много времени прошло с тех пор, пока я выложила тут предыдущую главу...

наконец-то добралась до пятой главы, хех. Муз в ауте, писали без него...

мне самой как-то не особо понравилось, но не могу уже переделать, пардон, я и так переписывала её четыре раза с начала...

видимо Вентеру суждено быть главной сволочью "Мэйдена"

приятного прочтения, а я пошёл отдыхать. я совсем без сил, жду с нетерпением праздников.

пожалуйста, простите мне наличие ошибок, если вы обнаружите таковые.

З.Ы.: и снова подтверждение слов Грелля-сама, я в душе жесток до состояния извращенности...

Глава V

«Теряю рассудок»

…«Я проиграл, ракасакс, я проиграл…» - по инерции повторял про себя Вентер, щёлкая кнопки на плеере, вновь заткнув уши наушниками.

В наушниках завыла гадкий реквием какая-то из бредовых групп, столь любимых им. Парню, шагающему из медпункта, и самому сейчас хотелось завыть, да и похлеще, чем эти псеводопевцы. Рана, оставленная клинком того парня с белыми волосами, жутко ныла, будто её залили чистым спиртом. Даже повязка, сквозь которую до сих пор просачивалась кровь, не спасала.

Злоба буквально полыхала в нём. Да кто этот заморыш? Откуда он такой ещё притащился, почему ещё прикрывается именем Энсея, кто ему дал право? Да и ещё ведь хотел так просто попасть в Академию Энсея, даже без экзаменов и всё равно, несмотря на всё его невежество, его приняли, так просто! И теперь вся Академия будет смеяться над Вентером, потому, что он проиграл новичку. Он, несокрушимый Вентер, халиа, которого все уважали и боялись, теперь посмешище!

Мысли парня были заняты только одним – продумыванием мести. Да и, наверное, восстановлением каждого момента сражения в своей памяти. Каждого наскока, удара, блока, каждого движения. Он всё пытался обнаружить ошибку в своих действиях. Быть может, он слишком увлёкся битвой, был слишком самонадеян? Быть может, ему не стоило терять концентрации и сосредоточиться не на своей жажде крови, а на том, как бы не быть раненым противником?

Обидно, обидно, ракасакс. И как мог он дать слабину? Как он мог тогда посмотреть…посмотреть на этого парня…как бы получше описать? Со снисхождением? С жалостью? Нет…не совсем правильно…было в этом взгляде ещё что-то.

Что-то, что Вентер не мог себе просто простить…

Зато теперь есть отличная отмазка, чтобы безнаказанно пропустить все остальные занятия. Мол, извините, господа лекторы, я ранен, мне положен постельный режим и полный покой! А то если перед носом у меня будет маячить этот…это патластое беловолосое чудище, то я не выдержу и ненароком его убью, простите!

Бесит, всё бесит...

Понимая, что день безнадёжно потерян, чтобы не возвращаться в свою «тюремную камеру» голодным и проторчать там до самого вечера, урча желудком, Вентер решил свернуть в столовую. Лучше уж умереть от стыда один раз, чем мучаться от жажды и голода весь день. Что ему, теперь из-за этого проигранного поединка весь день торчать в своей комнате, обиженно повернувшись задом ко всему миру?

«Трапезный зал», как гордо именовал столовую сам Энсей, встретил парня монотонным галдежом собравшихся на завтрак учеников и запахом «непонятного супа», главного фирменного блюда Академии Заклинателей Энсея. Стоило Вентеру шагнуть за дверь, и он вновь увидел привычную картину: длинные дубовые столы, за которыми собирались группы студентов, чтобы поесть или обсудить какие-то свои дела и мероприятия, светильники странных форм, висящие где-то под потолком, покачиваясь, явно намереваясь упасть кому-то на голову, дорожки, выстланные старыми коврами и, конечно же, стол для учителей и отдельный стол для Энсея, за которым тот редко когда появлялся.

