молдавские советские историки. А.Лазарев подчеркнул этот факт в своей работе «Молдавская советская государственность и бессарабский вопрос», вышедшей еще в 1974 году.

7.

События 20 века стали причиной для еще более глубоких разногласий историков. Год 1918 считается просоветской их частью годом оккупации края румынскими войсками. Прорумынская обосновывает необходимость введения румынских войск в край в январе 1918 г. беспорядками и грабежами, творимыми разложившейся от большевистской пропаганды русской армией. Мы позволим себе не согласиться с обоими мнениями. Поясним свою позицию подробно.

Важным событием 1917 г. стал созыв «Сфатул Цэрий» 21 ноября 1917 г. в Кишиневе.  Часть его членов еще продолжала считать Бессарабию автономным образованием в составе России.  Это обстоятельство нашло свое отражение в  Декларации Верховного краевого совета Молдавской республики (2 декабря 1917 г.), в которой «Сфатул Цэрий» провозгласил сам себя высшей властью образуемой вместо Бессарабской губернии Молдавской Демократической Республики, входившей в состав единой Российской Федеративной Демократической Республики. Он должен был сохранять свои полномочия лишь «до созыва Народного (Учредительного) собрания Молдавской республики», созыв которого являлся одной из первоочередных задач, стоявших перед «Сфатул Цэрий». По мнению советских юристов А.Сурилова и Н.Стратулата, такое положение соответствовало принципу права наций на самоопределение, провозглашенного Советской властью.   «Сфатул Цэрий»   не препятствовал проведению 26-28 ноября 1917 г.  выборов во Всероссийское учредительное собрание Бессарабской губернии (победу одержали эсеры, кадеты и октябристы).

Обобщая сказанное выше, «Сфатул Цэрий» можно назвать молдавским аналогом Временного правительства в России, задачей которого было сформировать местные, автономные органы управления краем после созыва Учредительного Собрания в России, а затем передать власть новым, избранным народом властям.

В то же время «Сфатул Цэрий»  не признал захват власти в Петрограде, совершенный большевиками 24-25 октября 1917 г. (по ст.ст.): в цитированной выше «Декларации…» отмечалось, что «в центре Российской республики отсутствует власть… во всей республике господствует анархия». Этим актом большинство членов «Сфатул Цэрий» показало, что ориентируется на восстановление власти Временного правительства или другого небольшевистского правительства в России. Весьма важно в этой связи, что большинство Советов новообразованной республики поддержали этот антибольшевистский политический курс. Несмотря на эти обстоятельства, Совет Народных Комиссаров во главе с В.Лениным, а также Петроградский Совет признали законным образование Молдавской Демократической Республики, чем узаконили власть «Сфатул Цэрий» в крае.

Вместе с тем следует принять во внимание, что  «Сфатул Цэрий» не был всенародно избранным органом власти и потому не обладал должными полномочиями для принятия такого документа, как вышеназванная «Декларация…». В силу этого юридические последствия «Декларации» были достаточно ограниченными. Однако,  заранее оговорив свое неподчинение власти большевиков в России и добившись признания этого факта ленинским правительством, Молдавская Демократическая Республика во главе со своим высшим законодательным органом власти – «Сфатул Цэрий» фактически выпала из правового поля России, хотя при определенных обстоятельствах – т.е. возвращении к власти Временного правительства, сохранила за собой право вернуться в него, став де-факто независимым государством. (В этой связи примечательно, что советские авторы, перечисляя некоторых членов Совета Генеральных Директоров (СГД) (правительства) МДР, образованного «Сфатул Цэрий» 7 декабря 1917 г. во главе с Пантелеймоном Ерханом, старательно опускают при этом, что в его состав входил и директор по международным делам – Ион Пеливан).

8.

