Фандом: Шерлок (BBC)
Название: Эксперимент
Автор: Stasia Kera Will
Бета: пока нет....
Категория: слэш
Пейринг: Джон/Шерлок
Рейтинг: NC-17
Жанр: romance, флафф, задумывалось как PWP.
Отказ: совершенно отказываюсь.
Предупреждение: махровейший ООС.
Предупреждение 2: неопытный (или не до конца опытный) Шерлок - огромнейший кинк автора.
Саммари: Шерлок хочет узнать, отличается ли секс без любви от секса с тем, кто в тебя влюблён.
От автора: Огромное спасибо замечательной музе, и просто отличному другу Алекс Котова, которая меня подбадривала всю дорогу и не давала забросить этот фик. Это подарок тебе, моя дорогая, если ты, конечно, его примешь.



- Я знаю, что ты любишь меня, Джон.

Джон, который до этого наслаждался в на редкость тихим и спокойным вечером на Бейкер-стрит, чуть было не подавился чаем.

На улице стоял февраль, а значит было холодно и слякотно. Жители Лондона могли в последние годы только мечтать о снежной зиме, ведь чаще всего вместо снега асфальт поливали ледяные дожди. В такое время, как говорится, хозяин собаку не выгонит на улицу. Преступники тоже залегли на дно. Джон был даже рад перерыву - бегать по такой слякоти ему решительно не хотелось, поэтому он был счастлив проводить вечера перед телевизором, с чашкой горячего чая.

Шерлок его радости не разделял. Он скучал уже неделю, если не больше. Сначала он бегал в Бартс в приподнятом настроении, с целью, видимо, перетащить всю лабораторию в их общую гостиную. Потом, он услышал всё, что Джон думал об этой затее, стал бегать туда снова, но уже в совсем другом настроении - относить все колбы-склянки-части тел обратно. Впрочем, он скорее создавал видимость. Уотсон был уверен, что по крайней мере половина оборудования точно перекочевала в и без того захламленную комнату Шерлока. Но и на этом спасибо, по крайней мере на кухне освободилось ровно столько свободного места, что можно было почти безбоязненно сделать яичницу на завтрак. И то хорошо.

В начале этого периода затишья Шерлок проводил всё время в своей комнате. Джон даже не знал, жив ли он вообще, и периодически стучался к нему, в качестве предлога используя приглашения на завтрак, обед или ужин, которые настойчиво игнорировались. Однако после одного особо неудачного эксперимента - то есть после того, как из комнаты детектива повалил едкий чёрный дым, и доктор только-только успел вбежать и вынести на плечах почти бессознательного горе-экспериментатора, тот почти успокоился. Говоря начистоту, всё вернулось на круги своя - расстрелу ни в чём не повинных стен и смс-терроризму в отношении отдельных сотрудников Скотланд Ярда. Но с этим ещё можно было хоть как-то мириться.

Джон по прежнему ходил на работу, но вечерами больше не оставался в клинике. Это был их уговор с Шерлоком - тот периодически занимается скучными, но приносящими доход делами, а Уотсон ему в этом помогает.

Сейчас дел не было, а свободные вечера остались. И у младшего Холмса возникла привычка - каждый раз, когда Уотсон приходил домой, наливал себе традиционную чашку чая и садился в кресло смотреть какой нибудь дурацкий сериал, тот выплывал из своей комнаты и ложился на диван. Больше ничего не происходило. Шерлок просто молча лежал рядом. Иногда Джон (на самом деле, конечно же, всегда) сжаливался над ним, и приносил ему тоже чашку горячего чая. В ответ он получал благодарный взгляд, и снова садился на своё место, периодически попивая свой, к тому времени уже остывший.

Так было и сегодня. Почти.

- Я знаю, что ты любишь меня, Джон.

- С чего ты взял, Шерлок?

- Несколько факторов, - отмахнулся тот, - Я могу их перечислить, но это не интересно.

- А что тогда интересно?

Видимо, Холмс не ожидал такого ответа. Он пристально посмотрел на Уотсона, будто пытался прочесть его мысли. Тот стоически выдержал его взгляд. Джон знал, что с детективом лучше не спорить, и поэтому даже не пытался возразить. Хотя была ещё одна причина - тот, как всегда, был прав.

Уотсон и сам не знал, как это произошло, но он отлично помнил тот день, когда понял, что он неравнодушен к Шерлоку. Тогда они попали в заложники. Это был не Мориарти - на этот раз они наступили на хвост крупному мафиози-работорговцу. Первым пропал Холмс. Обычно он слал буквально сотни смс о продвижении дела - а тут пустота. И не отвечал на звонки. Джон прождал сутки, а потом всё же решил попросить Майкрофта о помощи. Тот сообщил ему, где Шерлока видели в последний раз, и он пошёл на поиски. Когда его избили, кинули в какой-то подвал, и он увидел Шерлока - тот числился пропавшим уже трое суток. Он был полностью невменяем, его накачали наркотиками, но не рассчитали дозы, и Шерлок был практически присмерти. Там было сыро, и он лежал на тоненьком старом матрасе. В добавление к наркотическому опьянению у него была высокая температура и бред. Когда их нашёл Майкрофт, Шерлок уже был без сознания.

