Из "Книги нашего наследия" 

 От рава Элияу Ки Това 

Царь Талмай с еврейскими мудрецами. Рисунок ean-Baptiste de Champaigne

Второй Иерусалимский Храм был построен во времена, когда Эрец Исраэль была провинцией огромной Персидской империи.

Когда Персия пала под ударами Александра Македонского, власть над Эрец Исраэль перешла к грекам.

Одной из частей империи Александра — Египтом — правили потомки полководца Птолемея. Один из Птоломеев искал возможности оспорить происхождение Торы и природу ее законов. Для этого он призвал еврейских мудрецов и приказал им перевести Тору на греческий язык.

Если бы его действительно интересовала Тора, он заявил бы о своем желании заранее, дал мудрецам возможность совещаться между собой и создать коллективный перевод Торы.

Но Птолемей, намеревавшийся высмеять мудрецов, поступил иначе.

Вот что написано об этом в Талмуде (Мегила, 9):

«Царь Птолемей пригласил 72 мудреца и поместил каждого из них в отдельном помещении. Никто из них не знал, для чего он приглашен. Царь лично навестил каждого из них и приказал: “Переведи мне Тору учителя вашего Моше”. Но Всевышний помог им советом, и они перевели Тору одинаково».

Птоломей не обнаружил никакой разницы между переводами. Даже в тех местах, где мудрецы решили изменить при переводе прямой смысл Писания, они действовали совершенно единодушно.

Таким образом недобрый умысел Птолемея послужил освящению Имени Всевышнего и послужил славе народа Израиля и его мудрецов.

Дело рук Всевышнего

Древний свиток Торы

Птоломей возложил на плечи каждого из семидесяти двух мудрецов совершенно непосильную задачу. Каждое слово Торы имеет тысячи значений, и иврит — Святой язык — высекает их из него, как молот, дробящий скалу. На нем наши мудрецы могут истолковать все явные и скрытые значения предложений, слов и даже букв Торы.

Бесполезно искать язык, подобный Святому языку, созданному специально для того, чтобы на нем можно было запечатлеть полотно Торы. Перевод ее на другой язык во всем ее богатстве невозможен.

Что же остается делать? Махнуть рукой на многозначность ее предложений, на глубочайшие намеки и иносказания, и переводить слово за словом, следуя их прямому смыслу? Но такой перевод уподобит Тору пустому сосуду, в котором нет драгоценного напитка — одни только стенки слов. Что же должны были чувствовать мудрецы, которым выпала эта задача! Ведь это были выдающиеся знатоки Торы, влюбленные в ее мудрость.

Следует иметь в виду, что даже прямой смысл слов Торы, пшат, часто неоднозначен. Поэтому естественно было предположить, что каждый из переводчиков пойдет своей дорогой. Ведь невозможно себе представить, что у всех семидесяти двух мудрецов в точности совпадут мотивы и соображения, заставляющие выбрать тот или иной вариант перевода в тысячах случаев, когда этот перевод неоднозначен!

Кроме того, в Торе есть места, которые ни в коем случае нельзя ни толковать, ни переводить буквально — буквальное истолкование приводит к искажению их истинного смысла. Эти места требуют особых объяснений; их перевод в любом случае должен отступить от пшата и передавать истинное, а не прямое значение слов.

Разумеется, семьдесят два человека не могли бы перевести такие места одинаково.

Если бы нам были представлены отличающиеся таким вот друг от друга переводы Торы, это нисколько не скомпрометировало бы их авторов в наших глазах, ибо мы знаем, что «…и то, и другое толкование — слова Б-га живого».

Мудрость Торы многогранна, и передать ее может только многообразие мнений. Но в глазах других народов «разночтения» в переводах — серьезный недостаток, подрывающий авторитетность первоисточника, бросающий тень сомнения на саму Тору и на мудрость ее истолкователей. У них принято считать — где нет согласия — там нет истины. Дело в том, что они отождествляют создание с его Создателем; им кажется, что так же как невозможно единство противоположностей в человеке, невозможно оно и в Творце мира и его делах.

Поскольку эта точка зрения была принята греками, нет никакого сомнения, что Птолемей хотел посмеяться над мудрецами, обнаружить разногласия между ними и заставить их спорить между собой.

Чтобы не допустить унижения Торы и мудрецов, Небеса пришли на помощь переводчикам, и последние проявили полное единодушие во всем, что касалось перевода мест, которые должны быть истолкованы неоднозначно.

Тяжелый день

 

День, когда семьдесят два мудреца завершили перевод Торы на греческий язык — восьмое Тевета — стал очень тяжелым днем для еврейского народа. Хотя все увидели, какое чудо совершил Вс-вышний ради Своей Торы и еврейского народа, ради его мудрецов, которых Он оберегает от несчастий, хотя все случившееся и представлялось грекам совершеннейшим чудом — несмотря на все это, день восьмого Тевета подобен дню, когда евреи сделали «золотого тельца».