Теперь за столом, на «троне» Энсея, «восседал», как заметил Вен, Бальтир, сын нынешнего правителя Энсема.

Бальтир был личностью довольно-таки яркой, примечательно и неординарной, мягко говоря. По всей Академии давно распространились слухи о его дурной славе, недостойных поступках и весьма странных интересах хотя бы для здравомыслящего и гуманного человека…

Да и потом, какой человек в здравом уме будет красить полголовы в серый, полголовы в ядовито-розовый? Да и за внешностью своей Бальтир следил весьма престранным образом: красил и подводил глаза и губы, использовал чрезмерно много пудры и прочей косметики на своё лицо, которое из-за этого стало нездоровым, душился дорогими одеколонами так, что почуять можно было за много метров. Одевался в определённо развратного вида одежду, иногда настолько откровенную, что на ум при виде иного нарядца Бальтира приходило очень нехорошее слово, обозначающее мужчину нетрадиционной ориентации.

Шагрис-Энсей только пожимал плечами, когда речь заходила об, откровенно говоря, вызывающем поведении его сына. Правителю и самому было стыдно за него, но ничего он поделать не мог, его сыну уже не семь лет, а двадцать семь. Не дитя малое, чтобы он бегал за ним, как нянька. Потому и приходилось ему постоянно выгораживать Бальтира, если у него случались какие-то серьёзные проблемы и ссылаться на экстравагантность сына…

Да и Вентер, в какой-то степени был должен сыну Энсея: если бы он в своё время не навестил Омисаж-Сид, один из пустынных городов, принадлежавших, как уже понятно, сидам, и не забрал оттуда, практически с улицы, Тоур-Ней-Сойла, то он так бы никогда бы с этим «подсолнухом» и не познакомился.

Вентер прошёл мимо столов бесшумно, как тень, промелькнув даже мимо цепкого взгляда Бальтира-Энсея, по-кошачьи лакающего вино из рюмки. Его даже никто и не заметил, все были слишком поглощены обсуждением очередных бредней и, наверное, его битвы.

Отыскав за столик, за которым уже успел притулиться Сойл, окружённый огромным числом одногруппников и зевак, Вентер приютился на самом краешке стола, всё ещё никем не замечаемый, словно ставший призраком. Сойл же, не замечая подошедшего Вена, что-то увлечённо рассказывал окружающим, дирижируя себе самому вилкой, не подозревая, что может запросто кого-то ею поранить. Судя по тому, как он улыбался во весь свой клыкастый рот, он рассказывал про механизмы и технику, часто мешая свою речь с более привычной ему сидской тарабарщиной. А после недолгих объяснений и рассказов о «фундаментальности» своих трудов он достал из кармана маленькую штуковину, похожую на плоского металлического таракана на длинных лапках. Вентер едва не рассмеялся: вот вам и «фундаментальные труды».

Однако, к удивлению парня, сид быстро отыскал у «таракана» нужную лапку, оказавшуюся заводным ключом, сделал несколько поворотов и поставил на стол. Крохотный механизм зажужжал, защёлкал и вскоре пришёл в движение, хаотично носясь и прыгая между студентов. Те пришли в неописуемый восторг, словно увидев ничто иное, как подкованную блоху Левши.

Но не прошло и полминуты, как крохотный механизм, жалобно пискнул и, подскочив особенно высоко, взорвался, разбросав все свои детальки в разные концы зала. Слава богу, никто не пострадал, но многие студенты были весьма напуганы неожиданным взрывом «адской макины», как они обозвали творение Сойла, которым ещё пять секунд назад восхищались. Сам парень был напуган куда больше, особенно судя по тому, как он схватился за голову и вновь выдал своё «Авлвавлавплвалавап!». Сломалось его устройство, на которое он потратил почти целый месяц, опираясь на чертежи и описания. Он потратил месяц напряженной работы на то, чтобы создать вот такое вот маленькое чудо техники, неведомое обычным жителям Энсема. А это чудо техники прожило меньше минуты…

Айка, сидевшая рядом с огорченным пареньком, только утешающе потрепала его по плечу. Мол, не печалься, ты же умный – сконструируешь что-нибудь новенькое и оно уже «проживёт» подольше.