Уотсон ещё легко отделался. Пара трещин в рёбрах, синяки и ссадины. Его быстро подлатали, но последующую неделю он всё равно провел в больнице - у постели своего друга. Первые дни состояние младшего Холмса было стабильно тяжёлым, а лицо старшего неуклонно серело. Они с Майкрофтом почти не разговаривали. Просто иногда, когда одному становилось слишком тяжело, второй просто касался плеча другого рукой в ободряющем жесте.

Сидя у постели больного, Уотсон начал против воли задумываться, какой станет его жизнь без Шерлока. Когда всё то, что он принимал как данность, исчезнет. Но вспоминая былое, он понял, что улыбается. Не только хорошему, но и не совсем приятным вещам. Он понял, что без Шерлока некому будет звать его на расследования, спасать город от маньяков, расставлять пробирки по столу и воевать с миссис Хадсон за череп. Он смотрел на бледное, почти бескровное лицо человека, который как-то незаметно для него самого стал самым главным в его жизни, и понимал, что тот дорог ему как никто другой. Это было около полугода назад.

А сейчас он сидел в кресле, напротив него сидел этот самый человек, и говорил странные вещи:

- Я предпочитаю мужчин. И, разумеется, мне доводилось заниматься сексом. Но ты знаешь, я не из тех людей, с которыми хочется завести серьёзные отношения, поэтому все мои бывшие партнёры были более ли менее случайными. Ни один из них не испытывал ко мне серьёзных чувств. Почти никаких чувств, если быть точным. И я подумал, почему бы нам...

- Ты предлагаешь нам заняться сексом? Потому что у меня к тебе есть чувства? А ты не подумал, каково мне потом будет?

- Почему ты не можешь рассматривать это как эксперимент?

- Я правильно понимаю, ты хочешь меня поиметь ради эксперимента? - C каждым словом Шерлока Джон всё больше выходил из себя.

- Нет, ты понимаешь неправильно.

- Какая разница, Шерлок?

- Я знаю, у тебя давно никого не было. Расценивай это как просто разрядку.

Джон замолчал. Продолжать этот бессмысленный разговор с Шерлоком он просто больше не мог. Он сидел напротив человека, который был дороже всех для него, и не понимал, почему тот так жесток. Ведь он же не может не понимать, что это значит? Не настолько же он... Бесчувственный? Уотсон спрятал лицо в ладони. Он хотел его. Уже давно. Сейчас у него было только два варианта: согласиться или отказаться. Откажись он - этот разговор больше не повторится, Холмс не будет предлагать себя дважды. А если он согласится, будет больно. Он ведь не любит Уотсона, это очевидно.

Холмс не любит его, но Джон может попытаться хотя бы немного пошатнуть положение вещей. Хотя бы в сторону чистой физиологии. Он никогда не представлял себе отношений с немного сумасшедшим детективом, который постоянно рискует своей жизнью и таскает части тел из морга. Он не фантазировал о том, как эти отношения начнутся, да и что вообще они будут из себя представлять. Так почему они не могут начаться так? И Уотсон сможет быть рядом с ним. Ведь, в конце концов, Шерлок всегда получает то, что хочет. А сейчас он хочет Джона. Так пусть так оно и будет.

Уотсон поднял взгляд и посмотрел на Холмса. Тот сразу всё понял и... улыбнулся. Джон на секунду замер, удивлённый. Такой улыбки у Шерлока он ни разу не видел. Будто она была тёплой, но слегка неуверенной. Будто тот был рад, что Джон согласился, но не совсем понимал, что с этим делать. На душе у доктора почему-то стало немного легче.

Холмс встал с дивана, взял Уотсона за руку, заставил тоже встать, и повёл к лестнице.

- Что, прямо сейчас? - спросил доктор.

Тот смерил его взглядом "не-будь-идиотом-Джон-а-когда-ещё", и он покорился.


Джону казалось, что это сон. Один из тех, что снятся перед рассветом, и которые заканчиваются всегда за секунду до... Что так не может быть. Что это происходит не с ним. Низ живота тянуло сладким предвкушением, но на сердце тихо скреблись кошки. Он заставил их замолчать усилием воли.

Уотсон хотел его уже давно. Это пришло к нему так же внезапно, как и осознание того, что он влюблён. Немного позже, правда. На самом деле, он до последнего сопротивлялся, утешал себя тем, что любить можно друга, брата, родину, наконец. Не обязательно чувствовать сексуальное влечение. Можно просто чувствовать тепло в груди, быть рядом, помогать в трудный момент, и чувствовать отдачу. Он же до тридцати лет был уверен, что его интересуют только девушки. Не мог же он так ошибаться? Но не судьба. Это ведь Шерлок.

