-          Тебе страшно?

-          Да….

-          А мне – нет! - Ганс вскочил на ноги и запрыгал, видимо, пытаясь показать, насколько он смелый. – Совсем-совсем не страшно!

Рыбацкая лачуга жутко скрипела и качалась из стороны в сторону. Сбитая из старых корабельных досок, которые море выбрасывало на берег время от времени, она могла считаться домом весьма условно. И если она от чего-то и защищала, так это только от полуденного солнца. А дождь, ветер и холод пронизывали ее насквозь, как только люди не пытались ее утеплить.

Девочка лет десяти, и шестилетний мальчик ждали отца: он ушел в море ещё на рассвете. Шторм начался уже после полудня. Как-то очень быстро набежали тучи, и загулял ветер между водой и хмурым небом. Совсем скоро все смешалось в одну сплошную завывающую серость, которая с каждым разом все сильнее и сильнее раскачивала хлипкое строение на берегу. Два ребенка внутри него вжимались в старые доски своими спинами, и время от времени пытались подбодрить друг друга.

- Как думаешь, Моника, папа вернется? – после очередной долгой паузы тихо спросил Ганс.

- Конечно… Мы же его ждём… - так же тихо ответила ему сестра. – Он знает, что без него мы пропадём…

- Да… пропадём… -  не стал на этот раз храбриться мальчик.

В лачуге становилось все темнее и холоднее, а стены уже шатало так, что казалось, что они сбиты не с деревянных досок, а с лоскутов ткани.

Вдруг в дверь хижины, что-то сильно ударилось. Она сильно прогнулась внутрь, но выдержала удар чего-то тяжелого, и встала на место.

- Папа! – оба ребенка подскочили с места и кинулись к дверям.

Дверь открывалась наружу, а потому они не сразу смогли ее отворить: что-то большое, мокрое и грузное прижимало ее с обратной стороны. Наконец, они отжали дверь настолько, что смогли проскользнуть в образовавшуюся щель.

- Что это? – испуганно прижался к ноге Моники брат, увидев то, что мешало им выйти.

-….я… я не знаю…- Моника пыталась всмотреться в темную груду у дверей, но жутко завывающий ветер трепал волосы прямо перед ее глазами, не давая ничего разглядеть. К тому же, поднятый с берега песок сейчас почти весь висел в воздухе, делая видимость почти нулевой. Дети едва могли увидеть какие-то совсем не человеческие очертания, и боялись подойти ближе.

- Это не папа… - прошептал Ганс – Моника, это не папа… пошли домой… пусть оно тут лежит. Папа вернётся, и сам посмотрит…

- Нет, Ганс, оно же живое… видишь? – девочка протянула руку, и указала на чуть подрагивающее место в этих самых очертаниях.

- Что ему будет? Оно всё равно уже лежит тут… отдыхает…

- А если бы тебя вот так вот оставили на улице в бурю и шторм… отдыхать?

- Чего меня-то? Я сижу дома в непогоду… Ну, пошли, Моника…. Отец будет ругать нас, если узнает, что мы выходили из дома в шторм. Пошли, а? – Ганс тянул ее за подол юбки, и всё больше дрожал: то ли от холода, то ли от страха.

- Ганс, мы не можем. Надо затащить это в дом. Мне кажется, оно не сделает нам плохо… почему-то мне так кажется… мы должны ему помочь, Ганс. Идем, ты же смелый… ты же ничего не боишься…

Дети медленно подошли к непонятному объекту и …..

- Это птица, Моника! – восхищенно выдохнул мальчик –Такая огромная??? Что это за птица? Я таких никогда не видел!

- Я – тоже.

Среди мокрой груды перьев, Моника пыталась разглядеть, где у той голова или крылья, потому что было пока не понятно, как двум худющим  детям затащить внутрь такое большое существо. Сильный ветер мешал ей это сделать, но каким-то образом они всё же оттащили тело от двери, открыли ее настежь, и уже только после этого втащили птицу в лачугу. Моника заперла дверь, хотя ветер упорно вырывал её из рук девочки, а потом вернулась к загадочному гостю.

Брат сидел на корточках возле распластанной на полу мокрой птицы, которая занимала собой почти все свободное пространство в их небольшом по размерам жилище, и уже совсем без страха рассматривал её. Правда, трогать птицу руками всё же не решался.

- Смотри, какой у нее хвост. Здоровый… Как она с ним летает? Моника, а может это павлин?

- Откуда у нас павлины, Ганс? Они в наших землях не водятся: им у нас холодно и сыро.

- А может он сбежал от какого-нибудь богатея. А тут шторм… вот он и не успел улететь в свои дальние страны.

- Ну… может быть, я не знаю.. Нет, пожалуй, это не павлин. Я видела на картинках – у павлинов голова маленькая и на ней такой себе хохолок. А у этой, глянь, какая огромная голова… почти как у тебя или у меня. И перья на голове такие длинные, черные… у павлинов таких не бывает. У них разноцветные. А эта почти вся черная. Только вон, кончики крыльев бардовые…

- …красивая…- прошептал Ганс, и протянул руку, чтобы погладить птицу.

- Не трогай! – резко одернула его Моника, - Лучше не трогай, - уже спокойнее добавила она, увидев испуганные глаза брата, - Мы всё же не знаем что это за птица. Пусть обсыхает. Отец вернется, и расскажет нам, кто это, и что с ней делать. Давай, в постель! Шустро!

Они заснули быстро. В обнимку друг с другом. Уже не обращая внимания на завывания ветра, и скрип досок. Детский сон – крепкий и безмятежный. Птица же не подавала признаков жизни, если не считать еле видимого движения грудной клетки.

Была уже глубокая ночь, когда Моника отчего-то проснулась. Шторм утих. За стенами рыбацкой лачуги  еле слышно шептал прибой, а в самой хижине тихо посапывал Ганс. Девочка не сразу поняла, почему она проснулась. Она, не открывая глаз, лежала и прислушивалась к звукам, и не находила ничего, что могло бы ее разбудить. Тогда она открыла глаза, окинула ещё неясным сонным взглядом темную комнату, и……. внутри у нее похолодело: на кровати отца сидела, совершенно обнаженная, девушка, и смотрела на нее пронзительно зелёными глазами, которые как будто даже подсвечивались изнутри каким-то загадочно-приглушенным морским светом. Девушка пальцами вычесывала, из своих длинных черных волос, песок и мелкие ракушки, и задумчиво смотрела на спящих детей. Вернее, теперь уже, на проснувшуюся Монику. Лампа видимо погасла сама, и в ночной темноте фигура девушки казалась размытой и призрачной. Вот только зелёные глаза… цвета морской воды… когда солнечный луч пронизывает толщу воды и достает до дна… Моника знала, как светится вода у самого дна, когда лучи солнца играют с его обитателями – она частенько ныряла за рапанами и мидиями, собирая их на продажу. И вот сейчас, глаза самого моря смотрели прямо в душу маленькой девочки… Девушка молчала, и медленно водила пальцами по черным прядям, не спуская с Моники своего чарующего взгляда. Казалось, что ее глаза гипнотизировали, затягивали, и уносили куда-то далеко-далеко в волшебный подводный мир… «Она же совсем голая…ей, наверное, холодно…» - ещё успела подумать девочка, прежде чем отключиться, и снова уснуть.

======

Утром дети проснулись от стука в дверь и взволнованного голоса отца:

- Малыши! Вы в порядке? Открывайте!

Они дружно подскочили на ноги и понеслись к дверям:

- Папа! Папа! Ты вернулся! Мы так боялись, что ты не успел пригнать лодку к берегу до начала шторма!

- Всё хорошо, мои дорогие, - отец улыбался, и лохматил волосы на детских головах обеими руками, - я успел  ее пригнать к Золотой бухте… вот только домой уже не успел, простите меня… очень боялся за вас. У вас же все в порядке?

- Да! Конечно! Мы нашли птицу, папа! Огромную птицу! Ростом с тебя! – Ганс прыгал вокруг отца и размахивал руками, показывая размеры находки.

- Где вы её нашли? Я же говорил вам сидеть дома, когда начинается шторм! – отец сдвинул брови.

- А мы и сидели! – Ганс сделал очень убедительные глаза, и для верности развел руки в стороны. – Она сама прилетела! Вернее, рухнула перед домом. Врезалась прямо к нам в дверь. Мы думали, что дверь сломается.

- Мы думали, что это ты вернулся, - попыталась исправить брата Моника, - потому и вышли. Она лежала вот тут, - она указала на место, где лежала странная ночная гостья. – Она была еще живая, папа. Мы же не могли ее оставить… вот мы и перетащили ее в дом.

- Она в доме? – отец задвинул детей себе за спину, и вошел в хижину. В комнате никого не было, – Где она?

Дети выглянули из-за отцовской спины и обвели помещение взглядом. Пусто. Никаких птиц. Спрятаться у них здесь было негде.

- Она была огромная, папа! – Ганс всё пытался впечатлить отца размерами птицы. Он выбежал из-за спины отца, и снова стал махать руками, - и у нее был вот такой длинный хвост! Вся черная-пречерная, и только кончики крыльев и хвоста – как огонь! Я думал – павлин, но Моника сказала, что нет…

- Погоди, Ганс, - отец перевел взгляд на дочь, – Большая черная птица, с огненными перьями, ростом с взрослого человека… Она вам пела? – глаза отца сверкнули сдержанным гневом.

- Ну, что ты? Она же почти неживая была, папа! – Ганс закрыл собой сестру, - как она могла петь, если она почти не шевелилась?! Мы думали она мертвая, но потом увидели, что она дышит. Конечно, нет! Какая птица будет петь в шторм?

Отец снова отодвинул сына в сторону и взял Монику за плечи:

- У тебя ведь есть ещё что рассказать , да? – тихо спросил он дочь.

Девочка опустила глаза, не в силах солгать отцу, но и не понимая, должна ли она рассказать о ночной зеленоглазой гостье? А вдруг это был всего лишь сон?

- Ганс, беги, притащи из лодки мою сумку, - обратился он к сыну, и когда мальчик побежал к берегу, он снова повернулся в Монике – Рассказывай…

- Нечего рассказывать, папа. Просто, ночью я проснулась, и увидела...- Моника запнулась и замолчала.

- …девушку? С черными волосами?

- Ты ее знаешь? – Моника удивленно вскинула глаза на отца

- Она с тобой говорила? Пела тебе?

- Нет. Она просто смотрела на меня. И молчала. У нее такие красивые глаза, папа….

- Она точно с тобой не разговаривала?

- Точно. Кто это, папа?

Отец ещё какое-то время смотрел в глаза дочери, но потом, поняв, что она не лжет, отвел взгляд и вздохнул.

- Это – сирин. Или сирена. Люди, которые видели и слышали их… - отец запнулся, - вобщем, этих людей потом находили утопленниками. Или не находили вовсе. Говорят, что тот, кто услышит голос сирены, потом всё время слышит ее. Ну, и в конце концов уходит прямо пешком в море, к своей сирене. А люди не могут жить в море, Моника…

- Черная птица – это тоже она?

- Да… Говорят, где-то далеко в океане есть остров, где живут сирены – дочери морского владыки. Нептун поднял этот остров из своих глубин, чтоб его девочки могли летать. На том острове есть гора, из жерла которой вытекает огненная река. Сотни огненных водопадов на том острове… Когда сирены купаются в огненной воде – они превращаются в пламенных птиц. Иногда их называют Фениксами. Пока перья сирены горят огнем – она может летать. Но как только эти птицы долетают до земли, где живут люди – морской царь начинает гневаться, и зовет дочерей обратно домой. Море бушует штормами, ветра гонят птиц-сирен назад, а сильные дожди сбивают пламя с их перьев, и они, остывая, становятся угольно черными,  - рыбак посадил на одно колено вернувшегося с сумкой Ганса, который ещё издалека услышал рассказ отца, и тихонько подкрадывался к ним со спины, а потом продолжил, - Рассказывают, что когда-то очень давно одна из сирен отдала свой голос за то, чтобы остаться с человеком на берегу…

- …а я знаю! Это сказка про Русалочку! – обрадовался Ганс, что он тоже в теме.

