Мое открытие Америки - первые впечатления

Впечатление первое. Взгляд сверху.

       Америка? Америка... Америка!

      Я увидел,  даже скорее почувствовал её, когда в окошке начавшегося снижаться самолета вдруг отступила непроглядная пелена облаков. Высота была еще приличная, так что дома скорее угадывались, чем различались, по контурам строений, газонных оград,  палисадников. Светлые на общем коричнево-зеленом фоне нити дорог прорезали эту картину самым причудливым образом, следуя, видимо, рельефу местности и задумкам первостроителей.

      Что удивляло при первом этом взгляде сверху, так это заселенность территории. Было с чем сравнивать – вылетая из Москвы, мы так же пристально смотрели в иллюминаторы. Контраст разительный по сравнению с тем, что довелось видеть всего 11 часов назад, когда в нескольких минутах лёта от Шереметьево под бортом виднелись (если виднелись за космами облаков) лишь редкие группы этих маленьких кубиков – домов и строений. Даже обидно – невдалеке от нашей огромной столицы взгляду представала почти пустынная с виду поверхность земли, и лишь мозаика прошлогодних (и более того) следов сельскохозяйственной деятельности человека напоминала летящим в небе о том, что внизу все-таки живут люди.

     Здесь же, на подлете к Вашингтону, россыпь домов была столь густой, что казалось, будто это тянулась одна нескончаемое поселение, лишь порой уступая место лесистым участкам, да зеленеющим то ли газонам, то ли небольшим полям.  Вопреки ожиданиям, взгляд  находил лишь слабые признаки многоэтажности строений – никаких «небоскребов»,  сплошь цепочки коттеджного вида поселков. Впрочем, такое же наблюдение, причем при взгляде не сверху, а с проеханных дорог, сподвигнуло в 1936 году неразлучную пару Ильф-Петров  на название путевых впечатлений -  «Одноэтажная Америка». Несколько забегая вперед, скажу и от себя – так оно на большинстве увиденных мной территорий и есть.

Впечатление второе. Полет и аэропорт.

      Сделав пару-тройку захватывающих дух разворотов, крылатая сигара «Боинг-767» наконец-то резко клюнула носом и помчалась к цели – аэропорту имени Даллеса,  что в 50 км от Вашингтона. Пассажиры, закрепив ремни, каждый по-своему приготовились к финальному моменту этого утомительного путешествия. Несколько слов о самом полете и о пассажирах.

      Траектория маршрута Москва- Вашингтон была выбрана на первый взгляд причудливо, но со своеобразной логикой. Почти весь полет проходил либо над землей, либо у границы земли с водными пространствами. Высота полета была около 11 километров, так что внизу виднелось, в основном, лишь сплошное облачное одеяло, укрывавшее все  внизу от взора. Пересекали по прямой, согласно высвечивающейся цветной карте полета на экранах мониторов, распределенных по салону,   два моря – вначале Балтийское, а перед Канадой – Лабрадорское. Атлантический океан прошли  по дуге вдоль Исландии, затем Гренландии. Кстати,  у скалистых, отороченных снежными опушками  отрогов крутого гренландского побережья, облака вдруг расступились и дали возможность полюбоваться этой необыкновенно красивой заполярной картинкой.  Далее по ходу полета проплывала где-то  за туманным облачным молоком территория Канады, а после Монреаля мы вторглись в воздушное пространство США.

      Что до пассажиров, то  в его 200-местном салоне их было на удивление немного. Точной цифры нам не назвали, а по нестрогим наблюдениям, было что-то меньше полутора сотни человек. Компания, которую собрал здесь «Аэрофлот»,  была отчасти даже интернациональной. На общем фоне от отечественного, так сказать, производителя, выделялось несколько живописных групп из юго-восточной Азии,  и еще несколько европейского вида семейных вроде бы пар, бойко изъяснявшихся между собой на чистом английском. Было также несколько детей, вплоть до грудного возраста.

      Экипаж этого американского красавца составляли наши летчики и стюардессы, с немногочисленными комментариями на двух языках делавшие свое дело. Пассажиры, поначалу скованные, быстро расслабились до состояния полусна, причем расслабляться можно было не только на местах согласно купленным билетам, а и кто где захотел. Наиболее бывалые сразу же отправились в хвост салона и заняли свободные строенные кресла, тут же превратив их в спальные места чуть ли не до посадки. На сдвоенном кресле, скажу по этому благоприобретенному опыту, спать несколько хуже, но  все-таки лучше, чем на штатном одиночном.

      Остатки сна сразу ушли прочь, как только командирский голос предупредил о предстоящей посадке, и рассадил всех по местам. О том, что впереди самый напряженный для всех участок полета, живо напомнил ближний обладатель чалмы, вполголоса начавший какую-то молитву. А я прильнул к иллюминатору, увидел просветы в облаках и начал набираться впечатлений для вышеупомянутого взгляда сверху на Америку, летящую нам навстречу.

      Но больше всего, естественно, волновала встреча с той частью Америки, которая называется во всех странах мира одинаково – посадочная полоса аэродрома. «Боинг», казалось, долго выискивал её – да и немудрено было, поскольку такого обилия четко расчерченной бетонной поверхности мне еще не приходилось видеть. И было видно, как одновременно и в разных направлениях взлетают или садятся другие самолеты. Сразу же вспомнилась единственная (пока) шереметьевская натруженная полоса, на занятие которой, по-видимому, порой в небе выстраивается целая очередь...

      Колесные шасси ощутимо ударились о полосу, особенно натужно взревели обе турбины в режиме реверса (обратной тяги), а вскоре в  салоне раздались аплодисменты эмоциональной части пассажирского состава. Мы прилетели! Самолет еще несколько томительных минут выруливал куда-то, пока не  затих у одного из множества приемных терминалов. Мы  вышли – но оказалось, не в здание аэропорта, а  прямо в салон смешного такого автобуса. Заполнившись, автобус как бы  присел – прямо таки опустился на выдвижных штангах до привычного нам уровня, и покатил к залу встреч - расставаний. Это было огромное, ладно скроенное помещение. Опять вспомнился  миниатюрный, оказывается, аэровокзал Шереметьево. Рассеивающиеся на несколько "ручейков"  пассажиры быстро, почти без задержек, проходят паспортный контроль, предъявляют свои пальчики считывающему устройству (вот оно, последствие 11 сентября 2001 года!) затем таможня добродушно кивает в сторону выхода. Даже не верилось, что формальности закончены - при посадке в Москве нас очень дотошно «шмонали», не ограничиваясь «просвечиванием», но и перерыв всю ручную кладь. Впрочем, оно где-то и понятно – в самолет подозрительного рода предметы не допускаются нынче. Подозрительна даже питьевая вода в бутылке, принесенной извне в зону досмотра, а вот затем ту же воду можно прикупить в предвылетной зоне – но втридорога.

Но хватит об этом не самом увлекательном моменте путешествия – упоминаю о подробностях только в расчете на то, что кому-то начинающему свой тур эта информация может оказаться полезной.

      Итак, мы вышли.  В Америку... 

Продолжение следует

Дорога в пещеры и обратно

      А когда остатки первого беспамятного (все-таки эти самые длинные сутки сместили нас на 8 часов назад!) сна и вовсе развеялись после чашки крепкого кофе, в нашей небольшой группе, спаянной родственными отношениями,  состоялось обсуждение предстоящих  перемещений по осваиваемой территории. Ведь у этого двухнедельного отпуска было только две глобальные задачи: первая – Общение; вторая - Впечатления. Находясь в перманентном и одновременном выполнении обеих, надо было выбрать наиболее целесообразные маршруты в пределах этого судьбой выбранного ареала. А поскольку принимали нас в городке с красивым названием Роквиль (“Rockville”), что расположен всего в получасе езды на метро от центра Вашингтона, сразу стало ясно, что нам не избежать пеших прогулок по достопримечательностям американской столицы. Представитель принимающей стороны (он же сын Дмитрий) подсказал, что каждая такая прогулка – это занятие на целый день, и может осуществляться самостоятельно, поскольку кое-какие навыки в общении на английском языке у меня были, а большего и не требуется. Но поскольку в распоряжении был как раз нерабочий (для сына) воскресный день, то лучше это время  использовать вместе – скажем,  для автомобильной вылазки в окрестности, где очень даже есть на что посмотреть. И хотя  было очень соблазнительно «рвануть в Балтимор или к океану», после недолгих дискуссий был выбран иной вариант – в Аппалачские горы, смотреть знаменитые Люрэйские пещеры – “Luray Caverns”.

      И вот мы мчимся на БМВ –3М по стомильному (тут всё в милях, и каждая чуть более полутора километров) маршруту на Аппалачи. Глаза жадно впитывают все то, что проносится за стеклами автомобиля. И я снова не могу не сравнивать то, что вижу – с тем, что помню, когда сам был за рулем  и мчался, скажем, по стокилометровому маршруту Протвино- Серпухов- Москва и обратно.

       Первое, конечно, сама дорога из штата Мэриленд в штат Вирджиния, где, собственно, и находятся ближайшие от столицы горы. Я буду далеко не первым, кто грустно  для себя отметил, что наши дороги, даже федерального значения, сильно уступают американским - даже на весьма скромных маршрутах. Отличное по качеству и на удивление чистое покрытие, обилие знаков, регламентирующих движение автомобильного потока и четко указывающих, куда ведут те или иные ответвления – все это было не только вблизи столицы, но и на каждом следующем километре. Пардон, на следующей миле. И, что потрясло больше всего – даже в горах! Там лишь ограничения скорости стоят более часто, поскольку и подниматься, и спускаться на главный хребет можно лишь по затейливому, местами захватывающему дух серпантину – нечто похожее можно увидеть на подъездах к Сочи, да и в Крыму.

     Второе – чистые автомобили. Мне никогда не приходилось отмечать для себя полное отсутствие в потоке грязных машин, а уж про старые развалюхи на наших автотрассах и вспоминать не хочется. Может быть, в дожди оно и похуже будет, но откуда взяться грязи, если нет грунтовых дорог и запущенных обочин? И каждый автомобилист считает своим долгом выглядеть по крайней мере опрятно? И сервисы, заправки, мойки на каждом почти углу? И многое другое...

      И третье – виды из окна. Вроде как у нас, но в деталях – совсем не так.  Очень много зелени – трава газонного вида вдоль обочин, ухоженные кусты и деревья, как раз цветущие в эту апрельскую пору белым и розовым. Они в обязательном порядке  у каждого проносящегося мимо дома, домика или  и коттеджа в 1-2, иногда лишь в 3 этажа. Сами строения очень разнообразные. Поближе к столице многие выглядят солидно и просто картинно, далее в основном попроще, хотя то здесь, то там на пригорках виднеются этакие мини-дворцы, сочетающие в себе свидетельство  и достатка хозяев, и их архитектурного вкуса. А поближе к горам среди нераспустивших пока листву деревьев  нет-нет, да мелькнет сооружение типа «шанхайчик», и тут же унесется напоминанием о том, что и здесь можно найти невзрачное жилище не слишком благополучных людей. Впрочем, наличие непременного и приличного вида автомобиля подсказывало, что это мог быть просто их выбор... 

      А между тем быстроходный этот автомобиль по прекрасным этим дорогам без затруднений вскарабкался на километровую высоту по трассе, пересекавшей протяженный хребет Аппалачей. Мы ведь ехали к пещерному царству. Оно, как я уже дал понять, находится возле городка Люрэй (Luray), который и строит, видимо, весь свой  бизнес на интересе масс к этому творению природы. Во всяком случае добраться сюда можно со всех четырех направлений, то есть не только из Вашингтона, но и из таких лежащих в пределах  2 - 3 сотен  миль отсюда городов- таких, как Ричмонд, Балтимор, здешние Страсбург и даже ... Петербург. Так что огромных размеров бесплатная автостоянка (а за исключением центра Вашингтона, других, то есть платных и тесных - мне видеть не довелось) уже к нашему приезду была полным полна больших и маленьких автомобилей. Кстати говоря, был пасхальный день, о чем мы вспомнили только по дороге, когда вдруг на короткой стоянке «напоролись» на закрытый по случаю праздника заинтересовавший нас магазин. Здесь же было все открыто – и само «пещерное» учреждение, и сувенирный магазин, и музей старых (в историческом смысле, а не по внешнему виду) автомобилей.

      На вход в пещеры пришлось отстоять минут 15 в очереди, что пришлось даже кстати,  поскольку объявление с приглашением «посетить перед спуском в пещеры комнату отдыха»  (Rest Room) пришлось нам очень даже по душе после увлекательной, но все же утомительной горной дороги. Вход в пещеры, в отличие от RR, отнюдь не бесплатен и по нашим меркам даже дороговат – 19 доллара с человека, но раз уж доехали... Кстати, вот еще одно попутное открытие: в этой стране все общественные туалеты прекрасно оборудованы и совершенно бесплатны! Будь то придорожное кафе, большой магазин, гостиница, театр – картина везде она и та же. 

 Запускали в пещеры группами человек по тридцать, и одна следовала за другой с 10-минутным интервалом, и каждую ждал часовой длительности пеший проход по этой знаменитости.

      Существование этих великолепных пещер удивительно мелкого залегания (от поверхности земли надо спуститься всего на несколько метров)  было случайно открыто одним местным фотографом сравнительно недавно по историческим меркам  – в 1878 году. С тех пор и поныне их обилие и вид  потрясают каждого, кто здесь впервые. Наверное, сейчас этот эффект несколько микшируется предварительным ознакомлением с тем, что предстоит открыться глазам, и все же...

Представьте себе причудливой формы проходы из одного природой устроенного «зала обозрения»  в другой, в третий, ...надцатый зал, и в каждом из них нет ни квадратного метра пространства, на котором глаз не выхватил причудливую игру каменных струй. Долгими тысячелетиями на протяжении миллионов лет природа именно здесь, благодаря необыкновенно удачному сочетанию температуры, влажности, химического состава  окружающих пород  - упражнялась с небывалым рвением, терпеливо изготавливая эти сталактиты и сталагмиты, причудливо расставленные, развешанные неведомым скульпторам.  Плоских, пустых пространств просто нет - только «лепнина», только все новые и новые каменные извивы. И особенно поразительно выглядят  несколько небольших озерков  кристально чистой воды, в которой за счет подсветки создается зеркальное отражение сводов над этими участками, в результате чего сталагмиты вдруг предстают в глубине воды сталактитами, и все это тянется друг к другу, создавая ирреальные объемы. Нет, словами это не описать. Не увидел бы - не поверил.

       Как я понял экскурсовода, за прошедшие неполные полтораста лет тем, кто сподобился увидеть Luray Caverns, счет идет уже на многие миллионы, а вообще эти пещеры считаются национальным достоянием и наиболее популярной природной достопримечательностью Восточной Америки. У Северной  есть Ниагара и гейзеры, у Юго-Западной  Большой Каньон.  Все это из разряда, как говорят американцы, ”must see” – “надо видеть”. Удастся ли увидеть хоть что-то еще?

       Но сначала – спуститься с гор. Задумка  принимающей стороны состояла в том, чтобы обратно ехать по другому маршруту - не поперек, а вдоль по главному хребту Аппалачей, постепенно спускаясь с гор. Такая дорога не только существует, но и является своеобразным стержнем национального природного заповедника Шенандоа – Shenandoah. Более того, дорога имеет собственное имя – “Skyline drive”, то есть как бы приглашает проехать по линии, близкой к небесам не только в прямом, но и в переносном смысле. И люди едут – не столь часто, как в пещеры, но все же едут, внося по 15 долларов с каждого автомобиля. Заплатил – и получил пропуск на месяц, хоть каждый день катайся. А что пришлось платить - оно и понятно,  ведь содержать эту заоблачную дорогу  в удивительном для нас, но в привычном для американцев состоянии стоит много дороже. Тянется эта «небесная линия» только по прямой на 200 миль, а на деле – сплошной серпантин, усеянный то здесь, то там смотровыми площадками. Виды, надо сказать, впечатляющие –  сплошь поросшие горным лесом округлые склоны, отдельные скальные массивы, а в отдельных местах можно  бросить взгляд на долины с далекими, крошечными зданиями поселков, что живо напоминает вид из иллюминатора самолета.

      Уже близ одной из ближайших площадок довелось встретиться с единственными постоянными обитателями парка Шенандоа – животными. За одним из поворотов, укрытым скалой, пришлось тормозить сильнее обычного, так как перед нами предстала  картина - пара оленей мирно щипала траву (газон!) на обочине, за которой был пологий склон с мелколесьем. Олени не боялись машины, но на «просьбу сфотографироваться» отреагировали осторожно – когда дверца открылась, они грациозно, не спеша отошли на  десяток-другой  метров подальше и принялись вновь за еду, как бы не обращая на нас внимание. Остался позировать самый храбрый, по-видимому, оленёнок в Shenandoah...

 Поехали дальше – еще раз картина повторилась с другими оленями, созерцать которых остановилась машина на встречной полосе. Животные к любопытству людей оказались вполне привычными, а учитывая довольно промозглую в этот день погоду на продуваемых насквозь пространствах,  надо полагать, что где-то в более укромных местах у них тут целые поселения. А когда уже горный серпантин близился к завершению и можно было прибавить скорость, довелось увидеть и более печальную картину: какой-то крупный местный грызун, то ли енот, то ли скунс, пал жертвой собственной неповоротливости, не успев выскочить из-под колес  проезжавшей ранее машины. И зачем ему надо было перебегать дорогу? Мы не стали останавливаться – дело шло к ночи, надо было торопиться к ночлегу в Роквиль,  и далее -  к новым впечатлениям.  

     Наверное, судьба (в лице сына Дмитрия) распорядилась наилучшим образом, предоставив возможность знакомиться с достопримечательностями американской столицы как бы «в два захода по два дня» (до недели в Лас-Вегасе и после). Благодаря этому появилась возможность не только сравнивать, но и получать особое удовольствие от прогулок по Вашингтону, производящих весьма умиротворяющее воздействие. На мой взгляд, это одна из немногих мировых столиц,  где легко дышится не только в прямом, но и в переносном смысле. Характер знакомства с городом позволил как-то  систематизировать накопленные впечатления и выстроить более - менее целостную картину. Разумеется, она составлена как из увиденного собственными глазами, так и добытого из разных информационных источников. Так что начну с некоторой обобщенной самодеятельной «презентации» города Вашингтон, федеральный округ Колумбия.

     Для начала замечу, что из-за свойственной американцам привычки везде, где только возможно, применять сокращения и аббревиатуры (что затрудняет понимание их и без того невнятной скороговорки), многие тамошние старожилы называют свой город именно «Ди-Си» (от District Columbia – округ Колумбия). И действительно, эта федеральная единица – и не совсем город, и не совсем штат (у него нет, к примеру, губернатора), ладно пристроившийся на пятачке земли между «нормальными» штатами Мэриленд и Вирджиния.    

     Пятачок этот имеет на карте вид удивительно правильного с трех сторон ромба площадью около 200 квадратных километров, находящуюся в районе слияния двух рек – большой с названием Потомак, и значительно меньшей -Анакостии . Это и есть Ди-Си. Федеральные власти под руководством первого президента США Джорджа Вашингтона поступили мудро, образовав здесь в 1800 году не входящую ни в один штат новую столицу с прицелом на то, что выделенная территория обеспечит перспективы роста. Так оно и вышло. Теперь здесь город с почти 800-тысячным населением. Мы уже отмечали невероятное для других стран количество городов с одинаковыми названиями, и «Вашингтон», наверное, едва ли не рекордсмен по этой части – их более ста в США. Коме того, на северо-западе наличествует целый штат с тем же именем, так что в официальных бумагах федеральная столица обозначается строго «по фамилии и отчеству» - Вашингтон, Ди-Си.  

       А теперь представьте себе, что внутри этого густо застроенного города-округа  есть длиннющая (почти 4 км) и широченная (с полкилометра) площадь, вся покрытая газоном и опоясанная пешеходными аллеями. Это своеобразная «Мекка» туризма по Вашингтону - его знаменитый National Moll – неофициально просто Молл. Он   ориентирован   своей длинной стороной строго по географической   параллели,   причем по короткой стороне слева, почти на берегу   Потомака, он   замыкается мемориальным комплексом Авраама   Линкольна, а   справа – зданием Капитолия, венчающим   Капитолийский же холм   столь амбициозно, что ни одно здание в городе не имеет права быть   выше его макушки. Вот поэтому в   Вашингтоне совершенно нет   небоскребов – лишь   карандашеобразный шпиль Washington    Monument (мемориального   обелиска Джорджа Вашингтона), расположенный   почти по центру   Молла, одиноко скребет небо своим заостренным   кончиком на   высоте 170 метров – раза в три выше Капитолия. По   обеим длинным   сторонам Молла  выстроились в ряд музеи,   галереи, мемориальные   сооружения и научные учреждения, а чуть   поодаль к северу от   шпиля Вашингтона за эллипсовидной   лужайкой  находится Белый дом –  резиденция президентов  США, включая нынешнего. Лишь «юго-западная» четвертушка пространства Молла не застроена, поскольку примыкает своими аллеями прямо к обширному водному пространству - приливному бассейну.