- Ну что, одуванчик, эксперимент твой не удался? – хмыкнул Вен, склонившись над и без того убитым горем Сойлом, язвительно усмехаясь, явно решив выместить свою досаду и злобу на нём.

- Макина…сломалась…- громко шмыгнул носом в ответ сид, подобрав со стола «останки» своей «макины» («машины» по-сидски), внимательно их изучая, - макина умерла, да здравствует макина…

Прошло полминуты. Ни Айка, ни загрустивший сид, ни слова не проронили.

- Ты бы себе…девушку что ли завёл, - кашлянул Вентер, прервав созерцание «погибшего» творения сида, - ты постоянно только и занят тем, что сидишь в библиотеке, что-то мастеришь там…тебе стоит отвлечься, развеяться, понимаешь? Ты зациклился на своих фигульках и как монах-затворник сидишь в четырёх стенах…ну вот, ты посмотри, сколько вокруг девушек, Сойл! – с этими словами Вентер развёл руками, словно желая показать сколько вокруг свободных девушек. Взгляд его остановился на Айке, - Вот, посмотри хотя бы на Айку! – девушка тотчас закрылась книгой.

- Да, девушка! – тут же встрепенулся сид, оживившись, оторвавшись от поломанного механизма, - Я её встретил!

Вентер только усмехнулся, довольный тем, что ему всё-таки удалось отвлечь сида от его гореваний и сменить тему. Вот оно, оказывается, как в Энсеме всё быстро происходит: ещё утром у Сойла не было девушки, а теперь уже есть.

- Окей, - хмыкнул парень, - тогда ты мне про неё расскажешь, непременно…как только я что-нибудь захаваю, - с этими словами парень положил руку на урчащий живот, настойчиво требующий пищи, - не люблю, когда мой желудок разговаривает, вместо меня…

С этими словами парень направился, оглядываясь по сторонам, к стойке, на которую выставляли блюдо дня, главное неизменное обеденное блюдо Академии - «непонятный суп». К сожалению, по-иному эту баланду, плавающую в кривой жестяной миске, не обзовешь. Взяв со стойки наиболее съедобный на вид супец и ломоть хлеба, положив его на край миски, Вентер вернулся ко столу, где его ждали Сойл и Айка.

- Таки давай, качай, вешай мне лапшу на уши, пока я не сосредоточен, - напомнил о своём присутствии Вентер, тюкнув по крышке стола миской, едва не расплескав «непонятный супчик» во все стороны, - какую ты себе девушку нашёл? И где? Неужели нашлась такая, которой приятно видеть твою глазастую мордень каждый день?

Айка заметно покраснела, всё ещё продолжая закрываться от Вентера книгой, словно щитом. Тоур-Ней-Сойл же вообще не смутился.

- Я повстречал её сегодня! – заявил он, гаркнув чуть ли не во всё горло, чтобы все слышали, вновь чиркнув вилкой в воздухе, - Она просто прелесть! Сладкая, как мёд! Прекраснее её пожалуй, только новенький шестипоршневый двигатель ПКП-1203! – Сойл мечтательно вздохнул. Кажется, механизмы он всё же больше любил, чем женщин. Что поделаешь? Сиды…

- Угу, - мрачно бросил в ответ Вентер, пытаясь утопить кусок хлеба на дне своей тарелки. Хлеб топиться не хотел, мокнул, но всплывал. Глухо рыча, парень начал ожесточенно разминать его ложкой в крошки.

- Она такая милая! – продолжал заливать меж тем Сойл, - Как только я с ней поговорил, я понял, какая она…Я…я, кажется, влюбился! Как только я её встретил её, я понял: мы созданы друг для друга! Как отвёртка для гайки!