В первый раз он почувствовал это где-то дня через три после выписки Холмса из больницы. Надо сказать, все врачи достаточно быстро поняли, насколько он оказался проблемным пациентом. Поэтому как только узнали, что его друг, по совместительству сосед - врач по образованию, быстро согласились отправить его домой раньше срока. На самом деле Джон абсолютно не был против, даже на первое время взял отпуск за свой счёт. (Разумеется, ничего он не брал, но бумажка за его подписью у главврача как-то всё же оказалась.) Сил у Шерлока тогда почти не было, в свою комнату он пускать Джона не хотел, а так как тот вызвался за ним ухаживать (читай, работать надзирателем постельного режима), то устроился на диване.

Первые три дня прошли в хлопотах. Джон ставил капельницы и варил бульоны, Шерлок почти присмирел и покорно следовал указаниям. Взамен Джон, как маленькому ребёнку, читал ему вслух. Только не сказки, а нераскрытые дела из Скотланд Ярда. Надо сказать, стараниями доктора Уотсона, тот больше не выглядел как подогретая смерть.

Но для Шерлока возникла неприятная проблема: Майкрофт мягко намекнул инспектору, что не следует тревожить брата, пока тот не совсем здоров. Так что Лестрейд на смс-ки не отвечал, а когда Шерлок попытался позвонить и сообщить, что по одному из прочитанных ему доктором дел наметился прогресс, неизменно-механический голос девушки сообщил, что такого номера никогда не существовало. Не «неправильно набран», а «никогда не существовало». Именно так. Поэтому на пятый день своего прибывания дома младший Холмс, не в силах больше бездействовать, сбежал в Скотланд Ярд.

Джон поймал Шерлока уже выходящим из здания Скотланд Ярда, точнее, ему позвонил Майкрофт, и сообщил, где тот находится. Доктор больного отконвоировал домой, молча игнорируя все замечания по поводу того, что злобный братец не даёт жить детективу, пряча от него всех нужных инспекторов лондонской полиции. Уотсон даже не стал разоряться по поводу нарушенного режима. Но сил у Шерлока было по прежнему недостаточно, поэтому когда тот помогал ему добраться до дивана, он буквально спал у него на руках.

Джон раздел его и накрыл одеялом. Ему ещё тогда подумалось, как, должно быть, горько Шерлоку, привыкшему к бешеному ритму, так впустую тратить время. Он всю жизнь игнорировал нужды тела, а теперь его тело игнорирует нужды его разума. И эта ирония почему-то показалась тогда доктору злой насмешкой. Ему тяжело было видеть, как Холмс страдает, пусть даже от скуки. Ещё некоторое время он сидел на самом краю дивана, разглядывая его. Тёмные кудри, неправильные, но такие притягательные черты лица, длинные ресницы и полные, необыкновенно волнующие губы. Он выглядел таким беззащитным во сне.

Чтобы проверить температуру, Уотсон отвёл со лба отросшую за это время чёлку. Волосы оказались исключительно мягкими на ощупь. Не смея противиться отчаянному желанию, он пропустил несколько прядей сквозь пальцы, отодвигая их от лица. Крупные упрямые кудри цеплялись за его руку, будто не желая прерывать контакт, но покорно расступились, когда он отвёл её.

Он дотронулся до лба, на вскидку проверяя температуру - она оказалась немного повышенная - и провёл пальцами от виска к скуле, стараясь запомнить на ощупь ощущение гладкой кожи. Со вздохом он отнял руку от лица Шерлока, и только тогда заставил себя встать и заняться более существенными делами. Это был первый раз, когда он понял, что платонической любовью к этому невероятному человеку, он явно не отделается.

Цепочку его воспоминаний прервал громкий звук - Холмс захлопнул дверь в его комнате и зачем-то закрыл изнутри на замок, которым Уотсон почти никогда не пользовался.

- Чтобы не беспокоили, - пояснил он.

Джон понятия не имел, кто может их побеспокоить, но покорно кивнул, соглашаясь. Он вдруг понял, что здорово нервничает и усилием воли попытался заставил себя успокоиться. Получилось не очень хорошо, потому что Шерлок подошёл, и, заглянув ему в глаза, сунул в руку тюбик и презерватив.

Пока Уотсон решал, что ему сейчас делать с этими предметами, Холмс не терял времени: он скинул халат и пижамные штаны вместе с бельём, и, оставшись в футболке, улёгся на кровать лицом вниз, бестактно скомкав в ногах одеяло. Лицом он зарылся в подушку так, что Джон не мог его видеть и замер в таком положении.

- Так... - Только и мог выдавить из себя Джон. Теперь фраза Шерлока про отсутствие каких либо чувств к нему его бывших партнёров стала даже слишком понятна. Что же за опыт был у него, после которого такое безликое отношение стало нормой?

Поэтому Шерлок сказал про его чувства? Может ли быть так, что этому невероятному существу, ровно как и любому другому обычному человеку, просто захотелось живого тепла? Немного не безразличия? Поэтому он и затеял всё это. В надежде, что чувства другого человека заставят его самого почувствовать хоть что-то? Сердце Джона как-то совсем по-девчачьи расплылось. Неуверенности или сомнений больше не было. Отпали за ненадобностью.