      Вот сюда, на Молл, и проходили  наши туристические вылазки. Начиналось с того,  что впервые выйдя из метро и  оказавшись в каменном колодце строгих зданий административно-делового назначения, сориентироваться оказалось трудно. Пришлось воззвать к помощи первого же встречного. Он как будто того и ждал. Опознав из моей неправильно-взволнованной фразы, пожалуй, только один точный ориентир – Белый дом (The White House, далее - БД), этот гражданин Америки широко улыбнулся, показал рукой и сказал, что надо пройти вот туда три блока. Три квартала по-нашему. И действительно, за домами внушительных форм, но четко одинаковой высоты «ниже Капитолия» вскоре оказался знакомый, пожалуй,  с детства приземистый абрис этого далеко не самого выдающегося, и все же – главного здания Америки. БД - самое старое государственное здание в Ди-Си, а его почтовый адрес «Пенсильвания Авеню 1600» - самый известный по числу корреспонденции не только в США, но и в мире. А когда на наших глазах вдруг где-то за БД поднялся и постепенно растворился в пасмурном небе необычного (для нас) вида вертолет – мелькнула мысль, что это президент США куда-то полетел по своим президентским делам.

      С погодой в этот день не повезло. И вообще – сложилось так, что мы как будто «возили с собой» это невезение. И действительно – когда вылетали из Москвы, невесть откуда взявшаяся снежная пурга буквально пыталась остановить по дороге в аэропорт Шереметьево. И куда бы далее не заводил маршрут, будь то Вашингтон, Лас-Вегас, Большой Каньон или опять Вашингтон – везде «вчера было значительно лучше»...

Но, несмотря на промозглую для этой поры погоду, тюльпанные клумбы в сквере напротив БД дома были великолепны. А на площадке прямо у ограды шли, не препятствуя один другому, митинги трудящихся Америки. Первый из них, где народу было побольше, но все равно мало, проходил под лозунгом гордости за «наши войска, отстаивающие свободу в Ираке». Второй, прямо у решетки ограды БД, был почти совсем безлюдный, а самодельный плакат призывал  «наших парней» немедленно вернуться домой. Был понедельник, когда свободного доступа в БД не предусматривалось, так что мы не особо останавливались, а прошли еще один квартал и оказались на Молле.

      Первое, что здесь впечатлило - огромное газонное (временами водное) пространство, заключенное между аллеями. Эту горизонтальную огромность наглядно подчеркивал «карандаш имени Вашингтона», как бы пришпиливающий Молл к небу. Незаурядного роста  деревья, ведущие свою историю, наверное, с позапрошлого века, выстраивались в очень симпатичный и тенистый, наверное, коридор (зелёные кроны еще не успели сформироваться) вдоль длинной стороны. По утрамбованному гравию аллеи и в одну, и в другую сторону бежали люди. Это были мужчины и женщины разных возрастов, разного цвета кожи, порой дети, но все были в спортивной форме, и все старались. Столь массовых, и в то же время совершенно неорганизованных (кто во что горазд)  забегов здоровья мне нигде видеть не приходилось. Видимо,  что американцы буквально «больны здоровым образом жизни», а посему не щадят себя, выкраивая для бега свои свободные часы. И не только для бега – на травяных просторах Молла кто-то метал пластмассовые диски, кто-то играл в мяч.

     Вообще по здешним  законам люди могут устраивать хотя бы   даже  футбол или пикник (но без спиртного) на любой зеленой   площадке города, даже перед Белым Домом. А мы скромно   посидели   на простой паркового вида скамейке, коих вдоль аллеи   великое множество,  наспех перекусили по бутерброду и принялись   обсуждать маршрут изучения Молла. Но что это?

   Из частокола ветвей по толстому стволу ближайшего дерева вдруг   показалась беличья мордочка, затем вильнула хвостом и скрылась за   стволом другая. Попрошайки! – мелькнула догадка. Так и оказалось.   Не нахальничая,  осторожно свесившись со ствола вниз головой,   более смелая белка брала угощение прямо из руки. Вторая -   наверное, обзавидовалась, - но убедившись в отсутствии   поползновений на свою жизнь, вскоре  спрыгнула и подобрала свою   порцию на траве, чтобы тут же унести свою добычу куда-то вверх. К   себе домой – они здесь живут, а мы были в гостях.

      Что до маршрута, то сразу стало ясно, что много в этот день мы посмотреть не успеем. И до метро хотелось вернуться засветло, и усталость давала себя знать – шел-то всего второй день акклиматизации. А посему было решено – осмотреть ближайшие к этому участку Молла достопримечательности. И первым на нашем пути оказался мемориал,  «введенный в эксплуатацию» совсем недавно - в конце мая 2004 года. Это  World War II Memorial – грандиозный мемориальный комплекс с фонтанами и ротондами, посвященный участию США во Второй мировой войне 1939-1945 годов. Конечно, возникает вопрос, почему лишь на 59-м году после окончания войны США сподобились на это сооружение.

Оказывается, после принятия соответствующего решения Конгресса почти 20 лет шло обсуждение места размещения мемориала, дебаты по предложенным проектам, и всенародный  (!) сбор средств на это дело. Когда добровольных пожертвований американских граждан оказалось около 200 миллионов долларов, мемориал воздвигли ударными темпами – всего за три года. Вот о ком эта память: в военных действиях было задействовано 16 миллионов граждан США, из них 405 тысяч 973 человека убиты, 671 тысяча 278 солдат ранено.  Нам бы такую точность… 

  На открытии мемориала с участием президента Буша собралось около 100 тысяч ветеранов войны, и известно их мнение – «стоило подождать столько лет, чтобы увидеть такую красоту».

   Архитектурный комплекс состоит как бы из двух уложенных на   землю арок, символизирующих два театра военных действий –   Атлантический и Тихоокеанский, а между ними овальный бассейн с   фонтанами и водопадами. Все это обрамляют 56 колонн по числу   штатов и территорий, из которых состояла в те годы страна. На   мемориальной стене уникальный ряд из более чем 4 тысяч золотых   звезд – каждая символизирует 100 погибших американцев.   Разумеется,  все они известны и поименно. Мы уходили   задумавшись...

      Следующим по выбранному курсу был мемориал Авраама   Линкольна, путь к которому лежал вдоль Reflecting Pool - «зеркального пруда» длиной около 600 метров. «Зеркальный» он потому, что устроен так, что даже в ветреную погоду вода стоит на диво ровно, отражая с одной стороны – шпиль Вашингтона, с другой – «парфеноно-образный» мемориал Линкольна. Это один из старейших  мемориальных комплексов на Молле, он был построен в первой четверти 20-го века.

Здание на приподнятом фундаменте с длиннющей каменной лестницей  действительно впечатляет, равно как и 175-тонная статуя откинувшегося в кресле  16-го президента США, положившего конец рабству в этой стране. За что, собственно, и был убит здесь же, в Вашингтоне - как бы теперь сказали, «террористом» из противоположного лагеря. Впрочем, на тему личности убийцы, вскоре тоже убитого еще до суда, до сих пор идут представляющие отдельный интерес (не здесь) дискуссии.

      Сразу от мемориала Линкольна мы начали «закруглять маршрут» таким образом, чтобы пройти к зданию Академии наук, к памятнику Эйнштейну (была такая задумка). Путь лежал мимо незаметного издалека (в отличие от других) мемориала в честь американцев,  погибших во Вьетнаме. А вблизи оказалось, что здесь стоит остановиться, присмотреться. Представьте себе едва ли не стометровой длины углубленную  (потому и не бросается в глаза) траншею, одна сторона которой сделана склоном, а другая облицована черным гранитом. Все это изогнуто в плане буквой V. А на плитах резцом гравера одно за другим высечены имена всех (!) 58 229 американцев, погибших или пропавших без вести на той самой вьетнамской войне,  которая, как   известно не принесла этой стране никакой славы.

    Когда ветераны войны во Вьетнаме добивались именно такого    увековечивания памяти всех своих сослуживцев, в обществе шли   споры, не станет ли такой мемориал «местом позора Америки». Но   споры спорами, а в объявленном в 1980 конкурсе участвовало   полторы тысячи проектов. Сенсационно победило предложение   студентки архитектурного факультета  21-летней Майи Лин   (китайского происхождения). И вскоре, в 1984 году её замысел был   воплощен в виде этой грандиозной «стены памяти». 

   Имена приведены в хронологической последовательности по дате   гибели, и многие американцы, да и гости Америки до сих пор едут   сюда, чтобы перенести на фотографию или просто на бумагу эту   благородную память о родном человеке, выполнявшем свой   солдатский долг и приказ командира.

   Как здесь не вспомнить о том, что во Вьетнаме, но по другую сторону условной «линии фронта», порой погибали и наши соотечественники – но кто о них знает, кроме родных? Порой и родные ничего не знали целыми десятилетиями. А ведь наши парни в этой чужой стране тоже выполняли в угоду «политической целесообразности момента»  простой солдатский долг. Послали. Поехал. Погиб. Помним ли?

      И - совсем другое. За аллеей и через дорогу, как всегда ухоженную, стояло в числе других  выстроившихся здесь приземистых, но чопорных официозных резиденций и здание Национальной академии наук  и технологий США. Как я уже говорил, нам нужен был памятник Альберту Эйнштейну, который здесь работал в последние годы своей относительно длинной жизни. Но оказалось, памятник нужен не только нам. Это весьма незаурядная шестиметровая скульптура выполнена очень необычно (как необычен был и сам этот человек). Эйнштейн не стоит, не сидит, а находится в какой-то полу - лежачей позиции, как бы разглядывая свиток бумаги, на котором выгравированы его знаменитые формулы.

И вот нам пришлось подождать, пока площадку перед памятником, да и саму шестиметровую скульптуру великого физика освободит целая орава школьников (на вид старшеклассников), приехавших в этот уголок Молла на автобусе. Эта пестрая команда мальчишек и девчонок без особых церемоний взгромоздилась на руки, на ноги,  эту гениальную голову с тем, чтобы двое сопровождавших взрослых успели щелкнуть всей кучей выложенных детьми фотоаппаратов и мобильников. Щелкнул, пристроившись, и я. А потом, когда дети слезли с Эйнштейна и отбыли куда-то дальше по Моллу, щелкнули и меня. Я, правда, постарался проявить максимум пиетета к скульптуре и к памяти автора теории относительности. 

      Обратный путь к метро пролегал несколько иначе, и вот мы неожиданно для самих себя оказались в квартале «будущих Эйнштейнов», посреди учебных зданий и общежитий George Washington University – университета имени знаете кого.

Кстати говоря, этот университет, в котором обучается около 25 тысяч студентов и аспирантов и имеющий годовой бюджет свыше миллиарда долларов - не единственный в этом городе. Есть еще несколько университетов, самые известные из них - American University, Howard University и Georgetown University (Американский, Ховарда и Джорджтаунский университеты). И вообще – в каждом мало-мальски приличном городе США есть свой университет, и   «провинциальные» стараются ни в чем не уступать столичным. Некоторые и не   уступают. В далекой уже студенческой юности мы с женой тоже были студентами   университетов (разных – в Харькове и в Днепропетровске), и поэтому было что-то   щемящее и   ностальгическое в проходе через толпу молодежи, буквально   вывалившуюся с   занятий и разбегающуюся в разных направлениях по своим   адресам студентов. Ах,   какое это было зрелище! Юные, одухотворенные лица самых   разных цветов кожи и   национальностей, все по-разному одеты, все весело   тараторят о чем-то своем   между собой или по телефонам. В руках – тетрадки или   что-то еще, у многих   легкие рюкзачки, а  в глазах – задорный блеск. Им здорово   учиться и жить здесь... 

    Подводя на исходе дня  в приютившем нас Роквиле (штат Мэриленд, 13-я   остановка метро   от станции Central) итоги первой прогулки, оказалось, что мы не   посетили ни одного   музея. А ведь именно это советовали нам в первую очередь   смотреть, выходя на    вашингтонский Молл.

  Завтра же – в музеи!

     По сравнению с первой  нашей  вылазкой на Национальный Молл Вашингтона и в соответствии с  вынесенной в повестку дня «музейной» темой этот наш маршрут был  спланирован несколько иначе. Накопленный опыт,  вкупе с  изучением карты города и схемы метрополитена,  привел к  нехитрому открытию:  путь к музейной эспланаде можно сделать  короче. Надо сделать пересадку на уже «освоенной» станции Metro  Central нашей «ветки», и проехать пару перегонов до станции  под интересным названием Smithsonian, что в вольном переводе  можно обозначить,  как «Страна Смитсона». А попутно обсудить  отличия здешней «подземки» от хорошо изученной московской.

     Здесь все другое. Нет привычного великолепия и разнообразия каждой (ну, почти каждой) из наших метростанций – все вашингтонские выглядят похожими друг на друга, поскольку внутренние своды, похоже, здесь никто и не собирался декорировать и инкрустировать. Впрочем, ячеистые блоки тюбингов интерьеров тоннеля и метростанций представляют собой геометрически правильный и ритмичный  рисунок, не лишенный некоторого художественного своеобразия. Диаметр тоннеля и размеры станций, на мой взгляд, больше московских, а вот электрическое освещение на перронах, прямо скажем, тускловатое. Но в вагонах светло, как днем, так что читающая публика в здесь столь же привычна, как и у нас. Вагоны удобные, поскольку сиденья расположены не вдоль оси, а поперек, так что никто в часы пик, кои случаются и в Америке,  не топчется по ногам, да и с поклажей привычнее. Как в автобусе. Надо бы также поделиться впечатлениями о пассажирах –  но не сейчас, поскольку есть задумка посвятить «человеческому фактору в Америке» отдельную главу. Видимо, в заключение. А теперь выходим из метро и попадаем, как было сказано выше, во «владения мистера Смитсона». 

     Как бы не казалось парадоксальным, но в некотором смысле это так. Именно этому  человеку нынешние посетители Молла обязаны тем,  что здесь  предоставляется уникальная возможность познакомиться с экспозициями крупнейшего сосредоточия музеев не только всеамериканского, но и всемирного значения.  А начиналось все с того, что  давным-давно, еще в 1829 году,  британский ученый Джеймс Смитсон, никогда не бывавший в Америке (!),  завещал свое нешуточное по тем временам состояние, оценивавшееся суммой более чем полмиллиона долларов, именно в США с формулировкой «на учреждение института, который бы занимался научной деятельностью и распространением знаний». После некоторой судебной тяжбы, связанной с коллизиями завещания, наследство в виде доброй сотни стандартных мешочков с золотыми монетами прибыло в  распоряжение Конгресса США, который еще несколько лет решал, в какой конкретной форме выполнить волю дарителя. В конечном счете в 1846 году был организован институт, так и названный в память об этом, как бы сейчас сказали, инвесторе – «Смитсоновский институт». Сегодня это крупнейший на планете комплекс научных учреждений и музеев, очень удобно обосновавшийся как раз на Молле. И если в каждый из них  можно войти теперь не только бесплатно (в отличие, скажеи, от Нью-Йорка), но и найти внутри бесчисленные экспозиции и все необходимые удобства как для «пробега», так и для научной работы – то это заслуга мистера Смитсона и всех тех, кто взялся за воплощение его пожеланий на пользу всех людей, которым нужны новые знания и впечатления.

      И вот мы здесь, чуть ли не в центре Молла, где своим средневековым видом выделяется из общей «классической» его застройки здание  Smithsonian Institution – старейшего во всем  этом ведомстве памяти Смитсона . Оно сооружено в 1855 г. в виде  нормандского замка с башнями. Уже потом, в том числе благодаря новым американским и зарубежным меценатам, вслед за этим зданием выстроились в два ряда на обеих сторонах Молла здания других музеев, общим числом в полтора десятка, составляющих сегодня одно из главных национальных богатств Америки. Богатств – для общего пользования.

      Отсюда, от замка,  прекрасный вид на  грандиозное  даже с километрового расстояния здание Капитолия (см.), а расположение больших туристических автобусов вдоль окаймляющей Молл автодороги подсказывало, где именно расположен музей, пользующийся славой самого посещаемого в мире. А  именно -  Авиакосмическй музей Смитсоновского института (National Air and Space Museum). Согласно информационным буклетам (здесь их было более, чем где-либо),  число посетителей достигает в среднем 15 миллионов в год. Им есть что посмотреть – число экспонатов превышает 30 000, и постоянно пополняется как за счет новейших технических достижений, так и архивных поисков по делам минувших десятилетий. Музей работает с 1974 года, и даже процедура его открытия была уникальной, поскольку традиционная ленточка перерезалась не абы как, а точно по радиосигналу, пришедшему с борта летящей к Марсу автоматической космической станции. Многие сюда приезжают целенаправленно – с тем, чтобы увидеть своими глазами подлинные экспонаты начальных периодов как воздухоплавания, так и завоевания ближнего космоса. По версии старожилов, если коротко сказать таксисту, что надо ехать в Смитсоновский институт, вам остановят именно у этого музея.  Мы дошли своим ходом - и это был единственный для нас случай на Молле, когда пришлось несколько минут постоять в очереди, прежде чем попасть внутрь, а при входе еще и подвергнуться досмотру – впрочем, не самому дотошному (просвечивали только ручную кладь).

     И сразу оказались в огромном зале с крутым стеклянным потолком, внутри которого на умопомрачительных подставках и подвесках на разной высоте стояли, висели и чуть ли не летали большие и малые самолеты.  Сразу становилось понятно, почему зал назван «Вехи полетов». Вот не копия, а подлинник самолета братьев Райт, первыми в мире совершивших пусть короткий, но управляемый полет аппарата тяжелее воздуха с человеком на борту. Тут же этот человек, вернее – его восковая копия в узнаваемом ряде первых авиаторов.

А чуть поодаль, в нескольких метрах от первого самолета, высится заключенная в стеклянную призму посадочная капсула  космического корабля «Аполлон-11».  На нем летали по лунной орбите трое жителей Земли, двое из которых  спустились и на поверхность нашего извечного спутника. Все благополучно  вернулись на Землю именно в этом почерневшем от спуска в земную атмосферу  конусообразном аппарате (на фото слева - целая инсталляция лунной экспедиции) .

 Удивительное дело! – между крошечными взлетами  братьев Райт и  космической экспедицией «Аполлона» дистанция  всего 66 лет. С инженерной  точки зрения в этот срок, равный одной сознательной  человеческой жизни,  уместилась целая эпоха, а вот в музее эти два экспоната оказались рядом. Что-то будет еще через одну жизнь?

     Что еще впечатлило? Объективность экспозиций. Так, здесь с полным уважением отнеслись к первому в мире орбитальному спутнику, запущенному нашей страной в 1956 году. И стенд с литературой по полету, и почтовые марки о Спутнике-1, и «бибиканье» его радиосигнала, и, в конце концов полномасштабный макет, подаренный музею Академией наук СССР. То же можно сказать и о полете Юрия Гагарина. Кстати, здесь были выставлены костюм, в которым он летал, и некоторые документы, вплоть до партийного билета – все в оригиналах, а не копии!. Кто подарил, правда,  неясно. Ну, и знаменитая стыковка «Апполон - Союз» представлена в натуральном виде, тут же портреты и биографии наших космонавтов, Леонова и Кубасова, вместе с такой же информацией об американцах, с которыми они подружились на орбите.

      И, опять же об объективности, есть стенд с картами, картинками и кинохрониками, в  подробностях показывающий главные авиационный сражения прошедших войн. В их числе можно увидеть и беспримерную авиационную атаку японской летучей армады на базу американского флота в Пирл-Харборе на Гаваях. Казалось бы, страшное поражение – но ведь факт, что японцы сумели пролететь тысячи километров, сбросить свои бомбы, и многие – вернуться. И этот факт раскрыт детально, наглядно,  с документами далекого 1941-го года. 

     После этого пиршества запредельной человеческой тяги  к полетам  и всякого рода  летающих и стреляющих железок остро хотелось передохнуть на чем-либо духовном,  возвышенном. А ближайший музей по ту сторону стороне Молла был не что иное,   как «Национальная художественная галлерея» (National Gallery of Art). Это  два  больших (стандартного размера для Молла)  здания, разделенные проездом, но  соединенные переходом. И в первое же из них, специализирующееся на современном  искусстве, настойчиво звала в гости большущая  афиша, извещавшая о том, что  «здесь до конца апреля выставлены работы художника Джаспера Джонса,  объединенные девизом «Аллегории». С него и начнем  - апрель быстротечен!

    Огромный светлый, с прозрачным куполом, зал, оно же фойе, оказался  заставленным  и завешанным именно «аллегориями» этого малоизвестного у нас  американского художника. Что-то на стыке абстракционизма  и поп-арта, и в  основном – из периода работы художника, охватывающего 50-60-годы прошлого  столетия, хотя автор работает и поныне. Практически все представленные здесь  работы, будь то плоские полотна или трехмерные композиции, в той или иной степени обыгрывали тему … мишеней (targets). Это были и банальные концентрические круги на холсте, и те же круги, угадывающиеся в хаосе беспорядочных мазков, и утяжеленные добавкой обобщенных человеческих  лиц, и что-то еще. Как можно было понять из выложенного проспекта, таким образом художник осуждал войну во всех её проявлениях, убийство человека человеком. Кто бы знал, что  днями спустя,  в этом же апреле вся Америка буквально содрогнется от безумной стрельбы в Технологическом университете  всего получасе езды от Вашингтона! Впрочем, этот трагический сюжет также заслуживает отдельного изложения, так что вернемся в музей.

