На 44-м году жизни от сердечного приступа в Омске скончался лидер группы "Гражданская оборона" Егор Летов.

Сказать, что Егор Летов был одной из ключевых фигур отечественной рок-музыки,— значит не сказать ничего. Да он и не был по сути ее частью. "Русский рок" — это не про него. Все, кого в конце 80-х объединял этот термин, в той или иной степени стали частью официальной культуры. В той или иной степени петербургские, московские, уральские рокеры, властвовавшие умами людей из 80-х, стали если не заслуженными и народными, то общепринятыми и угодными. Но не Егор.

В начале 80-х "Гражданская оборона" начала играть панк-рок в отчетливых суицидально-психоделических тонах. Она всегда контрастировала с умиротворенными бардовскими или же схематично-героическими интонациями прочих групп. И стала одной из главных. В поколении тридцатилетних нет ни одного, кто бы не горланил в подъезде "Все идет по плану" и "Лед под ногами майора". Когда рок разрешили, ГО все равно осталась вне. А тут еще Летов в начале 90-х стал активно поддерживать национал-большевиков — силу, которая в тот момент на самом деле завораживала и внушала трепет. Концерты группы проходили в окраинных кинотеатрах, на "центровые" площадки команду не пускали. Истории о побоищах, устроенных фанатами ГО, передавали из уст в уста, как и версии взаимоотношений Егора Летова с Янкой Дягилевой, еще одной важнейшей фигурой сибирской рок-сцены. По поводу ее смерти до сих пор принято говорить "при загадочных обстоятельствах", согласно официальной версии, они утонула в притоке Оби.

В новом десятилетии Егор Летов всерьез занялся переизданием своих старых альбомов, его новые записи выходили при активной поддержке прессы — те, кто рос на его песнях, наконец-то заняли принципиально важные места в СМИ и издательском бизнесе и воздали должное кумиру. Аудитория взрослела, песни наконец-то попали на радио, правда, в очень ограниченных дозах. На крупные рок-фестивали ГО не приглашали — все еще боялись беспорядков. В возрасте 38 лет Егор Летов говорил: "Я не думаю, что мои песни — песни взрослого человека. Мои песни — это песни животного. Это песни какого-то ребенка, которого довели до состояния, когда он автомат в руки взял, скажем так". В 42, выпуская свой последний диск "Зачем снятся сны", он совершенно спокойно говорил о том, что он начался с "бэд-трипа, кислотной передозировки, если кто не понимает", за которым последовало "глобальное переосмысление произошедшего, двухнедельное самоочищение и самокопание". С музыкальной стороны альбом светлее и лиричнее основного массива летовской дискографии, а песни "Сияние" и "Потрясающий вид из окна" — нечто прямо противоположное традиционному суициду песен ГО. В остальном же предельный радикализм автора присутствовал в полном объеме, и название песни "Значит, ураган" вполне рифмовалось с лимоновским "Да, смерть!".

Егор Летов, пожалуй, единственный из отечественных рокеров, кто открыто рассуждал о своих отношениях с наркотиками и в текстах, и в интервью, хотя вряд ли найдется среди его коллег хоть один, кто избежал знакомства с "препаратами, расширяющими сознание". Возможно, именно из-за этой доходящей до абсурда бескомпромиссности он так и остался до конца своих дней чужим для истеблишмента и своим для миллионов поклонников, которым еще предстоит осознать и попытаться в буквальном смысле пережить потерю.


в колонках: Lux - Northern Lights