Цитата сообщения anik1
Елена Гродская. Осенний цикл
Вот хочу выложить одним махом все доставшиеся мне Ленины стихи... Осенний цикл. Она просила: "Выбери, что понравится, выкладывай, но сообщи мне". А если все нравится?..
Елена Гродская
ОСЕНЬ 2009
***
Было бы ничего, если бы не одно:
если бы не прожгла утюгом сукно,
если бы не открыла вчера окно
и не простудилась;
если бы не болела с утра голова,
если бы не осень и дерева
не опадали б, росла б трава.
Если бы Божья милость
ко всем бы равно была б добра,
никто не сказал бы, что мир – дыра,
тогда бы и я не злилась вчера,
вчера бы не злилась.
Потому говори, говори, говори,
не бойся того, что скребет внутри,
мытарства – как мыльные пузыри,
как бы сердце ни билось.
Надеешься, что ли, на волшебство,
на что-то такое, ждешь, что ли, того,
кто скажет: «А может, и все ничего.
Ничего не случилось».
***
Была, болела, умерла.
Носила голубое.
Ждала весеннего тепла,
чтоб с крыши капелька текла,
не дорожа собою.
Ходила в ближний магазин
за кормом попугаю.
Армян любила и грузин –
один из них ее спросил:
«С Кавказа, дорогая?»
Она ответила: «Увы!»
и, нагрузившись сливой,
не отводила глаз вдовы
от кучерявой головы.
Была почти счастливой.
***
И вот забываешь о жизни и смерти,
а помнишь одну ерунду.
Как крикнула гордо: «Мужчина, не смейте!»,
когда он в вишневом саду
ко мне приставал – но не так чтобы очень;
как гладила платье сестре –
такое бордовое. Близится осень.
Тут надо поставить тире
и замысел свой прояснить. Но наверно,
понятно и так, без словес,
что осень скребется, что маетно, скверно.
Желтеет и куксится лес.
***
Желтый лист, посвети отраженным сияньем
солнца августа – белого яблока.
Измеряются дни от небес расстояньем,
предосенним, неровным, чумным состояньем
и души, и ума – лета мало как!
Выхожу на балкон – пахнет краской и дымом
сигаретным. Что в этом осеннего?
Кто-то лето помянет и морем, и Крымом,
а подруга родившимся в августе сыном,
я – что кончится вдруг, опасением.
Так и вышло. У леса повадка другая:
он от ветра дрожит, не укутанный.
Что же делать? Зерном покормлю попугая.
Осень едет, холодными днями пугая,
и дождями – осенними штуками.
***
Что-то такое на осень похожее,
то есть осенние длятся стихи.
Листья пинают и топчут прохожие –
дети, и женщины, и старики.
Тихие песенки с улицы слышатся,
шепот скамеек, дворов проходных.
Листья летают, на ветках колышутся,
листья читаю, шалею от них.
Я по прожилкам кленовым, березовым,
также осиновым, дуба, ольхи,
листьям летающим, палым и бросовым
длинную линию жизни руки
вижу твоей, как по заданным прописям,
бегло читаю тебя и себя.
Бегают дети по осени россыпям,
топчут, пинают, но это любя.
***
Ты еще подыши, на земле оставайся –
видишь, листья какие сейчас.
Посмотри на их танцы – мазурки и вальса
желто-красный и рыжий окрас.
Листик тоже вдыхает всю эту мазурку –
в смысле: жизни одной канитель.
Одинокую вижу в постели фигурку.
Жаль, не убрана эта постель.
Листья палые гонят друг друга куда-то.
В перспективе – под снежный налет.
Мы теперь не ребята, теперь сентябрята,
и попросим особый почет.
Ты живи, ты живи. Дождевою водою
я умою тебя, напишу
Дед Морозу со снежной седой бородою.
Ты дыши. Я дышу. Я дышу.
***
Не страшно мне, что я умру
в осенних октябрьских числах.
Разбудят тебя поутру,
побреешься, вымоешь кисло
посуду, пойдешь выносить
ведро, разогреется пицца.
Окурок не станешь гасить –
он будет лежать и дымиться.
Потом поскандалишь с женой,
что вот, что не гасишь окурок.
Подумаешь: жил бы со мной
спокойней. «Какой же придурок!» –
в отчаянье крикнет жена.
Посмотришь сурово, стеклянно.
