Глава 9

- Ты ведь всё ещё любишь меня, верно? Хороший мальчик…. Подойди поближе… Ты усыпил его? Познакомься – Акаме Нисей. У нас с ним имя, да… Как классно! Два бойца, один я… Мне прям неловко… Шучу! Ты думаешь, я ничего не знаю? Я всё-всё видел. Всё-всё… как вы жили… три года назад… да, это я… это моих рук дело, тот его сон… Жаль, во всём он был хорош, только если бы под конец не испортился. Да ладно… Только ошибочку я допустил, да… не надо мне тогда исчезать было, да вот незадача, опять Семь Лун меня убить послали этих, своих… хотели подстраховаться… целую армию на меня натравили… только я-то быстрее, я-то умнее, они не успели.
Я вижу Сеймея. В гостиной сидит, у мамы дома, нагло, по-хозяйски раскинувшись в бывшем папином кресле. Это сон, я осознаю, но проснуться не получается. Картинки мелькают быстро, фразы слышу обрывками. Он смотрит прямо на меня, но обращается будто к тебе. В глазах насмешка, он чрезвычайно доволен собой. С вызовом смотрит в мою сторону.
- Ты скажи мне лучше, Соби, что это сегодня было, а? - Значит, всё-таки перед ним ты! Но как? Почему? Пытаюсь совладать с собой и не потерять тонкую нить видения, концентрируюсь на его словах. Мне надо понять, что происходит, и почему я вижу такой странный сон.
- Ну, впрочем, не важно. Это всё можно поправить… Поправили же мы это в прошлый раз, ты же помнишь, а, Соби? Как ты препирался долго… Не надо ему память стирать, не надо… Ха! Как девчонка прямо! Ну не мне же это делать было, верно? А теперь ты опять всё испортил. Настроил его против меня, и как только это у тебя получилось в обход моих блоков, ума не приложу. Распоясался совсем… И всё же ты припёрся сюда, ко мне, моя верная собачка, так ведь, Соби? Всё я верно говорю?
Мне противно. Мне страшно. Я чувствую, меня всего трясёт от злости, от непонимания. Он…он…он!! Я, кажется, задыхаюсь, я не хочу больше видеть, ничего не хочу, но этот жуткий кошмар продолжает мучить меня. Тело больше не слушается, руки сами произвольно шарят по кровати, глаза никак не могут открыться, избавить меня от этого дурацкого, липкого ужаса. Картинки и обрывки фраз возникают в моей голове уже без моей воли, они становятся всё более яркими, ясными, до боли реалистичными.
Теперь я вижу и его, и тебя. Ты стоишь у двери, прямой, как струна, недобро косишься на него. Почему? Почему ты ничего не говоришь против? Что такое происходит с тобой? Почему? Кажется, я слышу свой собственный крик, но он тут же гасится словами Сеймея.
- Нисей, оставь нас.
- Но, Сеймей, я могу понадобится…
- Ты что, не въехал, что я тебе только что приказал?
Странный парень с длинными чёрными волосами с ненавистью смотрит на тебя, и, фыркнув, уходит за дверь, задев тебя плечом.
- Ну вот мы и остались одни, Соби. А почему ты ничего не говоришь? Ждёшь от меня похвалы за твой сегодняшний спектакль? Молодец, хороший мальчик. Ловко ты повернул так, чтобы выставить меня полным ничтожеством в глазах моего родного брата! Но подчиняешься ты всё равно мне.
- Нет, – твой голос пробивается сквозь его гневную ядовитую тираду, и я просто ощущаю, насколько легче мне становится. Одно твоё слово способно вернуть меня к жизни.
- Что, прости? Я, кажется, ослышался. Что ты сказал?
- Нет. Я говорил уже сегодня, мой хозяин – Рицка, я принадлежу только ему. И никакого спектакля, как ты выразился, я не устраивал сегодня. И если ты уже проорался, - ты едва заметно ухмыляешься, - то может, дашь мне объяснить, зачем я пришёл.
- Ах ты! – он подбегает к тебе, резко хватает тебя за волосы, тянет вниз со всей силы, но ты не наклоняешься, и не садишься перед ним на колени, терпишь боль. Он шипит тебе в лицо, и я даже вижу, как от его дыхания слегка колышутся свободные короткие прядки, упавшие тебе на лицо. – Ты меня вынудил, Соби. Забыл, небось, что значит слово «наказание»?
- Нет, Сеймей, у меня довольно хорошая память, - ты даже улыбаешься ему, я удивляюсь, как у тебя сил хватает, - но у тебя есть свой боец, вот на нём их и практикуй.
Ты с силой сдавливаешь его запястье, удерживающее прядь твоих волос, и его рука непроизвольно разжимается, выпуская их.
- Да как ты смеешь мне указывать! – он замахивается на тебя другой, целой рукой, но ты перехватываешь и её. Он начинает с силой её выдёргивать, и ты отпускаешь.
- Зачем тебе Рицка? – Ты пристально смотришь ему в глаза.