- Да-да, - улыбнулся отец, и ласково погладил мальчика по голове,- именно так и называют эту сказку. Когда морской царь потерял одну из своих дочерей, он запретил сиренам общаться с людьми. Потому он и не любит, когда сирены долетают до наших земель… А её сестры губят своими голосами людей и корабли…

- Я думала, что сирены с рыбьими хвостами… - пробормотала Моника, - а они оказывается птицы… Значит она совсем чуть-чуть не смогла долететь до воды, и упала перед нашим домом?

- Не знаю. Возможно, - отец пожал плечами, - Главное, что она не говорила с вами. И не пела свои зачарованные песни.

- Ты думаешь, она вернулась в море, пап?

- Мне всё равно. Лишь бы подальше от моих детей. Ну, что, Ганс, пошли посмотрим, что там от наших сетей осталось, после вчерашнего гнева владыки моря?

- Пошли! – Ганс спрыгнул с колена отца, и побежал к морю.

 

На следующий день Монику отослали собирать моллюсков и мидий в небольшую бухточку недалеко от дома. А сами они остались чинить разорванные штормом сети. Моника знала, что после шторма у берега всегда хороший «урожай» мидий и рапанов. Не надо далеко отплывать от берега, а можно просто собирать, гуляя по колено в воде. Нептун как будто извинялся за свой гнев, и делал прибрежным жителям щедрые подарки.

                За спиной Моники всплеснулась вода, и девочка быстро обернулась. Недалеко от берега резвились два дельфина, а прямо из глубины выходила на берег та самая зеленоглазая ночная гостья. Она прижимала к своей белоснежной груди  огромную морскую раковину, и смотрела на Монику.

«Сирена…» - пронеслось в голове девочки, а ее рот только открывался и закрывался, без единого звука, как будто Моника вмиг потеряла дар речи. Она сделала пару шагов назад, но сирена улыбнулась ей, и прижала указательный палец правой руки к своим губам, то ли давая знать девочке этим жестом, что она ни проронит ни слова, то ли наоборот призывая Монику к молчанию. Моника перестала отступать, и молча ждала пока морская гостья подойдет к ней.

Сирена присела перед девочкой, всё так же улыбаясь, и протянула руку к её мокрой юбке. Моника с удивлением наблюдала за действиями сирены, но страха в ней не было: сидящая перед ней девушка вопреки всем рассказам отца не выглядела опасной. Сирена подняла из воды мокрый подол детской юбки, завернула туда ту самую раковину, что прижимала к себе, и приложила к свертку руки Моники. Когда девочка поняла, что сирена хочет отдать ей то, что принесла с собой, она крепче притянула юбку с раковиной к себе, и улыбнулась сирене в ответ. Та отошла на несколько шагов обратно к морю, а потом, прижав свою правую руку к сердцу, склонила свою голову перед Моникой. Этот жест благодарности не имел других расшифровок, и внутри Моники вдруг заплясали маленькие радостные рыбки. Девочка наклонила голову в ответ, улыбаясь ещё шире. Потом сирена нырнула в воду, и вынырнула уже возле дельфинов. Те тут же перестали дурачиться, и подставили зеленоглазой свои плавники. Сирена еще раз обернулась, и помахала Монике рукой, а девочка помахала ей в ответ. Потом вся троица скрылась под водой.

   Девочка вышла на берег, села возле своей корзины с мидиями, и осторожно расправила юбку. У неё на коленях оказалась большая морская раковина, наполненная крупными черными жемчужинами. Моника даже не представляла стоимость этого сокровища, но знала, что за одну черную жемчужину совсем недавно спалили целое поместье недалеко от Золотой Бухты. За одну! А здесь, их было не меньше двадцати… Моника замерла, держа в своей маленькой ладошке черный перламутровый шарик, а потом вдруг встрепенулась, завернула раковину с черными горошинами обратно в подол юбки, и кинулась к дому:

- Папа! Папа! Я должна тебе что-то показать!

Я не люблю лето…. Вернее, я его не любил, до той самой странной встречи. Теперь я смотрю на него совсем по-другому, и пишу его с большой буквы – Лето!

В тот день, после работы, ливень накрыл меня совершенно внезапно. Я только-только вышел из офиса, и был на полдороге к стоянке своей машины. Наше отделение редакции находится в красивом центральном районе города – мне повезло. Вот только для личного транспорта тут совершенно не было места. Поэтому машину приходилось оставлять достаточно далеко от работы, но это не особенно напрягало, поскольку с утра я мог зайти  выпить кофе с круасаном  по дороге туда, а на обратном пути  - даже забежать в пару магазинов. В этот раз, я не успел добежать даже до магазина, поэтому спрятался под козырьком какой-то маленькой пиццерии. Девушка уже стояла там, счастливо и как-то по-детски протягивая руки к стекающим, по козырьку  струям воды.

-….она же грязная… - сам не знаю, почему тихонько пробурчал я. Но она услышала:

- Она – веселая! Попробуйте сами. Протяните руку…

- Нет уж…спасибо. Мне она не кажется веселой. А вот то, что она грязная – я уверен. За день на этот навес налетела уйма грязи, вода ее теперь смывает, а вы ее ловите…

- У природы нет грязи, - звонко рассмеялась девушка, - Грязь придумали люди )))

- Люди не могут придумать того, чего нет у природы, - опрометчиво парировал я.

- Да, ну? А самолеты, машины, кофемолки, миксеры, прямоугольные дома, вязаные тапочки, пельмени…- она тараторила, складывая в кучу совершенно разные вещи, и не собиралась останавливаться.

Я с удивлением смотрел на неё, и ждал, что вот-вот у неё просто закончатся слова. Но они не кончались… и, надо отдать ей должное, всё, что она называла,  действительно было изобретено или создано человеком.

- Хорошо-хорошо… - я поднял руки вверх, понимая, что она может так продолжать ещё долго. Похоже, я зацепил что-то бездонное в этом маленьком создании, и теперь оно изливалось на меня своей бесконечностью, как и небо, водой вокруг нас,  - Я – сдаюсь!

Она замолчала, но всё ещё с вызовом смотрела на меня, готовая продолжить в любой момент. А внутри меня вдруг,  как будто сдвинулся с места какой-то огромный ледник. Он вдруг стал быстро-быстро таять под взглядом этих сердитых, и очень красивых васильковых глаз, и ручейки воды этого ледника вдруг слились в одну мелодию со струями ливня, что стоял стеной в двух шагах от меня. Всё вдруг разом изменилось. То, что звучало снаружи, теперь звучало и внутри меня. А сам я как будто стал тоненькой гранью между этими двумя мирами:  внутренним и внешним. Я не хотел отпускать это состояние, поэтому улыбаясь, очень медленно и осторожно, произнес:

- Вам говорили, что….

- Замолчи немедленно! – перебила она меня, не давая закончить вопрос, и неожиданно переходя на «ты», - Такая банальность, боже мой! И в такой чудный момент!

- Банальность?

- Ты же хотел спросить, говорили ли мне, что у меня потрясающий и необычный цвет глаз, так?

- Да….- я не стал отнекиваться, а мой рот всё больше и больше растягивался в идиотскую улыбку.

- Да! Мне говорили! Сто пятьдесят миллионов раз. Всю мою жизнь. Они становятся василькового цвета, когда кто-нибудь наговорит мне глупостей, и рассердит меня. А вообще-то они у меня обычного синего цвета.

- Значит, я наговорил глупостей? – мне нравилось, как она сердится. Это было так божественно мило…

- Конечно! И ты даже признал это, когда сдался.

- Но я сдался под давлением потока твоих слов, а не потому, что признал свою глупость.

- Не слов, а примеров!  Под давлением примеров!

- Хорошо. Пусть так. Но ты должна объяснить мне:  я понимаю, для чего люди придумали самолеты, машины и даже вязаные тапочки – это мне понятно. Но для чего они, по-твоему, придумали грязь? Что скажешь?

 - Для того, чтобы….. Ой! Смотри! -  она снова рассмеялась, и тихонько захлопала в ладоши, совсем как ребенок.

В этот момент у горизонта разошлись тучи, и вечернее солнце достало своими лучами до капель дождя, а ливень вдруг превратился в живую ткань с золотыми и серебристыми нитями!  Струи воды, как будто ждали этих вечерних солнечных лучей,  и вмиг их выпили, вбирая в себя солнечный свет.  

- Я знала, знала! Это же волшебный дождь! Это чудо! – с восторгом закричала девушка, и со смехом выбежала из под козырька, раскидывая руки в стороны, - Иди сюда! Иди! Надо загадывать желания! Они  - сбудутся! Ну, давай же!

Дождь и действительно был похож на чудо, но мне совсем не хотелось вымокнуть до нитки, и я всё ещё колебался. Хотя её радость и счастье были так заразительны, что магнитом тянули меня к ней….под  дождь!

- Иди! – кричала она, кружась вокруг себя, - Такой ливень лето дарит не часто. Он – золотой! Вода берёт силу Солнца, а избыток отдает тому, кто её обнимает! Иди сюда! Обними летний дождь!

…и я пошёл к ней )))) Она схватила меня за руки и закружила:

- Я люблю ЛЕТО!!!! – кричала она, - Я люблю Солнце! Я люблю Дождь!

Я хохотал с ней, как мальчишка, кружился, и даже не чувствовал, что весь промок. Вернее, я это чувствовал, но мне было так классно от этого, как никогда в жизни не было. Я даже не знал, что под дождем может быть так замечательно…. А еще,  мне казалось что он смывает с меня ту самую грязь, которую я ….придумал ))))

- О! Мой трамвай! Я – домой! – она неожиданно бросила мои руки, и побежала к приближающемуся трамваю.

- Стой!!! – закричал я вслед быстро удаляющейся девушке, - как тебя зовут?!

- …меня…зовут…. Лето….!!!- услышал я её голос, уже почти не различая фигуры среди дождя.

- А меня -….

- ….я… знаю… как… тебя… зовут!…. – донеслось до меня, почти утонув  в струях летнего ливня.

Через мгновение мимо протарахтели мокрые очертания трамвая, а я так и остался стоять под дождем, с нелепой бестолковой улыбкой на лице, и солнечными зайчиками внутри меня.

Дождь скоро закончился. Но я всё стоял и думал, о том, как это  совершенно незнакомая девушка смогла сделать для меня дождь… весёлым? )) Что такого особого она сказала? Или сделала? Может она и в самом деле была ненастоящей…. Может быть, это и было  … Лето? 

 

С того самого вечера лето стало другим: оно – ожило. Всё вокруг я ощущал, как настроение той синеглазой девушки. Лето могло быть печальным – как вечерний туман, могло быть болтливым – как утренний гомон птиц, могло быть уставшим – как полуденное знойное солнце….

Но её я больше почему-то не встречал...

***

       Как-то, уже в конце августа, когда мы с коллегой обсуждали одну из статей очередного выпуска нашего журнала, за стеклянной дверью мелькнула знакомая фигурка, в том же самом платье. Меня вынесло в коридор со скоростью света, но там уже никого не было.

- Ты чего это? – в дверном проёме моего кабинета появился коллега, - Кого-то ищешь?

- Ты не видел, кто сейчас здесь прошёл? Ну… В таком голубом платье…. Девушка. Кажется, у неё очень странное имя – Лето…. – я озирался по сторонам, всё ещё ожидая, что она замаячит где-нибудь в коридоре  прозрачным призраком. Ну, и в самом деле,  не может же Лето быть человеком? Оно же – ЛЕТО!!!

- Не Лето, а Лета. Её зовут Виолетта, но она всех просит звать её коротко – Лета. Мы так и делаем.

- Лета?

- Ну, да… Лета-Виолетта. Она время от времени замещает  нашего редактора отдела. Когда Надежда уходит на больничный или в отпуск, Виолетту присылают к нам, исполнять её обязанности, чтоб журнал вовремя сверстали. Ты не знал?