В комнате было довольно холодно. Джон отошёл от кровати, чтобы включить обогреватель и выключить верхний свет, оставив только тусклую прикроватную лампу. Снял свитер, оставшись в домашней рубашке, и, заметив, что всё ещё держит в руках презерватив и смазку, засунул их в карман джинсов. Пока они не понадобятся: напряженного обнаженного Шерлока, замершего на холодной кровати, надо отогреть. Не только тело. Но и сердце тоже.

Джон сел на край кровати разглядывая застывшего Шерлока. Длинные ноги, округлые ягодицы, широкая спина, скрытая футболкой, и чернильно-чёрная копна волос.

Он понял, тот предлагает себя - его длинные ноги были слегка раздвинуты. Сердце Джона болезненно сжалось. Шерлок ожидает от него того же безразличия, но он не может так с ним поступить. Какой бы жестокой ни была идея Шерлока, Уотсон не сделает ему больно.

Джон нежно провёл кончиками пальцев по внешней стороне его бедра - Шерлок ощутимо вздрогнул. На ощупь его кожа была прохладной, и Джон, заметив это, достал одеяло из изножья кровати и накрыл им того до поясницы. Шерлок обернулся к нему, и немного обиженно спросил:

- Ты передумал?

- Нет. Я просто не тороплю события. Ты против?

- Нет. - И опустил голову обратно.

Джон физически ощущал исходящее от Шерлока напряжение. Поэтому решил начать с расслабляющего массажа. Это поможет им обоим успокоиться немного.

Найдя в тумбочке крем для рук, которым пользовался иногда после работы, он выдавил немного на ладонь. Погрев в руках, чтобы было не так холодно, он запустил ладони под футболку Холмса. Как можно нежнее прошёлся вверх вдоль позвоночника к шее, размял плечи. Тело Шерлока отзывалось на прикосновения, узлы мышц растекались под пальцами, он явно уже был не так напряжен. Руки Джона больше просто ласкали его спину, и, поддавшись импульсу, доктор наклонился к его волосам, вдыхая их запах, на секунду прекратив ласковые круговые движения большими пальцами прямо над поясницей.

- Всё будет по другому, - ласково прошептал он прямо на ухо лежащему под ним детективу, - Я обещаю, всё будет совсем по другому.

Когда он закончил массаж, тот было опять напрягся, но не так, как до этого. Джон перевернул его на спину, снова невольно залюбовался. Щёки Шерлока тронул румянец, волосы рассыпались по подушке, но внимательные прозрачно-серые глаза следили за каждым его движением, ожидая, каким будет его следующий ход.

Джон не особо много раз был с мужчинами, точнее, вообще ни разу, но надеялся, что процесс, в принципе, схож. Стараясь не показать, что его немного смущает такой изучающий взгляд, он попытался сконцентрироваться на удовольствии партнёра.

Снова запустив руки под вытянутую футболку Шерлока, он мысленно пообещал себе снять её при первой же возможности. Тем более, что комната уже прогрелась. Он вновь начал ласкать его руками, гладить его торс, предплечья. Холмс пытался касаться его в ответ, но выходило несколько неуклюже, хотя он и быстро учился. Ему тоже мешала рубашка, которая всё ещё была надета на Джоне. Поэтому, когда тот прервал ласки, чтобы расстегнуть её, он быстро стянул свою футболку через голову.

Шерлок сел и помог справиться Джону с пуговицами на манжетах, стянул рубашку с плеч партнёра, на несколько секунд задержав руки у сгиба локтя. Даже сидя, доктор всё равно был ниже своего детектива. Поспешив исправить эту оплошность, он вновь уложил его на подушки. Наконец, он мог видеть его целиком. Проведя ещё раз раскрытыми ладонями от живота вверх, по груди к шее, он опёрся в подушку по обе стороны от лица Шерлока, медленно опустился к самому лицу, и прошептал в приоткрытые губы:

- Ты невероятен.

Левая рука скользнула под шею Холмса, запуталась пальцами в волосах на затылке, слегка запрокидывая голову. Шерлок казался удивительно спокойным, и ничего ровным счётом не предпринимал, позволяя Уотсону вести, но его пальцы впились со всей силы в предплечья доктора так, что тот был уверен в том, что на следующее утро останутся синяки. Джон откровенно не знал, что от него ждут, но, так и не получив ни одобрения, ни отказа на поцелуй, всё же решил рискнуть.

Он закрыл глаза и прижался к губам Шерлока. Медленно ласкал самые красивые и самые желанные губы. Он притянул к себе его ещё ближе, заставляя углубить поцелуй, и тот начал ему отвечать, будто оттаивая. Руки Холмса легли Джону на плечи, прижимая ближе к себе и поглаживая широкую спину доктора, шею, зарываясь в короткие светлые волосы на затылке.

Джон заставил себя оторваться и глотнуть немного воздуха. Холмс буквально сводил его с ума. Дело было не в технике, или покорности, потому что первой был явно недостаток, а второй избыток, дело было в самом Шерлоке. Его губы опьяняли не хуже самого крепкого вина, их хотелось целовать ещё и ещё.