     Будучи утомленным и процессом акклиматизации вообще,  и Джонсом в частности, как не среагировать на такое «родное» имя, как Пикассо? Так мы оказались в зале работ великого испанца. Конечно, здесь тоже не без аллегорий, но все и узнаваемо, и пестрит разнообразием форм и стилей, и, как это бывает при соприкосновении с талантом, открывается заново. У некоторых картин хотелось постоять подольше, они как бы приглашали поразмышлять вместе с художником и его героями – артистами цирка, натурщицами, моряками на солнечном берегу. Но время уже поджимало, и вскоре мы  оказались (благодаря движущейся дорожке на уровне второго этажа)  в западном корпусе этого музея. Вот где было разгуляться любителям классики изобразительного искусства! Тут было что-то с античных времен, затем Эпоха возрождения, фламандская школа, импрессионизм в разных его ипостасях . А какие имена: Рафаэль, Тициан, Рембрандт, Рубенс,  Моне, Дега, Ренуар,  и многие другие -  и у каждого  несколько выставленных работ в зале, а то и в двух (к знатокам живописи себя не отношу, так что прошу прощения за торопливую «пробежку» по наиболее звучным именам).  Что касается скульптуры, то нельзя было не задержаться там, где обильно были представлены работы Родена, включая авторскую бронзовую копию знаменитого «мыслителя», многими десятилетиями  подпирающего кулаком склоненную от нелегких, видимо, мыслей голову. 

      Такой «толкучки»,  как в залах и даже коридорах музея летательных машин, здесь не было, хотя у наиболее известных авторских работ порой возникала небольшая «очередь на фотосьемку». Вот так, короткими перебежками, мы прошли вспять едва ли не всю историю искусства, вплоть до  скульптуры пятого века до нашей эры, которая  изображает волчицу, вскармливающая основателей Рима Ромула и Рема в  период их сиротского младенчества. Так что не только «гуси Рим спасли».  Уже на выходе из National Gallery Art стало понятно, что для ознакомления со  всеми Смитсоновскими сокровищницами нам никакого времени не хватит –  часы летели как-то быстрее обычного. Добро бы хотя бы три музея в один  световой день осмотреть….

       Кстати, о гусях. По возвращению в Роквилл мы, несмотря на накопленную  эмоциональную и физическую усталость, не могли не полюбоваться на пару  каких-то одичалых, но исполненных чувства собственного достоинства  гусей,  вполне комфортно себя чувствовавших на просторе одной из многочисленных здесь (а потому всегда есть место) автопарковок.  Этим аккордом из синтеза натуральной природы с современным городом и заканчивался еще один туристический наш день, и лишь одно было ясно – он оставил свои благодатные штрихи в картинах нашей памяти.

    А следующая «вылазка на Молл» состоялась  уже через неделю, по прилету из Лас-Вегаса. Тогда и продолжим знакомство с американской столицей...

Наверное, это трудная, почти невыполнимая задача – передать словами впечатления от Большого Каньона (Grand Canyon, штат Аризона, США). Но поскольку случилась возможность своими глазами увидеть ЭТО, не поделиться рассказом просто невозможно.
Хотя, кажется,  слов будет совершенно недостаточно. Это как пересказать симфонию. Кстати, в литературе встречается словосочетание «музыка в камне», которое  очень даже подходит к общему эмоциональному восприятию каньона. И здесь каждый как бы пытается взять свои «аккорды», а некоторые кладут их на бумагу... 

Представьте себе такую картину – вы идете лесистым взгорьем,  глаза уже привыкли к ближнему плану, доступному для обзора, где почти привычного вида некрупная  сосна  впремешку с елями и можжевельником, мшелые россыпи камней тут и там, и почти декоративного вида многолетний  валежник. Кое-где в укромных  местах видны остатки ночного снега: и высоковато (около 2 км),  и середина апреля выдалась холодноватой для этих мест. Лес выглядит практически девственным, никаких следов деятельности человека, вот только нахоженная тропа с твердым покрытием напоминает о том, что сюда добрались не только пешие иноходцы, но и менеджеры туристического бизнеса. И вдруг, словно прерывая подобного рода размышления,  вы оказываетесь на самом краю пропасти. Той самой, которая когда-то в детстве снилась по ночам, когда смотришь вниз – и чуешь, будто вот-вот улетишь в бездну. Вот и сейчас едва ли первое ощущение от увиденного было таким: «Нет, это сон. Этого не может быть. Мне это просто кажется…»

Немного успокоившись, можно было разглядеть, что пропасть, конечно, не бездонная. Идущая вниз на сотни метров сначала  отвесно, а затем уступами (словно полати в русской бане), ломаная вертикаль каньона просто испещрена утесами, и вовсе необычного вида горными формированиями, словно здесь потрудился неутомимый на выдумку мастер. Погода для обзора в этот день удалась, не было низкой облачности, в иные дни наверняка скрывающей дно ущелья,  - там, в далеком низу, скорее угадывалась, чем различалась своими извивами река. Имя ей – Колорадо, а истоки ее лежат в соседнем (к востоку) штате, который так и называется – штат Колорадо. Вообще существует много производных слов от названия этой реки, но самое величественное её «произведение» - этот самый  каньон, в полтыщи километров в длину, со средней глубиной 1.6 км (более полутора полтора километров!) и средней шириной главного ущелья 16 км (местами - до 29 километров!) Здесь, на наиболее ближней и самой посещаемой точке обзора с красивым названием Mather Point, от ближней кромки обрыва до противоположного края, угадывающегося вдалеке, было «всего» километров 20. Вниз, до дна ущелья, те самые полтора километра, а высота площадки над уровнем моря – 2.2 км. Таких  обзорных площадок немало вдоль дорожки по извилистому краю каньона,  и почти все они имеют собственные названия, часто непереводимые (Yavapai Point, Yaki Point, и т.д.), а невысокие барьеры на самом краю обрыва и информационные таблички есть не всегда.  Та самая  «тропа» от автостоянки и Visitor – центра к нашему приходу уже славно поработала, и Mather Point была заполнена группами столь же ошалевших от первого впечатления наблюдателями. Иноязычный гомон ближайшей группы подсказывал, что им так же, как и мне, не верилось, что противоположная стена каньона так далеко – казалось, вниз дистанция больше. Конечно, слово «стена»  носит здесь весьма условный характер, поскольку за многие миллионы лет природные и геологические условия этих мест сформировали весьма причудливые очертания каньона, прорезавшего это возвышенное плато,  как нож масло – только ущелье от «ножа» получилось этаким зигзагом с многочисленными ответвлениями. Но в этом можно было убедиться только по рельефной карте каньона, сделанной по фотосъемке с космических высот (карта, как и многое другое, была выставлена в небольшом здании музея Visitor - центра по истории Большого Каньона – мы посетили его уже перед отъездом).   

Ближний склон каньона, уходящий из-под ног сразу за «барьером безопасности»,  рассмотреть с  точки стояния по всей вертикали и во всех подробностях  просто невозможно. А противоположный (северный) склон хоть и полностью доступен обзору, но он так далек, что за едва заметным мерцанием огромно воздушной массы представляется таким же, как  поверхность земли при взгляде с летящего своим высоким курсом лайнера. Дальние склоны выглядят просто «гладкими», ближе угадывается какая-то растительность, а в остальном – скалы, скалы, скалы самых неожиданных форм и сочетаний. Но порой на самых ближних утесах взгляд выхватывает редкие желтые «взрывы» – это цветет ракита, неведомо какими силами уцепившаяся за неприметные расщелины. Общее впечатление усиливают редкие высокие облака, синеватые тени от которых медленно проплывают по освещенным солнцем отрогам.

Отдельно надо сказать о красках. Вновь употреблю музыкальный термин. Настоящая симфония цвета словно разыгрывается перед взглядом, который скользит по скалам и утесам, начиная с ближних,   потом и дальше, и ниже, и совсем вдаль, и совсем в глубину, где краски уже становятся одним туманным фоном к четким аккордам ближнего плана. Гамма цветов мягкая, пасторальная, и словно семь нот, я бы выделил семь цветов – от бархатно-коричневого до сиреневого и салатно-зеленого, а порой желтого в белых прожилках. Что до представших взору форм, то особенно запоминаются стоящие на дальних склонах то здесь, то там причудливые «башни». Они смотрят в далекое небо,  словно гигантских размеров сиротливые сталагмиты, а некоторые, особенно характерно вылепленные, имеют  свои собственные имена, порожденные и зрительными ассоциациями, и ощущениями почти религиозными (отдаленного, часто восточного плана). К примеру -  Храм Брахма, Храм Зороастра,  Будда, Пирамида Хеопса, Ворота Ангела, и тому подобное.)

Названия эти, подсказанные незримым духом Большого Каньона, когда-то произнесли вслух люди, вот так же  впервые ступившие на этот умопомрачительный порог бездны. Кстати говоря, это произошло совсем недавно в сравнении со многими миллионами лет, в течение которых и создавали каньон сначала океан, после его ухода – река, имевшая во времена оные и более полные воды, и более стремительное течение. А еще повсеместно и непрерывно способствовал созданию нынешнего вида каньона известный природный  процесс с неприятным названием «эрозия». Так проходили за веком век, за тысячелетием тысячелетие. А сегодня по каждому отчетливо видному слою  гигантского «пирога», составляющего стены Большого Каньона, можно проследить  одну за другой стадии  формирования пород, представляющих  здесь земную твердь в её как бы «поперечном сечении». Кстати говоря, на Земле  нет больше такого места, где были бы так каллиграфически подробно представлены все периоды, поименованные в учебниках по геологии. При этом возраст скал у верхней кромки  этого «геолого-исторического пособия»  около 250 млн. лет, а скалам на дне – более чем 2 млрд. лет (эти данные почерпнуты из благоприобретенного в магазинчике при Visitor – центре путеводителя по Большому Каньону).

 К сожалению,  удостовериться в этом лично, то есть рассмотреть камни вблизи, пощупать руками,  далеко не просто, нужна специальная подготовка. Вниз дорога не закрыта, но требуется, во-первых, официальное разрешение от администрации  Visitor – центра, а во-вторых,  немало времени и сил, а также запасов воды,  чтобы совершить многочасовое пешее путешествие по труднопроходимым горным тропам до дна ущелья и реки.  Еще целый день потребуется, чтобы взобраться на общедоступный  верхний край - на тот же в обратном порядке,   или противоположный, столь же восхитительный, но столь же трудный для пеших прогулок. А для тех, кто хочет «всё и сразу», из ближайшего крупного города (это Лас-Вегас, штат Невада, мы тоже приехали оттуда на машине, проделав  250 миль за 5 часов практически непрерывной дороги),  существуют  специальные вертолетные экскурсии. Есть посадочные площадки и на южном, и на северном краю каньона, и даже внутри его. Фотографируя виды с разных площадок “нашего” южного края, мы не раз замечали этих крохотных на грандиозном общем плане, и потому  совсем неслышных «стрекоз».

А вот  история узнавания Большого Каньона человеком, конечно же, неизмеримо короче  геологической биографии этого феномена. Так, в путеводителе из музея довольно скупо извещается о том, что впервые по достоинству оценили уникальность Большого Каньона, запечатлев его в своих изустных преданиях, индейцы племени Пайут, проживающие и поныне неподалеку от колорадского плато. Лет 400 тому назад, отвечая на вопрос впервые забредших сюда и пришедших в изумление испанцев - конкистадоров, они назвали каньон именем «Кэйбаб», что означает что-то вроде «гора, вывернутая наизнанку». Немножко утилитарный, конечно, подход, но европейцы с поэтическим складом ума появились здесь значительно позже. В том же путеводителе говорится, что первая успешная экспедиция по течению реки Колорадо вдоль всего ущелья состоялась в 1869 году, и возглавлявший её майор (впоследствии – университетский профессор) Джон Пауэлл нанес на карту первое и на удивление точное топографическое  изображение этого географического и геологического чуда планеты.

С тех пор известность Большого Каньона начала возрастать в геометрической прогрессии. Достаточно сказать, что в последнее время пионерским маршрутом майора  Пауэлла (но на современных надувных плотах) проходят до 15 тысяч человек ежегодно, а на верхнюю кромку обрыва становятся 2-3 миллиона человек со всего света. Те несколько часов, что провела наша маленькая группа на смотровых площадках, превратились как бы в международный фестиваль восхищения и удивления Большим Каньоном. Чаще всего слышалась, разумеется, английская речь, на второе место, к своему удивлению (хотя это и был день удивлений),  я поставил бы численности представителей китайской национальности и их трудно различимых (для меня) соседей из Японии и Кореи (южной, разумеется). За довольно многочисленными также  скороговорками по-испански  временами слышалась отрывистая немецкая речь, не отставали и французы. Никто и никого не стеснялся и не стеснял, было такое ощущение единства, будто все собравшиеся почувствовали себя просто представителями человеческой цивилизации, такой маленькой перед этим грандиозным полотном вечности. Вопросы политики, экономики, сравнительного бытоописания, еще вчера волновавшие нас, их, всех – все это стало таким ничтожным…

Не знаю, обращал ли кто-то внимание на тех троих, кто общался здесь по-русски, но мы говора соотечественников не слышали. Вряд ли они здесь вели бы себя молча – за исключением первых минут, когда действительно перехватывает дух. А когда мы уже уходили к машине, чтобы переехать на другое примечательное место каньона – Desert View, я бросил, как и другие уходящие, свою монету на своеобразный «стол прощания»,  у ближней скалы. Этот российский рубль выглядел довольно сиротливо на  фоне россыпи  монет многих стран, но все же остался представлять здесь наше далекое государство.  

Да, Северной Америке очень повезло с тем, что на её территории есть место, притягивающее к себе взоры людей со всего мира. Но повезло и этому месту. И вот почему. В путеводителе из визит-центра приводится высказывание одного известного в мире человека, который впервые увидел все ЭТО в 1903 году, но не только поразился и восхитился, но и дал такой совет на счет дальнейшего проникновения цивилизации сюда, в Большой Каньон: «Оставьте всё таким, как есть. Века трудились здесь, вырезая его. Человек же может только замарать это творение природы. Сохраняйте его для ваших детей и для детей ваших детей, и для всех, кто придет после вас, так как это является великим  зрелищем, которое должен увидеть каждый…».

Это был президент США Теодор Рузвельт, который не ограничился вышеприведенными словами, а  предпринял целый ряд мер, вплоть до специального указа от 1909 года, чтобы так и было. Именно здесь чуть позже был учрежден первый в США  Национальный Парк «Большой Каньон». С тех пор и поныне вся «начинка» каньона остается практически в нетронутом виде - достаточно сказать, что все туристы, идущие внутрь каньона,  обязаны уносить все продукты своей жизнедеятельности наверх, к автостоянкам.  А благодаря умелому развитию туристического бизнеса можно с уверенностью ожидать, что любопытствующих жителей Земли еще долго будет изумлять и радовать это самое величественное, пожалуй, из естественных 

чудес света. Словно полет в иные миры.

Когда-то давным-давно, впервые увидев в кино кадры с Большим Каньоном, я грустно и совершенно безнадежно подумал: «Вот бы хоть раз в жизни увидеть это своими глазами. Тогда и умирать можно». И вот – увидел. Прошел и проехал вдоль его кромки несколько километров, то здесь, то там замирая от восторга на очередной площадке. А когда пришло время бросить прощальный взгляд в одно из ущелий, где виднелась на дне змейка могучей реки Колорадо – почувствовал новый прилив сил. Умирать не хотелось. Наоборот, хотелось и вернуться сюда, и еще как можно больше походить, поездить, полетать по нашей такой маленькой, такой затерянной в холодном мировом пространстве, и такой огромной планете, которая на разных языках называется по-разному, но выглядит для всех одинаково прекрасной…

.

Плотина реки Колорадо 

К примеру, узнать, что Hoover Damb высотой 220 метров и длиной «гребня» около 400 м уже не самая - самая в мире. И по высоте, и по выдаваемой электрической мощности (чуть более 2 ГВт – то есть миллиардов ватт, это три с половиной нынешнего - "удвоенного" в послевоенное время  Днепрогэса). На сей день самая высокая плотина в мире – Рогунская на реке Вахш в Таджикистане (но не бетонная, а каменно-земляная), она имеет высоту 335 метров.   А самая длинная - плотина «Три ущелья» в Китае – более 2 километров. Электрическая мощность этого самого крупного в мире китайского гидротехнического комплекса даже с «половинным» пока комплектов электрооборудования уже достигает почти 10 ГВт, а вскоре возрастет вдвое. Таковы достижения наступившего 21-го века.

Все трое уселись за рядом расположенные автоматы и начали то дергать пресловутый рычаг «однорукого», то нажимать на кнопку, с тем же эффектом проворачивающую барабаны. Нехитрые правила уяснились сразу, и осталось только уповать на удачу. Вот здесь-то стало понятным, почему многие из вкусивших аромат первой удачи и горечь первого поражения просто «заболевают», а некоторые так и не находят в себе сил погасить в себе безрассудный азарт. Ведь захватывает действительно, черт возьми! И ведь выпадает иногда крупный куш - своими глазами наблюдал, как у пожилой дамы южно-азиатской наружности выпал «джек-пот», как тревожно загудел и остановился автомат, как к ней подскочил service-men (крупье, что ли) с ключом от автомата и блокнотом, чтобы записать данные счастливицы. Kрупные (более 1000 долларов) выигрыши оформляются документально, более мелкие выдаются по обезличенным чекам, которые "выплевывает" автомат в случае остановки игры игроком при положительном балансе. Эти чеки называются «ваучеры» (так и написано на них - TheVoutcher. Чубайс, прости!)

Последний раз проехали по Стрипу, затем по параллельной улице, не столь блестяще застроенной. Слегка подвел GPS-навигатор, давший нам подсказку на неправильное место ренты автомобилей - оказывается, в память еще не внесли на переезд новое место Rental Center, где мы впервые сели в этот надежный «Таурус». За неделю намотали, оказывается, более тысячи миль – и ни одного «чиха», знай только заправляй. Кстати, Дмитрий предпочел сдавать машину с полным баком (как и брал) – иначе потом за заправку могли бы выставить довольно несуразный счет. А сама сдача –приемка отсутствовавшего неделю автомобиля оказалась сугубо формальной – небрежный внешний осмотр и вопрос: «Внутри ничего не осталось, сэр?». Хотелось что-то сказать насчет российской ауры, но спрашивали не меня.

Как я прокатил Рузвельта и ушел из пасти динозавра 

     Отпускное время всегда течет быстро, здесь же дни пролетали с какой-то особенной скоростью. И вот до отлета домой оставалось всего два дня, а посмотреть хотелось так много…

   Короче, было решено посетить то, что не посетить было просто нельзя. Уже  засвидетельствовав свое почтение мемориалам двух президентов США - Вашингтона и Линкольна, никак нельзя было оставить на неизвестное «потом» еще двоих самых известных и любимых в этой стране президентов, а именно Джефферсона и Рузвельта. Ну, и попутно заглянуть  еще хотя бы в пару музеев.

     Сказано – сделано. И вот, несмотря на установившуюся с утра морось, мы уже на метро-маршруте Роквил – вашингтонский Молл. Отдав дань метрополитену в виде двух с мелочью баксов и около получаса времени, мы сравнительно рано оказались на  ставшем привычным пространстве, которое казалось бы  совсем пустынным, если бы не редкие стайки любителей бега на окружных аллеях. Наверное, их можно наблюдать здесь круглосуточно. Мы же шли своим курсом, и вскоре оказались у Tidal Basin – приливного бассейна, примыкающего этаким почти километровым в поперечнике водным  аппендиксом  прямо к Independence Avenue -  проспекту Независимости, ограничивающему всю южную часть Молла. Издалека сразу же бросилась в глаза своеобразная оторочка  всего периметра бассейна,  словно берега были покрыты цветной пеной. Было, хотя и на излете, время цветения  японской вишни – сакуры.

   Несколько тысяч саженцев, как дар японского народа Вашингтону, было высажено здесь почти сто лет назад, сакуры успешно прижились и уже много лет радуют глаз  именно в эту  пору. На сию ежегодную красоту не могли не среагировать чуткие к природным подаркам  жители американской столицы – уже давно стало традицией в начале апреля проводить здесь  Cherry Blossom Festival (фестиваль цветения вишен). Постепенно фестиваль стал знаменитым, собирающим многие тысячи жителей и гостей Вашингтона, стремящихся запечатлеть себя на фоне этого бело-розового пиршества. И хотя к фестивалю этого года мы немного припоздали, сакура была еще в полном цвету, чему в немалой степени способствовали сдержанные температуры нынешней середины апреля после жары конца марта. Пришлось устраивать «самодеятельный фестиваль» и немного порезвиться у объектива, хотя и в почти полном одиночестве. Вот так, сквозь краски и ароматы цветущего сада, мы оказались у Thomas Jefferson Memorial -мемориала Джефферсона, на который с почтением взирали через уголок бассейна получасом ранее.  