- Откуда её присылают? – я всё ещё не мог до конца поверить, что это НАСТОЯЩАЯ девушка, и всё что произошло тогда под дождём, не было какой-то чудесной галлюцинацией…

- Из главной  редакции. Ну, типа они курируют нас…

Он что-то ещё говорил, но я уже нёсся по ступенькам вниз: если она настоящая – я её найду! Девушку, с волшебным именем - Лето.

     Чайка гордо ходила по кромке воды и совершенно спокойно реагировала на прибой. Волны накатывали на берег и, распластавшись пеной на нём, тут же выпивались песком. Вода подлизывалась к птице, снова и снова припадая к её ногам, будто вымаливая у неё прощения за что-то, но чайка не обращала внимания на шепчущие волны. Она, вскинув высоко голову, что-то высматривала у линии горизонта, там, где сливались вода и небо, две голубизны живой планеты…

    Молодая женщина наблюдала за птицей, так же внимательно, как та всматривалась в горизонт, и, казалось, что и она не замечала накатывающих волн прибоя, которые снова и снова целовали её ноги, опущенные в воду. Слабый ветер с моря нежно теребил её распущенные чёрные волосы, а солнце обнимало её своими лучами.

Наконец, птица расправила крылья и, взлетев, быстро направилась прямо к морю. Какое-то время она была в пределах видимости, но очень скоро глаза женщины потеряли её из виду.

«Она улетела, - выдохнул ей на ухо порыв ветра, - а я всё ещё здесь…»

- Я слышу,- улыбнулась она ему.

«…я тоже здесь», - прошелестела волна, ласково закутывая её ноги в свою прохладу.

- Я чувствую, - она опустила руку в воду и поболтала ею.

«…и я», - сверкнуло лучом солнце.

- Я вижу, - и она, прикрыв другой рукой свои глаза, кинула благодарный взгляд в сторону раскалённого шара, тут же переводя его на распростёртую перед ней гладь воды, как-будто пытаясь остудить свои глаза.

Новая волна прикоснулась поцелуем к её ногам, ветер и солнце наперегонки спешили заключить её в свои объятья, то обдувая её тело свежим бризом, то обогревая его своими лучами.

- Я тоже люблю вас, - тихо прошептала она…

- Бригитта! – услышала она из-за холма голос свекрови, – Мужчины вернулись! Давай домой!

- …мне пора… - с едва уловимым сожалением сказала она своим друзьям, - земля зовёт, - и она широко улыбнулась солнцу, ветру и морю, спрыгивая с камня, на котором сидела.

======= 

- Она что, снова туда пошла? - зло буркнул Джек, сбрасывая с плеча мокрые рыболовные снасти, - Я же запретил ей!

- Ты выбирал себе жену, а не я, - проворчала старая женщина, сливая воду в руки сына. – Где отец?

- С лодкой возится на берегу. Сейчас придёт…

 Бригитта спешила к дому, но уже поднявшись на холм она поняла, что настроение у мужа и свёкра опять отвратительное: они снова ничего не поймали, что можно было бы продать в городе. Значит, снова будут пить, а потом муж снова будет тискать её своими грубыми руками, и дышать пьяным перегаром прямо в лицо, кусая её губы.

Хорошо, если обойдётся без очередных побоев…

«Господи, господи… как мне хочется остаться здесь на берегу, чтобы солнце вода и ветер любили меня так, как мне всегда мечталось. Или превратиться в русалку и уплыть далеко-далеко отсюда… а может быть, обернуться чайкой, и улететь прямо к солнцу…»

«….попроси…» - вдруг выдохнул её навстречу ветер, - «…попроси… и сбудется…»

- …я просила любящего мужа, и что же? Он, конечно, любит меня… по-своему… каждую ночь…- усмехнулась Бригитта, - но разве этого я просила?

Она тихонько отвечала ветру, срывающего горький шёпот с её губ, и быстро спускалась к дому…

К маленькой рыбацкой хижине была пристроена комната, сколоченная с досок.

Пока было тепло, Бригитта с мужем ночевали там.

А когда наступали холода – перебирались в дом, к родителям. Бригитта и так каждый день с содроганием ждала наступления темноты, а зимние ночи и вовсе превращались в жуткие оргии, где отец на пару с сыном не стесняясь друг друга, пыхтели над жёнами, пытаясь доказать друг другу что-то такое, о чём они вслух не говорили.

Бригитту отдали замуж не особенно спрашивая её желания. Её отец сделал выбор сам. Если это можно было назвать выбором: отдал её первому же посватавшемуся. У торговца горшками было семеро детей, и Бригитта была второй дочерью. Её сестра с мужем жили там же, где и семья отца. У неё уже тоже было двое малышей. В доме родителей было тесно и шумно. Поэтому отец не сильно-то и присматривался к жениху. Впрочем, молодая девушка и сама хотела поскорее покинуть отчий дом. Ей казалось, что выйдя замуж она заживёт совсем иначе… Ах, если бы знать заранее, в какую жизнь она попадёт. Детей бог паре не давал. Может быть, потому что Бригитта отчаянно сопротивлялась тому, чтобы на свет появилось маленькое существо, которое будет жить в таких условиях, от которых она сама каждый день убегала к морю… А может быть потому, что муж периодически с особой тщательностью избивал молодую жену, по самым незначительным поводам…

Так или иначе, но время шло, а жизнь Бригитты становилась всё мрачней и безнадёжней… Одна единственная отдушина была у неё: когда мужчины уходили в море, а матушка ложилась придремать, она убегала на берег моря за соседним холмом. Маленькая бухточка была как-будто специально предназначена для неё одной. Никто никогда не появлялся здесь. Здесь были только она, море, ветер и солнце. Эти четверо научились разговаривать друг с другом. Ветер учил её слушать, море учило чувствовать, а солнце учило наблюдать…

Всё чаще и чаще Бригитта задумывалась о том, что говорил ей ветер: «Попроси… и сбудется…» После того, как она покинула отчий дом в качестве жены рыбака, она боялась о чём либо просить. Потому что всё, о чём она просила до этого - сбывалось, но в каком-то перевёрнутом виде… Изуродованном и перекрученном. Она просила мужа, который будет её любить – получила еженочные изнасилования, она просила близких людей – получила непосредственную близость родителей Джека настолько, что она могла слышать их дыхание на своей коже, когда холодными ночами не могла уснуть и плакала в подушку…

«…попроси… теперь всё будет не так… теперь, когда ты умеешь слышать свою суть – всё будет не так… попроси…» - шелестел в волосах ветер.

- Но ведь русалок не бывает? – спрашивала она у моря,- как же я могу просить то, чего не может случиться?

«…верь мне… верь…» - приговаривал прибой, - «…верь мне…»

Бригитта сидела на валуне, как обычно опустив ноги в воду. На левой зияла глубокая рана, затянутая запёкшейся кровью. Вчера она не удержалась на ногах, когда Джек ударил её по лицу, и упала на скамейку с рыболовными снастями, большой крючок впился в её ногу своим острым зубом и женщина вскрикнула от неожиданности. Джек не любил, когда она кричала… Он рассвирепел, и схватив её за волосы грубо потащил в дом. Крючок успел раскроить Бригитте почти полноги, пока муж увидел от чего закричала его жена.

Прибой ласково обмывал её рану, и молодой женщине казалось, что та затягивается сама собой… как-будто вода могла «зашить» её… Боль уходила. И физическая и душевная.

- Я хочу стать русалкой… - наконец решилась вымолвить Бригитта, - хочу, чтобы вместо ног у меня был хвост, и ни один мужчина больше не смог бы мне развести их, чтобы войти в меня… Я хочу быть свободной… Хочу быть с вами…

Она обращалась всей душой к стихиям: воде, огню и воздуху. Она предлагала всю себя взамен на свою просьбу. Её слова были наполнены такой силой желания и таким горячим отчаянием, что казалось, что солнце сияет ярче, внимая им… ветер теребил морскую поверхность, вызывая на нём мелкую рябь… лучи солнца, падая прямо в воду, превращались в маленькие сверкающие чешуйки… волны подхватывали их и несли прямо к ногам Бригитты… Стопы женщины постепенно покрывались ослепительно сверкающей чешуёй.

- Что это? – от волнения у неё перехватило дыхание, и она не отрывала глаз от своих стоп, в воде, - …что это?...

«…ты просила…» - прошелестел ветер

- А если я…- она не стала продолжать, а просто соскользнула в воду. Вода приняла её по пояс. Бригитта не сводила глаз со своих ног, которые прямо на её глазах под водой покрывались горящей на солнце чешуёй… Ветер подгонял к берегу морскую рябь, а прозрачна вода, пропуская лучи сквозь себя, самым непостижимым образом превращали ноги женщины в рыбий хвост, облепляя их солнечными бликами…

Бригитта верила и не верила тому, что видит, но в тот самый момент, когда она уже чуть было не воскликнула: «Такого не может быть!» ветер дунул с такой силой, что внезапно поднявшаяся высокая волна накрыла Бригитту с головой, не давая ей произнести предательских слов.

«…верь нам! Верь!» - в три голоса повторяли стихии …

 

Молодая женщина скинула с себя старенькое платье, и обнажённая грудь в тот же момент была украшена причудливой морской водорослью, которая вдруг оказалась у самого берега…

У её рук, опущенных в воду, вдруг заплясали маленькие рыбёшки:

- «Ты красавица! Красавица!»

С неба она услышала удивлённый крик чайки:

- «Русалка?!»

Бригитта повела хвостом, только сейчас осознав, что её желание сбылось.

Радость накрыла её с головой очередной волной прибоя…

- Это правда! Это правда! – ликовала она плескаясь у берега и радостно заливаясь смехом.

«…плыви за нами…» - позвала её за собой стайка мелких рыбёшек, - «…мы покажем тебе твой новый дом…»

Бригитта устремилась прямо в море, оставляя на берегу всё, от чего она так долго мечтала избавиться.

 

****************

- Где Бригитта? – спросил Джек возвращаясь вечером домой,- опять болтается в Голосящей бухте?

- Утопилась твоя Бригитта… - равнодушно проворчала мать, бросая ему под ноги мокрое платье Бригитты

- Как утопилась? – Джек остолбенел.

- А вот так. Пошла к Проклятому камню, и не вернулась… А я тебе всегда говорила, что она ненормальная… так нет же… Ты ж одно заладил: «красивая, красивая…» С лица воду не пить…

Так закончилась земная жизнь Бригитты и началась морская…

Было это так или нет, никто не знает.

Только с тех пор рыбаки стали поговаривать, что случалось им видеть черноволосую русалку в прибрежных водах, очень похожую на утопившуюся жену рыбака Джека.

Это было, как будто, огромное пространство, границ которого я не ощущала… Но то, что оно конечно, мне было известно. Пространство похоже на лабиринт, если смотреть сверху. Но когда ближе опускаешься, то видно, что это просто комнаты соединённые (или нет) дверями. Некоторые комнаты были вовсе без дверей. То есть, двери в стенах были, но они не были видны человеку, который находился внутри комнаты. В некоторых местах человек имел открытые двери в нескольких комнатах. Люди ходят в своих замкнутых пространствах и ищут выход. Некоторые не ищут. Просто, сидят в центре комнаты у стола, и всё… Некоторые ходят вдоль стен ощупывая их руками, ища проём двери. Некоторые ходят между комнатами, через открытые двери и тоже ищут дверь. Тем, у кого много комнат – тяжелее: дверь только в одной из комнат на одной из стен. Им приходится снова и снова обследовать стены каждой комнаты одну за другой. И не всегда они находят дверь в следующую комнату с первого раза. Иногда, проходят это место ( со спрятанной дверью ) по много-много раз, снова и снова.

Сначала я смотрела сверху. Летала и наблюдала за ними. Были и пустые комнаты. Там не было людей. Только пустая коробочка. Потом услышала зов. Я опустилась в одну из пустых комнат и превратилась в ….как будто разлитая ртуть, но в воздухе… Это вещество, которое было мной могло проходить сквозь стены. Если я протекала(?) в стены комнат, где были люди, то они или не замечали меня, или замечали и делали вид, что это не настоящее. Как будто отмахивались от того, что видят и быстро отворачивались. Я слышала их мысли: «Так не бывает…»

Они снова искали свои двери, а я перетекала в очередную комнату, через стену. В одной из комнат я нашла женщину сидящую за столом. Она заметила меня и в, отличии от других не стала отворачиваться. Я медленно приняла форму человека ( из формы разлитой ртути ) и тихонько подошла к столу:

- Мне можно присесть? – спросила я.