- Он мой брат. И тебя не касаются наши отношения.
- Послушай, Сеймей, если даже волосок упадёт с его головы, я…
- Ничего с ним не будет, успокойся. Я ничего ему не сделаю, я вернулся не за этим.
- А зачем? – ты недобро смотришь на него.
- Не твоё дело, но я забираю его с собой. А ты мне больше не нужен.
- Я не отпущу его.
- А как ты сможешь? Это не тебе решать, а ему, и, думаю, его выбор будет очевиден. Я – его родной брат, а ты кто? Да никто. Просто довесок к моей смерти. У тебя нет никаких шансов. Предупреди его, чтобы завтра собирал свои вещи. Мы уезжаем из страны. Впрочем, если не захочет пойти так, заставим силой.
- Только посмей причинить ему вред!
- И ты что, что, Соби? Что ты мне сделаешь? Хех, впрочем, ладно, пусть будет по-твоему, - он нагло и с вызовом смотрит на тебя, - Если ты так настаиваешь, я дам вам немного времени. Но он и так поедет со мной, знай это. Через неделю, на закате, мы с Нисеем будем ждать тебя там, где вы дрались с Неспящими. Если не трус, появишься. Один. Я думаю, это прекрасный способ разрешить наши личные разногласия, только не впутывай в это Рицку. Не испытывай моего благородства. У тебя будет неделя, чтобы с ним попрощаться. Я его не трону.
- Спасибо и на этом, Сеймей.
Моё сердце разрывается на части. Я просто не могу дышать, я чувствую, как по моим щекам из закрытых веками глаз катятся слёзы. В груди больно, мне страшно. Я ничего не понимаю, совсем ничего. За что? Почему? Почему, Соби? Почему я это вижу? Почему ты согласился? Мне так страшно, как не было ещё никогда. Но не за себя. За тебя. Как же ты не понимаешь, они же убьют тебя вдвоём!
Ты отворачиваешься от него, проходишь за дверь, мимо этого парня, нового, истинного бойца моего брата, проходишь в прихожую. Забрав наши пальто, которые мы забыли взять сегодня вечером, ты телепортируешься прямо сюда, в эту комнату. Странно видеть самого себя, распластанного на кровати, с раскинутыми руками, дорожками слёз на щеках. Я больше не мечусь по кровати, но на ней ясно заметны следы моей тщетной борьбы с сегодняшним наваждением. Впрочем, я уже понял, это не совсем сон. Это как рассказ с твоих слов, что происходит, пока я сплю из-за тебя. Наверное, это побочное явление нашей связи. Терпеливо жду, пока ты снимешь свои чары, но ты не торопишься это делать.
Идёшь в прихожую, вешаешь наши пальто, снимаешь обувь, возвращаешься в комнату. Внешне ты собран как никогда, но твой, исполненный бесконечной грусти взгляд выдаёт тебя. С нежностью смотришь на меня, садишься на кровать рядом. Берёшь мою руку, тихонько гладишь пальцами запястье. Наклоняешься и целуешь. Каждый пальчик, всю ладошку, потом весь подбираешься, немного раздумываешь, но склоняешься над моим распростёртым телом. Невесомо, почти незаметно касаешься губ. Я, наверное, всё сейчас отдал бы, чтобы проснуться. Ты, отстраняешься, но ненадолго, медленно наклоняешься снова, целуешь шею, спускаешься к ключицам. Постепенно твои ловкие пальцы расстёгивают пуговицы на моей рубашке, оголяя кожу. Соби! Ты же не собираешься? Твои руки гладят мою грудь, живот, спину, и я понимаю, что чувствую твои прикосновения. Мне так приятно. Я так хочу проснуться, Соби! Я тоже… тоже хочу…. дотронуться до тебя! Ты целуешь впадинку между ключицами, спускаешься ниже, прокладывая поцелуями невидимую дорожку. Твоя рука останавливается там, где бьётся моё сердце, ты ложишься рядом. Ты тихо, горько вздыхаешь.
- Рицка, - тихо шепчешь. Потом резко, крепко обнимаешь меня, прижимаешь к себе, и мои руки колышутся в воздухе, как у куклы. Ты прижимаешь меня к себе всё крепче, целуешь моё лицо, кошачьи ушки, и я вижу слезинку, серебром блеснувшую на твоей щеке, - Рицка…
Ты любишь меня, очень сильно любишь, и я тебя тоже очень сильно люблю. Ко мне возвращается бешеный страх за твою жизнь. Ты же не справишься один! Ты не выстоишь! Зато теперь я твёрдо уверен в своём решении. Я буду биться с тобой, биться за тебя, плевать, что этот человек – мой брат, я не позволю ему разрушить нашу жизнь!
Наконец, ты отпускаешь меня, кладёшь рядом, поправляешь рубашку. Потом снова склоняешься надо мной, снова я чувствую поцелуй на своих губах и отчётливо слышу:
- Рицка, просыпайся, уже утро!