 Названный Совет предпринял ряд мер по достижению международного признания МДР. Однако из-за кратковременности своего существования Республике не удалось добиться полноценного международного признания со стороны европейских держав и США. Заявления уже бывшего главы СГД   П. Ерхана на III  съезде крестьян Молдавской Республики (18-22 января 1918 г.) о якобы достигнутом дипломатическом признании со стороны Англии и Франции не соответствовали действительности. До недавнего времени достоверно было известно лишь об открытии в Кишиневе в декабре 1917 г. консульства Франции. Открытие именно французского консульства объясняется тем, что согласно англо-французской соглашению от 10 декабря 1917 г., подписанной премьер-министром Франции Ж.Клемансо и военным министром Великобритании А. Мильнером Бессарабия попадала во французскую зону оккупации. Молдавский юрист Д. Грама дополнил эти данные, указав, что помимо французского, в Кишиневе в период существования МДР функционировали также консульства Румынии, США, Англии, а также военный атташе Франции.

Отсюда можно сделать вывод, что европейские государства в конце 1917-начале 1918 гг. не признавали МДР в качестве самостоятельного государства хотя  бы и де-факто и потому пока не ставили вопроса об открытии посольств в Кишиневе. Одной из причин такого положения МДР являлось то обстоятельство, что «Сфатул Цэрий» не объявил сразу же Республику независимым государством - это было сделано значительно позже при совершенно иных обстоятельствах. Другой причиной было неоднозначное отношение европейских держав к МДР. Так, Германия и Австро-Венгрия считали Республику не самостоятельным государством, а своего рода разменной монетой в отношениях с Румынией, рассчитывая за счет Бессарабии привлечь Румынию на свою сторону в войне с Россией. Именно поэтому потерпели неудачу попытки лидеров МДР направить своих представителей вначале на мирные переговоры России с Центральными Державами в Брест-Литовске, а затем на переговоры последних с Румынией в Буфте в феврале-марте 1918 г.

9.

Но решение Совета Генеральных Директоров пригласить румынские армии в Молдову вызвало раскол  среди членов «Сфатул Цэрий» и самого Совета. Часть их решительно протестовала против появления дивизий румынской армии на территории республики. Больше того, молдавские военные отряды вступили в бои с румынскими частями, а часть крестьянства и жителей городов встретили их отрицательно. Поэтому 6 января 1918 года председатель «Сфатул Цэрий» И.Инкулец и председатель СГД П.Ерхан отправили румынскому правительству, находившемуся тогда в Яссах, телеграмму, в которой выразили полное несогласие с этим актом румынских властей, требуя безусловного отзыва частей румынской армии.

Как бы ни оценивать сложившуюся к тому времени ситуацию в Республике и действия ее властей, непреложным является тот факт, что румынские войска вошли на территорию Республики только на основании официальной просьбы ее  правительства, которым на тот момент являлся СГД. Последнее было облечено для этого необходимыми полномочиями со стороны «Сфатул Цэрий». 

Начиная с этого времени, последний действовал уже на территории, фактически  контролировавшейся Румынией, что ставило его деятельность в зависимость от политических решений, принятых в Яссах. Важнейшим решением, которое в этот период принял «Сфатул Цэрий», стало провозглашение в ночь с 23 на 24 января 1918 г. независимости Молдавской Демократической Республики. 

Независимость МДР, однако, сразу же была поставлена под сомнение украинскими националистами. Уже в феврале-марте 1918 г. власти Украины стали делать заявления, что Бессарабия находится в сфере украинских жизненных интересов и потому должна стать неотделимой провинцией Украины. На своем заседании 16/29 марта 1918 г. «Сфатул Цэрий» категорически отверг эти претензии и официально объявил себя единственным органом власти, правомочным решать вопросы объединения «МДР с одними либо другими государствами». На этом основании в занятом румынскими войсками Кишиневе и в присутствии премьер-министра Румынии А.Маргиломана «Сфатул Цэрий» на своем заседании 27 марта/9 апреля 1918 г. 86 голосами «за» при 3 «против», 36 воздержавшихся и 13 отсутствовавших (всего «Сфатул Цэрий» включал на 27 марта 1918 г. 162 человека), т.е. большинством голосов приняло решение об условном  присоединении Бессарабии к Румынии.