      Это мемориальное здание самим видом своим как бы подчеркивает особую незаурядность своего героя. И действительно, в этом человеке совместилось необычайно много качеств (за что его особенно любят американцы. Представьте себе гениального Ломоносова в роли русского царя – правда, в этом смысле американцам повезло больше). Он был и политиком, и философом,  и архитектором, и музыкантом, и изобретателем, а еще страстным библиофилом и садоводом.  В свои 33 года он написал текст Декларации независимости США, затем получил должность министра иностранных дел при первом президенте страны Джордже Вашингтоне, пост вице-президента при втором (Джоне Адамсе), и сам стал третьим по счету президентом США, причем первым – не из военной среды. Кстати,  это романтическое по виду здание было сооружено в самые напряженные годы второй мировой войны, практически одновременно с расположенным по ту сторону Потомака колоссальным зданием военного ведомства США, которое известно в мире под «пятиугольным» названием – Пентагон.  Может быть, мы посетим и Пентагон, благо это не проблема, а пока – благоговеем перед джефферсоновским зданием, построенным в духе римского Пантеона – видимо, из-за приверженности третьего президента к классической архитектуре. Внутри, под куполом, шестиметровая статуя «отца американской демократии», а на каменных стенах высечены тексты цитаты из Декларации независимости, и еще одного исторического документа, связываемого с именем этого автора – «Статута о религиозной свободе». Что ж, с тех пор и поныне в этой стране это далеко не пустые слова, как иногда случается в иных местах…

      Об этом думалось по коротком пути к мемориалу того человека,   который лично открывал в 1943 году Мемориал Джефферсона.   Собственно говоря, это даже не мемориал, понимаемый как некое   сооружение в память о видном деятеле.  Мы медленно прошли   вдоль  цепочки следующих друг за другом ломаной линией   невысоких мемориальных изваяний, каменных блоков разной   геометрии, декоративных насаждений и постоянно изливающихся   водопадов разных размеров. Все это вкупе и называется Franklin   Delano Roosevelt Memorial Park – удивительный, единственный в   своем роде комплекс. Именно таким был  Франклин Делано   Рузвельт  - 32-й президент США, избиравшийся на этот пост четыре   раза подряд (на время 2-й мировой войны была принята поправка к   конституции, разрешающая избираться более чем на 2 срока подряд).

 Это был президент-новатор, вступивший в должность в тяжелейшие для страны годы «великой депрессии»,  грозившей полным крахом экономики и распадом страны. Этому могло противостоять только единение молодой американской нации перед лицом стоявших угроз. Понимая это, президент Рузвельт сделал особый акцент на общении с собственным народом. Так,  вступив в должность, он произнес знаменитую фразу: «Единственное, чего мы должны бояться – это страх», и свою политику построил не на нагнетании всевозможных угроз и опасений, а на ставшей беспримерно популярной серии бесед  в радиопрограмме “Беседы у камина”. В них президент подробно объяснял свою политику, свои действия. Объяснять было что.

Были введены не только знаменитая система «общественных работ», но система гарантированного социального обеспечения граждан и выплаты пособий по безработице. Началось законодательной установление таких минимальных размеров заработной платы наемным рабочим, которые обеспечивали бы приемлемый  прожиточный минимум, причем ответственность работодателей в этом процессе была резко повышена. И многое другое, что и составило “новый курс” Рузвельта, который  действительно преобразил жизнь в стране, а американцы преисполнились благодарностью к этому , длящейся поныне. Так вот, разные «блоки» мемориала как бы отражают разные стадии деятельности Рузвельта, в том числе показывающих, например, очереди безработных на получение социальных пособий. Я сам был поражен откровенной правдивостью этих тоскливых мемориальных фигур – вплоть до того, что к этой безмолвной очереди как бы пристроился.

Известно, что Рузвельт не дожил до победы антигитлеровской коалиции во второй мировой войне. Будучи осенью 1944 года избранным с огромным преимуществом на четвертый президентский срок,  он неожиданно для всех скончался от кровоизлияния в мозг 12 апреля 1945 г. в возрасте 63 года. Но благодарная память о нем осталась – в том числе и в этом замечательном мемориале, по которому хочется ходить снова и снова.

      И мы ходили, порой возвращаясь к только что пройденному   участку. А когда мы дошли до самого последнего по времени   добавления в мемориал (этом комплекс сооружался и вводился не   сразу, а по «блокам») – бронзовому изваянию Рузвельта, сидящего в   инвалидной коляске, в которой он, собственно, и провел свои   президентские годы, я увидел, что группа японских товарищей   проводит фотосъемку «с Рузвельтом запанибрата».

 Товарищи подходили и для съемки как бы покровительственно   клали  руку на плечо сидящего президента. Я выждал паузу и   вклинился в очередь, не забыв извиниться. И показал, что этому   президенту не зазорно было бы просто как бы услужить, приняв   позу помощника, толкающего коляску с президентом. И что бы вы   думали? Когда я свою миссию выполнил, мой неожиданный ракурс   начали повторять следующие гости Рузвельта...

      А когда мы уже совсем отошли от этого мемориала и присели на   скамеечку у кромки бассейна с целью перекусить, на  водной глади вдруг показались едва различимые издалека силуэты двух птиц, направляющихся от того берега к этому. Сердце ёкнуло – это те самые утки, которых мы еще до захода в вишневые сады  малость подкормили!

  И точно, эти создания, оправдывая свое название водоплавающих, так усердно загребали поперек бассейна, что дистанция стремительно сокращалась. Это ж надо – с той стороны разглядеть, что эти двое Russian tourists опять присели с бутербродами, и не пожалеть сил для того, чтобы получить свои заслуженные крохи! А может – просто еще захотелось им, бессловесным, еще раз послушать эту столь редкую в этих местах русскую речь. Как мы их понимали в этом смысле… Они доплыли, и получили своё, несмотря на какого-то шустрого скворца, который хотел присоседиться «на халяву». Наш, что ли?

 Дальше маршрут пришлось естественным образом закруглять вдоль бассейна опять  к Моллу, поскольку световой день уже близился к концу, а упустить возможность посетить Национальный музей естественной истории (National Museum of Natural History) никак было нельзя.

Да и как иначе – ведь основатель всего этого «музейного клондайка на Молле» Джеймс Смитсон был очень известным специалистом  как раз в области геологии и минералогии – наук, являющихся вкупе с зоологией, энтомологией и палеобиологией основными разделами этого музея. Более того, вместе с золотыми монетами, которые сэр Смитсон завещал именно на благое дело под девизом «научные знания в массы, сюда согласно его завещанию прибыла и  его личная коллекция минералов, ставшая «запевкой» к замечательному собранию минералов и драгоценных камней. Полчаса бодрой пешей прогулки – и вот мы как раз у неё.

Как завороженные, ходили мы по этой сверкающей под бликами фотоаппаратов коллекции, не упуская случая сделать и свой снимок. Прелестной задумкой музейных служб оказался и находящийся здесь же небольшой магазинчик, в котором кое-что из увиденного можно было и приобрести в личную собственность. Речь идет не только о сувенирных поделках из не очень дорогих природных камней, но и всякого рода литературе по минералогии. А скопление детворы у одной из витрин подсказало, что здесь самое интересное. Представьте себе – в большом коробе находится россыпь небольших естественных камешков, отшлифованных вроде гальки на морском берегу, столь же разных конфигураций, только всех цветов радуги. Тут же стопка небольших холщовых мешочков – бери, набивай под завязку, плати 4 доллара и уноси. Что многие и делали. Я проверил – в мешочек влезло более двух десятков камешков, которые наверняка еще порадуют взор и напомнят о чудесах минералогии.    

  А рядышком гостеприимно ощерился зубовным оскалом   доисторических  животных Зал динозавров. Вообще говоря, здесь можно   было проследить всю историю возникновения биологических форм   жизни на Земле, начиная с выползших на земную твердь земноводных и   вплоть до могучих обитателей древних лесов, ударом хвоста ломавших   деревья, как спички. Практически все из увиденного можно было не   только фотографировать, но и потрогать руками, как бы примерить к   себе.   Чем ваш покорный слуга и воспользовался, отважно вставив   собственную голову в пасть динозавра.

   Ничего, обошлось.

  Вот таким потрясением и закончился этот насыщенный день, предпоследний в нашем отпускном расписании. На завтра остаются последние прогулки по городу, в ареале которого обосновалось на жизнь в этой стране уже немало наших бывших соотечественников. Тогда и поговорим о городе Роквиле и его окрестностях, которые тоже по-своему замечательны.

И как же не рассказать в заключительной части этих путевых заметок о могучей реке Потомак, приютившей на своих берегах столицу могучей страны?  К тому же и в прежних разделах я пытался подчеркнуть там, где это было уместно, трепетное отношение американцев к живой и неживой природе. Возможно, не везде это удалось. Что ж, река оставляет мне еще один шанс.

  В своих пеших прогулках по Вашингтону мы не дошли до реки Потомак, отделяющей собственно столицу от земель, принадлежащих штату Вирджиния, совсем немного. Сразу за мемориалом Линкольна в западном углу Молла находится комплекс зданий гостиницы,  выходящий фасадом как раз на  Потомак. Это Watergate –гостиница, ставшая знаменитой на весь мир благодаря грандиозному политическому скандалу, её название стало именем нарицательным . «Уотергейт» как таковой привел к тому, что из-за незаконной «подслушки» в предвыборном штабе политических конкурентов, располагавшемся в этой гостинице, Ричард Никсон был вынужден покинуть президентский пост, на который он только что был избран вторично. Вот такие ужасы демократии и правового порядка…

   Впрочем, возвращаясь к реке,  замечу, что оценить неслабый масштаб реки Потомак   в этой «столичной» её части можно было в полной мере сверху - с борта самолета на Лас-Вегас, который закладывал крутой вираж как бы как раз для этого. Было видно, что  течение этой весьма полноводной реки (в этом месте я бы сравнил её с Днепром в среднем течении) весьма умиротворенное. Общая длина Потомака составляет что-то около 350 миль, причем две трети длины приходится на «участок водосбора с Апаллачей», Так вплоть до Вашингтона, а затем на протяжении еще около 100 миль река, продолжая  набирать ширину, река плавно втекает в пиявко-образный  залив Атлантического океана под названием  Чесапик (Chesapeake) на восточном побережье США.   И если бы кто-то мне сказал, что всего лишь в 23  километрах от Белого дома и умиротворяющего пространства Молла можно наблюдать натуральные пороги на той же реке, да еще с водным слаломом – не поверил бы. Но  наше путешествие опровергло уже немало ложных представлений, в том числе и в этот последний его день…

    Отлет в Москву приходился традиционно уже на вечер, так что времени на автомобильное путешествие к Great Falls  (Великим Водопадам – не более, но и не менее) было достаточно. Не пришлось даже устраивать ранний подъём, поскольку чемоданы к отлету были собраны еще с вечера. Перекусили тем, что было заначено в холодильнике, вышли в коридор третьего этажа, из него прямо в паркинг.  Дмитрий привычно заложил крутые повороты на спуске – и вот мы уже выезжаем из Роквилла в направлении, подсказанном табличкой с этими самыми словами - Great Falls. Придорожные таблички в этой стране вообще очень информативны, мне даже показалось, что их ощутимо больше, чем привычных у нас «дорзнаков». Впрочем, о своих впечатлениях по поводу автомобильно-дорожной Америке я расскажу отдельно.

    А эта дорога «на водопады» оказалась короткой и простой, хотя и вела полого в гору. Иначе и не могло быть, ведь мы ехали к тому месту, где набравший весенней влаги Потомак пересекает скалистую гряду, которая и образует целую систему порогов. На перепаде высот в отдельных местах и образуются водопады. Об этом мы узнали от бывавшего здесь не раз Дмитрия на подъезде  к  Visitor Center (вы уже знаете, что мало-мальски примечательное место имеет здесь свой визит - центр) на левом берегу Потомака, принадлежащему штату Мэриленд. А правый берег – соседняя Вирджиния. В общем, как бы уже пройденная ситуация на стыке штатов Невады и Аризоны – опять граница по воде.  Визит –центр представлял собой птрепанный годами двухэтажный домик  с башенкой, но под пышным названием Great Falls Tavern,  что как бы предполагало знакомство с водопадами с трапезы. Но время было дорого, так что сразу вышли на предлагаемый афишей пеший туристический проход к главной точке обзора. Вначале идти пришлось по плотно укатанной гравийной дорожке (бечевника) вдоль геометрически правильного водного канала, составляющего собой главный предмет  Chesapeake and Ohio Canal National Historical Park  - Национального исторического парка канала «Чесапик и Огайо».   Это творение рук человеческих тянется в параллель Потомаку,  берет  начало в Джорджтауне (северная часть Вашингтона) и заканчивается где –то на северо-западе, вблизи от мэрилендской границы со штатом Пенсильвания. У этого канала, который здесь коротко называют «С&O»,  очень любопытная история.

   Оказывается,  еще в 1828 г. президент Джон Адамс инициировал начало строительства 300-мильного  канала, который должен был протянуться, огибая Аппалачи, от  атлантического залива Чесапик  до города  Питтсбург на реке  Огайо. А поскольку Огайо впадает в самую большую американскую реку Миссисипи, которая тянется на юг, к Мексиканскому заливу,  задумка состояла в организации выхода с Миссисипи в Атлантический океан. В общем, прямо – таки американский «поворот рек», чем грезили и у нас в свое время. Сразу скажем – затея провалилась, но около половины канала было все-таки построено в течение двух-трех  десятков лет, и вплоть  до первой четверти 20-го века по каналу с помощью системы из семи десятков шлюзов безотказные мулы таскали баржи с грузами «из глубинки в столицу». Затем железные дороги, а еще более автомобильный транспорт сделали эту бесчеловечную эксплуатацию мулов нерентабельной. А что нерентабельно – то здесь не живет. Сохранился, и бережно сохраняется для нынешних и будущих визитеров этот скромный по нынешним меркам канальчик всего лишь в качестве «водной приправы» к протяженной туристической тропе для пешеходов и велосипедистов. Последние, кстати, и едут сюда прямо из Джорджтауна – кто прокатиться, а кто заодно посмотреть на эти самые  Великие водопады. Посмотрим и мы.  

    Кстати говоря, напротив таверны в канале в этот день стояла приветливого вида маленькая прогулочная баржа, но совершенно безлюдная, поскольку в этот  день наплыва туристов не ожидалось. Так что не пришлось нам посмотреть, как осуществляется отрекламированная  «прогулка по каналу до шлюза», и кто выступает в роли движущей силы для этого симпатичного кораблика здесь, в национальном парке, где бензиновые двигатели запрещены. Неужели все те же мулы?

    Для прохода к главной видовой площадке на Great Falls вскоре пришлось отвернуть от канала на специально обустроенный маршрут. Путь лежал по обрамленной деревянными перилами дорожке, представляющей собой прерывистую череду деревянных настилов, с которых сходить было нельзя, о чем предупреждали таблички. Дважды мы шли по деревянным же мостикам над узкими потоками – отдельными рукавами Потомака, и сразу же было видно, что характер у реки нешуточный. Вода неслась по этим небольшим протокам с немалой скоростью, буруны и пена создавали уже здесь картину подлинного водного  буйства, что подтверждалось видом выброшенных на каменистые берега крупных веток и отдельных укатанных  бревен. Видимо, несколько ранее в этом сезоне уровень воды был повыше, чем в этот день, а вообще здесь имеется вертикальный столб, показывающий максимальные уровни воды в разные годы.

  Оказывается, после особо снежных зим людей на этом мостике могло бы накрыть с головой. Но не сейчас. Вот с такими наблюдениями мы в конце концов оказались на специально устроенной  обзорной площадке речного острова под названием  Олмстед, с которой и предлагалось созерцать Великие водопады. Тут уже было несколько человек, стоявших у массивных деревянных перил и как раз созерцающих оные. Просторная площадка позволила пристроиться и нам. И что же предстало взору?

    В общем, водопадов в собственном смысле слова, когда водные массы извергаются с большой высоты вниз,  мы здесь не увидели. В скалистом желобе реки угадывались хаотично разбросанные то здесь, то там, то в отдалении «ступеньки», с которых отдельные выделенные потоки взлетали немного и падали  на 2-3 метра вниз, чтобы тут же слиться с другими, и нестись дальше. Оказывается,  Потомак здесь на протяжении что-то около одного километра не только разбивается скалами на отдельные рукава из своих первоначальных 800 метров, но и теряет по высоте около 25 метров. И на  этих порогах,  и за счет общего рельефа местности – потихоньку вниз, к океану.

 Картина же в целом с этой точки стояния была впечатляющей, к тому же эта водная феерия производила неслабый шум, порой переходящий в какой-то грохот. Грохот воды. У отстоящего на метров на 300 противоположного берега этого главного рукава, на вид еще более обрывистого, чем этот, вода текла ощутимо спокойнее, и там тоже была видна смотровая площадка, но – заграничная. Там была Вирджиния – другой штат, другие законы, в частности – разрешена (пока еще) свободная продажа огнестрельного оружия. Но об этом позже, а сейчас – все внимание вниз!

  Там, внизу под нашим берегом, но чуть повыше по течению, показались две фигурки в цветастой спортивной одежде. Двое молодых людей с поклажей буквально рискуя жизнью, пытаются спуститься с кручи к едва заметной внизу крошечной площадке. Но не не тут-то было! Пришлось им возвращаться на обрыв и повернуть от нас за скалу, вверх по течению.Там со всей очевидностью нашлась-таки подходящая для того, чтобы развернуть свои надувные спортивные лодки – каяки, поскольку вскоре из-за скалы показался первый пловец. Было видно, что он едва справляется с бурным потоком, стараясь удержаться у береговой стены, подальше от порогов. Вот он приткнулся к той самой полоске, на которую они уже прицеливались, и начал вроде как выбираться из воды. Подумалось: «Совсем короткий получился маршрут».  А тем временем из-за скалы показался второй каяк. Спортсмен был, по-видимому, более мастеровитым, поскольку быстро, в несколько гребков, причалил к той же полоске, и стал, судя по жестикуляции, уговаривать своего товарища вернуться на маршрут. И уговорил! Вначале один, а потом второй – оба пошли на наших глазах дальше, прошли опасный пороговый участок и вышли затем на более спокойный фарватер, где и воссоединились в свою маленькую эскадру. Нам наверху невольно захотелось поаплодировать этому уроку настоящего водного слалома. И по хорошему пожелать удачи в будущем  этим отважным, без сомнения, спортсменам. Ведь знающие люди потом подтвердили догадку о том, что из тех, кто рискует начать соревноваться с Great Falls, к финишу иногда приходят не все. 

    Собственно говоря, этот неожиданный спортивный эпизод очень удачно дополнил эту короткую нашу автомобильно-пешеходную вылазку на Великие Водопады. Повпечатлявшись от души и надышавшись озоном, мы тронулись в обратный недолгий путь, чтобы передохнуть – и на взлет!

   Там,   в самолете на Москву, и после возвращения домой, будет время на то, чтобы не только систематизировать и положить на бумагу эти путевые зарисовки на «быстрых дисках своей памяти», но и ответить на главный вопрос: и что же открылось мне  этом в этом «открытии Америки»?

 Если вам тоже интересно – читайте заключительную итоговую часть,  которая обязательно последует.    

Подведём, наконец, итоги.

Две недели в США - это, конечно, не срок, чтобы подробно узнать Америку. Но чтобы  почувствовать ритм этого ушедшего вперед времени, примерить на себя не только эти голубоватые штаны, но неповторимый Spirit of America - американский дух, - две недели вполне достаточно. Отдельные наблюдения и даже детали сложились в памяти в образ Америки, как её увидел я  в ходе нашей (с женой) короткой поездки к сыну Дмитрию, обретавшемуся здесь аккурат с начала третьего тысячелетия.  А поскольку человек не может не быть субъективным в своих воспоминаниях и оценках, замечу, что вовсе не претендую на какую-то раскрывшуюся мне  «истину в последней инстанции». Просто я хочу рассказать - в чем же состоит моё личное «открытие Америки», каковы мои «американские уроки».     

