Ничего в этом мире не меняется. И вот тому доказательство.

В 1896 году Соломон Шехтер обнаружил в египетской синагоге «Эвен Эзра» в старом Каире сотни тысяч редких документов, датируемых периодом с конца IX по конец XIX века. Некоторые бумаги из Каирской генизы — так назвали это хранилище на Западе — практически истлели, а некоторые отлично сохранились благодаря климату. Шехтер перевез около 140 тысяч находок в Кембриджский университет, и их изучение перевернуло представление о средневековом иудаизме.

В море письменных артефактов Каирской генизы оказались деловые бумаги, еврейско-хазарская переписка и даже Киевское письмо. А еще множество посланий на идиш. Чудом уцелевший архив стал чуть ли не главным источником старых текстов на идиш — там и притчи, и мидраши, и даже немецкая народная легенда о храбром князе, который смело и благородно добивается сердца греческой принцессы.

Бытовая переписка все-таки интереснее, чем легенды о рыцарях и принцессах, поэтому мы перескажем отрывки писем Рахиль Зуссман — пожилой вдовы из Иерусалима — к ее сыну Мойше, который поселился своей семьей в Каире, чтоб развивать там бизнес. Письма были написаны на идише в середине 1560-х годов и в итоге оказались в Каирской генизе. Они проливают свет на устройство общины в Иерусалиме, ее экономическое положение и связях с Египтом. А еще они рассказывают об отношениях между матерью и сыном — какими они были 500 лет назад.

Судя по письмам, Рахель Зуссман была довольно образованной и обеспеченной женщиной. И тем не менее она писала письма не сама, а надиктовывала профессиональному писарю — а уже он, вероятно, вставлял в текст отрывки стихотворений и поговорок. Муж Рахель умер в Иерусалиме, и после его смерти финансовая ситуация в их доме существенно пошатнулась.

В переписке типичная «еврейская мама» Рахель сетует, что сын очень редко шлет ей письма — а тот объясняет почему. Его ответ тоже сохранился в Каирской генизе. Мойше женат на женщине по имени Масуда — еврейке из арабских земель, и Рахель очень довольна этим браком. Она даже предлагает, чтобы внучка Бейла, одна из дочерей Мойше, когда наступит время ей выходить замуж, выбрала парня из семьи Масуды.  

Вот несколько отрывков из писем Рахель Зуссман, переведенных с иврита Хавом Турнианским, который и опубликовал эту переписку:

Мой дорогой сын, будь ты жив и здоров… Я была — не дай Бог с тобой такое случится — ужасно больна — не дай Бог с тобой такое случится, — Господь Всемогущий знает, какой должна быть моя кончина, по грехам нашим… мой дорогой сын, не печалься. Я также прошу нашего верного доктора (другими словами, Бога) уберечь тебя от болезней, чтобы я страдала вместо тебя. И я также прошу Его не дать мне умереть, пока я не увижу тебя еще раз и пока у тебя не будет возможности закрыть мне глаза своими руками и прочитать по мне кадиш. И поэтому, мой сын, не печалься, живи и здравствуй… Я не знаю, где достать деньги. У бедных денег нет. Мой дорогой сын, привези мне полотно. По моим грехам, мне не дано даже простыни на кровать и наволочки. Если, не дай Бог, я умру, нечем даже будет накрыть тело, когда меня снимут с кровати. Мне стыдно перед людьми. Даже тюрбана у меня нет. Если у тебя получится купить мне тюрбан недорого, сделай это, пожалуйста. И возьми с собой перловой крупы. Не могу ее тут найти. Вот их и привези.  

Ответ Мойши маме тоже сохранился в Каирской генизе.

Моя дорогая мама, знай, что мы здоровы и полны жизненных сил… моя дорогая мама, я не мог даже отправить тебе письмо в обозначенный период и также не смог купить тебе то, о чем ты просила в письме...

Дальше он рассказывает об уроках мальчиков с учителем и про сына-дурачка, разговаривать с которым — «как с доской говорить».

Мойше отправил маме письмо в Иерусалима — как же оно очутилось в Каирской генизе? Очень просто — мама написала ответ на этих же листах, заполнив пустые места, и отправила его в Каир. Свободного места оказалось достаточно — предыдущее письмо сына было очень коротким. Вот цитата из материнского ответа:

Моему любимому, моего дорогому Мойше, и твоей дорогой и скромной жене, моей невестке Мадам Масуде. Я понимаю, что ты не получил всех моих писем… Мой дорогой сын, мне очень больно и горько, что ты меня так ранишь, по нашим грехам, своими ответами… Мой дорогой сын, Бог простит тебя за то, что ты меня так ранишь. Вот если бы ты хотя бы выслал мне [фрагмент страницы оторван] и перловую крупу на весь год...

Это письмо, хоть и горькое, было наполнено материнской поддержкой и добрыми советами — от того, как следует записывать долг до того, как купаться:

Мойся в реке как можно реже. Чтобы купание тебе меньше навредило.

И что-то в ее советах есть.

Письма, упомянутые в этой статье, издал и перевел на иврит Хава Турнианский в статье четвертого выпуска журнала «Шалем». Все они находятся в Кембридже — кроме одного, который хранится в Национальной библиотеке в Иерусалиме. Десять лет назад еще больше отрывков этих писем к и от Рахель Зуссман, написанных на идиш, были обнаружены в Кембридже.

Перевод: Ганна Руденко

Источник: http://blog.nli.org.il/en/oldestyiddishletter/

http://jewishnews.com.ua/obshhestvo/perepiska-500-...osti-mezhdu-mojshe-i-ego-mamoj