В соответствии с этим решением бывшая Молдавская Демократическая Республика получала автономию в составе Румынии. «Сфатул Цэрий» становился главным исполнительным органом региона с правом последнего на формирование собственного бюджета, назначения чиновников (кроме высшего руководства). Сохранялись местные городские и земские структуры, которые могли реформироваться Парламентом Румынии только при участии депутатов от региона. Последние избирались в румынский парламент пропорционально численности избирателей края. Два представителя «Сфатул Цэрий» должны были войти в правительство Румынии. Набор в армию производился по территориальному принципу. Наряду с этим следует указать, что специального решения румынского правительства о утверждении того или иного статуса Бессарабии в составе Румынии в марте-ноябре 1918 г. принято не было. Данное обстоятельство в последующие месяцы позволяло Бухаресту под различными предлогами урезать и эту чисто декларативную автономию – вплоть до 27 ноября 1918 г., когда ее ликвидировали уже окончательно.  

10.

Сторонники присоединения к Румынии в составе «Сфатул Цэрий» и в самой Румынии, однако, не следовали общепринятым юридическим нормам международного права, предусмотренным в случае слияния государств. Поэтому они не придали значения важному, с точки зрения права обстоятельству – как единственный в той или иной мере законный законодательный орган власти в крае, «Сфатул Цэрий» должен был вначале официально  переименовать Молдавскую Демократическую Республику в Бессарабию, а уже затем, на основании этого акта, объявлять о присоединении теперь уже Бессарабии к Румынии. Этого сделано не было. Зато было сделано нечто совсем другое: по всему тексту Декларации о присоединении края к Румынии территория между Прутом  и Днестром называлась исключительно Бессарабия, и только в самом его начале говорилось «Молдавская Демократическая Республика (Бессарабия)».

Помимо того, что в данном случае румынские власти неизвестно из каких соображений решили сохранить за новой провинцией название, данное старой, еще царской администрацией, которую они же обоснованно называли оккупационной, было проявлено незнание принципов международного права. Субъекта международного права под названием «Молдавская Демократическая Республика (Бессарабия)» на 27 марта 1918 г. юридически не существовало, такой термин не применялся в официальных документах, принятых «Сфатул Цэрий» вплоть до 27 марта. Отсюда следует, что «Сфатул Цэрий» условно присоединил к Румынии не существовавшее в природе государственное образование, и потому акт об объединении, хотя он и был принят большинством голосов присутствовавших депутатов (86 из 138), юридически не имеет силы в отношении Пруто-Днестровского региона.

Кроме того,  в момент голосования вокруг здания, где оно происходило, разместились румынские войска. Между тем, как писал известный румынский дипломат Н.Титулеску, «самоопределение…это плебисцит. Чтобы обрести силу международного права, он должен проводиться в условиях свободы». И в таких случаях «международные, а не военные силы той или иной заинтересованной стороны обеспечивали порядок». Говорить о соблюдении этого условия в конкретных условиях Кишинева в день 27 марта 1918 года не приходится.

Хотя присоединение Бессарабии носило условный характер и она первоначально получила статус автономии, уже 22 апреля 1918 г. декретом короля Фердинанда I на территорию региона было распространено действие румынских законов, в соответствии с которыми теперь проводилось и управление Бессарабией. Еще больше автономия края была ограничена декретом  Фердинанда I №1626, согласно которому с 1 августа 1918 г. в Бессарабии вводилось осадное положение, ликвидировавшее все права и свободы граждан.  И, наконец, завершающим актом событий периода декабря 1917 – ноября 1918 гг. стало заседание «Сфатул Цэрий»  27 ноября 1918 г., на котором было принято решение о безусловном присоединении Бессарабии к Румынии. Из 162 депутатов «Сфатул Цэрий» в зале присутствовало только 46, из которых, по словам премьер-министра Румынии А.Маргиломана, «не набралось и 30», чтобы поддержать этот акт.

11.

Некоторые исследователи, в частности, юрист М.Ташкэ, приводят в доказательство законности этого акта от 27 ноября 1918 г. оригинал этого документа, указывая, что он был подписан 95 депутатами. Однако при этом они добавляют, что часть подписавших сделала это уже после завершения заседания, и это якобы было законно. Но никаких упоминаний о таком праве депутатов Сфатул Цэрий в его собственном регламенте попросту не существует.

