нас обвиняют в том что мы не винители и виной своей
для вас победители но видите ли забава мщения
роскошный зверёк но ему невдомёк что и сам
он себя сгрызает вдоль и поперёк

ты ключ небесных врат и нету тебе пути назад
через ад что выпал из рук дивным плодом
в перевёрнутый сад как в колодец что
в бездонность неба паденья стен
сдавленья возвращенья то о чём
плачет забвенья набат

вой слепой заколоченный наглухо здесь твой дом
забытый заём разбитый разъём сломленных крон
опущенных штор раздвинутых сном как петля
что играет в саму себя тем концом образуя
начало венца и королевская свита
признавая шутом палача

и палуба пуста сомкнув уста на ней лишь холст
и голова в бездвижимость направлена
моста в который не сведут ни рук ни
ног но лишь лишённость
сна

где на исчерченных магнитом схем придавлен
компас где вещий маятник не видя неба
звёзд их слёз он глух и нем

но я простите и не покинул вас я лишь старался
закрыть глаза и покинув стан себя войти в
иное в тот вечный вальс

как более прикоснуться к тому что нет
слившись воедином с ним

нет более сил к бессмысленности
смысла и осталось лишь то
одно

всплеск снова ведь ни я

и лишь только пьющий сможет знать осознавая
что такое быть трезвым преодолевая свою
обратность

один ноль разрушая как ему думается другой
в него впадает и тем самым вытекая
нулём из нуля

Бог изведал что я душа Он еле еле во мне дыша
всё что понял что этот путь пройдён ночью
дымы ветра веры а вера самосожженья
огня в нём днём

и в снасти попались
сласти

восторгом воющего захватом
сковывающего вослед
не смотрящего стёк
стеклом я

зная заранее раны знающего слезами слезая со
слизывающего немощного молящегося всем
рыком стонущего тонущего

грязь как выстрела связь мозоли на устах спицы синицы
зарницы в велосипедных волосах в ржавой каске
золото колосьев и скрип убегающих полозьев

выколотые колотые вы милые суженные милостью суженые
на последний поход разбуженные киркой в руках одного
рубахой возгласа ой да и крика разрухи всего старухи
вдоха в глотках трухи и пятаками на очи в
забвенья веют стихи как в те автоматные
очереди

о рес впорез

места без та

обречённый быть одному невольно берёт на свою сторону
всю обречённость остального и оставленного здесь
в воле где это и есть свобода быть с небытиём
иного