В ответ промолчит тишина
и звякнут на полке стаканы.
***
Осенняя печаль опережает
и листопад, и сумрачные дни.
Еще сентябрь не переживает –
уже октябрь гонит и винит.
Тень липы облысела, облетела.
Береза отражается в воде –
точнее – в луже. Лучшее надела.
Ее сентябрь в лучшее одел.
Тебе пишу, но письма не доходят.
Осенний домовенок их крадет.
Он с липой и березой хороводит,
зевает, заслонив ладонью рот.
ПЛАТЬЕ
«Велико это платье», – сказали сестре.
Ей тогда было семь или восемь.
Лес осенний и красным, и желтым пестрел.
Платье было как осенью носят.
Синим было, и теплым, и длинным до пят,
как коса у сестры. И обновку
примеряли опять, и опять, и опять.
Маме было немного неловко.
Папа нервно курил, и один за одним
из окна выпадали окурки.
А сестре показалось, наверно: темним.
В рукава она прятала руки
и шептала: «Мне нравится, нравится мне»,
говорила: «Оставьте, оставьте!»
За окном становилось темней и темней.
А обновка сияла синей и синей.
Я хотела такое же платье.
***
Осень идет золотыми ступенями
в блеклое небо.
Топит камин небольшими поленьями,
крошками хлеба
кормит в окно голубей бело-бежевых,
голубо-серых,
черных ворон – приставучих, невежливых,
в парках и скверах
осень шалит, сыплет листьями, прячется
в липах, осинах.
Осень опять на судьбу свою плачется
в тучах плаксивых.
***
Вот опять по сезону одежда –
плащ, берет и ботинки.
Осень смотрит потерянно, нежно.
Мы справляли поминки
по неверному лету, по лесу
сплошь зеленому, в каплях
предрассветной росы и по блеску
солнца. Осени запах –
горький, пряный, какой-то приправы,
дыма. Тонко, негромко
пахнут так уходящие травы
в землю, в зиму, в поземку.
***
Не знаю, как меня спасает осень
хандрой от недосыпа и обид.
И что-то в этом роде Пушкин спросит,
а Баратынский тут же подтвердит.
Закат непозволительно прозрачен,
прозрачен лес, прозрачны небеса.
Всего тошнее осенью незрячим.
Зачем незрячим небо и леса?
Глаза закрою, воздухом питаюсь.
Как бы ослепнув, слышу шум машин,
и воробьев заливистую стаю,
и листьев шорох у седых осин.
***
Уходя ухожу, обернусь и скажу:
«Мы теряем осеннее утро».
Много грязной посуды, прилипли к ножу
крошки хлеба, осыпалась пудра
с моих щек. А на улице – синяя синь,
листья, листья, и листья, и листья.
На прощанье ты крикнул: «Смотри – не простынь!»
Я сказала: «Ботинки почисти!»
Хмурый дождь расходился сильней и сильней,
хоть недавно не лил он, а капал.
Ты курил, прислонившись на кухне к стене –
точно так же, как в детстве мой папа.
***
Это осень. Пускай она длится
с холодами и листьями. Мне
не спится, внутри меня птица
и поет, и щебечет во сне.
Ладно, глупая птица и осень –
вы похожи, а я вам зачем?
Разноцветного больше не носим.
Ты мне тоже не пишешь. Совсем.
Как и я не пишу – устраняюсь,
отпущу себя с листьями вдаль,
то есть в осень, в осеннюю стаю
и в осины дрожанье и сталь.
Стану листьями, липой, осиной,
нет, не сильной, а слабой такой.
Вижу, как перед самой кончиной
машет бабушка дряхлой рукой.
ОСЕННИЕ СТРАДАНИЯ
Тучи, тучи и просвет –
мгла разорвана.
Нет дождя, тумана нет.
Осень вовремя
наступила на Москву:
дыни сумками,
пали яблоки в траву,
рано сумерки.
Не пойму я отчего
тошно-муторно,
в общем, как-то не того.
Дура дурою
я сижу, в окне торчу –
осень мается.
Карандашик поточу –
не сломается.
***
Есть осенних множество примет:
например, в пруду не стало уток.
(Как сказал бы Пушкин: кроме шуток.)
И другой идет от солнца свет –
неземной какой-то. Только здесь
мы вдыхаем этих листьев прелость.
У меня сейчас, наверно, зрелость,
да и ты еще не вышел весь.