Жизнь на колесах

   Начинаю с «автомобильной» темы не случайно – буквально с первых же часов пребывания на американской земле (сын встречал нас на своей машине) в аэропорту Даллес, формально приписанного к Вашингтону, но находящемуся в штате Вирджиния, стало понятно, что ездить прийдется много. Что ж, теперь могу сказать, что для этого здесь созданы все условия. Будучи дома и сам (в последние годы) за рулем практически каждый день, я не мог не проводить постоянный «сравнительный анализ» того, что вижу. Наблюдать же дороги не Подмосковья, а  Вирджинщины,  а также Мэрилендщины, Невадщины и даже Аризонщины  за время визита довелось предостаточно – правда, в качестве пассажира. Наши «европейские»  права здесь «не катят»…

   О качестве дорог промолчу, поскольку понимаю полную безнадежность всякого сравнения. А вот по части автомобилей есть даже открытие: если США где и проиграли борьбу за мировое превосходство, то это – на своих собственных дорогах. А конкретно США проиграли Японии свой собственный (крупнейший в мире, однако) автомобильный рынок!  Причем сделали это вполне добровольно, строго следуя рыночным правилам и не пытаясь глуповато и беспощадно к собственному населению «поддерживать отечественного производителя». Уже на второй-третий день я перестал удивляться тому, что  вижу на бесчисленных стоянках  у бесчисленных магазинов, на дорогах, на туристических маршрутах прежде всего «японок» - "Тойоты", "Хонды", "Ниссаны", да и прочих несть числа. Только потом идут родные для американцев местные марки, затем – европейские и корейские. Что поражает  особо – на дорогах и стоянках практически нет автомобилей, явно выходивших по внешнему виду свой век и ресурс, разве что тщательно отделанные «раритеты» иногда бросались в глаза. Ну, и полное отсутствие продукции ВАЗа. Лишь изрядно порывшись в памяти, сын припомнил, что лишь однажды в своем круге общения  видел человека, который утверждал,  что видел нашу "Ниву». Это притом, что американских автомобилей в России очень даже немало – как ”made in USA”, так и российской сборки. И еще - необычно много  мини- грузовиков:   капот и кабина,  как у легковых, а потом как бы «ящик». Перевозят на таких «ящиках с мотором» все, что угодно, вплоть до стоящих в растяжках молодых бычков, чтобы не выскочили, предпочтя смерть под колесами ножу мясника. Кстати, шустрые такие грузовички - ни в чем не уступают общему потоку.  Ну, а большие грузовики производят очень внушительное впечатление. Просто удивительно, как в таких громадинах сочетаются мощь, красота и, видимо, надежность.

    При обилии машин в потоке ездить здесь, не зная местности, сравнительно легко.  Просто изобилие подсказок – о каждом съезде на другую трассу предупреждают отнюдь не один раз.  Скоростной режим предельно регламентирован  - на  городских дорогах ограничение 35 -45 миль в час, на скоростных «хай-вэях»  - до 75. Применение ограничений в разных местах осуществляется по-разному, но всегда разумно. В штате Аризона,  когда сын вез нас на арендованном «Форд-Таурусе» из Лас-Вегаса  в Большой Каньон и обратно, он впервые увидел цифру более 75, полагая, что таких разрешенных скоростей на дорогах просто нет. 

   И, возвращаясь к общей картине – пешеходы  здесь относятся к «вымирающему» классу. Хорошие дороги и многочисленные бесплатные автостоянки сделали практически бессмысленными пешие прогулки не только на работу, но и куда бы то ни было. Только на авто. Лишь в музейном центре Вашингтона,  да и в Лас-Вегасе,  приходилось сновать в потоке таких же, как мы,  пешеходов - но это были, как правило, люди,  имеющие целью именно так и именно здесь проводить свое время. Ну, а о вежливости американцев, сидящих за рулем, по отношению к встреченным все-таки пешеходам,  рассказывать и вовсе не буду. Это просто другой уровень культуры, о которой речь пойдет чуть ниже.

 Мент американский

   Нашу единственную за 2 недели «стычку» с служителем местной ГИБДД  (там говорят коротко -  «коп»),  выделяю  в отдельный фрагмент. Уж больно красиво.

   Итак, возвращаемся после посещения знаменитых Люрайских пещер.  Начало пути, от городка Люрай до перевала через Аппалачи, оборудовано, как скоростной хайвэй - ограничение 65 миль в час - почти предел для населенных районов. Здесь же дорога в этот час была практически пустая, а встречная полоса отделена широким газоном с редкими деревьями. В общем, все условия для того, чтобы "придавить на газ". Дмитрий так и сделал, но, проехав пару миль, вдруг встрепенулся, оглянулся на родителей, все еще завороженных картинами Люрая, и сказал: "Сейчас нас догонит коп, всем  руки держать на виду". И действительно - сзади стремительно приближалась машина дорожной полиции, все ярче сверкая огнями на крыше и все громче переливаясь звучными трелями сирены. Дмитрий остановил машину и приспустил стекло, достал документы. Грозный широкоскулый автомобиль подъехал, остановился сзади. Картинно одетый молодой полисмен, одной рукой придерживая от ветра широкополую шляпу, а другую держа на кобуре, подошел к окошку, и начался малопонятный для нас, пассажиров, диалог на специфическом для такого случая английском. Завершился он взаимным подписанием какой-то бумаги, и коп, все так же осторожно оглядываясь, вернулся в свою машину (он был один, и тоже, видимо, боялся), сел и умчался вперед, выключив огни и сирену.

   Дмитрий пересказал нам содержание разговора. Сначала коп поинтересовался: "У вас есть причины, чтобы ехать так  быстро?". Затем предъявил свои претензии по измерению скорости  радаром, а в завершение сказал замечательную фразу. Она до сих пор как бы звучит в голове: "То, что вы подписали протокол  о скорости 72 при ограничении 65, еще не означает, что вы виноваты. Вашу вину должен установить окружной суд штата Вирджиния". Сказал - и уехал, оставив если не всех, то меня в глубоких раздумиях о том, что есть, оказывается, места, где «презумпция невиновности» - не пустые слова.  

Мелочи быта

   Повседневная жизнь в Америке, как и в любом другом месте, где обретается человек, складывается из того, как ему удается удовлетворять все свои потребности, прислушаться к собственному организму и ответить на его запросы так, чтобы это и комфортно,  и без причинения каких-либо беспокойства другим людям. Так вот, на  все пункты этого как бы виртуального опросника я уверенно отвечаю: «Да, да, да!»  В этой стране хорошо позаботились, чтобы так оно и было.

   С питанием все было очень просто. В «нашей» гостинице города Лас-Вегас, где мы столовались практически неделю, это был поистине безбрежный «шведский стол», причем стоил он что-то чуть больше десятки «зеленых» с носа (вернее, рта). В сутки хватало двух посещений. По месту остального пребывания  (жилье сына в городке Роквилл, 13-я станция метро от центра Вашингтона), обычно были только завтраки и ужины из того, что припасено в холодильнике. То есть из продуктового магазина, коих здесь очень много, и очень разных. Сын,  на правах принимающей стороны,  обычно выбирал те, что покрупнее - этакие огромные склады продовольствия и сопутствующих товаров. Все  приблизительно так же, как в крупных сетевых магазинах Москвы, только иное масштабирование цен. Хлеб, к примеру, вдвое - втрое  дороже бананов, мясо птицы стоит, как хлеб, а пиво – как полкило качественного сыра. В общем, по отношению к рядовым американским зарплатам питание заметно  дешевле, чем у нас. Это наблюдение, пока мы не посетили ресторан, долго не шло из головы…

   А вообще-то,  как отмечал в свое время булгаковский профессор Преображенский, «разруха начинается в клозетах, а не в головах». Эту тему обойти невозможно, ибо контраст разительный. Для «разбега» можно было бы вспомнить о своих российских наблюдениях, ибо поездить мне довелось в жизни прилично - вплоть до Магадана. Лучше не буду тоску наводить, тем более что иностранные инвестиции медленно, но верно начали изменять этот пейзаж. А вот здесь с этой проблемой, похоже,  покончили давно. Все туалеты во всех публичных местах, будь то музеи, театры, гостиницы, придорожные кафе или большие магазины – все общедоступны и бесплатны. Заходи и пользуйся. Там всегда чисто, всегда есть то, что полагается, будь то в центр столицы, придорожное кафе в предгорье Аппалачей или на уходящем за горизонт шоссе в Аризоне. Особое внимание повсеместно уделено тому, чтобы здесь было удобно людям с ограниченными физическими возможностями. Внимание к инвалидам – вообще повсеместная и трогательная примета американского быта. Телефон - автоматы, как правило, имеют разноуровневые трубки – для высоких, и для тех, кто не может дотянуться. А одна «туалетная» деталь меня удивила и даже возмутила. Представьте себе: в комнате на четкую букву «М» на стене пристроена откидная доска с какими-то ремнями. Вроде как положи чемодан и привяжи его. Каково же мне было узнать, что это  - «завоевание» феминистского движения американских женщин за равные права!. Получите, мужики,  пеленальный столик, дабы всякий отец – одиночка мог без затруднений зафиксировать здесь свое чадо, при необходимости – перепеленать. И так – практически везде! Я долго размышлял, почему американцы устроили жизнь так, что «туалетный вопрос» у них не возникает. Ответ подсказала жена: «они просто очень любят себя и не любят долго терпеть». Не скажу, чтобы обуяла гордость за «самый терпеливый в мире советский народ»…

   Дома на попечение дочери в наше отсутствие остался почти годовалый щенок породы керн-терьер, наш общий любимец. Понятно поэтому, что постановка «собачьей темы в Америке» тоже представляла интерес. Так вот, доложу я вам, собачьей темы, в том ракурсе, который волнует беспокойную нашу общественность (безопасность и санитария), нет вовсе. Во-первых, нигде не видно бездомных либо бесхозных собак, которые в количествах изрядных шастают по нашим дворам и улицам.  На бескрайних и общедоступных для всякого рода досуга газонах главного вашингтонского бульвара – Молла,  если и доводилось видеть собак, но строго с хозяевами, крупных -строго на поводках. Да и иногда  мелькали собачьи морды за стеклами проезжавших автомобилей – на пассажирских местах, разумеется.  

   Что касается наших походов по магазинам, пресловутого «шоппинга»,  то подлинным открытием стала сеть так называемых «долларовых магазинов». Ну, на полках всякие -разные товары, от детских игрушек и сувениров вплоть до парфюмерии и продуктов питания, и цена каждого отдельного наименования – один доллар. Конечно,  берут сомнения насчет качества съестной продукции. Но система простая: не хочешь – не бери. А если будут последствия, типа отравления, то и продавца, и владельца засудить можно.  Так вот, именно в «доллар -шопах» мы стали наконец-то слышать русскую речь не только от самих себя. За несколько посещений едва ли не каждый раз мы встречали то моложавых на вид, то  вовсе «древних» пенсионеров, то как-то раз молодую семью с ребенком. Нет, мы не бросались друг к другу в объятия -  просто интересно было послушать такой родной магазинный диалог обалдевших от неожиданной «почти халявы»  покупателей. Впрочем, на второй-третий раз все ведут себя уже по-свойски.

   Отдельная глава – книжные магазины. Их мы посетили несколько и в разных местах. Найти (на английском, естественно) можно почти все, что душе угодно, а если не нашлось на полках или в обязательной компьютерной базе – делай заказ, привезут. Но более всего нас поразила обстановка в магазинах – люди сюда ходят не только за покупками, но и просто почитать, поработать с первоисточниками, делать выписки и т. п. Само собой, что им никто не препятствует, а относятся с полным уважением. Могут и кофе предложить. А  книголюбы раскрепощаются вплоть до того, что кое-кто не просто сидит на полу, если рядом с полкой нет кресла - просто лежит, вперив глаза в  выбранное чтиво. Так, видимо, организм американского читателя лучше отдыхает, пока идет напряженная интеллектуальная  работа.…    

«Бездуховность» и «анти-русскость»  американцев

   Думается, теперь самый раз поговорить о пресловутой  «бездуховности американцев». Откуда я это взял? Посещая  Интернет,  я не перестаю удивляться такому факту: значительная  часть активистов форумов, судя по их высказываниям, не сомневается в том, что  американцы испокон веков и поныне живут в  «мире чистогана»,  что они  бездуховны и подвержены всяческим  порокам. А  более всего на свете они хотят  унизить и подчинить себе нашу страну с великой историей и великой культурой.

  Что ж, поразмышляем. Россия действительно прошла более длинный и трудный исторический путь, чем США. Россия редко уступала в войнах, и если когда и проиграла битвы, то прежде всего - самой себе. А одерживая победы, с непонятным постоянством не делилась плодами этой победы с собственным народом. Да,  культура нашей страны – одна из величайших в мире. Что характерно – в цивилизованной Америке в этом вроде бы никто и не сомневается. Российскую классику преподают и изучают в университетах и консерваториях, российские деятели искусства – желанные гости в лучших залах Америки. А в последние годы потребители российской культуры значительно прибавили в числе за счет постоянно растущей прослойки людей из бывшего СССР. Как, впрочем, и другие «прослойки» из самых разных стран. Такова уж страна Америка – созданная «приезжими», она и поныне охотно принимает у себя всех тех, кто хочет попробовать здесь свои силы, применить свои способности. И если Америка очень во многом «впереди планеты всей», то во многом, наверное,  благодаря именно постоянному притоку новых сил.

   Почему же так силен в определенной части российского общества миф о пресловутой  «тупости американцев», «бездуховности общества», «тупике цивилизации» в конечном счете?

   Ответ прост: людям, не имеющим возможности сравнить что-либо лично, очень легко внушить любое предубеждение. Тем более, если на эту задачу начнет работать едва ли не вся государственная машина.  А возражать такой машине в нашей стране по старинной привычке как-то не принято в массовом порядке, отдельные же вскрикивания  погоды не делают. Особенно на фоне того, как иные популярные «глашатаи истины» увлеченно и порой даже талантливо начинают такой политике подыгрывать. Вот простой пример.

   Мне удалось разыскать в сетевых дебрях один монологов сатирика  Михаила Задорнова, но записанный в «советском» еще 1990-м. Вот фрагмент из него: "Когда летишь из США в Москву в самолете Аэрофлота, всех советских пассажиров объединяет одно - это грустные лица... Я прилетел в Америку, и у меня создалось такое ощущение, что все знают о моем прилете - все американцы ужасно были рады мне везде, где я встречался с людьми, совершенно мне незнакомыми. Меня поразило, что американцы улыбаются друг другу в магазине, на улице. Когда мне улыбнулась стюардесса, я решил, что она заигрывает со мной, но когда мне улыбнулись вторая, третья американки, я подумал, что у меня что-то расстегнуто. Я не мог понять, почему они мне улыбаются, что я им сделал?…".

   Вспомнили? А теперь сравните с тем потоком претендующего на юмор сарказма по части «тупых американцев», который обрушивает на внемлющую аудиторию тот же Задорнов в своих нынешних, почти непрестанных выступлениях на государственных и частных  телеканалах…

    Но первое, что я увидел своими глазами, и в чем согласен с «ранним Задорновым» - американцы очень приветливый и дружелюбный народ. «Can I help You?» (Могу ли я помочь Вам?) – вот единственный обращенный к нам вопрос, который довелось слышать несколько раз, когда мы с женой то ли останавливались в недоумении на углу квартала, не зная дороги, то ли попадали в какую-либо иную ситуацию, затруднительную для начинающих туристов по Америке. Наверное, кто-то скажет (и говорят же!) – это напускное, на самом деле американцы живут своей собственной жизнью и неохотно «подпускают к себе» на откровенный разговор.   Возможно, это где-то так и есть. Личная жизнь американцев – это святое. Посторонним туда вход действительно воспрещен без обоюдного на то согласия. Жилища и собственность неприкосновенны со всей силой и строгостью американских законов. Но по мне – такая «напускная вежливость» все же намного лучше, чем угрюмая безразличность очень многих встречных на улицах наших больших городов. Да в последнее время – и малых тоже.…

    Американцы, судя по вполне очевидным свидетельствам материального благополучия подавляющей части населения,  трудолюбивый народ. Практически везде, кроме как в специальных местах  для отдыха и развлечений, и в соответствующее время, не видно праздношатающихся людей, и даже подростков. Все всегда чем-то постоянно заняты. А если дела, за которое платят зарплату, в данный момент нет – они занимаются спортом. Преимущественно - бегом. Такого количества самодеятельных «забегов здоровья», как здесь, я никогда не видел. Ну, и конечно, нельзя не сказать о том, что рабочим местом  здесь очень дорожат. И не только потому, что в памяти воспоминания о годах тотальной безработицы, кои здесь случались. Рабочее место почти всегда означает и определенный достаток, поскольку  уровень зарплат в США очень и очень достойный, он значительно перекрывает размер минимальной потребительской корзины. Этому очень способствует законодательство, согласно которому есть федеральный минимум ставки часовой оплаты труда, ниже которого работодатель не имеет права платить наемному работнику. Иначе – сядет. Нигде в США в течение последнего десятилетия он был не ниже 5 долларов 15 центов  в час, причем недавно принят закон о повышении федерального минимума до 7 с лишним долларов. Вот поэтому, наверное, здесь практически везде дороги чистые, газоны подстрижены, мусор убран – потому что за это хорошо платят.

    Американцы предстают  по наблюдениям очень патриотическим и любознательным народом. Бывает странный вид патриотизма – когда человек во всеуслышанье объявляет себя патриотом, стучит кулаком в грудь, но ничего не хочет знать  о том, что где-то есть очень достойные столь же высоких чувств люди и страны. Здесь не так. Тут, судя по всему, о чьем-то личном патриотизме говорить вслух не принято, а любовь к стране проживания принято проявлять просто -   самим образом жизни, уважая законы, традиции и других людей. Американцы очень подвижный народ, они много и охотно путешествуют. При этом американцы, судя по всему, очень хорошо понимают, что в собственной стране очень многое просто “must see” - надо видеть своими собственными глазами. Везде, где нам удалось побывать, большинство туристов - приезжие, но из этой страны. Им тоже “must see” и уникальные природные парки, и грандиозные  мемориальные комплексы и сооружения, и богатейшие музеи. И даже отнюдь не мировое событие, как ежегодный апрельский «фестиваль цветения японской вишни» в столице страны.  Как в таких условиях не  гордиться историей и героями своей страны, своего штата, города? Отсюда и обилие государственных флагов, которые появляются порой в самых неожиданных местах. Что характерно, то в этой стране, по всем признакам, вовсе не противопоставляются такие понятия, как «патриотизм» и «демократия». Наоборот, есть признаки того, что американцы  и видят, и считают связь между этими понятиями органичной и действенной, причем демократия понимается не в каком-то «суверенном» смысле, а в самом прямом, проистекающем из понятий о правах человека, как доминанте государства, в котором им выпало жить. И они платят этому государству – не только поднятием флагов страны над частным жилищем, но и повседневной поведенческой культурой во всем и везде, будь то дорога, магазин, музей, офис ли что-то еще.

    Эта культура чувствуется и в том, как американцы относятся к другим странам и нациям, в частности – как белые американцы относятся к своим чернокожим согражданам. История вопроса уходит в года, когда США только-только утверждали свою государственную идентичность, и эта очень сложная история заканчивалась уже на наших глазах. В СССР с большой симпатией относились к мирной гражданской войне за равные права, которую вели в 60-х – 70-х годах ХХ века Мартин Лютер Кинг и его сподвижники. Довелось в какой-то мере «быть в курсе» того, что творилось на этом «фронте», где-то даже возмущаться и переживать, особенно когда Кинга убили. И  вот сегодня можно смело утверждать: дело Кинга победило полностью и окончательно,  его мечта (“I have a dream…” – знаменитая речь на полумиллионном митинге в Вашингтоне) – сбылась. Сегодня повсеместно в США просто немыслимо проявлять прилюдно какие-нибудь признаки расовой неприязни, не то  что ненависти – тут же привлекут к суду, а то и посадят в каталажку.

   А как они относятся к России, к русским, ко мне в частности? Что до меня - кроме  таможенника в аэропорту, проявившем очевидное внимание  к моему российскому паспорту, никого здесь не интересовало, откуда я такой  взялся.  Спрашивать же «в лоб»  об  отношении к себе  и к моей стране было бы тоже неприлично, так что я с жадностью листал попадавшиеся в руки выпуски газет, выискивая по заголовкам: «Что там пишут о России?». И вот тут я, опытный «газетный читатель», понял раз и навсегда: страна Россия для американского обывателя (на которого и рассчитана эта пресса) находится где-то на очень отдаленной периферии внимания. Америка живет своей бурнокипящей жизнью, у нее есть свои и внутренние (причем они занимают больше), и внешние проблемы, а о России  здесь вспоминают совсем не так, как у нас поминают Америку. Если США для российских масс-медиа, особенно в последнее время – едва ли не постоянно присутствующая  и очень специфическая «фигура речи», то в американских СМИ о России напишут лишь тогда, когда есть какая-то новостной повод. Так, за  две недели в попадавших мне в поле зрения более-менее регулярно газетах (вашингтонский “Express”, невадское “Las Vegas Review”  и федеральные “USA today”) я встретил лишь 3 (три!) сюжета, связанных с Россией. Это был рассказ о полете на нашем «Союзе» американского туриста –спонсора, репортаж из  Москвы о разгоне омоновскими дубинками «каспаровского митинга оппозиционеров», и статья о нарастании этнической нетерпимости в молодежной среде на примере скинхедов, ждущих дня рождения Гитлера. Всё!  В остальном международная панорама занята Ираком, Ближним Востоком, ну еще Европой, Японией, Австралией, островами Фиджи, чем-то еще, только не Россией.  Даже обидно как-то.      