Еще одним доказательством «законности присоединения Бессарабии к Румынии» у части историков является подписание 28 октября 1920 г. Румынией с Англией, Францией, Италией и Японией т.н. Парижского договора, по которому названные страны признали право Румынии на «Бессарабию». Этот документ предусматривал, что после подписания его всеми странами он должен был быть ратифицирован также их парламентами, а затем отправлен на вечное хранение в Париж.  Английский парламент ратифицировал его в 1922 г., французский – в 1924, итальянский – в 1927 г. (после каждого такого случая следовали дипломатические протесты СССР), но японский так никогда и не удосужился сделать этого, вследствие чего Парижский договор  не вступил в силу. 

12.

Захват края Советским Союзом в 1940 г. советские историки объясняли необходимостью «восстановления исторической справедливости». Со своей стороны, современная молдавская, румынская и западная историография считали события 1940 г. последствиями подписания секретного дополнительного протокола к договору о ненападении между СССР и Германией, подписанного 24 августа 1939 г. в Москве.  Советские подлинники этих документов были найдены лишь в 1992 г. в  Архиве Президента России. Судя по журналу учета знакомившихся с этими делами лиц, об их существовании знали даже не все генсеки КПСС.

Спорным выглядит и «право» СССР на «Бессарабию» в свете уже известных нам событий. Еще более призрачным оно становится, если мы примем во внимание следующие факты.

После 28 июня 1940 г. СССР, который разместил на территории между Прутом и Днестром, без согласия населения, выраженного на референдуме, свои войска, начав тем самым военную оккупацию региона, руководство этими территориями вплоть до формирования новых органов власти временно было передано Молдавскому обкому КП (б) Украины. Это означало (и соответствовало действительности), что контроль над «Бессарабией» временно осуществлялся Украиной.

2 июля 1940 г. Политбюро ЦК ВКП (б) постановило, что до образования районов на территории Правобережья Днестра ЦК КП (б) Украины разрешалось формирование партийных и государственных структур власти, включая уездные исполкомы в уездах – Кишиневском, Хотинском, Бэлцком, Сорокском, Орхейском, Бендерском, Аккерманском, Измаильском, Кахулском, Чернэуцком. 3 июля 1940 г. ЦК КП (б) Украины утвердил состав партийных и исполнительных комитетов этих уездов. Уже 4 июля 1940 г. Президиум Верховного Совета Украины утвердил персональный состав уездных исполкомов «Бессарабии», а Президиум Верховного Совета МАССР –  состав волостных и городских исполкомов. К 10 июля 1940 г. на территории между Прутом и Днестром функционировали 1048 сельсоветов, 17 городских и поселковых советов, 54 волостных совета и 6 уездных. Одновременно в июле-августе 1940 г. формировались первичные парторганизации будущей КП (б) Молдовы, хотя официальное решение об их создании появилось лишь 23 сентября 1940 г, а датой создания самой КП (б) Молдовы считается 14 августа 1940 г.

13.

Тем временем высшее руководство СССР готовилось «узаконить объединение Бессарабии с Советской Родиной». Для этого Молдавский обком КП (б)У в лице своего первого секретаря П.Бородина и Совет Народных Комиссаров МАССР, представленный своим председателем Т.Константиновым, обратились в ЦК ВКП (б) с просьбой создать на основе «Бессарабии» и МАССР единую Молдавскую Советскую Социалистическую Республику.

Власти МАССР и их украинское и союзное начальство полностью игнорировали собственное законодательство, в частности, Конституцию МАССР, принятую 6 января 1938 г., в ст.3 которой отмечалось, что «вся власть в МАССР принадлежит трудящимся города и села в лице Советов депутатов трудящихся». Поэтому они даже не позаботились о том, чтобы этот документ хотя бы для проформы был подписан Председателем Президиума Верховного Совета МАССР Ф.Бровко.  Больше того, П.Бородин, согласно той же Конституции, вообще не имел права подписывать такое обращение, так как никаких полномочий для партийных органов и их руководителей она не предусматривала. В связи с вышеизложенным названное обращение уже изначально не обладало никакой юридической силой даже по советскому законодательству, не говоря уже о его юридических последствиях. 

