Название: Воспоминание.
Фендом: original
Автор: Nastasis
Бета: Зай, я прошу тебя. Для меня это важно.
Рейтинг: PG-15
Жанр: angst, romance, het
Содержание: Сумасшедший случай из жизни
Состояние: закончен
Размер: 2461 слов, мини
Предупреждение: Кто хоть что-то скажет о морали, чести и порядке, будет забанен навеки!
Примечание: Это не реальный случай из жизни, просто фантазия!
Размещение: нигде, я прошу вас.

Я сидела в комнате, на кровати, было темно. Подруга завалилась спать – день был тяжёлый. А я сидела, искала что-то в инете, что – сама не знала, не могла уснуть, читала чьи-то мелкие бездарные зарисовочки, изредка морща нос. Посмотрела на время, уставилась в темноту – где то у подоконника горели жёлтым цифры: одиннадцать тридцать пять. «Надо закругляться» - пронеслось в голове. Встала, надела тапки, подняла голову и чуть не упала обратно на кровать. Голова от долгого лежания за компом стала будто свинцовая, комната закружилась, начало тошнить. Решение было найдено. Плевать, что я в одной тоненькой рубашке и юбке, надо выйти на балкон, подышать.
В нашем доме четырнадцать этажей, есть и лифты, и лестницы. Но лестницы не совсем обычные. Посередине каждого этажа маленькая площадка сделана своего рода балконом. Лестницу фактически можно увидеть с улицы, ни решёток, ни заграждений нет, сюда часто ходят курить.
Чувствуя, что тошнота и не думает исчезать, наоборот, нарастает, я поспешила на улицу. В спешке вернулась, запихала ключи в лифчик, побежала на балкон. Последние несколько метров я еле дошла, держась за стенку, перед глазами всё плыло. Нелепый замок – какой-то обрезок провода вместо нормального шпингалета. Я прокляла того, кто его так хитро завязал. Кое-как преодолев последнее препятствие, я рванула дверь от себя, в лицо мне тут же ударил поток ледяного ветра. Зима, что ещё скажешь. Дверь с грохотом захлопнулась за мной, я забыла её придержать. Поёжившись от громкого хлопка и пронизывающего холода, я начала спускаться вниз. Было темно, я спускалась очень медленно, держась за холодные железные перила. Странно, но мне совсем не было страшно. На парапете лежал снег.
Я спустилась, опустила ладони в белые, пушистые хлопья. Тепло, которое я принесла с собой, и не думало исчезать. Мне казалось, что оно окутывает меня, как кокон, и что именно из-за него я не могу сейчас спокойно дышать.
Постояв немного, мои мысли потихоньку начали освежаться, но тошнота не ушла. Я думала. О том, что со мной происходило, как я лгала и унижала, как унижалась этим сама. Как я из-за исключительно литературного любопытства чуть было не легла под нелюбимого, даже противного мне парня. Мне до сих пор снятся его неумелые касания и постыдное отсутствие моего смущения. Его скользкий язык в моём рту и напряжённый член у бедра. Тошнить стало ещё сильнее.
Передо мной раскинулся нехитрый пейзаж, длинная девятиэтажка, полукругом окружавшая наш дом, лес вдалеке и ночная дорога, его пересекающая. Хотя видно было плохо, туман застилал всё, и дорогу, и лес, и мои мысли. Только горящие окна соседнего дома были видны. Но сколько я ни старалась, глаза подводили меня, и я не могла увидеть ни одного человека. Ни руки, ни другой части тела. Никого.
Я не замёрзла, и тошнота не прошла, но я всё же решила вернуться. Надо сказать, даже при всём моём цинизме, я не люблю бывать одна, смущаюсь, попадая по собственной растерянности в глупые ситуации. То на лифте выйду не на том этаже, то пытаюсь открыть в магазине именно ту дверь, что закрыта, всегда теряю билеты и пропуска. Прибавить этому мою глобальную невезучесть, ядерная смесь. Я, наверное, тогда даже могла поспорить – пока я выходила туда, за мной обязательно закрыли, то есть завязали, дверь. Сосчитав ступеньки, поднялась наверх, в волнении дёрнула ручку – не заперто. От сердца отлегло, но ненадолго.
Аккуратно, чтоб на этот раз за мной не хлопнула дверь, придержала её рукой. Как будто на прощание, в лицо мне дунул холодный ветер, я соединила края шнура, связала их.
