Яков Фрейдин
Где-то в середине 80-х меня позвали провести семинар в Американском Государственном Институте Стандартов и Технологий (NIST), который находится в Гейтерсбурге, что в пригороде Вашингтона. После семинара его организаторы прикрепили ко мне старичка-волонтёра, который должен был провести для меня экскурсию по этому замечательному институту. Звали его Джерри Берлинер, было ему под 80, уж давно на пенсии, но без дела жить не хотел. Этот моложавый и подвижный господин с удовольствием и энтузиазмом делился с посетителями, вроде меня, своими обширными познаниями в области техники и её истории. Он провёл меня по отделам и лабораториям, показал, чем они там занимаются, а в конце экскурсии сказал:
– А теперь пойдёмте вниз, в музей вашего тёзки Джейкоба Рабинова.
Кто такой был этот Рабинов, я не знал, и Джерри мне объяснил, что «не был, а есть» и если мне интересно, он меня даже может с ним познакомить, так как этот Джейкоб здесь же, в этом здании и работает.
– Вы, кстати, сможете с ним поговорить по-русски, он родом из Харькова. Его увезли оттуда ребёнком много лет назад, но язык вроде помнит.
Почему-то все американцы думают, что выходцы из России только и мечтают о том, чтобы поговорить с кем-нибудь по-русски. Сначала мы пошли в музей. Я был очень впечатлён тем, что там увидел. В музее показаны некоторые из 230 изобретений Рабинова. Среди прочих, там была машина для автоматического чтения и сортировки писем на почте, первый в мире диск магнитной памяти для компьютеров и проигрыватель с переменной скоростью для грампластинок. После осмотра выставки мы поднялись на второй этаж в кабинет Рабинова. Там Джерри меня представил и мы с Джейкобом действительно поговорили сначала немного по-русски, хотя это ему было трудновато, а потому всё же перешли на английский, и даже нашли одного общего знакомого. Рабинову, как и Джеку, было под 80 и довольно заметно, что возраст даёт себя знать. Он объяснил, что это он в Америке стал Рабиновым, а вообще-то в России, а затем в Китае, где они некоторое время жили, были Рабиновичи. Я сказал ему, что нахожусь под впечатлением его изобретений, которые видел в музее на первом этаже, и особенно мне понравился своей простотой и элегантностью проигрыватель, меняющий скорость вращения пластинки в зависимости от того, по какому витку бежит игла. Это очень важно для качества звука, чтобы линейная скорость была постоянная. Когда я заметил, что весьма удивлён, как до этого важного фактора не додумался Эдисон, когда он изобрёл грампластинку, Рабинов на меня странно посмотрел и сказал:
– А кто вам сказал, что грампластинку изобрёл Эдисон? Он изобрёл восковой цилиндр, а вот грампластинку и вообще звукозапись, как мы её знаем, придумал замечательный изобретатель – дедушка вот этого самого Джерри, – Рабинов ткнул пальцем в живот моего гида, – вы что, никогда не слыхали про Эмиля Берлинера? Всё же нет в этом мире справедливости, если не помнят такого человека! О, это был великий изобретатель, куда более серьёзный и глубокий, чем, скажем, Эдисон, которого все знают. Я Берлинера могу сравнить разве что с таким гением, как Тесла. Эдисон, надо всё же отдать ему должное, был большой бизнесмен от изобретательства, но не более. Вот, скажем, вы думаете, электрическую лампочку Эдисон изобрёл? Думаете ведь?
– Ну да, – сказал я, – а разве не он?
ДАЛЕЕ
Яков Фрейдин
.jpg)
