В колонках играет - Blackmore's Night - Play Minstrel Play
Настроение сейчас - никакое

Глава вторая ещё не окончена, выкладываю, что есть, дабы не тянуть.

Здесь тоже использовались фрагменты из моих игр.))

Глава 2


Столб дыма на другом берегу реки едва ли был заметен в одном из узких переулков торгового квартала. Здесь, притаившись между грозной башней форта и унылой серой коробкой портового склада, незаметная на первый взгляд, уходила вниз крутая лестница. Опустившись примерно на две сажени, она утыкалась в старую, полукруглую дубовую дверь. Позеленевшая от времени бронзовая ручка, отшлифованная и засаленная сотнями ежедневных прикосновений грязных рук, открывала спуск в ярко освещенный погребок, где расположился один из множества портовых трактиров, прибежищ для желающих отдыха матросов, солдат и купеческих приказчиков. Здесь огня и дыма хватило бы на свой собственный небольшой пожар, а крики радости и гнева, гром игральных костей по столу и похабные песни способны были заглушить даже зов труб Страшного Суда.
Одна из таких песен раздавалась из погребка прямо сейчас:

- Вернулся мельник вечерком
На мельницу к себе
И вдруг увидел молодца
За пологом в избе.

- Хозяйка, что за чудеса!
Что вижу я сейчас?
Лежит мужчина молодой
За пологом у нас!

- Лежит мужчина, говоришь?
- Мужчина, говорю!
- Зачем лежит он, говоришь?
- Зачем, я говорю!

- Да что ты мелешь, старый плут,
Ни сесть тебе, ни встать!
Ко мне на праздники сестру
Вчера прислала мать!

- Прислала мать, ты говоришь?
- Прислала, говорю!
- Сестру прислала, говоришь?
- Прислала, говорю!

- Сестер немало я видал,
Но, право, до сих пор
Завитых пальцами усов
Не видел у сестер!

Под дружный хохот толпы, певец допел последний куплет и пробежал пальцами по струнам в игривой, насмешливой коде. Затем Свирен откинул каштановые волосы за спину и сделал многозначительную паузу, наслаждаясь мгновением триумфа.
- Ай да молодец! - дюжие матросы хлопали Свирена по спине мозолистыми ладонями так, что чуть не выбили из парня дух. - Эк ловко! А ну-ка чего-нить ещё!

- Не до песен, братцы, совсем охрип уже, - пожаловался бард, убирая лютню в кожаный футляр. - Глотка моя суше песков Великой Пустыни, и сколько я ни приказываю ей петь, она бунтует и не слушает своего хозяина. Отказывается, видите ли, петь, пока не поднесут и ей свою плату... так что пошевеливайся вертихвостка! - плут ущипнул замешкавшуюся служанку за самое чувствительное место, отчего та взвизгнула и двинулась, наконец, в сторону винного погребка. - Кстати, я вам не рассказывал, как у меня было с одной южаночкой, как раз из той самой пустыни? Она была черной что твой уголь, и по-нашему не понимала ни слова. А встретились мы... не поверите как. Знаете ли, у них, у южан, все наоборот: мужчины прядут да стряпают, а женщины воюют. И рожают у них, я слышал, мужики, - Свирен заметил, что среди опытных и не раз видевших этих самых южан наемников байка начинает вызывать сомнения и сбавил обороты: - Ну, если точнее, так бывает не у всех южан, а только у племени свирепых амазонок, обитающих на самом восточном краю той самой пустыни, на которую похожа моя глотка. Спасибо, милая, ты словно Гиада, нимфа дождя, несущая блаженную влагу, - болтун принял кружку из рук густо покрасневшей служанки и с вулканическим бульканьем опорожнил ее.- Так вот: один рогоносец из Гаррата, с женой которого я... ну, это другая история, короче: парень оказался весьма богат и мстителен, и нанял этих амазонок, чтобы они принесли ему...

- Твою голову?
- Если бы! Смерть от их прекрасных рук была бы достойнейшим финалом моей карьеры. Им было велено принести не голову, а кое-что другое! - публика сочувствено содрогнулась, - И вот представьте эту картину: я просыпаюсь среди ночи, и чувствую холод копья у своего... хм... ну, допустим, горла, а над моей постелью во мраке блестят ее глаза!...
Свирен сделал напряженную паузу, захваченные слушатели затаили дыхание.
И надо же было такому случиться, что именно в этот восхитительный момент дверь трактира со страшным скрипом отворилась и внутрь вошел новый посетитель. Глаза присутствующих машинально устремились на новичка.