   Что еще бросилось в глаза -  американцы, судя по всему,  веселый и жизнерадостный народ, причем со своеобразным чувством юмора, в котором чувствуются одновременно и повышенная сентиментальность, и какая-то грубоватость (если судить по классическим европейским меркам). Мне трудно судить об этом досконально в силу довольно-таки слабого владения английским разговорным, но по многим признакам (здесь и случайно подсмотренные сценки, и что-то из увиденного по ТВ, и из выхваченного в прессе) – но внешнее впечатление беззаботности американцы в общем производят. Но когда случается трагедия – беззаботность эта улетучивается в миг, и американцы очень трогательным образом сопереживают тем, кто попал в беду. В общем, ничто человеческое им не чуждо.

Дневник  возвращенца

   Конечно же, лишь по возвращению домой, в ставшее родным за 30 лет жизни Подмосковье, нашлось время систематизировать все свои американские наблюдения и, как говорится, «положить их на бумагу».  Перелистывая календарь своей поездки день за днем, остановлюсь вкратце на самых сильных впечатлениях. Их было немало.

   Сначала это было во время  перелета из Москвы в Вашингтон. Не то, чтобы сам полет на комфортном аэрофлотовском «Боинге»,  а скорее какое-то «предчувствие Америки», ибо предстояло увидеть её впервые. Назад летелось как-то обыденно, к тому же в промежутке остались 5-часовые авиарейсы из американской столицы в «столицу разврата» Лас-Вегас и обратно. Кстати, эти «внутренние» рейсы проходили ночью. Ночная Америка под крылом – это самостоятельное и очень сильное зрелище. Просто море огней. На контрасте вспоминаю давний перелет на «Ил-18» из Красноярска в Магадан, где в течение нескольких  часов лета под крылом было абсолютно безжизненное пространство. Там изменилось мало что.

   Истинным потрясением стал Большой Каньон в штате Аризона - удивительное в деталях  и грандиозное по масштабам творение природы. Впервые выйдя на его внезапный полуторакилометровый обрыв, я испытал ни с чем не сравнимые чувства. По глазам и лицам находившихся рядом американцев, китайцев, японцев, немцев было видно, что мы все ощущаем себя одинаково -  как дети планеты Земля перед одним из её чудес. 

  Я влюбился в город Вашингтон, в его атмосферу воплощенных гражданских свобод в сочетании со всеобщим исключительным законопослушанием. Город, где торжественная, нарочитая   чопорность официальных зданий удивительным образом сочетается с возможностью свободного посещения большинства из них. Город, центр которого щедро отдан многочисленным и крупным музеям со свободным доступом. Если бы для подробного изучения этих бесчисленных музейных экспозиций мне потребовалась бы дополнительная  жизнь - её не было бы жаль. Ведь это было бы в городе, к которому  можно привыкнуть за три дня, а сниться будет годами.

   По-своему удивил Лас-Вегас. Здесь, оказывается, нас очень ждут, очень уважают, где-то даже любят, причем не задавая вопроса о платежеспособности. Наверное, она подразумевается самим фактом визита сюда. Надолго врезались в память стоящие одна за другой бесподобные по размерам, комфорту, разнообразию архитектурных форм и способов впечатлить приезжих гостиницы, где только две общих для всех детали. Это круглосуточный денежный перезвон в казино и возможность свободно посещать все гостиничные закоулки. И везде - удивительное сочетание раскованности каждого при полном, даже удивительном для нас,  уважении всех ко всем окружающим.

   Везде, где мы побывали, люди всех возрастов ведут себя и свободно, и  с выраженным чувством собственного достоинства. Действительно, им есть чем гордиться – и их предшественники, и они сами замечательно обустроили свою страну и для себя, и для приезжих. Наверное, когда мы с женой ходили здесь по людным местам, нетрудно было разглядеть в нас The Russian Tourists. Было много любопытных и безмолвных взглядов, случались добровольные попытки помочь в случае наших заминок на улицах, была во взорах и отстранённость: мол, не до вас тут. Но никогда, ни разу – враждебного, хотя бы настороженного взгляда.

   И вместе с тем американцы сентиментальны. Часть проведенных здесь наших дней была омрачена страшной трагедией в Технологическом университете штата Вирджиния, когда психически нездоровый студент перестрелял насмерть три десятка своих сокурсников и столько же ранил. Телевидение и газеты дали почувствовать глубину этого «шока по-американски», и увидеть, как Америка прощалась со своими погибшими. О каждом из них не раз рассказали, кем он был, чем увлекался, кем мог бы стать. Университетская площадь была постоянно полна людей,  которые  приезжали  из разных городов Америки только затем, чтобы оставить печальные букеты цветов и свечи, колеблющиеся на ветру.

    Нет, нам не довелось видеть «американских трущоб», о которых иногда пишут для полной объективности. Их, наверное, отыскать можно, но такой задачи у нас не было. Да и времени, чтобы больше увидеть, катастрофически не хватало. Мы приехали ненадолго  к сыну, который «отщипнул» от своего двухнедельного (здесь так)  отпуска  половину для совместного полета в Лас-Вегас, а еще неделю проводил с нами лишь остаток дня. Он   рассказал о том биологическом центре, в котором трудится в сфере информационных технологий, о своих  коллегах, среди которых много приезжих – из России, Китая и других стран. Все они нашли здесь и работу,  и крышу над головой.

   Дмитрию, как и многим   другим выпускникам МГУ образца середины 90-х, после августовского дефолта-98 пришлось расставаться с уже складывавшейся картиной устойчивого благополучия и перспективы роста, а последовавшие год-другой показали: Россия  не может предоставить работы, соответствующей их квалификации и  запросам. Это было прямое предложение выбора, и сын постепенно и мучительно пришел к необходимости его сделать. И не только он один –  вторая после начала 90-х  волна новой российской «утечки умов» исчисляется, насколько я знаю, многими тысячам молодых, энергичных  программистов, математиков, физиков, биологов, которые после многообещающего начала вдруг оказались не нужными своей стране.

    Теперь они живут на «других берегах», где, оказывается, их способности реализуются в полной мере, где их труд оплачивается очень достойно даже по американским меркам, где они стали дополнительными и весомыми «кормильцами» для семей, откуда выпорхнули в самостоятельную жизнь. И даже - «спонсорами международного туризма» для родителей, уже ставших пенсионерами, но заработавшими  за всю свою трудовую биографию пенсию в размере ниже стоимости «потребительской корзины». Мы, такие родители, встречали хотя и неизвестных нам, но других таких же российских родителей на этой американской земле,  и испытывали, видимо, одинаковые  чувства.

    Ведь правда  – радостно чувствовать себя людьми, имеющим вот такую неслыханную во времена своей молодости, в более зрелые времена возможность -  просто погостить на заокеанской земле.

    Ведь точно - нельзя не испытывать чувство гордости за своих сыновей  (дочерей, я знаю, тоже). Они  сумели адаптироваться на чужой прежде земле, добиться признания  в качестве специалистов  в этой стремительно мчащейся в будущее стране – и не забыли  свои российские корни, родных, свой язык, своих прежних друзей и подруг, с которыми всегда «на связи».   

    Ведь обязательно -  на ум приходит чувство благодарности к стране, которая не возвела  никаких придуманных барьеров для того, чтобы люди, ступившие на эту землю,  узнали на своем опыте, что равные права и равные возможности для всех – это не только чеканные строки из Конституции. Это правило жизни.

    И это  - главный  из американских уроков в той школе, которая была открыта для меня всего (всего? – целых!)  четырнадцать дней...

Примечание:

Хорошо иллюстрированную версию этого моего текста сделали вот здесь

Примечание 2:

Увы, оставили без гонорара...

22 октября в Потомаке, где мы с женой вновь проводили свой отпуск в гостях у сына, праздновалась очередная, 29-я годовщина этого административного образования. Что-то вроде нашего "Дня города" - за исключением того, что собственно города здесь не наблюдается.

Ближайший настоящий город - Роквилл, не  говоря уж о Вашингтоне, до которого около получаса езды, а здесь вместо города, как это вообще бывает вокруг американских мегаполисов - сплошные ряды коттеджных усадьб вдоль дорог, аккуратно проложенных к каждой из них.  Это разнообразного вида жилые с дома в 1-2-3 этажа, с участками в несколько десятков соток, покрытых, как правило, газонами, цветниками, да деревьями отнюдь не плодового назначения. Всё это пространство прочерчено  асфальтом  дорог, причём в конфигурации, доставшейся от природы. Все холмы,  овраги и участки "неудобного" леса сохранены, что делает отдельные коттеджи хотя и не очень удачными ввиду покатости газонных участков, но ещё живописнее.

Собственно Потомаком называется некоторое сгущение коттеджей к месту пересечения двух значительных дорог Falls Rd  и River Rd, на местных картах помеченных номерами 189 и 190. Есть ещё несколько зданий общественного и служебного  назначения (банк, почтовый офис, церковь, школа, публичная библиотека), несколько магазинов, и даже небольшая картинная галерея. Частная, разумеется. Вот и всё. 

В двух десятках километров отсюда протекает могучая река Потомак, вот в честь реки с имющися на ней порогами и водопадами (falls) и названа эта внушительная часть плотно урбанизированной территории близ столицы США, примыкающая к ней с северо-западного направления - Potomac.

Итак, День Потомака. 

Забегая вперёд скажу, что это совсем не такой "загул" на 2-3 дня,  как обычно  случается в наших городах Подмосковья (знаю по Протвино и отчасти - по Серпухову. Видимо,  так и повсеместно ). Больше всего увиденное походит на забытые уже праздничные демонстрации, первомайские или 7-го ноября в 70-х - 80-х,  но только если начисто убрать всю их политизированную часть.

 Здесь люди выходят на праздник просто порадоваться жизни, повеселить детей, а в парадной части - вместе с друзьями по хобби, по учёбе или по какому другому интересу сообщить миру о своих привязанностях, и о добрых чувствах ко всем.

Как это было в этот осенний день?  

Открывала праздник живописная группа всадников в какой-то исторически-военной форме. Или стилизованной под военную. Когда они приблизились к центру города, то бишь к пересечению дорог, микрофон на импровизированной небольшой трибунке взяла в руки певица. Она громко, через акустику, но без музыкального сопровождения, запела гимн США, всадники приложили руки к голове, отдавая честь флагу. И тому, который был с ними, и многим другим его близнецам, обильно украшавшим в этот день улицы, машины, и даже отдельные головные уборы. Любят здесь свой государственный флаг!

Пока звучала песня, всадники замерли,  как и их вышколенные кони, и только с последней нотой тронулись дальше, начиная собственно парадное шествие.  С интервалом метров по 30-40 двигались разные группы демонстрантов, и было только одно общее - почти в каждой группе демонстрантов разного возраста были пакеты с конфетами разного вида, которые просто разбрасывались по сторонам, где на обочинах пировала по такому случаю детвора. Что-то доставалось, впрочем, и взрослым... 

Конечно, перечислять все прошедшие мимо нас группы  (мы выбрали место близ поворота, то есть в центре города, тесноты здесь не было, что и позволило побегать немного с фотоаппаратом)  нет никакой возможности. Их было много, все такие разные...

  А когда шествие украшенных, кто во что горазд групп, машин и животных закончилось, центр праздника переместился на небольшую площадь за углом, где разместились и выставка ретро-автомобилей в нескольких десятков экспонатов, и своеобразная рекламно-выставочная ярмарка, организованная, как нам сказали, общественными советами  и предприятиями из всей округи, и детские аттракционы, и выставка животных, и концерты эстрадных групп, и что-то ещй весёлое, лёгкое, солнечное (несмотря на пасмурное в тот день небо)... 

Именно такое настроение, вместе с пакетом всякого рода сувениров, мы и унесли с собой. Наверное, будем дома вспоминать с лёгкой грустью, как хорошо здесь было...

Предлагаю Вам посмотреть целый фоторепортаж, размещённый в гугловском  фотоальбоме, открытом для всеобщего доступа по адресу: https://picasaweb.google.com/100594262564279609641/aDOqvD

Здесь же ограничусь небольшой подборкой, чтобы дать общее представление о празднике, который устраивался, в общем, для детей. Да и для взрослых - ведь не мной подмечено, что взрослые - те же дети, только большие...

Итак, СМОТРИТЕ:

  Парад начался с гимна США в вокальном исполнении. 

(в фотоальбоме фотографии большего формата и соответственно лучшего качества). Ещё пяток уменьшенных  фото: 

Остаётся заметить, что в фотоальбоме  

(адрес повторяю: https://picasaweb.google.com/100594262564279609641/aDOqvD )

ВСЕ размещённые там 40 фото - с комментариями автора.

Как бы продолжение начатого выше текста.

Приятного просмотра!

Ситуация, в которую попали мы с женой, может повториться далеко не у каждого, но тем не менее в ней есть много поучительного...

И вот в назначенный день отлёта (29 октября) мы совершили достаточно комфортабельную поездку на утренней экспресс-электричке по маршруту Серпухов-Царицино, далее на метро до Белорусского вокзала, и опять же экспресс-электричкой до Шереметьево - вся эта дорога заняла чуть менее 3 часов времени. До вылета (13-10) времени более чем достаточно.

Встали в очередь на регистрацию и сдачу багажа. Она общая для всех направлений с нашего терминала D, а потому выглядела угрожающе большой. Но тревога оказалась напрасной - стоек здесь достаточно много, и очередь двигалась шустро.
Всего минут через 25-30 мы подошли к освободившейся стойке. И вот тут-то случилось самое неприятное!
Работница Аэрофлота всмотрелась в наши электронные билеты (распечатки заказа с подтверждением Аэрофлота), и сочувственно сказала: "Ваш рейс отменён!".

Вообще говоря, мы знали (интернет давно в обиходе), что ураган Sandy уже потрепал Кубу и движется к северу, но по схеме-прогнозу было видно, что по побережью в полосе Вашингтон  -  Нью-Йорк он ударит только 30-го. Билеты были куплены заранее, и мы надеялись "проскочить". Впрочем, не только мы - раз за разом от стоек "отваливали" столь же обескураженные несостоявшиеся пассажиры рейсов на эти города. Америка не принимает, и это можно понять - лучше перестраховаться, чем рисковать людьми и самолётами "на излёте" длительного (11 часов) маршрута.

Что делать? Этим же вопросом было озабочено в тот полдень более полутысячи человек, в том числе иностранцы, дети, какие-то спортсмены...
Простояв некоторое (немалое) время у окошек служб аэропорта, можно было получить следующее "окно возможностей":

1. Сдать билеты, получить означенные на них деньги и как-то иначе распорядиться и ими, и своим дальнейшим маршрутом.

2. Записаться в "лист ожидания", по которому Call-service оповестит о дополнительном рейсе, если таковой будет назначен до следующего планового рейса, а также о наличии освобождающихся мест на этот плановый рейс (у нас он значился 1-го ноября, но все билеты уже были распроданы). Для тех, кто записался и не проживал в Москве, Аэрофлот предоставлял места в своих гостиницах, бесплатные камеры хранения багажа, что-то ещё. Отмена рейса по метеоусловиям порта назначения - дело чрезвычайное, но не такое уж редкое...

3. Перерегистрировать билеты на ближайший следующий рейс, на которые есть места. В нашем случае - на 5 ноября, далее тоже по понедельникам и четвергам. И ждать...

Я не буду (для сохранения некоторой интриги) уточнять, какой вариант мы выбрали. А всё наше внимание переключилось теперь на события, происходившие на восточном побережье США. Ураган оказался небывало мощным по силе и размерам, он захватил в свой гигантский вихрь полосу шириной около тысячи километров и медленно двигался в сторону Великих озёр и Канады...

Впрочем, российское телевидение очень живо и подробно ретранслирует весь ужас происходящего в США. Вот так бы оно работало, когда что-то случается у нас. Не так давно довольно скромное (на фоне Sandy) метеопроисшествие в Крымске погубило в три раза больше жизней - хотя разрушений было мало (опять же в сравнении).

А до Америки мы всё-таки доберёмся!

 

         Продолжая добровольно взятую на себя миссию не только просматривать  попадающие в руки газеты, но и делиться впечатлениями от увиденного в них, вновь  предлагаю вниманию заинтересовавшихся свой краткий обзор.  Вы уже поняли, что я всё ещё в Америке, но отпуск уже подходит к концу, так что это второй и последний в обозримом временном отрезке такой опыт.

     На этот раз начну со столичной газеты «The Washington  Post».  22 ноября, четверг.

Как помнит внимательный читатель,  в  предыдущем обзоре  в поле зрения был пятничный выпуск с тетрадкой – приложением «Weekend» на 48 страницах (!),  сейчас же его нет,  так что газета едва ли не вдвое  меньше по объёму, но всё же больше полусотни страниц.  Вновь с особым вниманием ищем, что там пишут о России…

Первая полоса содержит несколько превью статей (развёрнутых анонсов с пересылкой  вглубь номера), и короткую сводку ещё более анонсов содержания статей, признанных достойными упоминания на первой полосе. Россия никак не фигурирует. А что есть? Несколько удивляет выбор, как бы у нас сказали, «передовицы».  Это фоторепортаж из аэропорта имени Рэйгана, находящегося невдалеке от Молла, то есть практически в городе, далеко не крайняя станция метро. Так вот, запечатлены и сопровождены снимками моменты встречи  в аэропорту некоторых вашингтонцев с детьми, точнее – с внуками, прибывшими в столицу на празднование очень уважаемого в стране Thanksgiving- Дня благодарения. Один из снимков – к  вашему вниманию.

Кстати, именно из-за праздника пятница в США нерабочая, а поскольку погулять все любят, то, по нашим наблюдениям, к празднику благополучно прихватывается и уик-энд, люди стремятся выехать на природу, либо погулять в парках и на спортплощадках, коих здесь великое множество. Но вернёмся к газете.

  Следующая статья (стр.1-6) посвящена проблемам радиологической диагностики, конкретно маммографии. Оказывается,  выявлено около миллиона женщин, нуждающихся в онкологическом лечении, рассказывается о некоторых вопросах, требующих законодательной поддержки для оказания помощи в рамках реформы здравоохранения, проведенной при президенте Обаме.

   Тут же и переключение на международную тематику. Разумеется, главная тема – Ближний Восток, Египет, Газа, конфликт Израиль - ХАМАС.  Пересылка внутрь приводит на три полосы, 12-14, почти сплошь занятые подборкой материалов с места событий.

 Это большая статья о ключевой роли президента Египта Мохамеда Морси в урегулировании военной вспышки в этом конфликте, и сразу три репортажа из зоны недавних перестрелок и бомбардировок. Разумеется, есть и фото – ликование палестинцев  на ночной центральной улице Газы при получении известия о прекращении огня и перемирии. Временном?

   Первая  статья на «внутреннюю тему» (стр.1-8) повествует о коллизии с  сыном легендарного покойного правозащитника Джесси Джексона, его полного тёзки,  47 лет. На последних выборах 6 ноября он был вновь избран в Палату представителей Конгресса США, несмотря на ведущееся в его отношении расследование.  Джесси Джексона-младшего подозревают в нецелевом расходовании средств, собранных на его избирательную кампанию, то есть в коррупционных мотивах.  И вот теперь  он  подал заявление об отставке – правда, со ссылкой на состояние здоровья. Он действительно из-за болезни в течение полугода пропускал парламентские заседания, так что справки есть…

 И, наконец, последняя первополосная статья (стр.1-16)  сообщает читателям о хороших для американских фермеров событиях: спрос на их продукцию растёт как на внешних, так и на внутренних рынках, в том числе за счёт государственной политики в этом вопросе, препятствующей благодаря своей финансовой поддержке росту цен для населения.  Вот бы и у нас так… 

Листаем дальше.

Страницы 2-3 заняты преимущественно «штатовскими» делами, в том числе расследованием «дела Петреуса», о нашумевшей отставке которого с поста руководителя федеральной секретных служб широко рассказывалось в российской прессе.

Несколько следующих страниц довольно бесстыдно занято рекламой тех или иных товаров, которые предлагается приобретать по дешевке в «чёрную пятницу» по случаю Дня благодарения. Очень большие скидки, понимаешь… Хотя для нас всё равно дорого.

Любопытный репортаж на 8-й странице из штата Колорадо, где по результатам референдума в день выборов 6 ноября отменены поправки, запрещающие продажу марихуаны. Теперь в США два таких ну очень свободных в этом смысле штатов… 

К мировым событиям газета возвращается лишь на 15-й стр., где помещены статьи:

 - об участии премьера Англии Д.Камерона в обсуждении в Брюсселе проблем европейского бюджета;

 - о возникших «трениях» между духовным лидером Ирана аятоллой Хаменеи и президентом Ахмадинежадом, в том числе в связи с международным «прессингом» в отношении иранской ядерной программы. 

 Опуская страницы, посвященные биржевым новостям и опять же рекламе товаров, на 21 странице находим правительственные материалы. Их немного, три статьи с разъяснениями насчёт некоторых федеральных решений и проблемных юридических вопросов.