- Можно… – ответила она.

Я села, и мы оба долго молчали. Потом она снова спросила меня:

- Значит, вы всё-таки существуете?

Я молча кивнула головой.

- По-настоящему? Я могу дотронуться до тебя рукой?

Я отрицательно покачала головой, в знак несогласия.

- Не по-настоящему или не могу дотронуться?

- Не можешь дотронуться. А на сколько мы настоящие, только ты можешь решить. Для себя.

- Зачем ты пришла, если всё зависит от меня.

- Ты звала….

- Да…. я звала… кого-нибудь… Чтобы помогли мне отсюда выйти. Я устала искать дверь… – она уронила голову на руки и заплакала.

- Не надо плакать… Ты звала, я пришла. Я могу показать тебе только одну дверь. Но это не выход. Выход ты должна найти сама.

- Я устала…Я больше ничего не хочу искать… Я просто ничего не хочу.

- Тогда зачем ты звала меня?

- Чтобы ты показала мне дверь.

- Я покажу дверь. Но это не выход. Ты слышишь меня?

- Я слышу. Если я найду дверь, значит это и будет выход.

- Нет…- я грустно покачала головой, понимая, что не могу сказать ей где выход, но и не могу лишать её той надежды, которой она живёт, – это будет только очередная дверь.

- Где она? – она ухватилась за мысль, что я могу показать ей дверь в стене и совсем не слышала то, что я пыталась ей подсказать…

Я рассказала в какой из комнат и на какой стене находится закрытая дверь. Она вскочила из-за стола и быстро побежала проверять мои слова. Через какое-то время она вернулась и с радостью сообщила мне, что она нашла её: там действительно есть дверь. Я только грустно улыбнулась: она не понимала, что следующие двери ей придётся искать самой и теперь её зона поисков ещё более расширилась.

А она рассказывала мне все те разы, когда она уже была очень близка к тому, чтобы найти эту дверь и что её уводило оттуда… Я слушала. Ей нужно было всё это рассказать, а я должна была выслушать.

- Почему ты молчишь? – наконец спросила она у меня.

- Это не выход, – в последний раз повторила я, надеясь, что она всё же услышит меня.

- Почему? Я же просила помочь мне найти дверь. Я – молилась.

- Ты просила помощи. Ты просила найти дверь. Я пришла помочь и показала тебе дверь. Мы приходим только один раз, чтобы помочь. Такие правила. Почему вы ищите двери, а не выход?

- Потому что дверь и есть выход, – уверенно сказала она, улыбаясь мне, как неразумному ребёнку…

- Нет…. дверь – это только расширение пространства поиска. Выход – это сбрасывание пространства поиска. Нужно искать выход, а не дверь… Прощай… – я стала терять форму человека и снова стала растекаться в пространстве разлитой ртутью…. я слышала новый зов. Мне нужно было уходить. Но я всё ещё надеялась, что эта женщина услышит и поймёт меня до самой последней секунды.

- Выход- это не дверь? – она растерянно смотрела, как я трансформируюсь, и не хотела отпускать меня, – ты можешь задержаться?

- Нет, – прошелестела я мыслями, – меня зовут… Ищи выход, не дверь… И я нырнула снова в с стену, идя на новый зов…. Они всё время ищут двери… Почему?

**********************

Следующий мужчина не молился.

Он просто с отчаянием двигался вдоль стены… Когда он заметил меня, как разлитую посреди комнаты летающую лужу, он остановился и замер. Я ждала его реакции, чтобы либо покинуть его, либо перетечь в состояние, в котором способна разговаривать с ним.

- …я тебя вижу, – наконец выговорил он. – Чего ты ждёшь?

Это прозвучало, как приглашение к диалогу, и я приняла форму человека.

- Ты не сказал чего ты хочешь… вот я и жду.

- Я хочу наружу.

Намерение было не полностью сформированным. Оно имело оттенки и желания найти выход, и желания продвинуться дальше, и одновременно выйти за пределы этой комнаты. Я никак не могла поймать; чего именно он желает больше.

- Попробуй сформулировать чётче своё желание…

Он вдруг подошёл к столу и сел, пригласив меня жестом сделать тоже самое:

- Кто вы?

- Разве это сейчас имеет значение?

- Имеет. Я хочу спросить, почему вы решили, что имеете на это право?

- Право на что?

- Так поступать с нами.

- Как?

- Ты проходишь сквозь стены, я этого не могу делать. Почему?

- Ты тоже сможешь. Когда тебе надоест играть в чужие игры, ты сможешь создавать свои.

- Ты – создатель игры?

- Нет. Я обслуживающий персонал. Я часть её Правил.

- Я не признаю никаких Правил. Выпустите меня.

- Ты согласился с ними перед началом. Теперь уже не имеет значения признаёшь ты их или нет. Они тебя признают. Поэтому ты всё равно закончишь игру. По правилам или без них.

- Я хочу закончить игру сейчас

- Время ещё не вышло. Ты сам поставил таймер. Никто не может это изменить.

- Я прошу тебя отключить мой таймер!

- Это не входит в мою область обслуживания.

- Тогда что ты можешь?! – он вскочил из-за стола, и схватил себя за голову. – Зачем ты пришла?

- Ты звал кого-то с кем ты смог бы поговорить. Я здесь.

- Я хочу ответов на вопросы!

- Я отвечаю. Но до тех пор, пока меня не позовёт кто-то другой… Мы ещё о чём-то пререкались какое-то время… я не очень хорошо помню.. Помню, только что он постоянно меняв чём-то обвинял, я почему-то не считала это правильным, но и обвинения меня ничуть не раздражали… Похоже, я привыкла к такому поведению. Наконец он немного успокоился и попросил:

- Покажи мне выход.

- Ты должен найти его сам. Это тот самый вопрос, который ты пришёл сюда решить. И тот самый, на который я не могу ответить. Но ты можешь найти ответ сам. Мой разум в твоём распоряжении. Он недоверчиво смотрел на меня и не двигался с места:

- Это ловушка?

Я засмеялась:

- Ты сидишь в четырёх стенах, а я предлагаю тебе своё знание…Что из этого более похоже на ловушку?

- Мне не нужно чужое знание.

- Оно не станет твоим ))) Оно только моё.))) Но ты сможешь найти там ответ на свой вопрос и воспользоваться им.

Он снова помолчал взвешивая все «за» и «против» и потом твёрдо ответил:

- Нет. Ты – ключница. Просто, открой мне дверь. Это всё, что я хочу от тебя.

- Они все открыты. Для них не нужны ключи, – я вздохнула, поднимаясь из-за стола, – Дверь прямо за твоей спиной.

Он резко развернулся и с силой ударил руками в стену за своей спиной. Ровный прямоугольник отделился от стены и грохнулся на пол.

- Её там не было! – с гневом обернулся он ко мне. – Я проходил это место сотни раз! Её там не было! Вы нечестно играете!

- Она там была…- я снова трансформировалась в бесформенное состояние, – ты просто не хотел её увидеть… все двери находятся там, где ты их расставил. Сам… Я – только подсказка….

Мужчина уже выбегал в другую комнату, а я меня тянуло к третьему человеку…

************

В третьей комнате меня встретили два человека.

Я чуть было не возразила самой себе, что такого быть не может, но в то же мгновение поняла, что второй человек в тёмном плаще и в глубоко натянутом капюшоне, человеком не является.

Это такая же сущность как и я, но исполняющая другие функции.

Фигура стояла прямо возле двери, к которой уже почти подошёл человек, ощупывающий стену.

- Ты не успеешь, – сказал мне из под капюшона глубокий бархатный голос.

- Я попробую, – возразила я, принимая форму человека.

Тот, кто искал дверь, обернулся ко мне и спросил:

- Значит выхода нет?

- Есть.

- Я уже открыл столько дверей, но ни одна из них не была выходом.

Я молча смотрела на него.

Он понял моё молчание и, дотянувшись до меня своей мыслью, остановился, как бы спрашивая разрешения, может ли он послушать о чём я думаю.

Я ответила согласием и открыла ему свой разум.

Мне очень хотелось, чтобы он поскорее нашёл ту мысль, которая помогла бы ему найти выход… но первой он нашёл другую…

- Ты не успеешь… – снова повторила мне фигура в капюшоне, а я в этот раз промолчала.

Между тем, человек схватившись во мне совсем не за ту мысль, которая была ему нужна, покинул моё разумение и стал шарить глазами по полу.

Прямо возле ножки стола оказалось кольцо.

Он резким движением отодвинул стол и рванул за кольцо в полу.

Небольшой квадрат отделился от поверхности пола и под ним оказалась глубокая тёмная дыра. Человек подошёл к ней и заглянул вниз.

- …лучше бы ты не приходила,- прошептала фигура в капюшоне и я почувствовала, как острая не моя боль, пронзает меня, – если он сделает неправильный выбор…

- …то он сделает его сам, – перебила я, тёмную фигуру,- а ты всё равно ничего не потеряешь… Почти ничего…

- …только ещё один круг…Лучше бы ты не приходила, – снова прошелестел капюшон.

- Там не видно дна, – сказал мужчина, вглядываясь в темноту погреба.

- Там его нет,- подтвердила я.

- Это выход? – вскинул он на меня глаза.

- Ты же знаешь, я не могу тебе этого сказать, – мне так хотелось взять его за руку, чтобы он не шагнул туда. Или сказать, что это совсем не та мысль, которую он искал. А та, что нужна совсем рядом, просто он немного не дошёл до неё…

- Время, – сказала фигура в капюшоне и сделала шаг от стены к мужчине, развязывая шнур который удерживал плащ на его плечах.

Я сделала шаг вставая между фигурой, снимающей плащ и мужчиной. Почему-то мне казалось, что он ещё может успеть:

- Ты всегда искал выход в стенах. Почему ты не смотрел под ноги? – я смотрела мужчине в лицо, мысленно пытаясь подсказать ответ и настойчиво не сводила с него глаз, но он смотрел не на меня, а вглядывался в того, кто медленно приближался к нему за моей спиной…

- Он пришёл за мной… Я не успел…

- Ты ещё можешь успеть, – мне так хотелось выкрикнуть ему ответ, но этого нельзя было делать.

Мужчина ещё раз глянул в бездонную темноту зияющую в полу…. и вдруг резко вскинул голову вверх.

- Говори! – торопила я его, – чего ты хочешь?

А меня уже отодвигал в сторону сияющий силуэт с огромными крыльями и шёл прямиком к мужчине.

- Крылья… я хочу крылья, как у него… – он перевёл взгляд с меня на ангела и тот на мгновение вдруг застыл, а я успела выдохнуть:

- Они у тебя есть! Лети!

Мужчина вдруг невысоко поднялся над полом и завис над ним на расстоянии 30-40 см.

- Получается?.. Я нашёл? – он радостно смотрел то на меня, то на сияющую полупрозрачную фигуру ангела.

- Давай! – махнула я ему рукой и он поднялся над нашими головами.

Крыльев я у него не видела, но он уверенно набирал высоту.

Сияющий наблюдал за ним какое-то время, а потом с улыбкой обернулся ко мне, и я с содроганием увидела, что у ангела то же самое лицо, что и у мужчины:

- Ты всё таки успела… Но ты была почти на грани. А если бы он шагнул вниз?

- Это тоже выход…но другой… – тихо ответила я, и ангел взмахнул крыльями, – и тебе пришлось бы лететь за ним… Но ведь ТЫ не боишься темноты? ))))))))))

Сияющий ангел смерти улыбался мне, поднимаясь вверх. Он быстро догнал поднимающегося мужчину и вдруг слился с ним. Теперь я видела крылья ангела за спиной у человека. Он поднимался в небо и с любопытством разглядывал лабиринт, который открывался под ним. искрящиеся крылья гудели и вибрировали какими-то синими разрядами…

А мне было так кайфово, как-будто я сама сейчас взлетала над этими стенами.

