Цитата сообщения Ryusei_Yamagawa Квайдан о Безухом Хоити



Музыкант призраков

Лефкадио Хёрн
Более семисот лет назад в заливе Данноура близ Симоносэки произошло сражение, положившее конец многолетнему соперничеству между Хэйкэ - доиом Тайра и Гэндзи - домом Минамото. Хэйкэ были разбиты и погибли вместе со своими женщинами и детьми, среди которых был и малолетний император Антоку-тэнно. С тех пор вот уже семь столетий их призраки блуждают по морю и побережью: Рассказывают, будто рыбакам случалось вылавливать в тех краях диковинных крабов с человеческими лицами, в которых после смерти превратились воины Хэйкэ; творятся там и другие, не менее удивительные вещи. Темными, безлунными ночами на волнах вспыхивают тысячи мерцающих огоньков, прозванных Они-би - "дъявольские огни", а ветер доносит с моря звон оружия и воинственные крики, отголоски жаркой битвы.
В прежние времена призраки Хэйкэ докучали местным жителям сильнее, чем сегодня. Случалось, они выныривали вблизи рыбачьих лодок, вышедших ночью на промысел, и пытались их утопить, а также подстерегали одиноких пловцов, чтобы увлечь за собой в пучину. Тогда, чтобы умилостивить души погибших в Акамагасэки был воздвигнут буддийский храм Амидадзи, а близ него устроено кладбище с надгробиями в память об утонувшем императоре и его верных вассалах, по которым регулярно совершались заупокойные службы. После этого Хэйкэ отчасти умиротворились, однако, совершенного покоя не обрели, и на побережье продолжали время от времени твориться диковинные вещи.
Несколько столетий назад жил в Акамагасэки слепой музыкант по имени Хоити, прославившийся своей игрой на бива, а также даром певца. (Бива - род четырехструнной лютни; профессиональные музыканты, сопровождавшие игрой декламацию героических эпосов, именовались бивахоси. Прим.автора) Этим искусствам он обучался с раннего детства и, будучи еще юношей, превзошел в них своих наставников. Особую славу принесла ему декламация "Сказания о доме Тайра" - рассказывали, что когда он исполнял песнь о сражении при Данноура, "даже призраки не могли удержаться от слез".
Хоити происходил из очень бедной семьи, однако заслужил симпатию и расположение бонзы храма Амидадзи, который, будучи ценителем музыки и поэзии, часто приглашал юношу к себе, чтобы послушать его игру и пение. Очарованный даром слепого музыканта, он, в конце концов, предложил Хоити остаться при храме, и тот с благодарностью согласился. Так он обрел кров и еду и, за исключением тех вечеров, когда должен был радовать бонзу своим искусством, пользовался полной свободой.
Однажды летом случилось, что покровителя Хоити вызвали ночью совершить обряд над умершим, и он вместе со своим помощником отправился в дом покойного, а слепой юноша остался один. Было душно, и Хоити решил поискать прохлады на веранде, выходившей в маленький сад позади храма, коротая время за игрой на бива. Однако минула полночь, а бонза все не возвращался; амежду тем жара не спадала, и юноша предпочел веранду тесной комнатке. Внезапно со стороны калитки донесся звук приближающихся шагов. Кто-то прошел через сад и остановился напротив Хоити, но это не был бонза. Незнакомый голос окликнул юношу по имени - резко и повелительно, как принято у самураев, когда они обращаются к низшему сословию:
- Эй, Хоити!
Слепой музыкант растерялся и не сразу ответил, поэтому голос повторил, еще более властно:
- Хойти!
- Хай, - промолвил испуганный юноша. - Прошу простить меня, господин. Я - слепой, и не вужу, кто меня призывает.
- Тебе нечего бояться, - отвечал незнакомец, немного смягчившись. - Мой господин, особа очень знатная, путешествует в сопровождении многочисленной свиты и остановился в Акамагасэки. Сегодня он осматривал место сражения при Данноура и, услышав о твоих талантах, выразил желание послушать декламацию "Сказания о доме Тайра". Мне приказано немедленно доставить тебя в усадьбу, где собралось почтенное общество.