Отправилась по коридору, в комнату, на ходу одёргивая юбку. В домашней одежде почему то чувствую себя неловко. Незащищенной, что ли. Особенно когда уже двенадцать ночи, меня тошнит и страшно хочется спать.
Закон Всемирного Свинства снова сработал на мне безупречно. Навстречу мне, по направлению к балкону, где недавно стояла я, шёл человек. Мужчина, явно недавно выпивший. Я никогда не любила пьяных, но он не показался мне опасным. Скорее, потерянным. Он еле вырвался из своей пьяной шумной компании, возможно, решив подышать свежим воздухом, я его понимаю, сама не раз убегала.
Он спросил меня что-то, наверное, закрыта дверь или нет. «Неужели он тут в первый раз?» - подумалось мне. Я пробормотала что-то невнятное, про шнур и балкон, и уже хотела пожать как всегда плечами, отвернуться и спокойно вернуться домой, лечь под одеяло, так и не заснуть, лежать с открытыми глазами, уставившись в потолок, тщетно борясь с тошнотой и головокружением, как мне в голову внезапно стукнула идея.
- Хотите, я пойду с вами? – выпалила я на одном дыхании, даже не осознав, что и кому я сейчас сказала. Стушевалась, а он посмотрел на меня, улыбнулся задорной, сумасшедшей, но слегка грустной улыбкой, и сказал:
- А ты хочешь? Ну, пойдём.
Я подошла ближе, развязала только что завязанный мной узел, открыла дверь. Мне привычно ударил в лицо поток холодного воздуха. Странно, но я не чувствовала ни тени смущения. Начала спускаться вниз, к той площадке, где стояла раньше, но он остановил меня.
- Зачем спускаться вниз, когда можно подняться наверх? – И вправду, как я не догадалась подняться раньше?
- Хотите, мы пойдём на четырнадцатый? – самый верхний этаж.
- Пойдём.
Мы поднимались, а он говорил о том, как классно, что он встретил меня, и что он один никогда бы не решил подняться туда, потому что некоторые вещи невозможно делать в одиночку. А я шла, слушала его и думала, почему, когда он обернулся на мой оклик, мой первой мыслью было: «Всё. Сегодня ты точно вляпалась в поцелуй».
Мне почти всегда так кажется, точнее я надеюсь, хотя боюсь признаться себе в этом. Чувствую себя подстилкой. Такое описание себя прочно засело в моей голове с этих последних в моей жизни весенних каникул, которые, как раз, и не дают мне спокойно спать по ночам.
Вид, открывшийся с верхнего этажа, немногим отличался от того, что я наблюдала со своего, восьмого. Хотя было неуловимое различие – дорога, всё же, была видна. Хотя машины, проезжающие по ней, оставались для моего понимания двумя простыми светящимися точками, неспешно двигающимися по прямой. О чём мы говорили тогда – я не помню. По-моему, он спрашивал, где учусь я, удивлялся тому, что я математик. Не смогла сдержаться, хмыкнула про себя. Как же, математик я, ага. Десять раз. Он биолог, закончил аспирантуру, преподаёт двум студентам, по его словам чистейшим имбицилам, но ему это нравится. Потерял друзей, обрёл сына, которого хочет крестить, про жену я не знаю. Знаю только, что имя его означает скала, Петр. А моё – не воскресшая, а воскрешающая, Анастасия. А ещё, что его глаза цвета олова. Почему-то мне показалось тогда, что это важно. Что это очень важно. Мы болтали целый час, а я помню только это. А ещё я помню, как он склонялся к моему лицу, не целуя, только надеясь, я читала это в его глазах. Он был пьян. Я видела это. Но не препятствовала ему. Я хотела именно этого. Связи на пять минут. Встряски. Сумасшествия.
Только подумать! Я даже не знала его имени, но сама пошла к нему. Всепоглощающая уверенность, наивность. Но в итоге я оказалась права. И, как всегда, поплатилась за это. Хотя ни капли не жалею.