- У тебя такие поэтичные сравнения, Сойл… - фыркнул парень, отправляя в рот очередную ложку супа, - тебе только стихи писать…

Тоур-Ней-Сойл это замечание пропустил мимо ушей, как и все прочие слова Вентера. Теперь он, навострив свои оборванные уши, махал кому-то рукой, улыбаясь во весь свой клыкастый рот. Вен сразу же догадался, что машет он, несомненно, своей, так называемой, девушке. Хмыкнув, заклинатель чисто из любопытства повернул голову в сторону, куда смотрел Сойл, чтобы посмотреть на объект его «обожаний»…

Каково же было удивление Вена, когда он узнал в «будущей девушке» Сойла своего бывшего соперника! Тот самый юноша с белыми, как снег, длинными волосами и с небесно-голубыми глазами, как ни в чём не бывало, подошёл к их столу, при этом ещё и улыбаясь. Вентер поперхнулся и закашлялся. Неслыханная наглость: мало того, что он победил Вена, практически унизив его и подорвав его репутацию, так теперь он ещё и Сойла взялся!

- Здравствуйте, - юноша остановился в двух шагах от стола, держа в руках плошку с супцом, продолжая улыбаться, - простите, можно я сяду с вами? Везде занято и я не могу найти себе место.

Он спросил весьма вежливо и ненавязчиво, но Вентер всё равно продолжал кипеть от злости, едва сдерживаясь, чтобы не плеснуть горячим супом в это милое личико. Или жахнуть по нему кулаком, чтобы его исказила боль и непонимание. Но пока мысли были только мыслями и Вен, краснея от гнева, пока мог контролировать свой гнев. Он всё же надеялся, что Сойл пошлёт этого мальчика-девочку от их стола куда подальше.

- Конечно, красавица, садись со мной! – Сойл подвинулся, многозначительно пошевелив бровями.

Вот это уже окончательно вогнало  Вентера в ступор. Он вновь поперхнулся супом, он едва ли не потёк через его нос, попав не в то горло или вообще в дыхательные пути.

- Сойл, разуй глаза, ракасакс тебе в печонку! – рявкнул парень, вскочив с места, заставив присевшего рядышком с сидом юношу обратить на него внимание. – Это же парень, хоть его от бабы и не отличить! – Вентер с горестью вспомнил о том, что он и сам принял этого беловолосого паренька за девушку и прямо-таки засмотрелся на него…

Тоур-Ней-Сойл только непонимающе захлопал ресничками, посмотрев сначала на приятеля, а потом и на «девушку», словно пытаясь понять, кто его обманывает. Единственное, что он сейчас мог и собирался сказать это «Ой, да не гони!», но его прервали.

- О, это ты…- паренёк поднял манящие молочно-голубые глаза на Вентера, буквально склонившегося над ним. В голосе его чувствовалась толика растерянности, а в глазах вина.

Вентер зарычал. Кажется, теперь он больше не контролировал свою ярость, позволяя ей выплеснуться наружу. Сейчас он больше всего жалел о том, что не изодрал это прекрасное личико и не украсил его следами от своих когтей, чтобы он всегда помнил о том, как иметь дело с Вентером.

- Ты! – заклинатель, скрипя зубами, ткнул пальцем в лоб парня, словно собираясь проткнуть им его голову насквозь, - Тыыы…

- Айка, не слушай, это самое ужасное ругательство в мире! – Сойл тотчас закрыл девушке уши, интуитивно чувствуя, что с минуты на минуты Вентер сорвётся и выдаст матерную тираду.

- Да как ты посмел вообще показаться мне на глаза, ракасакс?! А ну встал и пошёл прочь, недоделок, пока я сам тебя не вышвырнул! – вновь закричал едва ли не на всю залу Вентер, показав в сторону выхода из столовой, - Убирайся прочь, ракасакс тебя подери, с глаз моих долой!

Паренёк посмотрел на него слегка холодно, улыбка исчезла с его лица, сменившись спокойствием.

