Побывав в галерее Его картин, Она увидела, что все они несут боль прозрения и страдания, но не спокойствие и радование Жизни. В этих картинах жил Его страх. Страх того, что мир так и не станет лучше, чем Ему бы хотелось.
Она задумалась... Зачем показывать миру, что он плох? Ведь именно так и думают многие люди - мир плох. Может быть стоит почаще показывать миру его собственную красоту и Дорогу Радости, а не Дорогу Страдания? Ведь эти две Дороги лежат в абсолютно разных плоскостях...

Я нарисую твою душу миллионами оттенков цвета и света. Здесь будут тёмно-синие, почти чёрные глубины космоса со множеством светящихся разноцветных звёзд, и Млечный Путь, разлившийся белым молоком, среди них. Твой Путь, по которому ты так любишь путешествовать, и слушать сказки, которые рассказывают тебе звёзды. Я нарисую твою душу с семью серебряными струнами, от которых отражается и льётся музыкой свет тысячи лун. Я нарисую маленькую фею, которая будет вдохновлять тебя фантазиями радуги снов. Ещё я сплету тебе плащ из васильков, неба, дождей, из синего. И этот Плащ будет укрывать твою душу в самый лютый холод и защищать в битвах за Добро и Любовь. Синий Плащ, а под ним вся вселенная и маленький колокольчик, по звуку которого я узнаю тебя….
Я узнала тебя…

Утро серым мотыльком стучится в моё окно. Не открывая глаз, я слышу стук его крыльев, который выдёргивает меня из какого-нибудь очередного потустороннего путешествия. Открываю форточку и серый мотылек влетает вместе с роем снежинок в мой дом.
Затем он присаживается на край чашки с кофе и я рассказываю ему свои сны. Мотылёк внимательно слушает, шевеля усиками и потирая лапки. Когда рассказ особенно сильно его волнует, он вспархивает и начинает танцевать в полёте. Отчего у меня голова иногда начинает идти кругом.. А потом и сама начинаю вытанцовываться из дома в новый день, прощаясь с мотыльком до завтра.

Вне дома - метель. Иду, подставляя губы поцелуям снежинок. Вкус этих поцелуев похож на успокоительное лекарство для моего, окончательно сбрендившего, сердца. Этого лёгкого привкуса хватает, чтобы сердце не порывалось каждую минуту выскочить из груди.
Иду, улыбаюсь, иногда тихо смеюсь сама с собой, или вовсе останавливаюсь от внезапной мысли-прозрения... Сердце, сердце, что же ты со мной делаешь? Мужчины заинтересованно оборачиваются вслед, женщины - настороженно. Деревья тоже начинают загадочно улыбаться в ответ. Небо молчаливо взирает и всё сыплет и сыплет мне свои снежные поцелуи.
Иду, палантин уже давно решил, что на моей голове ему не место. Ну и ладно, холода не чувствую совсем.
Иногда приходится заходить в какие-то места, где меня называют Оксаной Сергеевной... Каждый раз мучительно приходится вспоминать - кто она такая. Делать какие-то необходимые ей движения, говорить слова... Слава Богу, что это занимает лишь короткие промежутки времени, в которые я успеваю замёрзнуть.

Вечер подкрадывается незаметно, чёрным пушистым котом трётся у ног, мурлычет, и просит взять его с собой. И мы вдвоём идём домой. Дом радуется моему возвращению, отогревает теплом стен, горячим кофе и черненькими буковками волшебного экрана. После этого можно снова творить свою реальность, в мыслях, картинах, письмах, чтении книг, да мало ли в чём ещё, даже в домашних делах, котрые тоже стали превращаться последнее время в своего рода магию...

И снова наступает ночь - время путешествий, пока утро серым мотыльком не постучалось в окно...

Ветер, с утра ветер, неистовый, порывистый. То налетал на город, то будто притаившись где-то и выжидая нужный момент, затихал и лёгким, едва уловимым движением гладил по волосам, от кторого по всему телу разбегались мурашки...
Ветер, словно сумасшедший художник, стремящийся создать шедевр, уже в двадцать пятый раз менял картину неба. То ослепляя тихим голубым сиянием, то мазками широкой кисти наносил на эту голубизну бело-серые квадраты заплат-облаков, то перемещал их с одного места на другое, а потом одним махом большой невидимой ладони замазывал всё одной тёмно-серой краской...
Небо изнемогало от такого творческого неистовства, и начинало рыдать от переполняющих его чувств, заливая землю слезами осеннего дождя.
Она шла по улицам под этим небом, подставляя лицо мелким холодным брызгам этих слёз, открывая душу навстречу этому ветру и позволяя ему творить там новое чистое пространство..
А может ветер изначально жил в ней и просто сейчас вырвался наружу. И теперь отводил свою душу в пространстве огромного города, оживляя его своей новой песней.