Вопреки этому, исходя из политической необходимости, ЦК ВКП (б) и СНК СССР приняли это письмо и на его основании официально обратились к Верховному Совету СССР с просьбой, учитывая обращение своих кишиневских подчиненных, принять решение о создании новой советской союзной республики – МССР. Однако, как отмечает Е.Шишкану, даже формально 10 июля 1940 г. ни СНК МАССР, ни Молдавский обком КП (б)У не являлись ни в какой мере органом власти для Пруто-Днестровского междуречья. Мы разделяем это мнение, так как эти структуры не были избраны народом, а были попросту назначены Москвой и Киевом.

14.

15.

Следует подчеркнуть, что ни один из руководителей Молдовы в период 1940-1991 гг. никогда не подписывал Договор об образовании СССР, заключенный 30 декабря 1922 г. РСФСР, Украиной, Белоруссией и т.н. Закавказской СФСР, куда входили будущие Грузия, Азербайджан и Армения. Это обстоятельство является еще одним подтверждением юридической незаконности включения территории между Прутом и Днестром в состав СССР.

Нельзя не сказать и еще об одном неизвестном для современных ученых факте. Молдавские газеты 1940-1941 гг. именуют МССР одной из конфедеративных республик СССР. Никаких упоминаний об этом в послевоенной прессе  Молдовы и научной литературе того времени нет. Между тем упомянутое выражение ясно показывает, каким видели в то время статус республики ее руководители.

Столь же диаметрально противоположными были и оценки историками событий 1941 и 1944 гг. Советские историки  доказывали, что действия румынской администрации были направлены на целенаправленное ограбление края и дискриминацию нерумынского населения. Со своей стороны, прорумынские историки отвечали рассказом о национализации частного имущества в 1940 г., репрессиях и высылках в 1940-1941 и 1949 гг., уничтожении советскими войсками памятников культуры в Кишиневе при отступлении в июле 1941 г. и т.д.

Отметим цинизм и лицемерие советских и части современных, разделяющих их позицию историков, пытающихся снять с республиканского руководства во главе с Н.Салогором, Н.Ковалем и Г.Рудем ответственность за гибель порядка 150 000 человек в результате  голода. Вплоть до сего дня левые историки упорно отказываются признать вину руководства КПМ за массовые высылки 1949 и 1951 гг. В газете «Коммунист» ни к 50-летию этой трагедии в 1999 г., ни в 2001 г., когда номер газеты, по иронии судьбы, вышел именно 6 июля, не появилось ни строчки об этом.  Такое же лицемерие прослеживается и в нежелании признать губительность советской политики для национальной культуры и языка.

18.

Национальное возрождение, стартовым выстрелом для которого послужила статья докторов истории Леонида Бульмаги и Иона Цуркану, опубликованная в «Советской Молдавии» 10 мая 1987 г. под названием «Знать и помнить», вызвала резкое неприятие одной группы историков, продолживших отстаивать догматическую трактовку истории Молдовы, и бурное одобрение другой, поддержавшей либеральную концепцию. Эта борьба достигла своей кульминации к 1990-1991 гг. 23 июня 1990 г. была принята Декларация о суверенитете республики, которая не была аннулирована или осуждена союзными структурами. Между тем, помимо прочего, она предусматривала верховенство республиканских законов над союзными.

Распад СССР поменял противников местами, и сторонники советской концепции оказались в меньшинстве.  Не смирившись с поражением, они попытались «отомстить» истории и той стране, которая образовалась вместо бывшей МССР – независимой Молдове.

Такие из них, как В.Царанов, П.Шорников и другие стали утверждать в своих работах, что образование Молдавского государства в 1991 г. «незаконно», так как были нарушены советские законы, был сорван референдум 17 марта 1991 г. о сохранении СССР, взялись  активно отстаивать «права» приднестровских и гагаузских сепаратистов, что уже прямо граничит с уголовным преступлением и т.д.. Такое их поведение выглядит вдвойне непонятным, поскольку никак не мешало ни П.Шорникову, ни В.Царанову быть депутатами парламента «незаконно образовавшегося» государства Республика Молдова и активно участвовать в политической борьбе для занятия этих кресел. Кроме того, ни тому, ни другому очевидно, было невдомек, что после того, как Москва молча согласилась с Декларацией о государственном суверенитете Молдовы, Верховный Совет республики получил законное право  принять решение о недопущении проведения в республике референдума и воспользовался им.  