Новичок был, как решил подвыпивший бард, монахом, молодым послушником. По крайней мере, он был одет в длинную мантию и держался довольно скромно. Молодой человек присел в уголке у стойки и заикаясь, попросил вина, что было встречено одобрительным рёвом присутствующих пьянчуг. При этом слушатели явно отвлеклись от байки, что Свирену, привыкшему быть в центре внимания, было не по душе.

- Поприветствуем святого человека, друзья мои! - бард решил воспользоваться очередным обьектом для насмешек и перехватить инициативу.- Кстати, я вам не рассказывал историю про монаха, дочку мельника и трёх разбойников? Весьма поучительно, надо сказать, и на редкость правдиво. Вот святой брат наверняка наслышан о том случае, а может, и видел собственными глазами. Садись с нами, сударь аббат, ибо сказано в писании: "Низойди к малым сим, что трепещут долу, и стань ниже нижайшего из них". Что, согласно трактовке пресвятого Свирена из Грилье означает "садись и выпей с ребятами в трактире", и сему святому завету я следую каждый Божий день.
Юнец густо покраснел, пробормотал под нос что-то невразумительное и невольно отдернул руку от кружки. Насмешник же, победно разгладив тонкие усики, оставил жертву в покое и вернулся к своей истории:

- ...и тогда я сбрасываю одеяло, перехватываю копье одной рукой, другой хватаю ее за талию, срываю юбку - вы знаете, они из одежды носят только символические юбки из листьев - и вовлекаю ее в такой водоворот страсти, - рассказчик прищелкнул пальцами, - на который их забитые подкаблучники неспособны. - по соседним столикам прокатился одобрительный гул - мало кто любил этих непонятных южных варваров.Свирен самодовольно ухмыльнулся и лихо присвистнул вслед вошедшей застенчивой девице, закутанной в плащ.- Но после той бурной ночи я расслабился и совершил одну оплошность. Я позволил себе заснуть! И наутро обнаружил себя, вы не представляете... Я проснулся от того, что меня несли на плече через лес, мои руки и ноги были связаны, а похитила меня моя очаровательная амазонка, которая вместо того, чтобы убить меня, сочла меня своей законной добычей! Только неимоверной хитростью мне удалось вырваться из того ужасного рабства, которое она готовила мне...

По мере того, как Свирен вернул себе внимание аудитории, послушник начал потихоньку потягивать горячительный напиток, каждый глоток вызывал в его теле мелкую дрожь. Краем глаза плут наблюдал за ним, и пришёл к выводу, что парнишка напивается в первый раз, а потому совершенно не умеет пить. Впрочем, с каждой кружкой, которую ему подливали услужливые собутыльники, юноша становился веселее. Следующей песне Свирена, несмотря на всю её непристойность, он уже подпевал, а когда душа компании снизошёл-таки до рассказа о дочке мельника и трёх разбойниках, хохотал громче всех, до слёз. Наконец, зеленый змий свалил мальчишку сопеть в углу.

Трактирная публика начала понемногу редеть, большинство гуляк из компании Свирена разбрелись по домам, каковой возможности он, природный бродяга, был лишён. Оглядевшись по сторонам. он определил, что последняя более-менее плотная компания собралась в дальнем углу, вокруг столика. за которым сидел старый Блиг.

Старый Блиг был вовсе не старым. Это был человек лет сорока, далеко не развалина, и если его руки и дрожали, то явно не от старческой немочи, а от злоупотребления коварным хмельным. Но не по возрасту седые волосы, борода, дрожащий голос, а главное - вечно расширенные, смотрящие в пустоту глаза делали его как будто на столетие старше присутствующих здесь его сверстников. Они уже забыли, что ещё пару лет назад он был таким же, как они. Свирен, несмотря на свою молодость, помнил.