Наверное, один такой случай оправдывает многие сотни других…

Во всяком случае, так мне казалось во сне…

Здесь не было ни верха, ни низа.
Никогда.
Выше были облака, и ниже тоже.
Откуда росла скала, на которой мы жили, никто никогда не задумывался. Потому что в туман никто и никогда не летал. А кто рискнул это сделать, тот никогда не возвращался.
Войти в область тумана, в облако: сверху или снизу, означало добровольно покончить жизнь самоубийством.
Таких было мало. А вернее будет сказать: таких вообще не было. Если и находились, то о них вспоминали так, как мы вспоминаем о самоубийцах.

Мы жили в многочисленных норках проделанных в скале…
И было только одно открытое пространство. Там, где жил Диктатор. Мы все знали, что это его территория, хотя самого Диктатора уже давно никто не видел.
Иногда нас вызывали от его имени, чтобы придумать для него что-то новое.
Мы – это Мечтатели.
Нас никто так не называл, но каждый мечтатель знал кто он такой, и зачем он здесь. Где-то там за облаками и за туманом, сверху и снизу, рождались миры, о которых мы мечтали.
Непонятно было одно: как в нашей стране оказался Диктатор? Как он сюда попал? Какова была его функция? Как он выглядел? И кто, вообще, назвал его диктатором?
Почему он жил на открытой территории, там где скала заканчивалась и образовывала площадку?…

Мне нравилось, когда мне нужно было прилетать сюда. Здесь было очень светло и красиво. А в наших норах, всегда царил полумрак, как в монастырских кельях. Здесь, возле красивого водоёма, росли причудливые деревья и бегали непонятные животные. Почти все они были пугливыми и не выходили к мечтателям. Только птицы спокойно садились на руку. Они садились складывали крылья и внимательно рассматривали нас. А потом распахивали крылья и ….. не улетали. Ждали пока мечтатель сделает тоже самое: распахнёт свои крылья. Когда мечтатель раскрывал крылья вместе птицей, рождалась очень тонкая мелодия. Едва уловимая. Но все мечтатели её слышали. Мелодия всякий раз была другой, даже если птица и мечтатель были одни и те же.
А ещё в саду диктатора были ворота. С огромным замком. Ворота не вели никуда. Они просто стояли отдельно сами по себе, прямо посередине этого сада. Ключей от замка не было ни у мечтателей, ни у тех, кто работал на диктатора. Поговаривали, что ключ у самого диктатора… но так как диктатора никто никогда не видел, то и ключа от замка – тоже.
Куда вели эти ворота – никто тоже не знал.
Когда-то, очень давно, я слышала одну историю, что диктатор, якобы, и пришёл в наш мир через эти ворота. И сам их запер… а ещё рассказывали, что ключ от этих ворот он выронил вниз……в облака…… поэтому теперь и сам не может их открыть.
Конечно, мы могли бы для него «намечтать» новый ключ, или открыть ворота и без ключа, но это были ворота диктатора, и мечтать в его саду можно было только на заданную им тему. )))))
Или просто мечтать….
Но не про ворота и не про ключ с замком… Прямо рядом с запертыми воротами стояло нежелание диктатора открывать их, как страж….
А значит, мечтатели к ним просто не подлетали, и никогда не включали это место в свои мечты.

У всех мечтателей было какое-то скрытое сочувствие нашему диктатору. И хоть его никто не видел, все знали, что крыльев, как у нас, у него не было.
Он не умел летать, и не умел мечтать.
Что он вообще умел – мы тоже не знали. Нам это было даже не интересно.
Но когда нас приглашали в его сад, чтобы намечтать для него что-то новое и интересное – мы всегда охотно соглашались, потому что нам всем было его очень жаль…
Почему же его называли ДИКТАТОРОМ?
Может он сам так назвался?
И что он диктовал? И кому?
Мечтатели знали, что мы каким-то образом связаны с ним… но чем именно и как никто не знал……..
А может быть он выдумал нас?

Слишком много вопросов без ответов.
И самое странное, что в этой стране мечтателей, никто ответов на вопросы не ищет.
Мы просто живём и мечтаем… мы придумываем новые миры, новые вселенные в полёте, и улетаем туда мыслями, чтобы прожить там вечность…
И когда крылья устают, то мы возвращаются в свои дома-норы и отдыхаем.
Чтобы завтра снова встать на крыло и придумать новую вселенную… и снова её прожить...

- Доброе утро, абориген Ния, - однажды утром поприветствовал меня Чарр.
Я замерла в недоумении. Как он меня назвал?...
Чарр знал, что мне не нравится, когда меня называют «аборигеном», и тем не менее он поздоровался со мной именно так. Я растерянно смотрела на дракона, и не могла понять, как мне нужно реагировать на подобное приветствие?
Дракон какое-то время наблюдал мои сомнения, оставаясь нейтральным, как всегда, а потом вдруг разом открылся. Это было так, как если бы тёмной ночью вдруг вспыхнуло белое полуденное солнце: вот только-что было ничего не видно, и сразу же оказалось освещённым. Он буквально источал высокомерие и презрение ко мне. А его рост, осанка, и насмешливый взгляд очень наглядно демонстрировали это высокомерие.
- …которая считает себя кем угодно, только не человеком…. – закончил он, не сводя с меня насмешливого взгляда.
И во мне взорвался гнев!
Огромным жгучим красно-чёрным цветком. Я задышала чаще и глубже, чтобы попытаться загасить его в себе, а мои губы и челюсти крепко сжались, чтобы я ненароком не ляпнула что-нибудь злое этой самодовольной ящерице. Он думает, что если вырос размером с гору, так теперь может оскорблять меня, потому что я не смогу ему достойно ответить? Он думает, что если я здесь одна и меня не кому защитить, то не смогу постоять за себя? А я смогу? Конечно, нет! Он же может меня просто раздавить одной своей лапой! И что? Разве это даёт ему право насмехаться надо мной? Смотреть на меня свысока? Он же сам говорил, что рост не показатель разумности?
Мои острые и колючие мысли подбрасывали дровишек в огонь, бушевавший у меня внутри, и он быстро-быстро набирал силу и рос, а вдыхаемый воздух вовсе не гасил, а напротив, раздувал его пламя.
Все мои мысли, весь мой гнев, перемешанный с бессилием и отчаянием, с презрением и отвращением к самой себе, за то, что я такая маленькая и не могу сейчас хорошенько врезать этой чёрной глыбе, читались драконом, как на ладони.
Он немного понаблюдал за мной, подождал, пока мой гнев достигнет своего пика, а потом вдруг снова стал чёрным и непроницаемым. Голова его опустилась на уровень моего лица, тело обмякло и прижалось к земле, взгляд потеплел, и он тихо спросил меня:
- Хочешь убить меня?
- Да!!! – выдохнула ему прямо в лицо то, что душило меня изнутри.
- Только за то, что я назвал тебя словом, значения которого ты даже толком не знаешь?
- Нет! Не только за это! За то, что ты такой…. такой… - я не находила подходящего слова, - за то что ты думаешь, что я никто! Что я маленькая и глупая! За то, что ты смотришь на меня свысока.! И за то…. за то… - мне хотелось бы сейчас, чтобы слёзы брызнули из моих глаз. Но огонь гнева был настолько жарким, что высушил их, и я сейчас задыхалась не находя нужных слов.
- Замечательно, - мягко улыбнулся Чаррр. – Сегодня мы с тобой поговорим об энергии ЗЛОСТЬ и ГНЕВ.
- Я не буду больше с тобой разговаривать!!! – не успокаивалась я, - Я видела, что ты обо мне думаешь! Я знаю, что ты всё это делаешь, только потому, что Ктор попросил тебя, а не потому, что я такая же частичка Вселенной, как и ты! – выкрикивала я, передразнивая недавно сказанные Чаррром слова..
- Ты видела только то, что я хотел показать тебе. А я хотел тебе показать, что зная, как стандартно работают базовые контактные энергии, можно управлять живой, но увы, не совсем разумной частичкой Вселенной. И не нужно сейчас хвататься за слова «не совсем разумной»! – повысил он свой тон, не снимая с меня своего внимания, и совершенно четко отслеживая мои реакции на каждое его слово, - Я говорю это не для того, чтобы назвать тебя «безмозглым насекомым», как ты сама себе, между прочим, придумала, а для того, чтобы ты научила свой разум отслеживать рождение контактных потоков. Чтобы ты ими управляла, а не они тобой. И если ты не животное, а ведь ты не животное, Ния? …и не абориген, как ты утверждаешь, то докажи это самой себе, и заставь свой разум взять под контроль свой энергетический генератор!
Я смотрела на него, стиснув зубы, и с трудом сдерживала тысячу глупых и злых слов, которыми сейчас хотела обругать его, и которые слетали с пылающего цветка моего гнева, как искры слетают с горящего разворошенного костра.
Чаррр затих и молча наблюдал, как я борюсь сама с собою. Наконец, после довольно долгой и продолжительной паузы, я смогла разжать зубы и процедить:
- Значит, ты на самом деле не считаешь меня маленькой и глупой?
- На самом деле я считаю тебя и маленькой, и глупой, - очень трепетно и ласково произнёс Чаррр. Он сказал это так тепло и нежно, что я даже не ожидала от него таких чувств, а его искренность окончательно затушила огонь моего гнева – И, если от первого никуда не деться, так уж мы рождены природой: я – дракон, а ты – человек, то второе ты можешь изменить. И я думаю, что ты обязательно это изменишь, потому что тебе интересно учиться. И я бесконечно признателен тебе за то, что ты любишь ЗНАНИЕ.
- Было обязательно меня доводить до такого состояния?
Чаррр утвердительно кивнул:
- Мы изучаем с тобой такую область, которую иначе не изучить. Только прочувствовав всё это на себе можно понять, что же это такое, как оно работает, и как ты сама будешь с этим работать.
- Понятно, - угрюмо согласилась я, внутри всё ещё болело...
- Энергия ЗЛОСТЬ – это контактная энергия, которая несёт в себе потрясающий заряд действия. Но, как и всякая контактная энергия она может быть токсичной, отравляющей, если концентрация её зашкаливает в тебе. Хотя, ЗЛОСТЬ в дозированной концентрации может дать тебе энергию для преодоления зависшей ситуации.
- Я не понимаю, Чаррр… - нехотя поморщилась я. Сейчас мне меньше всего хотелось выглядеть глупой.
Чаррр понимающе кивнул головой, и продолжил:
- Вот поэтому мне и понадобилось провести тебя сегодня через пекло собственного гнева. Заметь: меня он никак не задел, а вот тебе придётся залечивать в себе опалённые места… Я всего лишь дёрнул за ниточки твоего душевного инструмента, используя другие контактные энергии. Что ты почувствовала, когда я стал проницаемым для тебя?
- Высокомерие, презрение, отвращение… и что-то ещё… неприятное…
- Как думаешь, для любого известного тебе животного, это было бы значимо? Они смогли бы «услышать» меня так, как «услышала» ты?
- Не знаю. Думаю, что нет… а если бы «услышали», то наверное только отталкивающий момент. Животные не знают что такое высокомерие…
- Верно. Животное очень хорошо считывает базовые контактные энергии: страх, агрессию, симпатию, интерес…, но не комплексные. Базовые контактные энергии не расщепляются для неразумного существа. Животные лишь чувствуют его концентрацию, интенсивность. Олень может гулять рядом с хищником с допустимым уровнем страха, если уровень агрессии находящегося рядом хищника тоже находится в допустимых пределах. То есть, если тигр, не голоден, то и агрессия в нем находится в спящем состоянии. А олень вовсе не перестаёт бояться хищника, но дистанция между ними и степень интенсивности агрессии, которую улавливает олень, позволяет ему находиться рядом, и пощипывать траву. В такой картинке мы наблюдаем баланс контактных энергий. И она будет стабильной до тех пор, пока что-либо в этом энергетическом балансе не изменится. Например, когда хищник проголодается. Голод автоматически запустит программу поиска пищи, и ему нужно будет сократить дистанцию между ним и оленем. Поэтому уровень агрессии возрастает, дабы её сократить, что вызывает ответную реакцию оленя – страх тоже возрастает – дабы увеличить эту дистанцию.
С разумными существами всё становится намного сложнее. Ты и сама знаешь, что пока ты жила в лесу и имела контакты только с неразумной природой, всё работало на уровне инстинктов. Так?
- Да. И всё было замечательно… - вздохнула я
- Потому что было просто. Потому что ты не очень-то и пользовалась своим разумом. Кроме, разве что, тех ситуаций, когда тебе нужно было просчитать, и соединить воедино три компоненты времени: вчера, сегодня и завтра, как в случае со спасением оленёнка. Как только появляются контакты двух разумных существ, всё становится намного интереснее. Разумное существо может не подчиняться базовым контактным программам - это раз. Оно может генерировать эти программы по собственному усмотрению - это два. Оно может их не просто генерировать, но и смешивать, сплетать в разных пропорциях – это три. Оно может регулировать их интенсивность и тем самым регулировать контактные дистанции - четыре. Кроме того, у разумного существа возникают новые энергетические программы, которые обрабатывают незавершённые или прерванные контактные. Смотри, что у нас с тобой получилось: контактные энергии направлены на два объекта, обрабатывающие энергии направлены только на самого себя. Для вторых не нужен другой объект, Они не поддерживают контакт, они поддерживают целостность твоего разума, твоего существа. И мы с тобой уже говорили о такой обрабатывающей энергии – ГРУСТЬ, ТОСКА, ПЕЧАЛЬ, ГОРЕ. Это одна и та же обрабатывающая энергия, но разной интенсивности. Если интенсивность будет превышать нужную для завершения оборванной контактной энергии, она становится токсичной, и вредной для тебя. Грусть – это иногда даже приятно, согласись? Печаль – это уже не так приятно, как грусть, но это ещё не тоска, А вот Тоска уже начинает разрушать тебя. А уж если Тоска превращается в Горе, твое существо может даже саморазрушиться и умереть. Потому что ты – существо энергетическое. А энергия имеет свойство трансформироваться. И когда интенсивность самой программы превышает затраты на её генерацию, она начинает выедать тебя.
Не существует плохих или хороших контактных энергий. Плохими или хорошими делаешь их ты, для себя и для своей картины мира. Всё, что рождено внутри тебя – всё это призвано для того, чтобы сделать твою жизнь удобной, полезной и как можно более качественной. Всё, что рождено тобой, нужно тебе для твоей собственной реализации, для гармоничного размещения тебя, твоей сущности в той картине мира, в которой ты присутствуешь. А уж как ты воспользуешься данными тебе возможностями – это уж зависит от тебя самой. Все контактные энергии: ЗЛОСТЬ, СТРАХ, РАДОСТЬ, СМЕХ и много-много других – это всё лучи одного потока - ЛЮБОВЬ. Помнишь, я спрашивал у тебя, где живёт в тебе грусть, боль, любовь? Ты показывала мне одно и то же место…
- Да. Здесь, - я прижала руки к груди.
- Верно, Потому что именно там находится твой генератор энергий. Контактных энергий и тех, что обрабатывают твои контакты. А поскольку ты частичка Вселенной, и частичка картины мира, ты должна находиться в гармоничном балансе с той картиной мира, в которой находишься. И тебе, как разумному существу было не трудно находиться в гармонии с ней, пока ты была единственным разумным кусочком, потому что ты почти не использовала свой генератор. То есть, он работал, но на уровне инстинктов и интуиции, Ты им не управляла. А я как я уже говорил, если ты не управляешь своими контактными энергиями, то ими будут управлять другие разумные кусочки Вселенной. Они будут дёргать за струны твоей души, зная, как работают базовые контактные эмоции, или сплавы из них. Ты понимаешь меня?
- Не совсем…
- Ну, смотри. До встречи с драконом, ты и понятия не имела, что это за слово такое «абориген». Так?
- …до встречи с драконом, я вообще о многом не имела понятия… - проворчала я
- Но поскольку драконы вкладывали в это слово некую энергию, которая считывалась тобой, как «увеличивающая дистанцию» - они как можно дальше отодвигали от себя этих самых «аборигенов», брезгливость, отвращение, неприятие… то у тебя сложился рефлекс, что «абориген» – это нечто дурное, не полезное, от чего нужно уйти подальше, отмахнуться. Когда тебя называют «аборигеном», у тебя включается этот рефлекс, ты пытаешься сбросить с себя это слово, чтобы драконы не дистанционировались от тебя, как от аборигена. Вместе с тем, ты уже так часто это повторяешь и делаешь, что в тебе начинает срабатывать контактная энергия ЗЛОСТЬ. Это тот самый случай, о котором я говорил в начале нашего разговора. ЗЛОСТЬ – это энергия действия. Ты зависла в ситуации, когда тебя снова и снова называют аборигеном, и ты не знаешь, как изменить эту ситуацию. Поэтому в тебе просыпается злость, как энергия, которая пытается сдвинуть эту ситуацию в сторону разрешения, - здесь Чаррр широко улыбнулся и добавил, - и ты не нашла ничего умнее, чем позволить своей злости, вырасти до ГНЕВА, а ГНЕВУ до ЯРОСТИ. А уж токсичная интенсивность контактной энергии ЯРОСТЬ нашла самый лучший способ изменить эту ситуацию, и побудила тебя к действию, которое устраняет объект контакта, называющий тебя «аборигеном» - ты захотела меня убить….
Мне вдруг стало стыдно…. А потом и смешно….
- Ну…. Я бы не стала тебя убивать…. Да, я и не смогла бы…
- У меня ещё есть надежда, что твой разум всё же не позволил бы тебе дойти до такого…. Но так случается не всегда, Например, разум жителей долины их не останавливает…. и они убивают драконов….
- Ты хочешь сказать, что им тоже не нравится, когда их называют аборигенами?
- Нет, их мучает СТРАХ. А поскольку они не могут увеличить дистанцию между собой и объектом страха, то возникает злость… ну и дальнейшую цепочку мы с тобой уже рассмотрели.
- А зачем вы их пугаете?
- Мы? Мы их не пугаем. Мы даже близко не подходим к их поселениям, Но они боятся драконов, как нечто не понятное, и не привычное… Кроме того, там работают какие-то другие помыслы: стяжательство, накопление…. У них совсем другие ценности, нежели у нас… Но это уже другой разговор, Ния. Вернёмся к утреннему инциденту... Я воспользовался тем, что знал, как ты реагируешь на слово «абориген». А чтобы подогреть тебя, сгенерировал энергию высокомерия и отвращения, которую и показал тебе. Ты уловила эти энергии, и поскольку они контактные, то они прошлись по струнам твоего генератора, и сыграли именно так, как я того пожелал – ты взорвалась. Случилось то, о чем я и говорил тебе раньше: если ты не управляешь своими контактными энергиями, то ими с удовольствием будут управлять другие. Либо на твоём инструменте играет объект, с которым ты контактируешь, либо на нём играешь ты сама. Что тебе больше нравится?
- Конечно, второе. Это же мой инструмент.
- Поэтому, ты всегда должна помнить об этом.
- А разве не бывает ситуации, когда никто не играет на чужих инструментах?
- Бывает. Это называется ДРУЖБА – улыбнулся мне чёрный дракон.
-------------
( продолжение следует)