Он сам не заметил, как оказался лежащим рядом с Холмсом. Ещё недавно он сидел на краю кровати, а теперь его от обнаженного тела детектива отделяло только одеяло. Зато целовать его стало намного удобнее, чем он и не преминул воспользоваться.

Руки Шерлока давно шарили по его спине, гладили голую грудь, и он понимал, что скоро желание затопит его с головой. Оторвавшись от желанных губ, он поцеловал их коротким поцелуем в последний раз, пресекая все попытки Холмса завладеть его ртом, прошёлся чередой поцелуев вдоль скулы и снова поймал взгляд льдисто-серых глаз.

Но теперь он не был настороженным. Изучающий, да, но теперь он был слегка подёрнут задумчивой дымкой. Джон решил, что это очевидный прогресс.

Он думал раньше, что хотел Холмса, но это был детский лепет по сравнению с тем, что он чувствовал сейчас. Сильнейшее желание сделать своим, хотя бы на одну ночь, принести удовольствие, доказать, что Шерлок нужен ему. Это чувство было настолько сильным, что с ним было почти невозможно бороться.

Уотсон знал, что Холмс легко читает его сейчас, как открытую книгу. Поэтому вместо того, чтобы сгрести его в объятьях и совсем потерять голову, он осторожно отодвинул вечно мешающую кучерявую чёлку со лба детектива и дотронулся губами бровей, заставляя его закрыть глаза. Затем поцеловал этот самый высокий лоб, будто успокаивая, обещая, что не причинит вреда. Холмс удивлённо выдохнул.

Джон спустился по виску к шее, слегка прикусил, затем поцеловал мочку уха, чередой поцелуев-укусов прошёлся вниз, поцеловал ключицы. Дыхание Шерлока сбилось, его грудь быстро вздымалась, пальцы правой руки запутались в волосах Джона. То ли это давало ему иллюзию того, что он управляет движениями доктора, или же он просто держался за Уотсона, как за соломинку, он и сам не знал. Голова кружилась, и в первый раз в жизни самый знаменитый детектив-консультант не хотел анализировать ситуацию. Он хотел чувствовать то, что так щедро дарил ему Джон.

Уотсон задался целью, видимо, поцеловать каждый дюйм его тела, и Холмс терялся в ощущениях. Всё, что он мог сказать, это то, что было приятно. Намного лучше чем с теми, о ком Шерлок сейчас категорически не хотел вспоминать.

Джон намеренно обделил вниманием соски детектива, и спускался вниз, целуя рефлекторно поджимающийся живот. Он гладил, кусал, целовал каждый кусочек кожи, до которого он мог дотянуться.

Шерлок перебирал пальцами пряди его волос, и ему это чертовски нравилось. Уотсон повернул голову так, чтобы упереться носом в левую ладонь Холмса, лизнул её центр, не обделил поцелуями каждый палец, слегка прикусил подушечку большого. Шерлок уже был возбуждён, но о связи большого пальца и члена надо было определённо подумать на досуге.


Джон на секунду замер, а потом так же слегка прикусил особо чувствительную кожу прямо над венами на запястье, тут же, словно извиняясь, зализывая укус. Он поднимался поцелуями вверх по венам до сгиба локтя, будто знал. Будто пытался загладить боль прошлых ошибок и потраченного здоровья. Будто хотел перенять на себя часть вины. За то, что его тогда не было рядом. Наверное, только сейчас Шерлок по настоящему осознал, как к нему относится Джон. Не сдерживаемое сожаление и боль плескались в его глазах, когда он поднял голову, и заглянул Холмсу в глаза.

Шерлок высвободил руку, и притянул Уотсона к себе за шею. Доктор впился губами в губы Холмса так, будто этот поцелуй мог стереть то, что было, изменить прошлое, и тот отвечал ему, будто извиняясь. За всё.

Рука Джона нашла сосок детектива и ощутимо сжала его. Стон Шерлока утонул в страстном поцелуе. Джон одобрительно хмыкнул и оторвался от его губ, чтобы услышать этот звук ещё раз. Опустившись вниз, к груди детектива, он сжал его сосок губами, и с силой лизнул языком. Холмс не смог сдержать сдавленного стона.

Лаская один сосок губами, другой - свободной рукой, он чувствовал, как неосознанно движутся бёдра Шерлока, чтобы увеличить трение об одеяло, всё ещё скрывающее его пах. Джон не имел ничего против, но не хотел, чтобы оно мешалось. Перестав терзать соски детектива он вновь спустился по животу, поцеловал заметно выпирающие тазовые косточки, (Холмс всё таки слишком худой), и медленно стащил одеяло вниз.

Шерлок охнул от неожиданного трения ткани по члену и сжал в кулаках простынь. У Уотсона на секунду перехватило дыхания от этого зрелища. Теперь возбуждённый фаллос детектива лежал на его животе, налитой и багровый от поступающей к нему крови. Это был первый раз, когда Джон видел мужчину в таком состоянии в своей кровати, но это был Шерлок, и он на секунду застыл, уже открыто любуясь. Его собственный член, всё ещё стянутый домашними джинсами, одобрительно напрягся.

