Моей маме шестьдесят, чего она не скрывает. Она может построить летний дом, три дня посидеть на новом крылечке и решить, что надо его превратить в зимний. То, что для этого дом потребуется сломать до фундамента, мама считает мелочью. Она может нанять деревенских мужиков и в один день снести гараж, чтобы на этом месте поставить беседку. Новая беседка простоит три дня, и мама решит, что надо вернуть гараж на прежнее место и начнёт его возвращать. Она может затеять ремонт за три дня до наступления Нового года и успеть его закончить к бою курантов. Она может засадить весь дачный участок, ещё вчера стоявший голым, взрослыми деревьями, и я буду несколько раз проезжать мимо, не узнавая его. Она просто не может ничего не делать.

В этом году она захотела научиться водить машину. Когда-то в молодости она водила мотоцикл, но попала в аварию и с тех пор за руль не садилась. Она не стала покупать права, чего я боялась, а совершенно официально пошла в автошколу. После второго занятия она пила коньяк со своим инструктором, директором автошколы и милиционером, которому должна была сдавать на права.
— Олюнь, — говорил милиционер, — давай я тебе сейчас права выдам.
— Не, не надо, — останавливал его директор автошколы, — завтра из газеты приедут, писать про неё будут, как про эту… ну, в нашу местную книгу рекордов, как самую, ну, возрастную, — директор поперхнулся, глотнул коньяку и приложился к руке моей мамы. — Прости, Олюнь. Я не хотел… про возрастную.
Инструктор в это время предлагал ей руку и сердце. Вместе с правами, служебной машиной и пожизненным шофёром в своём лице.
Но мама сказала, что будет ходить до конца и сдавать, как положено.
— Ну, ты меня обижаешь… — развёл руками директор автошколы.
— Слово женщины — закон, — перебил его милиционер.
Только инструктор ничего не говорил. Он давно спал на диванчике.
— Олюня наша приехала, — выходил встречать её на порог автошколы директор, — пойдёшь на теорию? — спрашивал он.
— Да, — отвечала мама и с тетрадочкой под мышкой шла в класс.
— Олюнь, я тебе сам всё расскажу, пойдём, а?
Моя мама — великий слушатель. Так умеют слушать немногие. Ещё она умеет играть в преферанс, в шахматы и нарды, разбирается в коньяке, табаке и людях. Двадцать лет назад она была блестящим адвокатом по хозяйственному праву. За это время изменились законы, но не психология людей. Мама может подсказать, что делать, если речь заходит о разводе и дележе имущества.
В общем, она честно отходила на все занятия и в общем потоке сдавала на права, пресекая все попытки милиционера, который к тому времени стал другом семьи, привезти ей права на дом. Да, местное телевидение сняло про маму сюжет, который заканчивался тем, что мама садится в свою новенькую машину красного цвета, машет рукой и уезжает. Она действительно доехала до дома, но в ворота с первого раза не попала. Сдала назад и попробовала ещё раз — опять не вписалась. В третий раз мама надавила на газ и снесла ворота, чтобы не мешались. И только после этого успокоилась. Пока машина стоит в сервисе, она решила освоить интернет. К ней на дом приезжает юноша Лёша и преподаёт ей информатику. Он её обожает и уже познакомил со своей мамой и девушкой, которые мою маму уже тоже любят, как родную. Главное, чтобы Лёша ей не рассказал, что есть сайты знакомств и что через интернет можно играть на бирже…

Мама моей приятельницы Лены в шестьдесят вышла замуж и пять лет наслаждалась замужеством. Спустя пять лет она поняла, что хочет стать художницей, и поступила в школу Сергея Андрияки. Сейчас ей семьдесят. Весной у неё диплом. Мама нервничает и готовится. Ещё она мечтает о персональной выставке и совершенно не сомневается в том, что в будущем её ждёт вселенская слава.
Каждые выходные она встаёт ранёхонько, хватает внучку и уезжает на этюды. Ленка в этот момент мысленно уговаривает себя для начала хотя бы открыть глаза, а потом, как пойдёт. Чтобы стоять на ногах и хоть что-то соображать, Ленка глотает ноотропил. Потом она рассматривает себя в зеркало, пытаясь руками разгладить морщины и вспомнить, что собиралась сделать. На завтрак она выпивает таблетку куэнзима ку десять, который должен вернуть молодость и восстановить память. После завтрака она хлопает десять капель мемории, поскольку забыла, куда положила список необходимых продуктов.
Она звонит маме спросить про список. Мама, кстати, к этому времени уже успела в кафе накормить внучку завтраком, написать маслом часть пейзажа, выучить с внучкой английский паст перфект и записаться на экскурсию — мол, к обеду не жди. Ленка издаёт протяжный стон и наливает себе ещё пол-литра кофе.

А приятель переживает кризис среднего возраста. Он четыре раза смотрел фильм «О чём говорят мужчины», что уже пугает, записался на двухнедельные курсы «Познай себя» и всерьёз обиделся на жену, когда она в шутку назвала его живот «пенсионерским пузиком».
Так вот его мама влюбилась и вышла замуж, о чём сообщила сыну уже по факту, потому что боялась, что сын не одобрит и «не разрешит». Маме почти накануне свадьбы исполнилось семьдесят, её мужу — семьдесят два. В свадебное путешествие они отправились в Австрию, где «молодой» выступал в роли инструктора по горным лыжам. Мама приятеля в только что купленном костюме для горных лыж чувствовала себя семнадцатилетней девчонкой — она смеялась, лежала, упав, на снегу и была совершенно счастлива. Таким абсолютным вселенским счастьем. Как никогда в жизни.
Приятель, кстати, был против такого медового месяца во многом потому, что рассчитывал подкинуть маме, как обычно, на дачу двоих внуков на каникулы.
— Мама, ты костей не соберёшь! Как я тебя оттуда вывозить буду? — выкрикнул он, не сдержавшись.
Мама обиделась и отвернулась к окну.
Приятель ушёл, мол, делайте, что хотите.
А жена приятеля смотрела, как свекровь обнимает новоявленный свёкр, и завидовала. По-женски. Её так муж давно не обнимал. Она видела, как сверкают глаза у свекрови, как без всяких мезотерапий и подтяжек та сбросила десяток лет и думала, что пусть замужество, пусть лыжи, пусть что угодно, лишь бы вот так сверкали глаза.

Эти женщины, рождённые в годы войны или сразу после, пережили голод и нищету, невзгоды и каторжный труд. Они растили детей в одиночку, работали на трёх работах, стояли в очередях и сами шили себе платья. Они никогда ни на что не жаловались и не знали, что такое «депрессия» и «синдром хронической усталости». Они и сейчас не выходят на улицу, не накрасив губы и не сделав маникюр. Они — ЖЕНЩИНЫ…

автор Маша Трауб