Вот что сказано об этом дне в Мегилат Таанит:

«Восьмого Тевета, в дни царя Птолемея, когда Тора была переведена на греческий язык, тьма опустилась на мир и не прекращалась три дня».

Мудрецы сравнили переведенную Тору с посаженным в клетку львом. Прежде все трепетали перед ним и, завидев его, обращались в бегство. Теперь же все подходят к клетке, показывают на льва пальцем и спрашивают: «Где же его хваленая сила?»

Так и Тора. Пока она находилась в руках Израиля, который толкует ее на Святом языке, она действительно связывала Израиль с Всевышним и давала ответ на все вопросы. Никто не решался отзываться о ней недостойным образом. Даже чужеземец, желавший ознакомиться с Торой, должен был сначала изучить язык Писания.

Теперь Тора оказалась заключенной в клетку греческого перевода, и благоговение перед ней исчезло. Любой человек, знавший греческий язык, мог читать ее, комментировать и критиковать — все это без того, чтобы хотя бы прикоснуться к ее мудрости.

Поэтому мудрецы уподобили восьмое Тевета другому траурному дню — дню, когда был сделан «золотой телец». Как в изваянии, лишенном души, поклонявшиеся ему видели идола, так в греческом переводе Торы — тексте, лишенном мудрости и святости, — народы мира видят Тору. Они полагают, что познакомились с ней благодаря переводу, и говорят друг другу: «Вот она, Тора, которую мы изучили».

Подчеркнув, что темнота, опустившаяся на мир восьмого Тевета, не прекращалась три дня, наши мудрецы намекает на то, что это печальное событие — завершение перевода Торы — как бы завершает ряд трагических событий, происшедших некогда девятого и десятого Тевета.

Отступления от текста

 Вот некоторые из тех мест, в которых мудрецы — все вместе и совершенно одинаковым образом — отступили от пшата — буквального значения слов Торы.

Вместо «В начале сотворил Б-г» они написали — «Б-г сотворил в начале», — чтобы никто не подумал, что «В начале» — имя настоящего Творца, создавшего демиурга.

Вместо «Сделаем человека» они написали «Сделаю человека», — чтобы никто не подумал, что у человека было два Творца.

Вместо слов «По Нашему образу» и «По Нашему подобию» они написали: «По образу» и «По подобию» — чтобы не подумали, что у Вс-вышнего есть форма, которой можно уподобить форму Его творения.

Слова «И завершил Б-г [свое творение] в день седьмой» они перевели как «…в день шестой» — чтобы никто не подумал, что Вс-вышний трудился в субботу.

Слова «Мужского и женского пола сотворил Он их» они перевели как «…сотворил Он его» — чтобы не подумали, что мужчина и женщина были сотворены отдельно друг от друга.

Они написали «Сойду и смешаю [языки строителей Вавилонской башни]» вместо «Сойдем и смешаем» — чтобы не подумали, что существует другая сила, кроме Вс-вышнего.

Они написали «Они в гневе своем убили мужа и по воле своей подрезали жилы откормленному [животному]» вместо «по воле своей подрезали жилы быку» (Берешит, 49) — чтобы не могло создаться ошибочное впечатление, что сыновья Яакова склонны к убийству.

Вместо «Срок пребывания сынов Израиля в Египте — четыреста тридцать лет» (Шмот, 12) они написали «Срок пребывания сынов Израиля в Египте и других странах — четыреста лет» — чтобы не создалось впечатление, что в Торе содержатся хронологические противоречия, ибо это сложное место должно быть особым образом истолковано, а народы мира не принимают комментариев наших мудрецов.

Вместо слов «Ни у кого из вас не взял я [Моше] и осла» они написали «…не взял ни одной ценной вещи» — чтобы не подумали, что Моше не брал у сынов Израиля ослов, но, может быть, брал другие ценные предметы.

К словам «Чтобы ты не взглянул на небо и не увидел там солнце, луну и звезды, все воинство небесное, и не прельстился и не стал поклоняться им, и не стал служить им, которыми наделил Г-сподь Б-г твой все народы под небом» (Дварим, 4) они добавили слова: «…чтобы они светили им» — чтобы никто не подумал, что Тора разрешает другим народам поклоняться солнцу и луне.

В том месте Книги Ваикра, где перечисляются нечистые животные, вместо слово «заяц» они написали «легконогий» — ибо так звали по-гречески жену Птолемея, и царь мог оскорбиться, решив, что евреи вставили в Тору упоминание о его жене.

http://www.imrey.org/2017/01/05/%D0%BF%D0%B5%D1%80...D0%B3%D0%B8%D0%BD%D1%82%D0%B0/