Мы спустились вниз, когда, как мне думается, он почувствовал, что я замерзаю. Но это было не так. Просто от тошноты, головокружения и собственной смелости меня начало трясти. Он заикнулся о чае, я предложила, в итоге мы сидели на общей кухне, смотрели, как кипит чей-то суп, (это в час то ночи!) болтали о смысле жизни. Он был безбожно пьян, хотя, я говорю это о том человеке, кто мог связно выражать свои мысли и спокойно стоять на ногах. Это не оправдания, я просто стараюсь, непонятно зачем, быть максимально правдивой. Наверное, это нужно мне, для успокоения. Но эта фраза, нечаянно брошенная им, когда мы спускались по лестнице: «А ты точно не бросишь? Принесёшь мне чай? Хотя, что я говорю, конечно, ты так не сделаешь…».
Я сразу заявила свой возраст. Мне семнадцать. Ему около тридцати. Я сказала, что юна, он не поверил. Точнее, сказал, что это не так, и не принял это во внимание. Тест номер один он прошёл. А дальше… дальше мне стало всё равно.
На нашем этаже есть комната, где стоит рояль. Я попросила показать, где это, мы пошли. Он хотел постучать, дверь была закрыта. А я не хотела разводить шум. Мы и так слишком громко разговаривали, я тогда сама первой взяла его за руку, чтобы вновь увести на кухню. Потом отнесла чайник в комнату, мы взяли кружки и вновь поднялись наверх.
- Ты не против, что я с тобой флиртую так? – Прогнозируемый вопрос.
- Нет, я не против. – Я правда так считала, считаю и сейчас. Не сожалею ни о чём.
Мой голос ломался, я говорила с надрывом, он спросил, что со мной, я ответила, что плохо себя чувствую. Отчасти, это было так. Отчасти, потому что я понимала, где оказалась, и ощущала неуловимую горечь от отсутствия вины. Я хотела этого. Поскорей бы.
Когда он придвинул меня к себе в первый раз, я не смогла сдержать вздоха облегчения. Он только обнял меня за плечи, скользнул открытой ладонью по спине, между лопатками, коснулся волос. Я стояла и не знала, что мне делать: бежать отсюда сломя голову, как твердил мне мой полусумасшедший разум, или остаться здесь, как настаивало совсем свихнувшееся сердце. Я подняла руки и… коснулась его груди. Тёплый. Улыбнулась своим мыслям. Я совсем его не знаю, вижу впервые, но так доверяюсь. Хотя нет, именно поэтому я так доверяюсь.
Он сел на парапет, притянул к себе, обнял.
- Прости, я немного погреюсь, можно? – Поцелуй в шею, - Чуть-чуть тепла…
- Конечно.
Он зарылся в мои волосы, я обняла его.
- Наверное, - думала я тогда, - это слишком правильно, так с ним стоять.
Его губы пахли алкоголем, с привкусом граната, а я думала о том, что останусь в его жизни только небольшим любовным, даже, скорее, не любовным, а просто романтическим приключением о том, как он тискал на лестнице совсем незнакомую ему девчонку, герой-любовник. Но я не чувствовала неприязни, и тем более ненависти. Я сама на это пошла. Сознательно.
Отпустил меня, смутился, мы ещё болтали, потом он опять решился, подошёл, прижал к себе, я думала, потеряю последнее дыханье. Но это было…так приятно. Знала – подниму голову – и всё, поцелуя не избежать, но я, почему-то, не стала. Наверное, потому что мой уже окончательно сдвинутый на почве последних событий разум, пытавшийся хоть как то до меня достучаться, перешёл в активное наступление: «Он же тебя изнасилует! Прямо здесь! И плевать на обоюдное согласие! Он ведь не тот, верно? Не тот!». Вздохнула. Ответила: «Нет, не тот. Но я так хочу хоть немного забыться...» Опустила голову ему на плечо. Прижал к себе ещё сильнее.
- Тебя, наверное, Бог ко мне послал. Пожалуйста, если захочешь уйти, только не убегай так резко, хоть немного времени дай.
- Не волнуйтесь, не убегу. Я останусь. – Выпустил, улыбнулся.
- Правда? Останешься? Хотел даже, было, на слове тебя поймать…
- Я останусь, если далеко заходить не будете.
- О! Прости, ты скажи, если что не так, я сразу, я мигом… - отпрыгнул, чуть ли не на пять метров. Улыбнулась.
- Всё нормально, не волнуйтесь. Хотите, я подарю вам поцелуй.
- Свой? В смысле, ты… поцелуешь меня?
- Да.
- Здесь? Сейчас?
- Да, только не заходите слишком далеко, пожалуйста.