И, наконец,  на стр. 23 можно встретить два материала, касающихся Бразилии и Турции. И всё – такова эта первая 24-страничная «тетрадка», посвященная политике и бизнесу. 

Вторая тетрадка выпуска называется «Метро», но на её 8 страницах я не встретил ничего о  столичном метрополитене. Зато здесь немало публикаций, связанных с тематикой собственно города и ближайших окрестностей, вплоть до отстоящего на сотню миль портового города Балтимора. 

Внимание привлекает героическая история, рассказанная в связи с кончиной на 81-м году бывшего лётчика Рейса Леминга. Он считается «героем Англии», поскольку во время военной службы в этой стране при ужасном наводнении 1953 года лично вытащил из холодной воды 27 англичан. Ему тогда было 23 года, в газете сохранившееся архивное фото его подвига и несколько цитат из ранее опубликованного прижизненного интервью.  Страна чтит своих героев…  

Следующая тетрадка – «Спорт», 10 страниц.  Как я уже отмечал ранее, Америка помешана на американском футболе, и вот свидетельство: около 80 процентов  содержательного формата тетрадки так или иначе связано с этим не очень понятным мне видом спорта. Ещё есть две заметки о баскетболе и … о чудо! Под заглавием “soccer” технические результаты  матчей Лиги чемпионов УЕФА, и можно видеть, что питерский «Зенит» сыграл 2:2 с испанской «Малагой». Есть таки Россия на карте мира!

Этим газета и ограничилась, поскольку в последней тетрадке «Style» - «Стиль» (10 стр.) материалы праздничного, культурно-развлекательного плана, и опять немножко футбола. Да, есть большой репортаж из Белого Дома по случаю того, что президент Обама  помиловал привезенную его семье на съедение в праздник индейку…

   Зато немногим больше повезло с другой вашингтонской газетой – «Express».  Почти все  её 40 страниц, за исключением 2-х материалов о том же израильско-палестинском конфликте,  заполнены исключительно материалами внутреннего свойства, причём  имеется ввиду  культурно-развлекательная и предпраздничная тематика.

И  вот глаз выхватил имя: «Аnna Karenina”.  Да, это иллюстрированная рецензия на ремейк знаменитого толстовского сюжета, снятого недавно с голливудской звездой Кейрой Найтли (Keira Knightly) в главной роли. Но, как пишет обозреватель,  “режиссёр Джо Райт поставил большую часть истории в старом русском театре, включая стулья и пустой зал. Это вдохнуло новую жизнь в классическую историю и придало новые аспекты…». 

 Надо будет посмотреть при случае. 

А с американскими газетами пока всё. Что до российских, то даже краткая «интернет-пробежка» по нескольким основным центральным газетам показывает, что тема Америки неизбывно волнует, тревожит и вдохновляет наших писателей. Да и читателей…

/в тексте использованы фото с сайтов соответствующих газет/

А не пойти ли нам зоопарк?

Такой вопрос не стоит перед симпатяшками, которые там живут: 

Так что решено: идём к ним в гости. Дело было ближе к концу ноября. Заканчивался наш отпуск, который мы с женой проводили в гостях у сына. Дмитрий уже более 10 лет живёт и работает в пригородной зоне американской столицы, и это был не первый наш визит к нему. Но вот мысль посетить знаменитый своими размерами и богатством живности вашингтонский зоопарк пришла к нам впервые. Был как раз праздничный день, мало известный у нас в России - День благодарения, который здесь принято (по возможности, конечно) проводить на природе. Погода выдалась прекрасная, солнечный ноябрь во всём его великолепии. Сын довёз нас до ближайшей метростанции...

Проехать на метро от Бетезды надо было несколько остановок - как вы думаете, до какой?  Казалось бы, из табло следует, что это Woodley Park-Zoo, но столь же правильно было выйти и на предыдущей.  дело в том, вход в зоопарк находится аккурат посреди  этого метропробега, так что с точки зрения экономии времени, да и денег (а в этот день поездка на наше расстояние стоила чуть более 3 долларов с человека) так было лучше.  

А вот вход в Zoo совершенно бесплатен. Дело в том,  этот один из лучших зоопарков мира абсолютно бесплатен для всех -  в любой день и любое время года.  Zoo является составной частью Смитсоновского Национального института, практически все учреждения и музеи которого свободны для посещений. Туристы с благодарностью такой возможностью пользуются. А уж из России, где не упускают ни малейшей возможности содрать деньгу с собственных граждан... В общем, пошли.

Но сначала надо оглядеться и выбрать маршрут.

Решено было начать с посещения гигантской панды - она не случайно фигурирует на визитных карточках  Zoo.  Вообще же здесь можно провести целый день.  Если сдюжишь - парк огромный. Да и целого дня у нас не было.  Итак, панды.

Вообще же большие панды очень редкий вид, обитающий только в природных условиях китайского юга. Всего в мире насчитывается  около 2000 панд, и приблизительно три сотни живут в неволе, в разных зоопарках и даже в частных коллекциях. Одна из самых известных групп проживает здесь, в  Zoo.  Само собой, что в конце ноября даже в тёплом по нашим меркам Вашингтоне (+10 +15 гр. Цельсия) увидеть панд можно только за стеклом (к сожалению, мутноватым, так что фотки получились неважные). Питаются они почти исключительно побегами бамбука, который растёт тут же - буквально "за углом". Его как раз охапку принесли, и одна из панд тут же принялась за трапезу:  

Согласитесь, есть в положении "на спине" могут только очень неторопливые животные...

Тут же невдалеке, но уже в открытом вольере,  можно было видеть мелкую разновидность "красных панд" - они ведут себя гораздо шустрее, еле поймаешь в объектив. Что и понятно - на свежем воздухе надо двигаться...   

Невдалеке располагался и тёплый серпентарий со всякого рода ползучей живностью. Разумеется, нельзя было не запечатлеть символ приближающегося 2013 года - водяную змею:

А буквально рядом нельзя было не остановиться  перед этим красавцем:

Опять же в тепле обитают и человекообразные. Про гориллу вы уже знаете (а вообще здесь их целое семейство), так что скорее - на природу.  Посмотрите, как в отсутствие льва расслабились в тенёчке три его подруги:

Можно было встретить здесь и бронтозавров в натуральную величину. Мне попался трицератопс, выскочивший  из зарослей и замерший в напряженной позе, подсказанной неизвестным мне скульптором. Как было не приветствовать его аналогичным образом? 

А вот мирно пасущиеся зебры никаких агрессивных побуждений не выказывали. Кстати, они действительно на диво полосаты: 

Вот так мы прошли за три часа по большому кругу, не успев, конечно же, заглянуть во все уголки и вольеры. Да, чтобы у вас осталось полное впечатление о размерах этого грандиозного зоопарка, вот вам изображение кусочка этой главной кольцевой аллеи Zoo:

За сим я бы и закончил это краткое знакомство с этим альбомом, полную версию которого можно смотреть здесь:

в альбоме

Там еще два десятка фотографий.

Спасибо за внимание!

 Расставание с Вашингтоном

   Вот и подошло время просуммировать впечатления от Вашингтона, этого строгого города свободных людей. Вы знаете, удивительное дело: побывав в центральной части Вашингтона всего лишь несколько раз, да и то «пробегом»,  быстро  привыкаешь к этим четко расчерченным кварталам, к этим невысоким, но вызывающим уважение зданиям, этим скверам и очаровательным цветочным клумбам. Создается даже ощущение, будто жил здесь месяцами, а то и годами. Стало быть, пора поговорить и о «человеческом факторе» - без него самый очаровательный город мертв. Так что с этой точки зрения есть город Вашингтон, столица Соединенных Штатов Америки?

   Ну, разумеется, прежде всего, это город чиновников. Если в разделе о Лас-Вегасе упоминалось, что если не считать туристов - это город тружеников игорного бизнеса, то здесь, несомненно, самую значительную часть занятого населения составляют  служащие тех или иных федеральных учреждений. Часть из них по внешнему виду действительно соответствует определению клерков высокого класса, как «белые воротнички», но большинство же, по беглым впечатлениям, ходят на свою службу в том, в чем привычно и удобно. То есть в джинсах, коих на родине этих «рабочих штанов цвета индиго», здесь в среднем ничуть не   меньше, чем в Москве.

    А благодаря наличию нескольких крупных университетов и   множеству иных учебных заведений Вашингтон – это и город   студентов, город молодежи. Наверное, это еще и город журналистов –   здесь издается масса газет и журналов,  есть даже русскоязычная   пресса. А когда проходят заседания федерального парламента,   количество репортеров   здесь возрастает многократно, поскольку все   уважающие себя издания всех штатов и многих городов почитают за   честь иметь своих собственных корреспондентов в федеральной   столице.

   Ну, и непременно Вашингтон – это город туристов, которых  здесь   можно видеть, наверное, в любое время года. Встречалась оценка:  20   миллионов американцев в год посещают свою столицу именно в   туристических целях. Думается, что миллионами исчисляется и поток   иностранных туристов. Вот и мы, двое из подмосковного Протвино, внесли свою скромную лепту...

   А что же коренные вашингтонцы? Вообще говоря, таковыми здесь, по-видимому,  считаются не только потомки индейских племен, негусто населявших территорию от Аппалачей до атлантического побережья, но и все те, кто ведет свой род с конца 18-го века. Ведь именно тогда молодой Конгресса  США определил сие место для расположения столицы, а первый президент Джордж Вашингтон пригласил архитектора из Франции Пьера-Шарля Л'Энфанта,  и тот, вдохновленный обликом Парижа, гениально спроектировал центральную часть нынешнего города, а законодатели штатов Мэриленд и Вирджиния с болью отрезали куски своей территории для федерального округа Колумбия. Началась столичная стройка, продолжающаяся и поныне…

   По тем временам подавляющее большинство местного населения   составляли афроамериканцы (ну не принято здесь  сегодня употреблять слово «негр»!),   бывшие, впрочем,  в подневольном положении. Свобода ко всем им,   трудившимся во благо растущей столицы, пришла  много позже. Именно   благодаря ей присутствие афроамериканского населения в городе  весьма   заметно, и ведет оно себя совершенно равноправно и достойно, как и   полагается хозяевам этого города. Вот так плоды мирной революции 60-70-   х  годов  под водительством Мартина Лютера Кинга во всей полноте   проявились не только в столице, но и в других местах Америки, где   довелось побывать. Кстати, нас предупредили о том, что американская   полиция жестко пресекает сегодня малейшее поползновение кого-либо на   не то что оскорбительное, но и неосторожное выражение или жест в адрес   чернокожего населения. Ну и, собственно, в самой полиции, да и вообще в   службах, связанных с правопорядком и охраной учреждений, по моим мимолетным наблюдениям, большинство составляют как раз люди с черным цветом кожи. В цвет униформы, очень колоритно.

     Кстати говоря, в одном из переулков близ Белого Дома довелось видеть внушительных форм, облицованное черным мрамором здание Мемориала Кинга. Это как бы огромный приземистый «дом памяти»,  в котором именем Кинга освящено все то, что находится внутри – и огромная библиотека, оборудованная на самом современном уровне, и кинозал, и что-то еще – проходя вдоль здания, не все удается увидеть и понять. Скажу одно – внутри было людно, а большой американский флаг у входа в здание был приспущен – видимо, в связи с тем, что лидер борьбы за равные гражданские права чернокожего населения был убит как раз в апрельские дни далекого уже 1968-го. И оставил в наследство своим соплеменникам  такую знаменательную фразу: «Доктрина чёрного превосходства такая же дьявольская, как и доктрина белого превосходства». Впрочем, почему только соплеменникам? Она касается каждого из живущих на нашей планете.  

   Наверное, есть  в Вашингтоне где-то вдали от чопорного делового центра есть и свои «хрущобы» с бедным населением, но их видеть нам не довелось. Разве что нельзя было не обратить внимание на то, что наряду со стеклом и бетоном новостроек  есть также дома, которым по сотне и более лет. Все они выглядят ухоженно и опрятно. Нередко в объектив фотоаппарата можно было поймать ракурс, совмещавший градостроительные решения сразу двух, а то и трех эпох, что отчасти напоминает отдельные уголки Москвы.

   Разумеется, есть в Вашингтоне и места, где чувство приезжей   раскованности как-то сменяется ощущением того, что надо остеречься,   не лезть со своим фотоаппаратом на передний план. Это ощущение   посетило меня, когда я проходил вдоль громадного Hoover building –   здания Федерального бюро расследований. Что-то подобное  я    испытываю почему-то и в Москве, проходя  своим маршрутом вдоль   приметного здания на Лубянке...

   Зайти в ФБР можно прямо с улицы,   поскольку широкий вестибюль   выходит аккурат на угол этого здания-   квартала. Разумеется, если есть   пропуск, поскольку три-четыре   человека в черных мундирах что-то   спрашивали у народа, снующего   туда-сюда. Я не стал испытывать   судьбу и сделал пару снимков с   некоторого отдаления, а потом несколько раз оглядывался – не гонится ли за мной кто-то из служивых. Обошлось и на этот раз.  

   А подлинным откровением для меня, однажды в одиночестве забредшего чуть поодаль от  центральной части города, стало обнаружение памятника – да что там памятника, просто мемориала в честь замечательного украинского поэта и художника 19-го века Тараса Шевченко. Я провел школьные и студенческие годы именно в Украине, читал Шевченко и по школьной программе, и для себя (дивные были стихи!), хорошо помню шевченсковские мемориалы в Харькове и Киеве, но здесь он совершенно особый. И не потому, что странно его видеть на пересечении этих сугубо американских улиц. Это был молодой Тарас, еще не изведавший  тягот многолетней ссылки «в солдаты». Обелиск как-то по своему передавал огромную внутреннюю энергию и задор молодого гения, раскрывшихся и поэзии, и в прозе, и в живописи. Я не знаю историю возникновения этого памятника, но в любом случае первое, что пришло на ум – слова благодарности этой стране, этому городу за то, что здесь поместилась почти забытая уже частица моей души… 

   Итак, пришла пора прощаться с этим удивительным городом, подарившим так много открытий и впечатлений. Завтра улетаем, и до последнего маршрута в аэропорт останется время только на одну «вылазку» из Роквилла, и мы заранее решили, что это будет вылазка на природу, а именно – на расположенный невдалеке, на границе Мэриленда и Вирджинии  горный перекат реки Потомак. С Вашингтоном – всё.  Как я буду вспоминать тебя, американская столица?  

   Помнится, уже на склоне жизни, проживая на Кубе, американец Эрнест Хемингуэй написал книжку, посвященную Парижу времен своей молодости, и назвал её «Праздник, который всегда с тобой». Так вот, пронизанный светом (даже когда небо укрыто облаками) зеленый город  Вашингтон отныне останется воспоминанием о восхитительном празднике узнавания новых истин. И это воспоминание  всегда будет со мной. 

Примечание: мне довелось гулять по Вашингтону и в нескольких следующих своих отпускных "родственных поездках через океан" - где-то до обострения геополитической обстановки и визовых ограничений. Но всякий раз мои первые впечатления подтверждались и наполнялись новыми, и очень хотелось бы их продолжить... 

Как-то  в г. Роквиле (13-я остановка метро от центра Вашингтона) мне не досталось билета на концерт российского барда Тимура Шаова. И поразился я...

  Помнится,  23 февраля 2010 года  у нас, в городе физиков Протвино (это 100 км от центра Москвы по геодезической прямой), на его же концерт собралось существенно меньше половины зала ДК "Протон".   Да и пришли в основном те же люди, которые в декабре 1979-го, только молодые, слушали в Протвино вместе со мной Высоцкого.

А Тимур-то - это уже следующее  поколение не только бардов, но и слушателей. Вот оно-то его не сильно знает и привечает.  Да и не только его...

В самом деле, что-то у нас с населением происходит. А что русскоязычная околовашингтонская диаспора (хотя не так - малая её часть, ведь там живут и работают десятки тысяч наших) собралась - так это не удивительно. И мои ровесники, и народ помоложе - все они знали, кто такой Шаов, что и как он поёт, что думает о себе, стране и мире...

Днями  прочёл в "Новой" как раз это - он  о  себе, стране и мире. Читайте из Шаова: 

Всё интервью Тимура Шаова "Новой газете"

 Для сравнения: концерт Тимура в Чикаго  осень 2017

Интересная находка в сети

 Как я открыл Америку

      Две недели в США – это, конечно, не срок, чтобы подробно узнать  Америку. Но чтобы  почувствовать ритм этого ушедшего вперед времени,  примерить на себя не только эти  голубоватые штаны, но  неповторимыйSpirit of America – американский дух, двух недель  вполне  достаточно.

   Начну с дорог. Это не случайно. Буквально с первых же часов пребывания на американской  земле  (сын встречал нас на своей машине в аэропорту Даллес, формально приписанного к Вашингтону, но находящемуся в штате Вирджиния)  стало понятно, что ездить придется много. Что ж, после двух тысяч миль за несколько дней с поездками могу сказать, что побывал в поистине «стране на колесах». Будучи дома и сам в последние годы за рулем практически каждый день, я не мог не проводить постоянный «сравнительный анализ» того, что вижу. Наблюдать же дороги не Подмосковья, а Вирджинщины, а также Мэрилендщины, Невадщины и даже Аризонщины за время визита довелось предостаточно – правда, в качестве пассажира (сын отнесся с недоверием к нашим «европейским» водительским правам)…

О качестве дорог промолчу, поскольку понимаю полную безнадежность подробного сравнения. А вот по части автомобилей есть даже открытие: если США где и проиграли борьбу за мировое превосходство, то это – на своих собственных дорогах. А конкретно США проиграли Японии свой собственный (крупнейший в мире, однако) автомобильный рынок! Причем сделали это вполне добровольно, строго следуя рыночным правилам и не пытаясь глуповато и беспощадно к собственному населению «поддерживать отечественного производителя». Уже на второй–третий день я перестал удивляться тому, что вижу на бесчисленных стоянках у бесчисленных магазинов, на дорогах, на туристических маршрутах прежде всего «японок»: «Тойоты», «Хонды», «Ниссаны», да и прочих немало. Только потом идут родные для американцев местные марки, затем – европейские и корейские.

Что поражает особо – на дорогах и стоянках практически нет автомобилей, явно выходивших по внешнему виду свой век и ресурс. Разве что специально отделанные «раритеты» иногда бросались в глаза. Ну и непривычное для заезжего россиянина полное отсутствие продукции ВАЗа. Лишь изрядно порывшись в памяти, сын припомнил, что однажды в своем круге общения видел человека, который утверждал, что видел нашу «Ниву». Это притом что американских автомобилей в России очень даже немало – как «made in USA», так и российской сборки. И еще – необычно много мини-грузовиков: капот и кабина, как у легковых, а потом как бы «ящик». Перевозят на таких «ящиках с мотором» все, что угодно, вплоть до стоящих в растяжках молодых бычков (это, наверное, чтобы не выскочили, предпочтя смерть под колесами ножу мясника). Кстати, шустрые такие грузовички – ни в чем не уступают общему потоку. Ну а большие грузовики производят очень внушительное впечатление. Просто удивительно, как в таких громадинах сочетаются мощь, красота и, видимо, надежность.

При обилии машин в потоке ездить здесь, не зная местности, сравнительно легко. Просто изобилие подсказок – о каждом съезде на другую трассу предупреждают отнюдь не один раз. Скоростной режим предельно регламентирован: на городских дорогах ограничение 35–45 миль в час, на скоростных «хай-вэях» – до 75. Применение ограничений в разных местах осуществляется по-разному, но всегда разумно. В штате Аризона, когда сын вез нас на арендованном «Форд-Таурусе» из Лас-Вегаса в Большой Каньон и обратно, он впервые увидел цифру более 75, полагая, что таких разрешенных скоростей на дорогах просто нет.

Пешеходы здесь относятся к «вымирающему» классу. Хорошие дороги и многочисленные бесплатные автостоянки сделали практически бессмысленными пешие прогулки не только на работу, но и куда бы то ни было. Только на авто. Лишь в музейном центре Вашингтона, да в Лас-Вегасе приходилось сновать в потоке таких же, как мы, пешеходов. Но это были, как правило, люди, имеющие целью именно так и именно здесь проводить свое время. Ну а о вежливости американцев, сидящих за рулем, по отношению к встреченным все-таки пешеходам рассказывать и вовсе не буду. Это просто другой уровень культуры, о которой речь пойдет чуть ниже.