Осень=вечность – ставлю знак равно –
то ли от сплошного недосыпа,
то ли от свиного (шутка!) гриппа,
то ли оттого, что так темно.
Баратынский, Пушкин, Тютчев, Фет
осенью хандрили и писали.
И пока на небо нас не взяли,
вариантов вроде бы и нет.
***
Может, осень, может, это снится –
вечеров холодных череда.
В шкаф убрали платьице из ситца.
На дворе сентябрь, дождь, среда.
Завтра уж октябрь наступает,
я к нему готова не вполне.
Поселилась боль во мне тупая,
что не отпускает и во сне.
Я молилась листьям и березе,
видя в них Нерукотворный Спас.
Лист был желт, таинственно серьезен
и ни от чего меня не спас.
ПАСТОРАЛЬ
Пастораль осенняя. Голуби у лужи
пьют или купаются, и теснят друг друга.
Вот один спустился, а другие кружат.
Вот они воркуют – может, это ругань?
Два ребенка в шапочках – девочка и мальчик
к голубям подходят, бублик им бросают,
бублик им бросают и играют в мячик.
Голуби дерутся. А ольха босая
смотрит эти игры. Голуби и дети.
Странно жить на этом захудалом свете!
***
Спрячь меня в карман, как ручку, как блокнот.
Холодает. Неуютно. Сыро.
Щуришься на солнце, точно кот –
может, хочешь молока и сыра?
Мы по осени считались муж с женой,
а зимой друг друга не узнаем.
На столе черствеет хлеб ржаной.
Рядом клетка с желтым попугаем.
Он молчит. Я тоже вслед за ним молчу.
Но за нас высказывалась осень.
От нее в подарок получу
шишки с одиноких стройных сосен.
***
Пока живу, смотрю в окно, читаю,
вдыхаю осени прогорклый синий дым.
Во сне уже я сплю, а не летаю.
Оставила на сладкое другим
и этот ворох листьев оголтелых
и желтолицых, розовых, своих,
и кайф лежать или сидеть без дела,
и ужин без свечей, но на двоих,
и провожанье красного заката,
и на спор открывание об стол
бутылки пива. Осень виновата,
что жизнь идет, что год, что день прошел.
Остано... нет! – иди – я только рада
осенним безутешным холодам.
Недолго длятся осени парады,
и я им обмануть себя не дам.
***
Рыжая осень. Промозглая мгла.
Глянцевый мокрый асфальт.
Я бы решала – тогда б не смогла
этакое позволять.
Медлит пока, не уходит, стоит
кленом и ясенем. Вот
желтым фонариком мглу осветит –
так, что заноет живот.
Я притворюсь, что не вижу ее,
не для меня этот клен.
Сделаю теплое с клюквой питье,
плотно закрою балкон.
В форточку влезет червонным листом,
козыри все на руках.
Прячься за шкаф или прячься под стол –
не отвертеться никак.
***
Осторожно по листьям ступаю –
шелестят как бумага.
Белке семечки я насыпаю.
Пробежала собака.
День прозрачен, как мытые стекла.
Пахнет хвоей и дымом.
Я вчера замерзала и мокла
под дождем непрерывным.
А сегодня гуляю неспешно.
Хорошо и прохладно.
Говорят, невозможно безгрешно
жизнь прожить. Ну и ладно!
***
Грею руки в горячей воде –
на прогулке промокла.
Я гуляла, пальто не надев,
в синей кофточке легкой.
Озирались прохожие. Мне
наплевать на них было.
Холодок пробежал по спине,
и запястье заныло.
В луже – голуби важной толпой,
на министров похожи.
Ощущаю предзимье спиной,
всем составом и кожей.
***
Тучи кочуют с востока на запад.
Ветер витает в расхристанном небе.
Листьями пахнет, а лиственный запах
осень из воздуха пьяного лепит.
Мне бы очнутся от бабьего лета.
Может, купить себе шапку-ушанку.
Из-за прохлады неяркого света
бабьего лета отчаянно жалко.
Жалко и света, и розовых кленов,
желтых берез, разноцветного леса.
Верит ребенок в драконов и гномов –
так же я верю в осеннего беса.
Листьями крутит и воет собакой.
Вот отчего неспокойно, досадно.
Хочется петь, и смеяться, и плакать.
Хочется жить безутешно, нескладно.
