Выставка состоит из нескольких разделов. Так как фотографировать не разрешили, то расскажу о тех картинах, которые удалось найти в Интернете или сосканировать. Первый раздел посвящен портретам, и мы сразу же видим работы Макса Либермана. (Сначала я хотела тут же  рассказать о нем, но думаю, что следует и ему, и некоторым другим  художникам, чьи картины представлены здесь, посвятить отдельные посты).

 Либерман выработал свой собственный, классично-сдержанный  стиль портрета, и ему нередко заказывали свои изображения высокопоставленные и знаменитые берлинцы. Он создал портреты людей, прославивших Германию: Пауля фон Гинденбурга, Герхардта Гауптмана, Рихарда  Штрауса.  Модель (кроме автопортретов), как правило, всегда представлена сидящей, одежда – строгая и простая. Пример этому  -  портрет Эмиля Ратенау, кузена художника.  Эмиль Ратенау - выдающийся инженер и предприниматель, представитель семьи,  оставившей заметный след в немецкой и всемирной истории нашего времени,  отец Вальтера Ратенау, германского промышленника, сторонника плановой экономики военного типа, министра иностранных дел Германии, убитого ультраправыми.

 

Напротив выставлена картина Ловиса Коринта – «Портрет Артура Крафта в образе Цезаря Борджиа». Крафт – торговец текстилем, был близок Сецессиону и авангардному театру. Яркие цвета, непринужденная поза персонажа контрастирует с темными тонами полотна Либермана.

 

А вот еще одна работа Коринта – портрет художника Вальтера Лейстикова, «возмутителя спокойствия», одного из столпов и основателей Берлинского Сецессиона. Коринт очень ценил творчество Лейстикова, написал о нем книгу и создал несколько портретов своего собрата по живописному цеху. На этой картине Лейстиков изображен за работой на берегу озера Грюневальд, которое он так любил рисовать.

 

Рядом – картина Макса Слефогта, о котором поместил замечательный пост Парашутовhttp://www.liveinternet.ru/users/2010239/post97009876. Это портрет знаменитого португальского баритона Франциско д*Андраде, которого художник не раз запечатлел в роли Дон Жуана, коронной партии певца. Здесь же д’Андраде, cосредоточенно углубившийся в чтение газеты, ничем не напоминает дерзкого героя оперы Моцарта, бросившего вызов судьбе.