Приближается Новый Год. Работы в этот раз почему-то не так много, но всё равно кожа на кончиках пальцев стала сухой и шершавой, как наждачная бумага.

Я думаю, что обстановочка у нас на работе хорошо подходит в качестве места действия для какого-нибудь рассказа ужасов с изрядной долей абсурда. Вот посудите сами. Подвал. практически на Лубянке (я об этом как-то писал), железная дверь, сводчатый потолок. В дальнем углу ещё железная дверь. Она ведёт в маленькую кладовку, раньше там был вход в бомбоубежище, но его заложили кирпичами, оставив только небольшое отверстие под потолком, через которое куда-то в тёмные глубины, уходят коммуникации. Когда тает снег или идёт сильный дождь, в кладовке стоит вода. Чувствуется, что за стеной помещения не глухие, стоит только открыть дверь в подвал, как сразу же возникает сильнейший сквозняк, из этих неведомых нижних помещений сильно тянет гнилью и стоячей водой. Приходят рабочие и долго отскребают плесень со стен, выводят её чем-то, замазывают раствором, красят. А через пару дней мы видим, как краска поднимается хлопьями, и плесень вырастает снова.

Мобильник принимает очень плохо, чтобы нормально поговорить, приходится выходить во двор. Днями мы слушаем Рок-FM на пластиковых колонках, но звук сильно гасится из-за валенок. Да-да, во второй половине помещения склад валенок ручной работы. Трёхметровые стелажи заставлены ими до самого потолка. Очень странные декорации. Окон, понятное дело, нет. Вся мастерская вместе с потолком находится ниже уровня земли.

По утрам я часто работаю один. После обеда приходит Граф, кипятит воду в дребезжащем и булькающем пластиковом чайнике, делает себе травяной чай или кофе без кофеина. Я задаю ему пару-тройку провокационных вопросов, и он рассказывает мне про свои заигрывания с опиумом... Мы говорим о дальних странах, в которых я никогда не бывал, о живописи, о кошках, о Питере и Москве, о множестве вещей, которых и не перечислить. Всё наше развлечение сотоит в том, что мы можем говорить. Периодически появляются и другие персонажи, которые нарушают романтизм этих сцен... или же придают ему какие-то ещё особые оттенки.