Холмс был идеален. Для Уотсона сейчас во всём мире не нашлось бы эпитетов, чтобы описать, что он чувствовал, поэтому он склонился к Шерлоку, и страстно его поцеловал. Тот моментально обвил его руками и прижал к себе, так, что они соприкоснулись кожа к коже. Доктор оторвался от притягательных губ детектива, и посмотрел в его глаза. Не разрывая зрительного контакта, он медленно провёл раскрытой ладонью по его шее, груди, специально-нечаянно задел пальцами сосок, погладил живот и настолько нежно, насколько мог, обхватил член. У Шерлока вырвался вздох, но он продолжал смотреть в глаза Джона. Тот сжал руку сильнее, и начал неторопливые движения. Холмс сжал зубы и притянул Уотсона к себе ещё ближе, настолько, насколько это возможно. Его руки гладили спину доктора, но когда они спустились ниже, забираясь под джинсы и обхватывая ягодицы, Джон понял, что проиграл дуэль взглядов, и впился яростным поцелуем в податливый рот, ни на секунду не прекращая движений рукой.

Холмс тем временем сражался с застёжкой джинсов Уотсона. Ему ещё никогда в жизни не хотелось так сильно прикоснуться к другому человеку, но руки от чего-то дрожали, когда Джон особо удачно проводил большим пальцем по толстой вене на его члене или обводил головку. Но как только молния была побеждена, Уотсон отстранился от его губ и переместился на кровати в ноги Холмса. Он не хотел, чтобы всё закончилось так быстро.

Джон целовал бёдра Шерлока, нарочно минуя член, которому внимание было нужнее всего. Он прошёлся влажными поцелуями по внутренней стороне бедра Холмса, слегка прикусывая нежную кожу, заставляя того выгибаться на кровати дугой. Он развёл его колени в стороны, чтобы было удобнее, и продолжил свою ласковую пытку.

Тело Шерлока горело, поцелуи Джона опьяняли, и его разумом завладела отчётливая мысль-обещание: вернуть наслаждение. Он никогда не помнил у себя такого желания, его опыт больше сводился к безликому траху, когда даже не обмениваются поцелуями со своим партнёром, но сейчас для него происходило что-то неповторимое.

Цепочка хаотичных мыслей прервалась, когда Джон провёл языком по его члену, от основания к головке. Холмс прикрыл глаза - под веками танцевали багровые всполохи и шумело в ушах. Джон продолжил движения снизу вверх, будто перед ним вкуснейший леденец, потом приподнялся, обвёл языком головку, и, наконец, взял его в рот. Ритмично посасывая, он начал движения вверх и вниз, придерживая член рукой у основания и не забывая ласкать языком. На самом деле, он понятия не имел, как именно это нужно делать, просто пытался повторить то, что нравилось ему самому.

Подняться, языком прочерчивая заметную вену, пощекотать тончайшую нежную кожу под головкой, пройтись по щели на кончике, ещё раз обвести языком по кругу. Выпустить член изо рта, поласкать языком обделённое основание, взять в рот по очереди яички. Не сдержав внезапный собственнический порыв, Джон прижался губами к нежной коже внизу живота. Особенно сильно прикусил, и тут же зализал место укуса, оставляя свою метку на бледной коже. Ещё одну.

Лицо Шерлока раскраснелось, щёки пылали, пальцы до белизны впились в простынь. Джон скинул вниз уже расстёгнутые стараниями Шерлока джинсы, оставаясь в одном нижнем белье, и лёг рядом, давая тому передышку. Холмс тут же воспользовался шансом, опрокинул Уотсона на спину, и начал с лихвой возвращать ласки, не церемонясь, и оставляя свои отметины на шее, ключицах, груди Джона, который не сдерживал одобрительных стонов.

Шерлок оседлал бёдра Джона и стал тереться о его пах, ни на секунду не прерывая влажных яростных поцелуев. Джон гладил его ягодицы, бёдра, спину, прижимал ближе, зарываясь пальцами в чёрные вихры на затылке и целовал. Так, будто имел на это полное право.

Понимая, что не сможет продержаться дольше, если они продолжат в том же темпе, Уотсон перекатился, опрокидывая Шерлока на кровать, и прижимая его руки к подушке по обе стороны от лица, на секунду замирая. Его собственный член стоял так, как ни разу за всю его жизнь. Он уже почти был готов кончить Холмсу на живот, но понимал, что тот рассчитывает на большее. Шерлок намёк понял и покорно прекратил ласки, а Джон, воспользовавшись паузой, достал из сброшенных на пол джинсов презерватив и смазку.

Вернувшись на своё место между раздвинутых ног Холмса, он на секунду замешкался. Заметив это, тот нетерпеливо повёл бёдрами. Джон заглянул ему в глаза, и все сомнения, начавшие было новый виток терзаний бедного доктора, развеялись. Колючий изучающий взгляд льдистых глаз исчез, теперь Уотсон смотрел в них и видел зрачки во всю радужку и неприкрытое желание. Он распределил холодный гель по пальцам, чтобы хоть немного согреть, и снова наклонился к губам детектива.