В те времена слово самурая было законом. Хоити обул сандалии, взял бива и последовал за незнакомцем. Они шли очень быстро; рука крепко сжимавшая ладонь юноши, казалась отлитой из стали, а звон оружия, сопровождавший каждый шаг воина, свидетельствовал о том, что он в полном боевом облачении, как и подобает самураю на службе у крупного феодала. Теперь, когда первый страх миновал, Хоити начал думать, что ему очень повезло, ибо знатная особа, пожелавшая услышать его декламацию, судя по всему, имеет ранг не ниже дайме. Наконец, провожатый остановился, и слепой музыкант догадался, что они находятся перед большими воротами. Это его немало удивило, поскольку он не мог припомнить поблизости никаких ворот, кроме главных ворот храма Амидадзи.
"Каймон!" (вежливое обращение, содержащее просьбу открыть ворота. - Прим. Авт.) - воскликнул самурай, и в то же мгновение раздался скрежет отодвигаемых засовов. Хоити вошел следом за своим проводником, они миновали просторный сад и снова остановились. "Почтенные господа! - объявил самурай. Я привел музыканта!" Тотчас раздался шум множества шагов, скрип раздвигаемых ширм и седзи, голоса мужчин и женщин. По их манере говорить Хоити заключил, что это все люди благородные, однако не мог определить, куда его привели. Впрочем, у него не было времени строить догадки. Чьи-то руки подхватили юношу и помогли подняться по каменным ступеням, затем ему велели снять обувь и повлекли дальше, по гладким деревянным полам, через множество галерей с колоннами и ряд устланных циновками комнат, пока не вывели на середину обширной залы, где собралось многочисленное общество - шелест парчовых и шелковых одежд заполнял ее подобно шуму листвы. Хоити различил приглушенный говор, в котором выделялись изысканные обороты придворной речи. Эношу проводили к специально приготовленной шелковой подушке и, когда он уселся и настроил инструмент, женщина, в которой он угадал родзо - старшую над прислужницами, обратилась к нему со следующими словами:
- Мы желаем услышать декламацию "Сказания о доме Тайра" в сопровождении бива.
Однако поэма была настолько обширна, что чтение ее заняло бы несколько ночей, поэтому Хоити осмелился задать вопрос:
- Поскольку угодная вам поэма очень длинна, какую ее часть благородные господа желали бы теперь услышать?
- Прочти описание битвы при Данноура, - отвечал женский голос, - ибо скорбь о погибших жива до сих пор.
Тогда Хоити начал декламировать, вторя себе на бива - и в переливах струн зазвучал плеск весел и грохот сшибающихся кораблей, пронзительный свист стрел, крики и топот сражающихся, лязг мечей о шлемы, вопли и стоны раненых, погружающихся в морскую пучину. Когда же он умолкал, со всех сторон раздавались восхищенные возгласы: "Воистину боги одарили этого юношу! Никогда еще не доводилось нам слышать столь искусной игры! Во всей империи не найдется певца, равного талантом Хоити!" Слепой музыкант почувствовал, как силы его удесятеряются, никогда в жизни не пел он с таким вдохновением, и в зале настала благоговейная тишина. Но когда он дошел до описания участи окруженных и безоружных, гибели женщин, которые предпочли смерть позору, и запел о том, как Нии-но Ами бросилась в море вместе с малолетним императором, из уст слушателей вырвался единый крик отчаяния, вопль, от которого кровь застыла в жилах, и Хоити ужаснулся той буре скорби, что сам же вызвал. Долго еще слышны были стоны и причитания, потом все стихло, и
pаздалcя голос женщины, которую слепой юноша принимал за родзо:
- Хоть мы и были наслышаны о твоем таланте музыканта, не знающего себе равных также в искусстве декламации, сегодня ночью ты превзашел сам себя. Наш господин повелел мне сообщить, что весьма доволен и жалует тебе щедрую награду. Однако он желает, чтобы ты пел перед ним в течение шести последующих ночей, до того как изволит тронуться в обратный путь. Таким образом, завтра тебе надлежит быть здесь в эту же пору, мы снова пришлем за тобой дворянина, который нынче тебя привел. И есть еще одно, о чем мне велено тебя предупредить. Господин наш путешествует, скрывая свою особу, и пока пребывает в Акамагасэки, тебе строжайше возбраняется хотябы словом обмолвиться о посещениях этого дома, ибо он не желает, чтобы тайна его была разглашена. А теперь ступай.