- Ты глухой?! – не выдержав, Вентер вцепился в плечи парня, заставив его подняться с места, подтянув его к себе, - Или просто тупой?!

- Пожалуйста. Не разговаривайте. Со мной. Таким тоном, - просьба по своей сущности была вежливой, но теперь в голосе паренька появился холодок. А голубые глаза, смотревшие в разные глаза Вентера, заблестели совсем как две льдинки.

Голос Вентера вновь превратился в рык, он всё же, как и угрожал, грубо оттолкнул паренька, заставив его запнуться о лавку и упасть на пол.

- Получи, поганый недоделок! - Вентер лёгким прыжком перемахнул через стол, замахнувшись лапищей для удара.

И на этот раз ничто не удержало его от удара. Ни какое-то чувство того, что драка вне поля битвы будет нечестной, ни жалость, ничего доброго и светлого. Халиа взял в свои руки контроль над разумом парня, не позволяя обуздать внутреннюю жестокость, обостряя жажду крови.

Первое Испытание обычно длилось до первой крови. Но как только первый удар был нанесён по беззащитному телу паренька, как только кровь заструилась из складок изорванной когтями кожи, из скулы паренька, раскрашивая его волосы в красный, вырывая слабый вскрик из его груди, Вентер понял, что первой крови ему мало. Мало, для того, чтобы смыть со своего лица следы недавнего позора, чтобы насладиться своим нечестным, минутным превосходством над врагом, чтобы утолить свою жажду крови, жажду мести, жажду боли и слёз.

Слёзы…он хотел видеть слёзы в этих прекрасных глазках, хотел видеть чистые слёзы на искристых ресницах. Боль, застывшую в голубых глазах. Хотел слышать как судорожно эти губы шепчут мольбы о пощаде, как с них срываются болезненные стоны…

Это было не переигрывание «Первого Испытания», просто подлая месть, которой нельзя было насытиться, унижение, не равное тому, которому этот паренёк «подверг» Вентера по неосторожности.

Некрасивая и гадкая месть…

Крест на щеке юноши словно прижигают раскалённым металлом, что-то внутри требует прекратить драку, но Вен больше не прислушивается ко своему внутреннему голосу, больше не повинуется совести и гордости…

Юноша пытается сопротивляться, пытается скинуть с себя Вентера, по сравнению с которым он был просто кукольно-хрупким. Но ничего, кроме того, как закрываться от ударов, у него не получается.

Однако стоит скалящемуся Вентеру очередной раз поднять руку для удара, как кто-то ловко перехватывает её. Заклинатель гневно и нетерпеливо поднимает глаза на осмелившегося помешать его «мести»: сощурив зрачки-щёлки за руку его крепко держит Сойл и отпускать явно не собирается.

- Сойл да какого ракасакса?! – парень резко рванул руку на себя, пытаясь вывернуться из тисков сида, но тот держал его действительно сильно. Руки у сида всё-таки от природы были мощные: чуть притиснет и капут.

- Не смей поднимать руку на девушку! – как-то по-змеиному зашипел Сойл. Он сейчас действительно напоминал змею, кобру, готовую отражать удары или ещё какую песчаную гадюку из пустыни вблизи своего родного Омисаж-Сида.

- Дурень, открой глаза! Это ж парень, тебе табличку может, повесить, чтобы ты понял? Самый обыкновенный бабец, явно из этих зажравшихся аристократов!

Айка, помогающая побитому Вентером пареньку подняться на ноги, не могла не услышать слова, сказанные Веном. Конечно же, как такая впечатлительная натура как Айка, могла не воспринять слова, сказанные в адрес её сословия, её класса, в адрес её самой и её родителей? Девушка даже слегка прослезилась, закрыв лицо рукой. Ну что она, виновата, что родилась в богатой семье? Почему Вентер её теперь этим попрекает?