С этого дня начались мои уроки, которые раскрывали мне саму себя.
Это было иногда легко, потому что было известно мне на уровне интуиции, а иногда очень трудно. И даже иногда совершенно невыносимо. Мы начали с приятных воспоминаний, с приятных ощущений. Я возвращалась в то время, когда лес был моим домом, когда мне всё было ясно и понятно, когда я была уверена в каждом своем дне в каждом своем действии. Я любила тот мир, что окружал меня, поэтому и внутри меня было ровно и спокойно – я любила и себя в нём.
С появлением дракона в моей жизни всё перевернулось. И если раньше мой разум был всегда моим самым лучшим другом, то с момента знакомства с ним, он стал мне и врагом. Я вдруг поняла, что мои решения не всегда бывают верными и не идут на пользу моему окружению.

- У тебя же были случаи, когда ты помогала раненой птице, зверю? Расскажи мне о них.
- Что рассказывать-то? Однажды я услышала гвинту. У неё был сломан клюв, и разбито крыло. Я даже не знаю, как такое могло произойти. Может гвинта с кем-то билась?… Птица была обречена, конечно. Без клюва, она просто не могла добывать себе пищу. Но я её спасла. Носила ей мотыльков и червячков. А однажды я нашла подраненного оленёнка. У него была задняя нога вся страшных ранах от зубов хищника. Он быстро выздоровел. Молодой был.
- Скажи мне, как ты находила их?
- Так же как нашла дракона – я шла на боль.
- Когда животное видело тебя, оно с радостью отдавалось тебе в руки?
- Не-ет… Конечно нет! - я улыбнулась представляя, как бы это выглядело, - Это был страх и попытки убежать, спрятаться. Это нормально, Чаррр. Все хотят жить. А если больно, и кто-то незнакомый рядом, это воспринимается как опасность. Чувство выживаемости работает.
- Это называется самосохранение.
- Пусть так…
- Попробуй почувствовать, как работает страх. Он отталкивал тебя от них так ведь? То есть, страх животного пытался увеличить между вами расстояние. Поэтому животное пыталось скрыться, спрятаться, убежать. Так?
- Да, - задумалась я и возвращаясь во все подобные случаи, - наверное так…
- Значит страх – это энергия, которая позволяет животному самосохраниться? Спасти свою жизнь? Целостность своей физической оболочки?
- В тех случаях, да.
- Теперь давай посмотрим ваши контактные потоки. Раненое животное пытается увеличить между вами расстояние, дистанцию инстинктивно. Работает поток СТРАХ. Этот поток отталкивает тебя. Но что же делаешь ты? Разве ты уходишь? Нет. Ты всё равно сокращаешь между вами дистанцию, чтобы помочь животному, не смотря на его протест. Что движет тобой? Что заставляет тебя сокращать между вами дистанцию и идти на контакт?
Я снова задумалась. Спустя какое-то время я ответила:
- Оно погибнет, если я не помогу ему. Либо от ран, либо от зубов хищника, который его найдёт так же как я: выйдет на боль и страх.
Чаррр улыбнулся:
- Видишь? Для другого животного энергия СТРАХ - это приманка. Это энергия, которая заставляет сокращать дистанцию между объектами. Так что же получается? СТРАХ отталкивает или притягивает?
- Если СТРАХ исходит от меня – он отталкивает, а если он исходит от другого – притягивает.
- В частном случае, - кивнул головой чёрный, - но если потоки СТРАХА от других сливаются в одну большую реку, то этот БОЛЬШОЙ СТРАХ может захватить даже того, кто не боится.
- Ты хочешь сказать, что даже если я не буду чувствовать опасности, я могу поддаться СТРАХУ и испугаться?
Я вдруг вспомнила, как я купалась в реке, недалеко от большого стада коз, переходивших её вброд. И как их вдруг стали хватать водяные зарки из под воды. Всё стадо моментально охватила паника. Я знала, что зарки мне не опасны, но испугалась тоже… и выбежала из воды на берег с такой же скоростью, как и козы…
- да… наверное так и есть…
Чаррр прочитал мои открытые мысли и воспоминания, и снова улыбнулся.
- А если бы ты тогда знала, что это был не твой СТРАХ, а СТРАХ многих животных, собранный в единый поток, ты бы продолжила своё купание, не так ли?
- Может я и не продолжила бы его, но то, что не испугалась бы так, как тогда – это уж точно, - мне начинали нравится уроки Чаррра.
- Но вернёмся к тебе и раненому оленёнку. Ты не хищник, и не хотела съесть или уничтожить животное. Животное об этом не знало. Поэтому малыш боялся тебя и пытался спрятаться, как от хищника. Если ты разумное существо, ты должна была бы понять, что его СТРАХ отталкивает тебя, и не подходить к нему. Ведь в случаях, когда здоровое существо тебя боится и таким образом отталкивает тебя, ты же не идёшь напролом? Ты чувствуешь его страх и не пытаешься к нему приблизиться и напугать ещё больше, так ведь? Если только ты не планируешь его съесть?
- Да. Не пытаюсь.
- Тогда почему в случае с этим оленем ты нарушила это правило? Он ведь всё равно боялся тебя?
- Ну, я же сказала – он бы погиб, если бы я не помогла ему.
- То есть, ты как-бы заглянула назад ( его пытались поймать и съесть, но ему удалось сбежать – опасность!), потом как-бы заглянула вперёд ( значит хищник всё ещё может искать свою жертву и теперь легко найдёт и съест его потому, что малыш далеко не убежит с раненой ногой – опасность!) и твой разум подсказал тебе, что малышу нужно помочь, унести его подальше и подлечить. Так?
- Так. – я кивнула головой.
- Теперь попробуй снова вспомнить то состояние… Чтобы разум проделал все эти оценочные состояния нужно, чтобы что-то дало ему энергию для этих расчётов. Что это было?
-………….. я незнаю, - после непродолжительной паузы выдала я.
- Я подскажу тебе: может любовь? Может быть ты любила свой мир, свой лес, свой дом?
- Может быть…
- Я прошу тебя подумать над этим…. А завтра я спрошу тебя откуда же ты берёшь эту энергию, которая оказывается сильнее энергии СТРАХА и заставляет тебя преодолевать, накрывать собой «энергию сокращения и увеличения» дистанции между двумя объектами….