- Ну же, Блиг, не стесняйся! Давай, расскажи нам ещё разок про мертвецов! - подначивала его толпа. - Ещё эля Блигу-гробокопателю!
Блиг дрожащими пальцами принял кружку из услужливых рук слушателей.
- Напрасно вы насмехаетесь над этим, ребятушки! Ох, напрасно! Не приведи вас все силы Небесные и Морские увидать то, чего повидал там я...
Свирен понял, что речь идет о той истории, которая якобы произошла с Блигом два года назад. С группой других сорвиголов они поезли куда-то, куда не следовало, и как говорят, Блиг один только вернулся оттуда живым. и то чокнутым. Этой истории из первых уст он, однако, доселе не слышал и, подавив укол ревности к удачливому рассказчику, превратился в слух.

- Семеро нас было, да, семеро. Отчаянная братва, я вам скажу. Один Рудольф Аргеро чего стоил - он же коком с самим капитаном Драготом под черепом и костями хаживал! Он-то и поманил нас в катакомбы. Дескать, есть там во глубине, пониже канализации, додревние склепы Основателей. А в них, дескать, лежат сокровища, каких свет не видывал...

- Ага, конечно! Навоз! Найлучшее удобрение для полей! - загоготал какой-то паренек помоложе и попьянее, но тут же получил от ловкого Свирена подножку и провалился среди бочек и сломанных стульев, где и затих.

Блиг инцидента как будто и не заметил.

- Да только вход в те катакомбы был не из простого места. Только старик Аргеро знал тайный вход, а вход тот был на кладбище. Как мы до него добрались, какой страсти на погосте ночью натерпелись, это уж отдельный разговор.
И вот идем мы, значить, по тоннелю. Ничего, кроме вонищи и крыс не наблюдаем. И только начали наши мужички на провожатого ворчать, как вдруг раз! Нажимает старый хрыч на какой-нито рычаг, и стена отверзается, а там еще ход. Мы туда сунулись не глядя, а он ворчит, мол по одному ходить надобно. Да ведь как известно, пока гром не грянет... Ой ты сила Небесная и Морская!

Старый Блиг застонал и закатил глаза, слушатели привели его в чувство легкой затрещиной и новой кружкой салитарского.

- Идем мы значить, по проходу, и вдруг Гракус Спица, который назади шёл, как заорёт: "Спасайте, браты!" - Мы обернемся, а прохода-то и нету! А из потолка, вот чтоб мне помереть, торчит половинка Спицы, да ногами лягает, и голос издали слышен, а кровища от пояса хлещет! Мы со страху дали деру, куда было можно, то есть вперед. Бежим и не замечаем, что вокруг-то и вправду навроде склепа! Тут мужики остановились, обрадовались - думали, пришли мы, тут он клад. Да вот шиш!

На этом слове, выкрикнутом неожиданно во весь голос, старый Блиг снова впал в прострацию, буравя взглядом свою кружку. Слушатели потихоньку начали расходиться, решив, что развлечение на сегодня окончено. Свирен, который был среди немногих оставшихся, резким толчком ткнул рассказчику кружку в зубы и заставил говорить.

- А на мертвяках-то ничегошеньки и не было! - глупо захихикал старик, обдавая слушателей отборным перегаром. - Тут значить, Глыба Рогг, кузнец бывший, и говорит: вертаться надо, пока всех как Спицу не положило. Аргеро ж говорит, мол, клад заколдованный, на сколько-нито голов, жертва уже его, сталбыть, дальше пойдёт как по маслу. Начали они лаяться с Рудольфом, да только разве ж кто старого хрыча переспорит! Кремень был мужик! И остальных в своем убедил, дескать идем дальше, все равно назад пути нет, а с пустыми руками вертаться срамно.
И вот идем мы, и слышим как будто поёт кто-то, да жалобно так. Мы уж решили, под храм мы забрались. И вот свернули, и видим: в ворота идут строем, як кирасиры, люди какие-то в капюшонах, ну прям монахи. Да только пригляделись: а то ж мертвяки! Нас оторопь взяла, дали бы деру, да только каждый из мертвяков, глядим - несет кто серебра горсть, кто золота, а кто и каменьев самоцветных. Мы таких деньжищ-то и во сне не видывали! И все подходят к какой-ниито дыре и туда бросают. Мы за ними, подождали, пока пройдут, затем лезем, значить в этот треклятый колодец.... Ой, спаси нас и помилуй!

- Дальше, старик, дальше! - процедил Свирен.

- Дальше... Дальше вдруг Глыба как закричит, да нечеловеческим голосом! Мы плюнули на сокровище-то, дали дёру, да тут начали нас хлестать снизу как будто плети чёрные, да хватать, да кровь... Моя нога! Моя ногаааа!