Когда Хоити в приличествующих случаю выражениях высказал свою благодарность, его отвели к выходу, где ожидал самурай, проводивший юношу до самой веранды храма Амидадзи. Здесь они расстались.
Хоити не было почти всю ночь, однако монах не заметили его отсутствия. Бонза думал, что слепой музыкант спокойно спал у себя в комнате, а юноша, верный данному обещанию, никому не рассказал о своем удивительном приключении. На следущую ночь за ним снова явился самурай и проводил к почтенному собранию, которое приветствовало его декламацию с еще большим восхищением, чем накануне. Однако на сей раз случилось так, что отсутствие Хоити было замечено, и, когда он вернулся под утро, бонза призвал его к себе.
- Мы очень беспокоились о тебе, Хоити, - промолвил он тоном мягкого упрека. - Небезопасно гулять в столь поздний час одному да еще будучи слепым. Отчего ты не предупредил нас? Я мог бы дать тебе провожатого. Кстати, где ты был?
- Простите, учитель, ноя должен был уладить одно дело личного порядка, которым не мог заняться в иное время, - уклончиво ответил юноша.
Бнза был скорее удивлен, нежеле задет скрытностью Хоити. Он угадал, что здесь кроется какая-то тайна, и встревожился, предчувствуя несчастье. Он заподозрил, что на слепого юношу наведены чары, и опасался, как бы злые духи не причинили ему вреда. Бонза отпустил Хоити без дальнейших распросов, однако велел монахам проследить за ним, если тому вдруг вздумается опять покинуть храм с наступлением сумерек.
Вышло так, как он и предполагал, и когда на следующую ночь юноша выскользнул через садовую калитку, монахи, захватив фонари, последовали за ним. Однако эта ночь выдалась ненастная и безлунная, и прежде чем они успели выбраться на дорогу, Хоити скрылся из виду. Без сомнения, он шел очень быстро, что было удивительно, принимая во внимание его увечье, а также раскисшую от дождя землю. Монахи оыскали окркстные улочки, справляясь во всех домах, где Хоити имел обыкновение бывать, но никто не видел юноши. Потеряв надежду, они повернули обратно, как вдруг услышали доносящиеся сос тороны побережья неистовые звуки бива. Встревоженные монахи поспешили туда и увидели Хоити, в одиночестве сидящего посреди кладбища Амидадзе перед надгробным камнем с именем императора Антоку-тэнно. Слепой музыкант во весь голос декламировал описание битвы при Данноура, а вокруг него, на могильных камнях, мерцали сотни прозрачных огоньков, подобные пламени поминальных свечей. Никогда еще глаза смертного не видели одновременно такого множеств
а Они-би:
- Хоити-сан! Хоити-сан! - закричали монахи, - На тебя наведены чары!
Однако слепой юноша не обратил на них никакого внимания. Его игра становилась все более иступленной, голос обрел неслыханную силу. Тогда монахи подбежали к нему и принялись трясти, восклицая:
- Хоити-сан, опомнись! Поидем с нами!
- Столь недостойное поведение перед лицом благородного собрания не останется безнаказанным, сердито отвечал Хоити, но служки подхватили упирающегося музыканта и поспешили отвести обратно в храм. Здесь, по приказу бонзы, с него сняли промокшую одежду и заставили подкрепиться едой и питьем, после чего священнослужитель приступил к юноше с расспросами.
Хоити долго отмалчивался, но, в конце концов, видя, что обычно добродушный бонза не на шутку встревожен и разгневан, рассказал ему обо всем, что протзошло с минуты появления самурая.