- А как это, далеко? – В его глазах появились смешинки, - Вот так, к примеру, можно?
Подходит ближе, обнимает, прижимает к себе. Я опять забываю, как дышать.
- Да, так можно.
- А так? – руки спускаются ниже, на талию, ещё ниже.
- А так уже нельзя.
- Хорошо, я понял. – И его губы находят мои. Поцелуй нежный поначалу, волнующий, потом в безумстве страстный, его руки уже везде, я чувствую, как плавится тело, задвигаю страх подальше, я прерываю поцелуй, он чувствует моё смущение, целует нежно. Слегка прикусывает, ласкает языком мою нижнюю губу. Хорошо. Мне хорошо. Безумно приятно. Его губы спускаются ниже, прихватывают кожу на шее, задыхаюсь, захлёбываюсь рваным вздохом, прошу остановиться. Чистейшей воды безумие. Он отходит, тяжело дышу, он тоже. Ключи с громким звоном падают на бетонный пол – лифчик расстегнулся. Привожу себя в порядок, прямо перед ним – не стесняясь, но ключи оставляю в руке.
Он первый, с кем у меня получалось так свободно общаться после поцелуя. Мы снова болтаем, о его сыне, о его коте, о нём, перемежая это философией и вопросами о вседозволенности, открытых лестничных балконах и хождениях студентов с них. Я не чувствую себя потерянной – мне спокойно, ему надо проговориться, а значит мне – выслушать. Я слушаю и думаю о своём. О тумане, который всё же нехотя, но отпускает лес и дорогу в нём. Теперь машины уже не кажутся просто пустым светом фар. Теперь за двумя светящимися огнями ползёт тень, и мне становится спокойнее. Значит, это точно машины.
Он встает сзади, прижимается ко мне, прижимает мои бёдра к своим. Он хочет меня – я знаю, но не могу дать ему желаемое. Я ещё не хочу. Да и он – не тот, и время не то, и случай, впрочем, тоже. Обнимает меня. Потом ещё несколько раз он поднимет меня на руки, я уткнусь ему в шею и буду улыбаться. И как ему не тяжело? А потом поцелуи. И ещё. И ещё. Он говорил, что мне вредно на морозе, я отнекивалась. Потом он говорил, что я тёплая, и на мои «Вы же упадёте!» отвечал – «Ну ты же меня держишь!» Я хмыкала и говорила, что всегда это забываю.
Зелёный – его любимый цвет, а мои глаза и вправду голубые. Он сказал это, когда мы уже спустились во второй раз на кухню. Я ему не верю. Они серые, но не такие, как у него.
Мы говорили о Боге, и о любви. Он сказал мне, что смысл жизни в детях, а я рассмеялась. Про себя, конечно.
- Знаешь, - сказал он мне как то, - если бы ты родилась лет пятьсот назад, тебя сожгли бы на костре. Нет, не потому, что ты такая, или во что ты веришь. За то, как ты могла бы повлиять на людей.
- А я могла бы?
- Определённо, да.
Польстило ли мне это, я уже не помню. Я помню лишь его руки, гладящие меня, сжимающие меня, жаждущие моё тело, его поцелуи на общей кухне полпервого ночи, нелепые комплименты жарко в уши, помню поцелуи в шею, почти укусы, засосы, его судорожное дыхание, мои вздохи. Не было ничего за рамки, как я бы сказала, всё невинно, и я безумно благодарна ему за всё. Не было беспочвенного лживого «люблю», не было долгих «не надо» и надоедливых «давай», всё было идеально.
Я сказала, что мне пора идти, он спросил, есть ли у него ещё полторы минуты. Я сказала, что, конечно есть, и он ответил, что тогда не будет тратить их даром. Обнимал меня, судорожно сжимая в объятьях, ласкал шею, зарывался лицом в волосы. Я видела своё отражение в окне, развратно-печально смотрящее на меня. «Так и должно быть. Скоро мы расстанемся, и это лучший исход события», - думала я. Так я думаю и сейчас.
Потом я забрала вымытые кружки, как и обещала, записала ему свой телефон, и мы пошли к выходу, в последний момент он немного резко схватил меня за руку, повернул к себе и поцеловал на прощание.
- Спокойной ночи.
- И вам тоже, удачи.
- Удачи тебе. Спасибо.
- Не за что.
- За чай.
И дверь за мной захлопнулась.