Нашу единственную за две недели «стычку» со служителем местной ГИБДД (там говорят коротко – «коп») выделяю в отдельный фрагмент. Уж больно красиво. Итак, возвращаемся после посещения знаменитых Люрайских пещер. Начало пути, от городка Люрай до перевала через Аппалачи, оборудовано как скоростной хайвэй – ограничение 65 миль в час – почти предел для населенных районов. Здесь же дорога в этот час была практически пустая, а встречная полоса отделена широким газоном с редкими деревьями. В общем, все условия для того, чтобы «придавить на газ». Дмитрий так и сделал, но, проехав пару миль, вдруг встрепенулся, оглянулся на родителей, все еще завороженных картинами Люрая, и сказал: «Сейчас нас догонит коп, всем руки держать на виду». И действительно, сзади стремительно приближалась машина дорожной полиции, все ярче сверкая огнями на крыше и все громче переливаясь звучными трелями сирены. Дмитрий остановил машину и приспустил стекло, достал документы. Грозный широкоскулый автомобиль подъехал, остановился сзади. Картинно одетый молодой полисмен, одной рукой придерживая от ветра широкополую шляпу, а другую держа на кобуре, подошел к окошку, и начался малопонятный для нас, пассажиров, диалог на специфическом для такого случая английском. Завершился он взаимным подписанием какой-то бумаги, и коп, все так же осторожно оглядываясь, вернулся в свою машину (он был один и тоже, видимо, боялся), сел и умчался вперед, выключив огни и сирену.Дмитрий пересказал нам содержание разговора.

Сначала коп поинтересовался: «У вас есть причины, чтобы ехать так быстро?» Затем предъявил свои претензии по измерению скорости радаром, а в завершение сказал замечательную фразу. Она до сих пор как бы звучит в голове: «То, что вы подписали протокол о скорости 72 при ограничении 65, еще не означает, что вы виноваты. Вашу вину должен установить окружной суд штата Вирджиния». Сказал – и уехал, оставив если не всех, то меня в глубоких раздумиях о том, что есть, оказывается, места, где «презумпция невиновности» – не пустые слова (Позже я узнал, что полисмен на суд не явился, а посему штраф платить не пришлось).

      Теперь о мелочах быта.

   Повседневная жизнь в Америке, как и в любом другом месте, где  обретается человек,  складывается из того, как ему удается  удовлетворять все свои потребности, прислушаться  к  собственному организму и ответить на его запросы так, чтобы это  было и комфортно, и  без причинения каких-либо беспокойства  другим людям. Так вот, на все пункты этого как  бы виртуального  опросника я уверенно отвечаю: «Да, да, да!» В этой стране хорошо   позаботились, чтобы так оно и было.

   С питанием все было очень просто. В «нашей» гостинице города  Лас-Вегас, где мы  столовались практически неделю, это был  поистине безбрежный «шведский стол»,  причем стоил он что-то  чуть больше десятки «зеленых» с носа (вернее, рта). В сутки  хватало двух посещений. По месту остального пребывания (жилье сына в городке Роквилл, 13-я станция метро от центра Вашингтона), обычно были только завтраки и ужины из того, что припасено в холодильнике. То есть из продуктового магазина, коих здесь очень много и очень разных. Сын на правах принимающей стороны обычно выбирал те, что покрупнее – этакие огромные склады продовольствия и сопутствующих товаров. Все приблизительно так же, как в крупных сетевых магазинах Москвы, только иное масштабирование цен. Хлеб, к примеру, вдвое–втрое дороже бананов, мясо птицы стоит, как хлеб, а пиво – как полкило качественного сыра. В общем, по отношению к рядовым американским зарплатам питание заметно дешевле, чем у нас. Это наблюдение, пока мы не посетили ресторан, долго не шло из головы…

Теперь о теме «клозетов и голов». Эту тему обойти невозможно, ибо контраст разительный. Для «разбега» можно было бы вспомнить о своих российских наблюдениях, ибо поездить мне довелось в жизни прилично – вплоть до Магадана. Лучше не буду тоску наводить, тем более что иностранные инвестиции медленно, но верно начали изменять этот пейзаж. А вот здесь с этой проблемой, похоже, покончили давно. Все туалеты во всех публичных местах, будь то музеи, театры, гостиницы, придорожные кафе или большие магазины – все общедоступны и бесплатны. Заходи и пользуйся. Там всегда чисто, всегда есть то, что полагается, будь то центр столицы, придорожное кафе в предгорье Аппалачей или уходящее за горизонт шоссе в Аризоне.

Особое внимание повсеместно уделено тому, чтобы здесь было удобно людям с ограниченными физическими возможностями. Внимание к инвалидам – вообще повсеместная и трогательная примета американского быта. Телефонные автоматы, как правило, имеют разноуровневые трубки – для высоких и для тех, кто не может дотянуться. А одна «туалетная» деталь меня удивила и даже возмутила. Представьте себе: в комнате на четкую букву «М» на стене пристроена откидная доска с какими-то ремнями. Вроде как положи чемодан и привяжи его. Каково же мне было узнать, что это – «завоевание» феминистского движения американских женщин за равные права! Получите, мужики, пеленальный столик, дабы всякий отец-одиночка мог без затруднений зафиксировать здесь свое чадо и при необходимости перепеленать. И так – практически везде!

Я долго размышлял, почему американцы устроили жизнь так, что «туалетный вопрос» у них не возникает. Ответ подсказала жена: «Они просто очень любят себя и не любят долго терпеть». Не скажу, чтобы обуяла гордость за «самый терпеливый в мире советский народ»…

   Дома на попечении дочери в наше отсутствие остался почти  годовалый щенок породы керн-терьер, наш общий любимец.  Понятно поэтому, что постановка «собачьей темы в Америке» тоже  представляла интерес.Так вот, доложу я вам, собачьей темы в том ракурсе, который  волнует беспокойную нашу общественность (безопасность и  санитария), нет вовсе. Во-первых, нигде не видно бездомных либо  бесхозных собак, которые в количествах изрядных шастают по  нашим дворам и улицам. На бескрайних и общедоступных для  всякого рода досуга газонах главного вашингтонского бульвара –  Молла если и доводилось видеть собак, то строго с хозяевами,  крупных – строго на поводках. Да и иногда мелькали собачьи  морды за стеклами проезжавших автомобилей – на пассажирских  местах, разумеется.

Что касается наших походов по магазинам, пресловутого «шоппинга», то подлинным открытием стала сеть так называемых «долларовых магазинов». Ну, на полках разные товары – от детских игрушек и сувениров вплоть до парфюмерии и продуктов питания, и цена каждого отдельного наименования – один доллар. Конечно, берут сомнения насчет качества съестной продукции. Но система простая: не хочешь – не бери. А если будут последствия типа отравления, то и продавца, и владельца засудить можно. Так вот, именно в «доллар-шопах» мы стали наконец-то слышать русскую речь не только от самих себя. За несколько посещений едва ли не каждый раз мы встречали то моложавых на вид, то вовсе «древних» пенсионеров, то как-то раз молодую семью с ребенком. Нет, мы не бросались друг к другу в объятия – просто интересно было послушать такой родной магазинный диалог обалдевших от неожиданной «почти халявы» покупателей. Впрочем, на второй-третий раз все ведут себя уже по-свойски.

Отдельная глава – книжные магазины. Их мы посетили несколько и в разных местах. Найти (на английском, естественно) можно почти все, что душе угодно, а если не нашлось на полках или в обязательной компьютерной базе – делай заказ, привезут. Но более всего нас поразила обстановка в магазинах – люди сюда ходят не только за покупками, но и просто почитать, поработать с первоисточниками, делать выписки и т. п. Само собой, что им никто не препятствует, а относятся с полным уважением. Могут и кофе предложить. А книголюбы раскрепощаются вплоть до того, что кое-кто не просто сидит на полу, если рядом с полкой нет кресла – просто лежит, вперив глаза в выбранное чтиво. Так, видимо, организм американского читателя лучше отдыхает, пока идет напряженная интеллектуальная работа…

     Американцы – очень приветливый и дружелюбный народ.   «Can I help You?»  (могу ли я помочь вам?) – вопрос, который довелось слышать несколько  раз, когда мы с женой  то ли останавливались в недоумении на  углу квартала, не зная дороги, то ли попадали в  какую-либо иную  ситуацию, затруднительную для начинающих туристов по Америке.   Наверное, кто-то скажет (и говорят же!) – это напускное, на самом  деле американцы живут  своей собственной жизнью и неохотно  «подпускают к себе» на откровенный разговор.  Возможно, это где- то так и есть. Личная жизнь американцев – это святое. Судя по  всему,  посторонним туда вход действительно воспрещен без  обоюдного на то согласия. Жилища и  собственность  неприкосновенны со всей силой и строгостью американских  законов. Но по  мне – такая «напускная вежливость» все же  намного лучше, чем угрюмая безразличность  очень многих  встречных на улицах наших больших городов. Да в последнее  время – и  малых тоже…

  Американцы, судя по вполне очевидным свидетельствам  материального благополучия  подавляющей части населения,  трудолюбивый народ.  Практически везде, кроме как в специальных местах для отдыха и развлечений и в соответствующее время, не видно праздношатающихся людей и даже подростков. Все всегда чем-то постоянно заняты. А если дела, за которое платят зарплату, в данный момент нет – они занимаются спортом. Преимущественно – бегом. Такого количества самодеятельных «забегов здоровья», как здесь, я никогда не видел. Ну и, конечно, нельзя не сказать о том, что рабочим местом здесь очень дорожат. И не только потому, что в памяти воспоминания о годах тотальной безработицы, кои здесь случались. Рабочее место почти всегда означает и определенный достаток, поскольку уровень зарплат в США очень и очень достойный, он значительно перекрывает размер минимальной потребительской корзины. Этому очень способствует законодательство, согласно которому есть федеральный минимум ставки часовой оплаты труда, ниже которого работодатель не имеет права платить наемному работнику. Иначе – сядет. Нигде в США в течение последнего десятилетия он не был ниже 5 долларов 15 центов в час, причем недавно принят закон о повышении федерального минимума до 7 с лишним долларов. Вот поэтому, наверное, здесь практически везде дороги чистые, газоны подстрижены, мусор убран – потому что за это хорошо платят.

Американцы предстают по наблюдениям очень патриотическим и любознательным народом. Бывает странный вид патриотизма – когда человек во всеуслышанье объявляет себя патриотом, стучит кулаком в грудь, но ничего не хочет знать о том, что где-то есть очень достойные столь же высоких чувств люди и страны. Здесь не так. Тут, судя по всему, о чьем-то личном патриотизме говорить вслух не принято, а любовь к стране проживания принято проявлять просто – самим образом жизни, уважая законы, традиции и других людей.

Американцы очень подвижный народ, они много и охотно путешествуют. При этом американцы, судя по всему, очень хорошо понимают, что в собственной стране очень многое просто «must see» – надо видеть своими собственными глазами. Везде, где нам удалось побывать, большинство туристов составляли именно американцы, которым надо видеть и природные парки, и мемориальные комплексы, и музеи. И даже лицезреть такое отнюдь не мировое событие, как ежегодный апрельский «фестиваль цветения японской вишни» в столице страны. Как в таких условиях не гордиться историей и героями своей страны, своего штата, города? Отсюда и обилие государственных флагов, которые появляются порой в самых неожиданных местах.

Что характерно, в этой стране, по всем признакам, вовсе не противопоставляются такие понятия, как «патриотизм» и «демократия». Наоборот, есть признаки того, что американцы и видят, и считают связь между этими понятиями органичной и действенной, причем демократия понимается не в каком-то «суверенном» смысле, а в самом прямом, проистекающем из понятий о правах человека как доминанте государства, в котором им выпало жить. И они платят этому государству – не только поднятием флагов страны над частным жилищем, но и повседневной поведенческой культурой во всем и везде, будь то дорога, магазин, музей, офис или что-то еще. Эта культура чувствуется и в том, как американцы относятся к другим странам и нациям, в частности, как белые американцы относятся к своим чернокожим согражданам. Сегодня повсеместно в США просто немыслимо проявлять прилюдно какие-нибудь признаки расовой неприязни, не то что ненависти – тут же привлекут к суду, а то и посадят в каталажку.

     А как они относятся к России, к русским, ко мне, в частности?   Что до меня, то, кроме таможенника в аэропорту, проявившего очевидное внимание к моему российскому  моей  стране было бы тоже неприлично, так что я с жадностью листал попадавшиеся в руки выпуски газет, выискивая  по заголовкам, что там пишут о России. И вот тут я, опытный «газетный читатель», понял раз и навсегда: страна  Россия для американского обывателя (на которого и рассчитана эта пресса) находится где-то на очень отдаленной периферии внимания. Америка живет своей бурнокипящей жизнью, у неё есть свои и внутренние (причем они занимают больше), и внешние проблемы, а о России здесь вспоминают совсем не так, как у нас поминают Америку. Если США для российских масс-медиа особенно в последнее время – едва ли не постоянно присутствующая и очень специфическая «фигура речи», то в американских СМИ о России напишут лишь тогда, когда есть какая-то новостной повод. Так, за две недели в попадавших мне в поле зрения более-менее регулярно газетах (вашингтонский «Express», невадское «Las Vegas Review» и федеральные «USA today») я встретил лишь 3 (три!) сюжета, связанных с Россией. Это был рассказ о полете на нашем «Союзе» американского туриста, репортаж из Москвы о разгоне омоновскими дубинками «митинга оппозиционеров» и статья о нарастании этнической нетерпимости в молодежной среде на примере скинхедов, ждущих дня рождения Гитлера. Все! В остальном международная панорама занята Ираком, Ближним Востоком, ну еще Европой, Японией, Австралией, островами Фиджи, чем-то еще, только не Россией. Даже обидно как-то.

Что еще бросилось в глаза – американцы, судя по всему, веселый и жизнерадостный народ, причем со своеобразным чувством юмора, в котором чувствуются одновременно и повышенная сентиментальность, и какая-то грубоватость (если судить по классическим европейским меркам). Мне трудно судить об этом досконально в силу довольно-таки слабого владения английским разговорным, но по многим признакам я склоняюсь к такому выводу (здесь и случайно подсмотренные сценки, и что-то из увиденного по ТВ, и из выхваченного из прессы). Внешнее впечатление беззаботности американцы, в общем, производят, но когда случается трагедия, беззаботность эта улетучивается в миг, и американцы очень трогательным образом сопереживают тем, кто попал в беду. В общем, ничто человеческое им не чуждо.

Конечно же, лишь по возвращении домой, в ставшее родным за 30 лет жизни Подмосковье, нашлось время систематизировать все свои американские наблюдения и, как говорится, «положить их на бумагу». Перелистывая календарь своей поездки день за днем, остановлюсь вкратце на самых сильных впечатлениях. Их было немало.

Сначала это было во время перелета из Москвы в Вашингтон. Не то чтобы сам полет на комфортном аэрофлотовском «Боинге», а скорее какое-то «предчувствие Америки», ибо предстояло увидеть её впервые. Назад летелось как-то обыденно, к тому же в промежутке остались 5-часовые авиарейсы из американской столицы в «столицу разврата» Лас-Вегас и обратно. Кстати, эти «внутренние» рейсы проходили ночью. Ночная Америка под крылом – это самостоятельное и очень сильное зрелище. Просто море огней. На контрасте вспоминаю давний перелет на «Ил-18» из Красноярска в Магадан, где в течение нескольких часов лета под крылом было абсолютно безжизненное пространство. Там изменилось мало что.

Истинным потрясением стал Большой Каньон в штате Аризона – удивительное в деталях и грандиозное по масштабам творение природы. Впервые выйдя на его внезапный полуторакилометровый обрыв, я испытал ни с чем не сравнимые чувства. По глазам и лицам находившихся рядом американцев, китайцев, японцев, немцев было видно, что мы все ощущаем себя одинаково – как дети планеты Земля перед одним из её чудес.

   Я влюбился в город Вашингтон, в его атмосферу воплощенных гражданских свобод в сочетании со всеобщим исключительным законопослушанием.  Город, где торжественная, нарочитая чопорность официальных  зданий удивительным  образом сочетается с возможностью  свободного посещения большинства из них. Город,  центр которого  щедро отдан многочисленным и крупным музеям со свободным  доступом.  Если бы для подробного изучения этих бесчисленных  музейных экспозиций мне  потребовалась бы дополнительная  жизнь, её не было бы жаль. Ведь это было бы в  городе, к которому  можно привыкнуть за три дня, а сниться он будет годами.

     По-своему удивил Лас-Вегас. Здесь, оказывается, нас очень  ждут, очень уважают, где-то даже любят, причем не задавая  вопроса о платежеспособности. Наверное, она подразумевается самим фактом визита сюда. Надолго врезались в память стоящие одна за другой бесподобные по размерам, комфорту, разнообразию архитектурных форм и способов впечатлить приезжих гостиницы, где только две общих для всех детали. Это круглосуточный денежный перезвон в казино и возможность свободно посещать все гостиничные закоулки. И везде – удивительное сочетание раскованности каждого при полном, даже удивительном для нас уважении всех ко всем окружающим.

Везде, где мы побывали, люди всех возрастов ведут себя и свободно, и с выраженным чувством собственного достоинства. Действительно, им есть чем гордиться. И их предшественники, и они сами замечательно обустроили свою страну и для себя, и для приезжих. Наверное, когда мы с женой ходили здесь по людным местам, нетрудно было разглядеть в нас The Russian Tourists. Было много любопытных и безмолвных взглядов, случались добровольные попытки помочь в случае наших заминок на улицах, была во взорах и отстраненность: мол, не до вас тут. Но никогда, ни разу – враждебного, хотя бы настороженного взгляда.

Часть проведенных здесь наших дней была омрачена страшной трагедией в Технологическом университете штата Вирджиния, когда психически нездоровый студент перестрелял насмерть три десятка своих сокурсников и столько же ранил. Телевидение и газеты дали почувствовать глубину этого «шока по-американски» и увидеть, как Америка прощалась со своими погибшими. О каждом из них не раз рассказали, кем он был, чем увлекался, кем мог бы стать. Университетская площадь была постоянно полна людей, которые приезжали из разных городов Америки только затем, чтобы оставить печальные букеты цветов и свечи, колеблющиеся на ветру...

Нет, нам не довелось видеть «американских трущоб», о которых иногда пишут для полной объективности. Их, наверное, отыскать можно, но такой задачи у нас не было. Да и времени, чтобы больше увидеть, катастрофически не хватало. Мы приехали ненадолго к сыну, который «отщипнул» от своего двухнедельного (здесь так) отпуска половину для совместного полета в Лас-Вегас, а еще неделю проводил с нами лишь остаток дня. Он рассказал о том биологическом центре, в котором трудится в сфере информационных технологий, о своих коллегах, среди которых много приезжих – из России, Китая и других стран. Все они нашли здесь и работу, и крышу над головой.

Дмитрию, как и многим другим выпускникам МГУ образца середины 90-х годов, после августовского дефолта-98 пришлось расставаться с уже складывавшейся картиной устойчивого благополучия и перспективы роста. Последовавшие год-другой показали: Россия не может предоставить работы, соответствующей их квалификации и запросам. Это было прямое предложение выбора, и сын постепенно и мучительно пришел к необходимости его сделать. И не только он один – вторая после начала 90-х волна новой российской «утечки умов» исчисляется, насколько я знаю, многими тысячам молодых, энергичных программистов, математиков, физиков, биологов, которые после многообещающего начала вдруг оказались ненужными своей стране.

   Теперь они живут на «других берегах», где, оказывается, их  способности реализуются в  полной мере, где их труд  оплачивается очень достойно даже по американским  меркам,  где они стали дополнительными и весомыми «кормильцами»  для семей,  откуда выпорхнули в самостоятельную жизнь. И  даже – «спонсорами международного  туризма» для родителей,   уже ставших пенсионерами, но заработавшими за всю свою  трудовую биографию пенсию в размере ниже стоимости  «потребительской корзины».  Мы, такие родители, встречали  хотя и неизвестных нам, но других таких же российских  родителей на этой американской земле и испытывали, видимо,  одинаковые чувства.

   Ведь правда – радостно чувствовать себя людьми, имеющим  вот такую неслыханную  во времена своей молодости, в более  зрелые времена возможность – просто  погостить на  заокеанской земле? 

    Ведь точно – нельзя не испытывать чувство гордости за своих сыновей (дочерей, я  знаю, тоже). Они сумели адаптироваться на чужой прежде земле, добиться признания  в качестве специалистов в этой стремительно мчащейся в будущее стране – и не  забыли свои российские корни, родных, свой язык, своих прежних друзей и подруг, с которыми всегда «на связи».

   Ведь обязательно – на ум приходит чувство благодарности к стране, которая не возвела никаких придуманных барьеров для того, чтобы люди, ступившие на эту землю, узнали на своем опыте, что равные права и равные возможности для всех – это не только чеканные строки из Конституции. Это правило жизни. И это – главный из американских уроков в той школе, которая была открыта для меня всего (всего? – целых!) четырнадцать дней.

Геннадий Дерновой

/ От автора: приятно видеть, что мои впечатления понравились кому-то из наших бывших соотечественников до такой степени, что ко-то взял на себя труд по перепечатке текста  и  сопровождению его видеорядом  /

Источник перепечатки: http://floridets.com/index.php/component/content/article/478

Поправка: Увы, не знаю, когда, но ссылка на газету русскоязычных флоридцев стала нерабочей.  Равно как и иллюстрационный ряд. Наверное, попали под санкции (:-)) ...   Кстати, на Газете.ру ссылку я заменил на вход в сайт, а публикация тоже пропала, хотя в списке авторов я остался - 4 публикации, но входа к ним нет.     

Чего они боятся?