- Бедный мой Хоити, - воскликнул обеспокоенный бонза, - тебе грозит смертельная опасность! Как плохо, что ты не отерылся мне раньше! Твой дар едва не стал причиной большого несчастья. Знаешь ли ты, что все эти ночи провел на кладбище среди надгробий Хэйкэ, и сегодня манахи нашли тебя сидящим под дождем перед могильным камнем малолетнего императора Антоку-тэнно? Ворота, дворец, зала - все это существовало единственно в твоем воображении. Ты - жертва чар, отдавших тебя во власть призраков, и если опять послушаешься их зова, не миновать беды. Сегодня ночью я не могу остаться в храме, ибо меня призывают обязанности, но, прежде чем уйти, позабочусь о том, чтобы защитить твое тело с помощью священных текстов.
Перед заходом солнца бонза и его помощник раздели юношу и, обмакнув кисточки в тушь, начертали на его груди, спине, руках и ногах - даже подошвах, а также всех прочих частях тела иероглифы священной сутры Ханнъя-Син -Ке. Когда работа была завершена, бонза обратился к Хоити со следующими словами:
- Вечером, когда я уйду, садись на веранде в позе медитирующего и ожидай. Ты услышишь зов, однако помни: что бы ни случилось, ты не должен отвечать или двигаться. Потому как стоит шевельнуться или издать хотябы звук - и призраки разорвут тебя на куски. Не пытайся звать на помощь - тут любые призывы бессильны, но если сделаешь все, как я скажу, в дальнейшем можешь ничего не опасаться.
С наступлением сумерек бонза и его помощник удалились, а Хоити, как было велено, уселся на веранде, положив рядом с собой бива. Юноша боялся кашлянуть, даже громко вздохнуть. Так прошло несколько часов.
Внезапно со стороны дороги послышались шаги. Вот они миновали калитку, пересекли сад и остановились перед верандой - как раз напротив слепого.
- Хоити! - окликнул зычный голос, однако юноша затаил дыхание и не шевелился. - Хоити! - загремело снова. И в третий раз: - Хоити!
Слепой музыкант сидел ни жив ни мертв.
- Не отвечает! - пробормотал голос. - Куда же он подевался?
Тяжелые шаги вступили на веранду. Они направились к юноше и замерли - совсем рядом. В наступившей тишине Хоити слышал каждый удар своего сердца.
- Вот и бива, - промолвил наконец голос, - а где же музыкант? Видны только: уши! От бедняги не осталось ничего, кроме ушей, неудивительно, что он не мог мне ответить. Отнесу-ка я их моему господину - пусть видит, что повеление императора было исполнено, насколько это возможно:
В следующее мгновение Хоити почувствовал, как железные пальцы стиснули его уши. Юношу пронзила невыносимая боль, по лицу его побежали горячие струйки, однако он не вскрикнул и продолжал сидеть, неподвижный, словно камень. Между тем тяжелые шаги заставили содрогнуться дощатый настил, с хрустом смяли песок на садовой дорожке и наконец стихли в отдалении:
На рассвете вернулся бонза. Он тотчас поспешил на веранду и, поскользнувшись на чем-то липком, содрогнулся от ужаса: его фонарь осветил лужу крови и застывшего музыканта.
- Хоити! - вскричал пораженный бонза. - Ты ранен?!
При звуке его голоса слепой юноша понял, что опасность миновала, и со слезами облегчения рассказал о том, что совершилось ночью.
- Горе мне несчастному! - сокрушался бонза. - Это моя вина! Все твое тело было покрыто священными иероглифами - за исключением ушей. Я передоверил это своему помощнику и не проследил за тем, как исполнено мое поручение: Однако сделанного не воротишь. Главное, что ты избавился от напасти, и впредь уже никто не потревожит твой покой!
Хоити поправился благодаря заботам лекаря. Между тем слух о его необычайном приключении разнесся по округе, и немало знатных людей приезжало в Акамагасэки послушать его игру и декламацию. Так к слепому музыканту пришли богатство и слава, но с тех пор за ним укрепилось прозвище "Безухий Хоити".
Перевела Екатерина Кудрина
http://gnom.upstream.ru/rasskaz/mp.html

Статуя Хоити в храме Акама