- Возьми свои слова обратно! Попроси прощения! – Сойл на драку настроен не был, но сейчас голос сида звучал более чем угрожающе. - Или, клянусь вторым законом Кавардака, я больше не буду считать тебя другом за такой поступок! Посмотри на себя! Ты ведёшь себя как халиа! А я, а я, ракасакс, хотел, чтобы мы с ней…ним подружились! Чтобы мы все были друзьями, Вен! Но ты…

- Захлопни пасть, гадский сид! Отпусти меня, иначе мне придётся и тебя как следует отделать! – вновь огрызнулся парень, кажется, теперь видя врага и в юном сиде. Видя в нём неприятеля, только потому, что он выгораживал этого «беловолосого ушмырка», что не принял его сторону.

А тот только сделал захват крепче, вывернув Вентеру лапищу за спину, заставив его подняться на ноги и посмотреть на всё, что он сотворил…

На разлитую по полу еду. На едва держащегося на ногах паренька, закрывшего ладонью одну половину лица, так и сочащуюся кровью, занавесившегося волосами, беззвучно роняющего слёзы. На повернувшуюся к нему спиной загрустившую Айку, нервно кусавшую губы и тоже желавшую расплакаться. На студентов, повернувшихся к нему лицом, шушукающихся о чём-то за его спиной, тыкая пальцем, смотря осуждающе, совсем как на взбесившегося пса. На Бальтира-Энсея, поднявшегося с места и ныне шагающего к Вентеру, чтобы вмешаться в конфликт. Вот только его вмешательства его не хватало…

Однако вмешательство Бальтира было оправданным, ему пришлось бы это сделать, даже если бы он не хотел встревать, а предпочёл бы смотреть со своего места на то, как Вентер будет ещё и разбираться и с сидом. Он и хотел так поступить изначально, но вот того, чтобы пострадал Сойл, он не мог допустить…

- Ах, какое же безобразие творится в мире! – запричитал Бальтир, медленными шагами приближаясь ко схваченному Сойлом Вентеру. Сын Энсея шествовал специально медленно, чтобы все смогли получше рассмотреть его новый костюм: красный в чёрную полосочку с длинными шутовскими рукавами с меховой, которыми он при ходьбе мёл пол. Чем-чем, а вот своим экстравагантным внешним видом Бальтир-Энсей любил похвастать. – Неужели студенты уже не смущаются устраивать кровопролитие на глазах у будущего главы Академии? И кто тот мерзавец, посмевший нарушить дисциплину?

Конечно же, никаких сомнений насчёт того, что Вентер приложил тут свою руку-лапу, у Бальтира не было – во всех «застуканных» им хулиганствах и побоях обязательно был виноват Вентер, ибо он всегда являлся зачинщиком таких дел. Быть может именно из-за этого, из-за того, что юноша постоянно портил своими проступками все приятные и неприятные времяпрепровождения Бальтира в Академии, сын Энсея не терпел его и уже множество раз пытался выставить за порог учебного заведения. Конечно же, сделать ему этого не удавалось, тем более теперь, когда учиться пареньку осталось всего ничего. Пусть уж доучится, пусть труды покойного Сакола не пропадут.

- Так, так, так, - скрестив руки на груди, мужчина остановился напротив схваченного Сойлом заклинателя, скалящегося и рычащего, - кто бы сомневался, что наша главная звезда, наша главная достопримечательность…нет, нет, Тоур-Ней-Сойл, я не про тебя! – Бальтир только захихикал, заметив то, как сид навострил уши, явно считая, что всё сказанное напрямую относится к нему, отмахиваясь от «подсолнуха» пропылившимся рукавом. – Ты, недохалиа, - Бальтир обратился к Вентеру, в голосе его почувствовался металл, - тебя давным-давно стоило не усмирить, а усыпить ко всем твоим «ракасаксам»! Ты, видимо, решил разнести всю Академию по камешку, предварительно поубивав учеников, я прав?