Несмотря на головокружительный поцелуй, призванный чтобы отвлечь его внимание от неприятных ощущений, Шерлок отчётливо чувствовал пока ещё один палец, растягивающий его. Он развёл бёдра в стороны, чтобы Джону было удобнее, и тот прижался к нему всем телом. Холмс гладил его плечи, ободряя, стараясь показать, что всё, что тот делает верно, а Джон целовал его так, как никто другой не осмеливался до этого момента. Шерлоку это нравилось. Шерлоку нравилось быть с ним. Будто он вернул ему что-то, давно потерянное. Словно Холмс мог чувствовать, как его любят.

Уотсон принялся выцеловывать шею детектива, и эти поцелуи действовали на того совершенно невероятно. Он не заметил даже, когда присоединился второй (или третий?) палец Джона. Ласкающие движения внутри не были неприятными, скорее, немного странными, и Холмс решил не обращать на них внимания, концентрируясь на поцелуях щедрых губ.

Живот Уотсона изредка касался его напряжённого члена, и каждый раз от этого прикосновения Шерлок слегка вздрагивал. Низ живота тянуло сладким ощущением, которое резко усилилось когда Джон нашёл его простату. Уотсон понял это и стал касаться её ещё и ещё, и это чувство, казалось, волнами начало перемещаться по его телу, туманя разум. Изредка у него вырывались низкие стоны, но он уже не так отчётливо это осознавал. Всё его тело плавилось, и ему казалось, что температура в комнате близка к пятидесяти градусам, хоть он и знал, что это невозможно.

Дышать стало тяжелее, будто кислорода в воздухе стало меньше, и он никак не мог понять, чего ждёт Джон. Ему казалось, что он уже достаточно растянут, и он не понимал, зачем тот так медлит. Шерлок хотел, чтобы это закончилось и не заканчивалось никогда, изменилось, преобразилось во что-то новое, в то, что он был уверен, будет ослепительно ярко и хорошо. Он хотел Джона ещё ближе, хотя казалось, что это уже не осуществимо. Он хотел его настолько сильно, что не выдержал и попросил:

- Иди ко мне.

Очевидно, этого Джон и ждал. На его лице промелькнули странные тёплые эмоции с ноткой неуверенности, но Холмс был уже не в состоянии их анализировать. Уотсон на секунду отвлёкся, снять нижнее бельё, и детектив впервые увидел его целиком. Тяжёлый толстый член доктора был чуть больше, чем рассчитывал Холмс, но не выходил за рамки нормы. Шерлок приподнялся, неспешно погладил налитой ствол, забрал из рук Уотсона презерватив и аккуратно одел его на член Джона. Затем распределил по нему смазку из заметно похудевшего тюбика, так же изъятого из рук его партнёра. Провёл рукой вдоль ствола пару лишних раз, наслаждаясь тяжестью и ответным шипением Джона, и, коротко поцеловав своего теперь любовника чуть ниже солнечного сплетения, лёг на спину, разводя ноги.

Вторжение было болезненным. Не особо сильно, но неприятным, хотя Холмс никак этого не показывал. Уотсон двигался медленно, позволяя сведённым мышцам привыкать к себе, но Шерлок был всё равно такой узкий, такой горячий внутри, что если бы тот попросил его остановиться, он бы не смог. Пот застилал глаза, он изо всех сил сдерживался, чтобы не войти резко до конца в жаркую глубину, не подмять под себя, не сломать, причинив боль. Ответные толчки бёдер Шерлока никак не помогали в этом. Ему на секунду показалось, что тот задался целью свести его с ума. Сердце в груди грохотало. Он держал Холмса за бёдра, насаживая на себя, и чувствовал его пульс большим пальцем на артерии. Он чувствовал его под собой. Чувствовал, как сжимаются мышцы, не привыкшие к вторжению, чувствовал, как после особо резкого толчка напрягаются бёдра, как вздымается грудная клетка, как ловят каждое его движение зрачки льдистых глаз. Этого было слишком много.

Слишком много не принадлежавшего ему Шерлока. Ему в сотый раз за вечер показалось, что он совершил ошибку, позволив себе узнать, каково это. Чувствовать любимого человека под собой, ловить его вздохи приоткрытыми губами, и знать, что его любовь не взаимна.

Войдя до конца он просто лёг на него, пытаясь успокоить отчаянно колотившееся сердце. Он слышал, как часто под ним стучит чужое, и его переполняли чувства. Он даже пожурил себя за излишнюю эмоциональность. Но это не помогло.

Шерлок замер. Ощущать Джона таким образом было необыкновенно. Он обвил его ноги своими и крепче обнял за плечи, прижимая к себе. Тот ответил ему поистине медвежьим объятием и уткнулся носом в плечо, замирая. Никогда ещё Шерлок не чувствовал себя так странно и одновременно спокойно. Будто Джон хотел спрятать его от всего мира, присвоить и никому не отдавать. И в эту секунду, он был абсолютно согласен на это.