Старый Блиг схватился за ногу, зашатался и упал навзничь. Только тут Свирен заметил, что правой ноги у страика нет, вместо неё - грубо примотанная деревяшка. Давешний рассказчик забулькал, захрипел и затих, тяжело дыша. Последние из слушателей оставили несчастного, впавшего в бессознательный угар.
Костлявая рука Блига шарила по искалеченной ноге, щупала, словно искала что-то. Свирен внимательно следил. Пальцы старика извлекли из обмоток что-то блестящее. Благоговейно дрожа, Блиг поднес к почти не видящим глазам здоровенный алмаз и блаженно улыбнулся улыбкой идиота. Затем его обессилевшая рука упала, но не разжала камень.

Свирен не был ювелиром, но в силу своей склонности к авантюризму нередко имел дело с дорогими украшениями и мог определить хотя бы приблизительную стоимость этого камушка. Старый Блиг мог бы легко открыть свой собственный трактирчик, побольше этого - если бы пришел в себя достаточно надолго, чтобы дойти до мысли продать свой алмаз. Но по тому, как грязные пальцы вцепились в свою находку, как закатились лишенные всякого смысла глаза, плут понял: Блиг умрет с алмазом в протезе, не отдав его никому.
Впрочем, планы Свирена заходили куда дальше собственного трактирчика.

- Где тайный вход в катакомбы на кладбище?
- У Аргеро спроси, Спица! Нам не велено об этом болтать, дурень ты эдакий! - прохрипел в бреду старый кладоискатель.
Свирен мгновенно сориентировался:
- К чёрту Аргеро! Уберем его, и клад на шестерых поделим! Рогг уже согласен! Ты с нами или против нас?
Сухие губы старика растянулись в ухмылке:
- Верно... верно...
- Ну так как, где вход-то?
Свирену пришлось подождать, старик с трудом пережевывал слова:
- В родовом склепе Ремуросов, на плите Беленоры... нажать дату... смерти... Так он... сказал...

- Спасибо, старина. Спи спокойно... - Свирен ухмыльнулся и нагнулся, чтобы отнять у Блига алмаз в качестве задатка. Однако пальцы старого пьяницы крепко сжимали свою драгоценность, зубы сжались, из глубины груди послышался нечеловеческий, почти собачий, рык. Незрячие глаза уставились сковзь противника. Свирен был молод и силен, он был уверен, что ему хватит выносливости вытянуть камень из рук старика. Но тут неожиданно что-то твердое резко хлопнуло его по затылку, отшвырнув прочь из угла, прямо под скамьи. В глазах вора от удара заплясали ночные звезды, и откуда-то из-за этого астрономического великолепия донесся грубоватый, хотя и весёлый голос, который Свирену был определенно знаком.

- А-а, так вот он где, голубчик! Ну что, старина, платить будешь, или как всегда? Только не пой мне, пожалуйста, снова про наследство, которое тебе вот-вот свалится от троюродной бабушки.
Свирен открыл глаза и увидел на фоне закопченого потолка кудлатую голову бармена и нечто тяжелое в его руках.
- Дружище, но кто же знал, что старушка окажется такой живучей! Клянусь небом, я был уверен, что подагра доконает её, но бабуля поправилась! Теперь тебе придется подождать ещё немного...
- Пока у тебя не умрет дедушка? Или пока с неба на тебя не свалится мешок, полный золота? Назови мне хоть одну причину, по которой я не должен засадить тебя в долговую яму, а потом продать на галеры. Кроме той, - поспешно вставил трактирщик, - что я такой добрый, благородный и лучший из всех трактирщиков, а ты мой старинный друг - об этом я уже слышал раз десять.
- У меня скоро будут деньги, клянусь тебе! Много денег! Да-да, уже есть наниматель готовый заплатить мне... - плут перешел на драматичный шепот, - не будем говорить сколько!
- Неужели за твою болтовню и жалкое бренчание? - презрительно захохотал трактирщик, откинувшись назад. Этим движением он на мгновение упустил певца из виду, и тот, перекатившись под столом, оказался вне досягаемости его могучего пинка.
- Не веришь мне, честнейшему из смертных? Вот увидишь, ликеро-водочная душа! - бард щелкнул пальцами, как фокусник, и поспешно скрылся за дверью в ночи.

Продолжение следует: Глава 3