Вен ничего на это не ответил, но скалить зубы перестал, уведя взгляд в пол. Не особо ему нравилось, когда его отчитывали на глазах у всей Академии, но что же поделаешь? Заслужил. Он и сам теперь начинал жалеть, что поддался порыву гнева, выплеснув всю свою ярость на несчастного новичка и на Сойла, который его ровно через секунду отпустил, убедившись, что парень больше не рвётся отрывать кому-либо башку.

- Значит так, - с видом дуэльного секунданта или вовсе судьи всего сущего, Бальтир прошагал к тому месту, где уже успели побить новичка и пролить кровь, - сейчас же, вы оба, подойдите сюда и помиритесь, пожмите друг другу руки, помиритесь, покуда я не придумал вам обоим наказание! И побыстрее! – Бальтир захлопал в ладоши, подняв их на уровень головы, то ли пытаясь привлечь к себе внимание обоих «нарушителей дисциплины».

Вентер фыркнул, скрестив руки на груди, не обращая внимания на новичка, который уже стоял возле Бальтира, готовый принять извинения. Парень не собирался извиняться, просто из принципа, просто потому, что это была его месть, нечестная, отвратительная месть…

- Давай, - всё ещё расстроенный Сойл подтолкнул Вентера к юноше, едва ли не подведя заклинателя к нему за руку, - может, он тебя простит. Я-то тебе «гадского сида» простил!

Вен снова коротко фыркнул, сдув с глаз чёлку, глянув сверху вниз на стоявшего перед ним паренька. Тот смотрел на него робко и испуганно. Из его ясных глаз продолжали сочиться слезы, мешавшиеся с кровью, капавшей из разбитой брови, раскрашивая в алый белоснежные ресницы. Вентер, которому это белобрысое чудо было едва ли по плечо, смотрел на него как-то осуждающе, на его слезы, на кровь, будто бы он тут не при чём.

- Ну всё, бабец, тебе кирдык, - заклинатель практически прошипел эти слова сквозь стиснутые зубы, чиркнув большим пальцем по шее, намекая на сказанное.

Паренёк никак не отреагировал на злобные слова, просто занавесился челкой, понурив голову. Явно не в первый раз слышал такие слова…

- Я не слышу извинительной речи! – тут же забрюзжал Бальтир-Энсей, недовольный тем, что его игнорируют.

Заклинатель еще раз отфыркался, приносить свои извинения перед этим «мальчиком-девочкой» было ниже его достоинства. Но ничего не поделаешь, иначе Бальтир действительно прогонит его из Академии. Ему это легко…

Только-только парень открыл рот, чтобы брякнуть «Прости, недоделок», как «недоделок» и сам сделал несколько шагов ему навстречу и неожиданно поклонился, тихонько проговорив, занавесившись волосами:

- Простите меня, господин заклинатель, я не должен был провоцировать вас на драку. Мне стоило уйти, а не оставаться на своём месте…пожалуйста, простите мою упёртость, вы из-за меня пострадали. Это я во всём виноват, простите…

Вентер просто забыл, что хотел сказать, видя перед собой тоненького, хрупкого паренька, которого он побил ни за что, просто в порыве ярости, почтительно склонившего перед ним голову. Вид его, несчастный, потрёпанный, испуганный, не вызывал ничего кроме жалости и желания спрятать свой взгляд от этих глаз, помутневших от странных черных слёз…

Но разве не этого хотел Вентер? Не признания поражения противником? Не жуткого унижения и боли для него? Что-то не сходилось, что-то было неправильно…

Костяшки его кулака в крови, вся перчатка практически заляпана ею. Никто кажется, на это больше не смотрит, все смотрят только на светловолосого юношу, с чьих волос медленно и с резким шлёпаньем падают на ковёр огромные капли крови, зрелище пугающее…

« Я, должно быть, изуродовал ему лицо… - пальцы Вена, сжатые в кулак, тотчас расслабились, - это я сделал…я виноват, я всё испортил… я ничего не изменил…всё стало только куда хуже…зачем я это вообще сделал?»