-------------------
- Всё живое и неживое соткано из духа Вселенной. Он есть и в камне… - Чаррр поднял небольшой камушек, и покачал его в своей лапе, - он есть и в воздухе, - он шумно втянул его в себя, - и в воде, и в траве, и в тебе, и во мне… Когда дух Вселенной разрежен – он просто живой, а когда сконцентрирован – он уже не просто живой, он - разумный. Разная степень концентрации подразумевает разную степень разумности.
- Получается, что ты более разумен, чем я, потому что ты больше меня в несколько раз?
- Нет. Ты не поняла. Рост и масса – не показатель концентрации и разумности. Твои аолли хоть и маленькие, но намного разумнее горных нимф, а я, возможно, менее разумный нежели ты.
- Ух, ты! – восторженно ахнула я, - и это мне говорит Дракон, который ещё вчера считал меня безмозглым насекомым?!
- Во-первых, я сказал «возможно», а во-вторых, объем мозга тоже не показатель разумности, а в-третьих, я никогда не считал тебя насекомым.
- Значит, моя безмозглость возражений у тебя не вызывает? А как узнать, кто из нас двоих с тобой более разумен и сконцентрирован? – хихикнула я.
Чаррр совершенно серьёзно посмотрел на меня, и я поняла, что заигралась. Я подобрала своё несерьёзное настроение, и снова готова была его слушать.
- Так вот… Разум Вселенной многогранен и непостижим полностью для его частиц. Но он может изучать сам себя и свои части посредством контакта. Ты – частица разума Вселенной, и я – частица разума Вселенной. Посредством контакта между нами происходит обмен Знанием: ты рассказываешь мне своё Знание, а я рассказываю своё.
- У меня нет никакого знания, - огорчённо вздохнула я.
- Есть. Ты знаешь, что раненый олень станет добычей хищника, если ему не помочь залечить рану. Ты знаешь, что гвинта со сломанным клювом умрёт от голода.
- Разве это знание? – пожала я плечами, - Это просто наблюдения.
- Знание – это и есть накопленный опыт, накопленные наблюдения. Для меня очевидны твои проявления радости и грусти, так же, как для тебя очевидно, что осколок камня торчит у дракона в спине, несмотря на то, что он сам его там не видит. Ты знаешь то, чего не знаю я. А я знаю то, чего не знаешь ты. Если мы вместе с тобой сложим свои знания, то и у тебя, и у меня их станет больше. Так ведь?
- Да, - улыбнулась я. – но у меня знаний намного меньше, чем у драконов… Получается, что я не очень полезная для вас.
- Вселенной не важно, насколько мала или велика её часть. В любом случае, без этой части Знание не будет полным. Палец на твоей правой руке намного меньше твоей левой руки, но разве от этого он станет для тебя менее ценным?
- Нет.
- Ты – часть мозаики Вселенной. Я – такая же часть. Аолли, горные нимфы, маленький раненый оленёнок, гвинта без клюва, этот родник, этот камень, это белое светило…всё вокруг части Вселенной. И у каждой части есть Своё Знание. Больше или меньше – это неважно. Только все вместе мы составляем картину Мира. Ты видишь её?
Я с восторгом огляделась вокруг себя. Почему-то всё привычные вещи стали какими-то другими. Всё вокруг меня вдруг задышало и засветилось, не смотря на то, что надвигались сумерки. Мир вдруг ожил, и стал совсем близким. Он был всё тот же, но уже не такой.
- Тогда зачем ты предлагал меня уничтожить? – вдруг спохватилась я, вспоминая наш первый день знакомства.
Чаррр улыбнулся.
- Понимая, что я часть Вселенной, я остаюсь частью своего народа. Как часть Вселенной - я принимаю всё, а как часть цивилизации драконов – я понимаю, что ты можешь причинить моему народу вред.
- Если я могу причинить вред твоему народу, то ты можешь считать, что так захотела Вселенная.
- Конечно, - он снова улыбнулся. – а ты, могла бы не спасать своего оленёнка или гвинту. Так ведь? Раз они попали в такое бедственное положение, значит так решила Вселенная.
- Нет…. Не могла… я хотела им помочь… - я запуталась в своих мыслях.
- А я хотел помочь своему народу. И поскольку считал тебя опасной для него, то предложил драконам себя обезопасить, уничтожив опасность.
- Но я ещё не совершила ничего плохого!!! И может быть не совершу!
Чаррр не ответил.
А я вдруг вспомнила, как Тээй всё же поддался на мои уговоры вытащить маленьких аолли из плена горных нимф, и заплатил за это своей жизнью… На этот раз я не смогла сдержаться и расплакалась. Черный дракон не стал меня успокаивать. Он просто ждал пока я самостоятельно успокоюсь, и лишь потом произнёс.
- Это не твоя вина. Ты напрасно себя терзаешь, Ния. Давай попробуем понять, что тебя так мучает?
- …итак понятно… если бы я не уговорила его помогать нам с аолли, он бы был живой…. И крылачи бы не отыскали семью Маа…. и не было бы столько смертей у зелёных драконов… и ты прав… если бы не было меня, драки не пострадали бы...
- Драконы погибают и без тебя… - задумчиво протянул Чаррр.
Ну, конечно… тогда на собрании… Чёрная семья была совсем не против присоединиться к семьям драконов, которые готовы были открыто воевать с населением этой планеты. Жители долин охотились на драконов, и чёрным это тоже не нравилось.
- Посмотри на это с другой стороны: народ аолли благодарен тебе за то, что ты помогла им освободиться, - снова заговорил Чаррр. – ты ведь любишь аолли? Где-то утекает, а где-то прибавляется… Гармония не нарушена.
- …драко был моим другом…
- Аолли – тоже.
- Ты не понимаешь, Чаррр…- я вздохнула.
- Я понимаю. Он был к тебе ближе. Поэтому ты и не хочешь отпускать его. Ты боишься, что если отпустишь его, вместе с ним уйдёт часть тебя. Та часть, которой ты вросла в него. Прислушайся к себе, Ния… Что такое тоска по-твоему? Как она работает? Почему у тебя всё ещё болит внутри? Так болит, что ты не можешь остановить слёзы? Ты хочешь чтобы болеть перестало? Отпусти его…
- Я отпустила.
- Нет. Ты пытаешься дотянуться до него в небытие… Дотянуться своим сердцем, своей любовью… и не можешь… этот луч, теряется где-то в пустоте. Ты растрачиваешь собственную энергию, и поэтому возникает боль, как сигнал, что душа тратит слишком много. И тогда активируется энергия ТОСКА, ГРУСТЬ…. Поймай её… послушай своё сердце. Ты чувствуешь, как она кружится вокруг тебя? Как она пытается согнуть, закруглить тот луч, который ты выкидываешь в пустоту? Энергия ТОСКА завершает событие. Собирает его в кольцо, наполняет воспоминаниями, и оставляет всё это в памяти. И ты больше не растрачиваешь напрасно саму себя. Когда тебе будет нужно, ты просто нырнёшь в воспоминания, и вернёшься назад. Ты не будешь бродить в пустоте, и не будешь искать, кого найти уже не можешь. И тебя не станет меньше, если ты отпустишь его, даже если он унесёт с собой часть тебя. Тебя не станет меньше, потому что он оставил тебе часть себя. Вы просто поменялись. Даже напротив: ты станешь богаче. Богаче воспоминаниями, и больше не будешь растрачивать себя на поиски дракона, который ушёл. ТОСКА завершит круг и замкнёт твою любовь к дракону в воспоминаниях. И боль больше не будет терзать тебя. Просто, дай своей тоске и печали завершить круг.
Он говорил, а я чувствовала это прямо на себе.
Как жгучая тоска втягивала тот самый луч из пустоты прямо мне в сердце, и поняла, почему мне было так больно: раньше я не позволяла этой тоске закрыть мою рану. Я отбрасывала её в сторону, и снова, и снова тянулась куда-то в пустоту, чтобы достать и найти того, кто сказал, что не умирает… я искала ЖИВОГО дракона в мире мёртвых.
- …он сказал, что драконы не умирают…что вы уходите домой… я всё время пыталась найти ваш дом… - тихо шептала я.
- Он правильно сказал. Дух Вселенной, частью которого являешься и ты, и я, и он, всегда возвращется к источнику. У нас с тобой один Дом, Ния. И его не нужно искать. Ты окажешься там же, где и твой друг, когда придёт время. А сейчас отпусти его, и позволь тоске завершить круг и вернуть тебе твою любовь. Не трать её на пустоту… Вот увидишь, боль отпустит тебя.
- Я попробую…
---------------------------------------------
( продолжение следует)