Не слишком далеко ушли от них и часть историков прорумынской ориентации, которая столь же рьяно стала пропагандировать необходимость вхождения Молдовы в состав Румынии (некоторые из них также стали депутатами, как, например, И.Варта). Спор между этими группировками будет, как мы полагаем, продолжаться до тех пор, пока в ученом мире не возобладает осознание необходимости поддержки идеи укрепления и развития молдавской государственности. До этого, к сожалению, пока далеко. Однако следует заметить, что, как мы отмечали в начале нашей статьи, точкой водораздела и здесь остается отношение к России. Историки «просоветские» относятся к ней положительно, их коллеги из «прорумынского» лагеря – резко отрицательно.

20.

Этот же «русский водораздел» пролегает между учеными и когда речь заходит о проблеме названия государственного языка Молдовы: следует ли его называть молдавским, в соответствии с законодательством, или румынским, как об этом пишут, начиная с 1990 г., молдавские филологи.

Эта проблема еще более политизирована, чем предыдущая, и корни ее уходят отнюдь не в 1990, 1940, 1918 или даже 1859 г., как это может показаться, а во времена куда более давние. Мы можем условно датировать ее возникновение 1400 г., когда Мирча чел Бэтрын отстранил от власти молдавского господаря Югу.

В 1429 г. господарь Валахии Дан II совершает новое нападение на Молдову, но его армия была разбита Александру чел Бун и выброшена из пределов Молдовы. Но это было лишь первое столкновение этих двух стран, а по сути, двух различных направлений исторического, культурного и политического  развития. Мы не оговорились, употребив столь масштабное сопоставление, и ниже приведем тому соответствующие доказательства.

За первым столкновением последовали еще множество других. Уже осенью 1430 г.  Дан II совершает вторую попытку захватить Молдову, и вновь терпит поражение. Преемник Дана, Влад Дракул, в 1431-1433 гг. издал указы, которыми требовал хватать молдавских купцов, находившихся в Валахии (Мунтении), и грабить их. 

Новое нападение Валахии на Молдову происходит спустя почти 40 лет, в 1469 г., и на этот раз с неожиданным союзником, прежде часто нападавшим и грабившим Валахию – Турцией. Новоявленные союзники попытались занять Килию, но были разбиты молдавской армией. В дальнейшем Валахия вновь несколько раз нападала на Молдову – весной 1471 г. (потерпела поражение при Сочь), в декабре 1473 г. (вместе с турками ограбили Молдову до Бырлада, за что Штефан в 1474 г. сверг Раду Красивого, господаря Мунтении и заменил его Лайотой Басарабом, который, впрочем, вскоре предал своего благодетеля, и уже в 1475 г. Штефан писал о Валахии как союзнице Турции); в 1476 г., когда валашские отряды сопровождали турок, за что Штефан разграбил в октябре-ноябре 1476 г. Валахию; в 1481 г., когда валашско-турецкая армия была разбита Штефаном при Рымнике; в 1484 г., когда турки с помощью Валахии заняли Килию; в 1485 г., когда турко-мунтянское войско разграбило Молдову до Сучавы, но было разбито Штефаном и бежало из страны; в 1486 г., когда новое турко-мунтянское войско с претендентом на молдавский престол Хронодой было разгромлено Штефаном при Шкее (правда, союзничество не помогло Валахии – с 1492 г. она платила дань Турции вдвое большую, чем Молдова – 8000 золотых);  в 1507 г., помогая Роману, претенденту на трон Молдовы, но были отбиты;  в 1514 г. с претендентом Трифэилэ, но было разбито при Васлуе;  в 1526 г., за что молдавская армия разграбила Валахию и т.д.