- Ракасакс, заткнись, заткнись, не смей передо мной извиняться! – Вентер неожиданно прервал истошным воплем все извинения паренька, схватившись за голову так, будто бы пытаясь одолеть слишком сильный приступ мигрени, вцепившись в собственные волосы, - Это всё…это всё моя вина, ракасакс-и-ракасакс! Я тебя чуть не прикончил, придурок, какого ракасакса ты просишь прощения, тупица?!

Паренёк отшатнулся от него, как от больного, Бальтир покрутил пальцем у виска, намекая на то, что Вентер психически нездоровый, хотя до самого сына Энсея Вентеру в этом плане очень далеко…

Наверное, только высказавшись и признав свою вину, подняв глаза и встретив со стороны того паренька взгляд, такой мягкий, извиняющий, заплаканный, Вентер действительно растерялся. Совесть сработала, как всегда, не вовремя. Стоило всё же думать, прежде чем пускать кулаки в ход…

- Ракасакс...

Не выдержав напряжения, не сдержавшись, Вентер метнулся, сломя голову, к спасительному выходу. Подальше от Сойла, от Айки, от Бальтира-Энсея, от студентов его Академии. Подальше от этого взгляда, который заставлял его жалеть о сделанном, ненавидеть себя, порицать…

«А я, а я, ракасакс, хотел, чтобы мы с ним подружились! Чтобы мы все были друзьями, Вен! Но ты…»

«Но я халиа, верно, Сойл? – мысленно ответил сиду Вентер, несясь вперёд по коридору, не разбирая дороги, - Ты и сам знаешь, что это означает и чем это чревато…»

Ноги донесли Вентера до ближайшего прохода в подземелье, в холодное спасительное подземелье, в укрытие, где нет этого взгляда, только спасительная тьма и сырость. Где его холодная пустая комната с зарешеченным окном и грязной мятой постелью. Где он посмотрит в старое разбитое зеркало и увидит только своё искаженное изображение. Только себя…

И вот он, знакомый до ужаса, до дрожи, свой запах, запах темноты и сырости, запах угнетенной души. Знакомый с детства запах, запах самого лучшего убежища для халиа, обостренный кровяным душком, которым веяло от перчатки Вена и от его собственной, вновь закровоточившей, шеи.

Здесь никто его найдёт, юноша как-то наивно в это верил.

Дверь с резким скрипом распахивается, едва ли не выбитая ногой Вентера, тотчас влетевшего в комнату и захлопнувшего его за собой. Парень, тяжело дыша после весьма продолжительной пробежки, едва дотащив ноги до кровати, обессилено опустился на неё.

Кровь, вскрики, разметавшиеся во все стороны белоснежные волосы, чёрные слезы, непонимание, застывшее в ясных голубых глазах…

Теперь для Вентера нельзя придумать худшего кошмара.

Хотелось заснуть, чтобы больше никогда не слышать крика этого голоса, никогда не видеть слёз, никогда не ощущать, как вздрагивает от боли и грубых прикосновений чужое тело…

Тем более никогда не хотелось слышать извинения за то, что принял боль, что попался под руку, что стал куклой для битья…это делало только гаже.

И ведь Тоур-Ней-Сойл…Айка…всем им досталось из-за приступа ярости Вена, он им обоим нагло нахамил и смылся, как крыса, как трус. А они ведь его друзья, друзья, ракасакс подери…

Заклинатель, забрался на кровать с ногами, глянул через плечо в зеркало. На него посмотрело одинокое искаженное изображение…одинокое и умоляющее разбавить это одиночество чьим-то присутствием… Отвернувшись от отражения, закрыв глаза, Вен попытался забыть всё, что сегодня случилось, забыть этого юношу, чьё появление разломало его привычную жизнь, раздробило в осколки.

Неизвестно, к чему приведёт следующая встреча с ним...

Но больше быть обозлённым изгоем-халиа Вентер не хотел.

Должно быть, теперь парню оставалось только признать, что, даже одержав верх над этим юношей, он всё равно проиграл…