- Знакомьтесь. Ближайшее время ты проведёшь среди чёрных драконов, - Ктор тихонько подтолкнул меня к чёрной зубастой глыбе, которая совершенно равнодушно рассматривала меня. Чёрный дракон, что стоял передо мной не выражал ничего: ни радости, ни презрения, ни интереса ко мне, ни даже любопытства. Он был никакой…
- …и долго будет продолжаться это «ближайшее время»? – недовольно переспросила я, оборачиваясь к Ктору.
- Зависит от тебя, - улыбнулся дракон, - быстрее научишься – быстрее вернёшься.
- Мне здесь не нравится… мне здесь не уютно… и они мне совсем не рады…- бурчала я. Мои причитания никак не отразились на обоих драконах: Ктор, как стоял, загадочно улыбаясь у меня за спиной – так и остался стоять, а чёрная глыба даже не подумала изменить своё отношение ко мне, чтобы хоть как-то помочь мне уговорить себя здесь остаться…. на «ближайшее время»
- А если я не смогу научиться? – снова спросила я драконов, понимая, что пауза затянулась и что-то нужно делать.
- Ну, тогда мы тебя сожрём! – наконец-то загромыхал смехом чёрный дракон, и Ктор присоединился к нему. Я при этом всего лишь вежливо улыбнулась, потому что мне это не показалось смешным, и было произнесено таким голосом, что очень даже походило на правду.
- …очень смешно, - снова буркнула я.
- Значит, ты и есть та самая Ния? – чёрный снизошёл до меня и всё же позволил мне уловить каплю интереса в своём голосе.
- Что значит «та самая»?
- Та самая, которая умеет смеяться. Ты знаешь, что это означает?
- То, что я живая.
- Не-е-ет, - помотал головой чёрный, и опустил её так, чтобы его огромные узкие чёрные зрачки находились прямо напротив моего лица, - это означает, что ты в сотни раз опаснее тех, кто живёт в горах, тех, кто живет в долинах, и вообще всех тех, кто обитает на этой планете. Всех вместе взятых. Ты – генератор. Генератор чего-то такого, о чём ты сама не знаешь, и о чем не знают драконы. Я предлагал тебя уничтожить, от греха подальше… Раз ты умеешь «разговорить» незнакомую нам магию, то наверняка сможешь её и наговорить. Ты для драконов опасна, как неизученный объект. И проще всего было бы тебя сдыхаться, и уничтожить.
-……оооочень приятно… я вас тоже люблю, - тихо с сарказмом ответила я чёрному на весь этот его монолог, - Ты уверен, что я должна тут остаться? – я обернулась к Ктору, и умоляюще посмотрела на него.
- Уверен, – без тени улыбки и на этот раз совершенно твёрдо ответил мне Ктор. – Я навещу тебя через недельку, - с этими словами он расправил крылья и поднялся в небо.
- …угу… если они меня к тому времени действительно не сожрут, - я с тоской провожала взглядом перламутрового.
- Пошли. Я покажу тебе место, где ты будешь жить. А по пути расскажу чего тебе не нужно делать в семье чёрных драконов.
Мне было жутко тоскливо и грустно. И совсем не хотелось никуда идти, и уж тем более выслушивать запреты и ограничения от этого отвратительного дракона, которому я не нравилась.
Чёрный привёл меня в небольшому углублению в скале с нависшим над ним камнем. От дождей-то он меня спасёт, а вот от ветра и ночных гостей, вряд ли.
- А можно мне найти себе другое место? – мне совсем не нравился этот холодный и неудобный закуток в камнях.
- Нет.
- Почему?
- Считай, что это место входит в программу твоего обучения.
Чёрный снова ничего не излучал. Был холодным и неумолимым.
Я вздохнула и скинула с плеча свою котомку.
- И как мне тебя называть?
- Чарррхвартигуррррр..* -*-* - и далее непроизносимые моим горлом звуки, бульканья и рычания.
Я ошарашено смотрела на чёрного. После непроговариваемого имени Ктора, я впервые встречалась с таким длинным и таким специфичным именем.
- Произношение твоего имени, тоже входит в программу моего обучения? - неуверенно и тихо спросила я, когда он закончил.
Чёрный какое-то время молча смотрел на меня, а потом всё же улыбнулся.
- Ты боишься меня, но пытаешься справиться со своим страхом. Это хорошо. Это меня радует. Это означает, что я ошибался. А я довольно редко ошибаюсь. И ещё это означает, что ты возможно чему-то всё же научишься. Называй меня Чаррр. Для тебя это возможно?
- Чаррр? – повторила я, пробуя «на зуб» имя чёрного.
Он кивнул.
- Да. Это намного удобнее.
- Я приду вечером. Перед закатом.
----------------------

Я весь день проболталась в поискать чего бы поесть и где бы попить. Поскольку место где я должна была жить, по условиям моей «программы обучения», было где-то посреди каменистых холмов с весьма скудной растительностью, то совершенно естественно, что я почти ничего не нашла, кроме парочки голубых колосков, которые росли среди камней. Не сказать, что они утолили мой голод, скорее притушили, а вот жажда у меня после них вспыхнула вдвое больше. Однако воды нигде не было, а у меня во рту уже всё пересохло.
Поэтому к тому времени, когда прилетел Чарр, я ни о каких уроках и разговарах даже не помышляла. Я свернулась клубочком в своей норке и тщетно пыталась уснуть, хотя белое солнце только-только коснулось линии горизонта.
- Ты заболела? – бесстрастно спросил Чарр, приземлившись.
- Нет, - тихо буркнула я, не открывая глаз, и не делая попыток встать, - я хочу пить. А здесь нигде нет воды. Я всё обшарила.
Дракон явно замешкался, и я даже успела это уловить.
- Прости…. Я не подумал… Ты же не можешь слетать к роднику… Прости…
Хорошо. Завтра мы поищем другое место для твоего проживания. Просто здесь, тебя бы никто не обидел. Это территория чёрных драконов. Никто сюда не приходит. Мы чувствуем эти камни даже из своего поселения. Если бы с тобой что-нибудь случилось – я бы сразу же оказался здесь. Но я не подумал, что тебе нужно что-то есть и пить. Я забыл, что у тебя нет крыльев. Я впервые обучаю аборигена, а не дракона.
- Я не або….!!!
- да-да! Ты не абориген! Прости, ещё раз! Ктор предупреждал меня, что ты не любишь, когда тебя так называют…
- Ящерица! – зло выкрикнула я Чаррру, чтобы компенсировать его «аборигена». Я была голодной, жутко хотела пить, и злой на саму себя, за то, что вообще связалась со всякого рода драконами, за то, что ушла из своего леса, и за то, что это четверолапое чудище с крыльями, считает меня мелким безмозглым насекомым, которого можно бросить среди камней в горах, и забыть, или съесть, на крайний случай.
- Драконы не едят людей, - с сочувствием в голосе сказал Чаррр, прочитав все мои переживания и мысли.
- Меня сейчас это как-то не сильно утешает… - я снова свернулась калачиком, обхватила свои ноги и закрыла глаза.
Чаррр ещё какое-то время потоптался возле меня, а потом взлетел.
Утром он разбудил меня своим приземлением. Драконы приземляются тихо и легко. Почти беззвучно. Только тугой поток сжимаемого воздуха, и едва заметно сотрясение земли могут дать понять спящему, что приземлился дракон. Да, и то…. Только в том случае, когда ты провёл с ними довольно много времени.
Чаррр принёс мне какие-то большие жёлтые плоды и странный предмет внутри, которого плескалась вода. Я слышала её внутри, но не знала как её оттуда достать. Когда я попыталась проткнуть этот предмет острым краем камня, чтобы вода оттуда вытекла, Чаррр остановил меня:
- Ты испортишь емкость, и я больше не смогу набрать в неё воды для тебя. Просто достань из узкого конца затычку.
Я сделала, как он сказал, и вдруг вспомнила, что когда-то давно видела такие емкости в хижине той, женщины, что растила меня. Напившись, я припала зубами к жёлтому плоду.
- Так что? Мы теперь не будем искать мне другое место для проживания? – спросила я дракона с набитым ртом.
- Я его уже нашёл. Только вот там не так безопасно, как здесь. К источнику иногда прилетают крылачи.
- Я умею от них прятаться, - кивнула я головой. - Аолли научили меня.
Чёрный внимательно смотрел на меня, пока я дожёвывала плод, и что-то думал. Я знала, что мысли роятся в его голове, но мне никак не удавалось «услышать» их.
- Научишь меня так думать? Чтобы никто не слышал? – спросила я, вытирая руками измазанное лицо, и запивая плод водой.
- …не знаю…- задумчиво протянул он, - если сможешь научиться – научу.
--------------
- Нравится? – спросил меня дракон, когда я вынырнула из небольшой пещерки у маленького горного родника.
- Не сказать, что тут уютнее, но намного лучше, чем там.
- Если крылачи найдут тебя, мы узнаем об этом слишком поздно, чтобы спасти тебя. К тому же, я обещал Ктору, что ты будешь в безопасности. Мы ещё можем вернуться.
- Не надо меня спасать. Я останусь здесь. А если они меня и найдут, то ты сможешь порадоваться, что аборигена с генератором… или как ты там это называл? наконец-то обезвредили и уничтожили, - съехидничала я.
- И то верно, - безвкусно согласился Чаррр, - а теперь, поскольку мы вчера пропустили урок, догоним его сегодня. Расскажи мне тот случай, когда ты «разговорила» чужую магию.
- Почему вас всех это так интересует? – я вспомнила, как этот же вопрос мне задавали Шай и Ктор.
- Меня совсем не интересует, КАК ты это сделала. Меня интересует твоя первая встреча с драконом.
Я пожала плечами и стала рассказывать. И даже не заметила, как увлеклась и целиком погрузилась в теплые и нежные воспоминания о своём первом и единственном друге, который рискнул отдать свою жизнь, только для того, чтобы спасти мою. Я рассказывала о том, как я жила в семье Маа, как мы искали маленького драко Тами, как играли в прятки с аолли…
- Легко любить дракона? – внезапно прервал меня Чаррр
- я… я не знаю… он был моим другом. И он меня любил. Поэтому я любила его.
- Прислушайся к себе, Ния. Откуда идет любовь? Как она появляется? Ведь дракон это всё же не ящерица. Его размеры намного больше твоих.
- ну… конечно, не ящерица… я не понимаю, что ты хочешь сказать мне?
- ты научилась «слушать» лес потому что любила его. Откуда взялась эта любовь? Тебя ведь никто не учил любить? Кто разбудил в тебе любовь?
- Я не знаю. Она всегда была со мной… Здесь… - и я прикоснулась обоими руками к своей груди.
- А грусть? Когда Тээя не стало, где жила грусть?
- Тоже здесь – я снова прижала руки к груди.
- И боль? Она тоже жила там? Боль утраты?
На мои глаза навернулись слёзы. Я пыталась проморгаться, и продавить в себя ком подступивший к горлу. А Чаррр внимательно наблюдал за сменой моих эмоций. Мне казалось, что он считывает меня холодно и бесстрастно.
- …она не жила… она всё ещё живёт здесь…- наконец произнесла я, и мне почему-то вдруг стало стыдно за то, что я стою тут перед ним, как раскрывшийся цветок, и рассказываю ему всю мою жизнь.
- Ты не просто генератор… - после долгого молчания наконец-то прорычал он низким голосом – ты радиоактивный генератор… И если ты хочешь научиться управлять тем, о чём и понятия не имеешь, то тебе придётся довериться мне, как бы я тебе не нравился, Ния. Хотя, я и сам плохо представляю, как управляться с такой штукой, что находится внутри тебя, но мне, кажется, ты сможешь помочь мне нащупать правильные рычаги, и мы с тобой научимся если не управлять, то хотя бы регулировать эти потоки.
- Я ни слова не поняла из того, что ты сказал, но мне кажется, что драконы хотят меня как-то использовать. Это так?
- Нет. Это не так. Мы хотим, чтобы ты сама научилась себя использовать. Чтобы ты не причинила сама себе вред.
- Зачем это драконам?
- Интерес. Новое Знание. Знание – это воздух для дракона. Новое Знание – новый глоток воздуха. Знание – это голос Вселенной, голос Матери и Отца, голос Источника. Это жизнь дракона….

( продолжение следует)

Ты измерил меня

размахом крыла…

Ты глядишь с аватара

взглядом орла…

С высоты сильной птицы

люди меньше ногтя,

И так слепы, что видят

не больше котят...

 

Тот, кто ползать рождён

по земле держит путь.

На себя сверху вниз

не может взглянуть.

Расправляя крыло,

в небеса не взлетит.

И с заоблачных далей

не взглянет, как ты…

 

Только ты смотришь вниз,

А я в небеса…

Не от глупых обид,

Слезятся глаза.

От слепящих  лучей -

Не от злобы людской

От густой синевы,

У тебя за спиной.    

 

Но тебе не понять

Как манят облака,

Тех, кто ноги сбивает

о камни пока….

И ты тенью своей

накрываешь меня,

Закрывая мне солнце

Средь белого дня!

Плачет Земля океанами.

Плачет морями солёными.

Дети её стали панами,

С душами неподъёмными.

 

Мать заковали дорогами,

Рельсами и асфальтами.

Даже ночами недолгими

Не позволяют ей спать они.

 

Плачет Земля ливнями,

Жалуется потопами,

Дети её стали сильными

Только такими жестокими…

 

В мусоре задыхается,

Дым заводской вдыхает…

Но от детей избавиться

Даже не помышляет…

 

Остановись, Человечество!

Не добивай природу!

Мать на пороге Вечности!

Время Отца приходит!

  

Я устала терять друзей
Я устала мирить врагов
Среди тысяч людских скорбей
Как искру находить любовь...

Разжигать из неё огонь
И опять уходить в серость дня....
Я хочу за предел... домой...
Только как же оставить тебя?

Закрывай глаза и слушай звёзды
Пусть они тебе подарят грёзы
Пусть споют про пустоту Вселенной.
И расскажут, как бежать из плена.
Как собою прожигать всю тьму вокруг
Слушай звёзды, и учись, мой Друг…