Он дотянулся до виска своего доктора губами (тот был чуть ниже его), давая разрешение двигаться. Уотсон вздрогнул от этого, казалось бы, невинного прикосновения, и приподнялся на локтях. Шерлок воспользовался ситуацией, и завладел его губами.

Не разрывая поцелуя, Джон начал плавно покачивать бёдрами, всё ещё находясь внутри. Амплитуда медленно нарастала, как и немного утраченное возбуждение. Холмсу казалось, что они будто качаются на волнах. Джон целовал его шею, осыпал поцелуями грудь, ключицу, ласкал соски. Его руки гладили бока Шерлока, который старательно возвращал ласки и подавался бёдрами навстречу. Его член, зажатый между их животами, снова стремительно твердел.

Толчки стали чаще, дыхание сбилось. Они оба часто и глубоко дышали, их тела покрылись бисеринками пота. Джон смотрел на распластанного перед ним инкуба и не верил своим глазам. Чернильные кудри рассыпались по подушке, невероятные глаза были прикрыты и смотрели куда-то вверх, затянутые поволокой желания, губы, непристойно алеющие от поцелуев, были раскрыты в тихом «о». Его тело, именно мужское, угловатое и худощавое, ритмично сотрясалось от толчков Джона, член гордо твердел от действий Джона, шея и грудь пылали отметинами Джона. Сейчас он чувствовал, что Шерлок полностью принадлежит ему. И это кружило голову. А когда после одного особо удачного толчка тот низко застонал и запрокинул свою умную голову, выставляя напоказ беззащитную шею, Уотсону совсем снесло тормоза.

Он вбивался в податливое тело ещё и ещё, сильнее и глубже, в яростном желании сделать абсолютно, только своим. Его бёдра двигались уже словно сами по себе. Вязь стонов и вскриков Шерлока и его собственных потонула на заднем плане. В его ушах, голове, билось слово «Мой», и с каждым его толчком в желанное тело, оно крепче и ярче горело в его сердце. Он бы хотел кричать его, хотел бы рычать его на ухо этому созданию, такому желанному и любимому, хотел донести до него, но не мог. Он не имел на это права. Он стискивал зубы и глотал чужие стоны, это всё, что было позволено ему сегодня.

Рука Шерлока цеплялась за его бедро, то ли умоляя сбавить темп, то ли прося не останавливаться, но он не замечал. Шерлок и сам не смог бы ответить на этот вопрос. Его разрывало от чувств на части, он ничего не слышал, только цеплялся за вколачивающегося в него Джона. Он хотел, чтобы это длилось и не кончалось. Но он чувствовал, что стоит у самой кромки, и каждый толчок его любовника подводит его ближе к краю. Он видел белые всполохи под веками, и чувствовал что это яркое и ослепительное скоро затопит его, словно лавина. Джон крепко держал его за бёдра, но ему было плевать на синяки. Он чувствовал, что уже совсем близко, и так же отчаянно подавался навстречу, одной рукой яростно лаская свой член.

Джон сжимал руками горящее под ним тело, и уже не сдерживал себя. Последние толчки стали совсем безудержными, и он сквозь шум ушах услышал, как закричал Шерлок, кончая. Ему хватило ещё несколько секунд и несколько финальных глубоких толчков, и он излился внутрь принимающего его Шерлока.

Он упал на него, но тут же откатился, чтобы не задавить мёртвым грузом, стянул и забросил куда-то использованный презерватив и попытался выровнять дыхание. Холмса всё ещё била крупная дрожь. Он представлял сейчас удивительное зрелище: расслабленное тело, тяжело вздымающаяся грудная клетка, с алеющими метками Джона на ней, жемчужные пятна спермы на животе, опадающий член. Его непослушные волосы были трогательно растрёпаны ещё больше, чем обычно, губы припухли от яростных поцелуев, и на шее был виден бьющийся пульс. Уотсон понял, что так выглядит его самая прекрасная эротическая мечта.

Он мечтал дотронуться до него, но боялся вновь наткнуться на пристальный взгляд. Он понятия не имел, что сейчас предпримет Холмс, и хотел продлить совершенный момент.

Шерлок открыл свои невероятные, цвета лондонского дождя, глаза и посмотрел на Джона. Тот поднял на него взгляд и словно растворился в нём. Будто под гипнозом, он медленно склонился к тут же раскрывшимся губам и позволил себе утонуть во влажном, неспешном поцелуе. Рука детектива тут же зарылась в его волосы, не давая отодвинуться ни на дюйм, и доктор несмело придвинулся ближе, нежно обнимая его за талию.

Оторвавшись от своего возлюбленного, Джон позволил себе провести тыльной стороной руки от виска к скуле, будто запоминая, со вздохом поднялся, накрыл его скинутым на пол в процессе одеялом, выключил свет, и лёг обратно. Шерлок тут же пододвинулся ему под бок, вместо подушки положил голову ему на грудь и перекинул через него руку и ногу, будто хотел спрятать его от всего мира, присвоить и никому не отдавать. И в эту секунду, Джон был абсолютно согласен на это.

Потому что в том взгляде Шерлока ясно читалась отчаянная просьба: "Пожалуйста, только не переставай меня любить".
[\MORE]