Игры с цветом. (Подражание В.В.Кандинскому)

Синее, синее и голубое мерцало, переливалось и гасло.
Алое, алое вспыхивало, кружилось и рассыпалось на миллионы осколков.
Тёмно-багровое надвигалось, росло и падало.
Огненно-острое, тонкое втыкалось, но не протыкало, повиснув
Будто на все времена.
Будто, будто…
Ты помнишь, как творила миры? Ты помнишь, как ты умела любить?
Мутная пелена...
Медленно стирается со стекла. Медленно, медленно превращаясь в фиолетовые искры на тёмно-синем.
Вращение вправо, вихрь закружился: ты поднимаешься вверх…

В колонках играет - Oliver Shanti
Настроение сейчас - .......

Глядя на закатное солнце, хотелось раствориться в солнечной дорожке, уйти по ней, по воде, туда, где нет ни печалей, ни сильных радостей, обуревающих душу.. Смешаться с этим золотом, бронзой и медью, стать солнечным зайчиком на закате, чтобы скакнуть в фиолетовое небо, и не вспоминать ни о войне, ни о мире этом.. Стать невидимкой для предвзятого взгляда, лёгкой, чтобы прикосновения к душе происходили только из собственного дозволения..

Солнечным зайчиком,
Маленьким мальчиком,
Искоркой звёздною,
Птицей свободною
Быть хочу.

Сегодня сфотографировала.

Этот город всегда, с самых первых моих поездок, вызывал во мне чувство, что у меня здесь уже всё было.
До боли знакомый, до боли родной, близкий и далёкий, одновременно. Как муж, с которым прожила полжизни, а потом развелась по обоюдному согласию.(А может прожито и несколько жизней :-))
Так что у меня с эти городом не роман, а развод.
Можно ли вновь сойтись с тем, с кем разошлись навсегда, с кем уже всё изжито?
Можно. А смысл?
Многое здесь ещё любимо, вернее, любимы воспоминания, но многое уже здесь не интересно...

(30.04.08)

Два потока людей - вперёд и навстречу.
Я нахожусь между ними посредине.
Видны только спины тех, кто - вперёд.
Те, кто - навстречу, несясь к намеченной цели, не смотрят по сторонам и меня не видят.
Сижу посредине, разувшись.
И наблюдаю.
Некоторые лица похожи на те, от кого я уехала. По большей части все угрюмы и погружены в себя. Никто не отвечает улыбкой на улыбку..
Два потока - людей и поездов, пребывают и убывают.
Улыбается, идущая навстречу девушка, и то, не мне, просто очень хочет понравиться окружающим мужчинам, даже руки оголила для этого..
Гораздо больше интеллекта в лицах, но несмотря на это, я не хочу жить в этом городе. Не хочу каждый день ускоренно бежать в одном из этих потоков.
Мне всегда нравилось сидеть посредине, разувшись, и просто наблюдать.
А ещё лучше - смотреть в небо.

(Москва. 25.04.08)

За одну ночь опали, съёжились, почернели двухметровые сугробы. Земля словно радуется тёплому солнышку, проглядывающему в разрывы между ещё зимними облаками.
Начало весны всегда мне напоминает раннее утро. Только чуткое ухо может уловить начало какого-то ещё неявного внутреннего движения. Это, всё равно что слушать, как кровь бежит по венам. Или будто человек проснулся, но ещё не открыл глаза, его ещё не покинули обрывки снов, но он уже тихо и мечтательно улыбается новому дню, ещё не думая о предстоящих заботах.
Люблю такое состояние.

Обволакивающая тишина и перемигивание новогодних лампочек в полумраке комнаты.
Разноцветные отблески на оконном стекле словно слайды, снятые с картинок прошлого и будущего, реального и таинственно-волшебного, снов и яви. И ни одна картинка не задерживается, не повторяется, как в калейдоскопе...
И вот уже нет земного притяжения, нет комнаты, нет прошлого и будущего, ты растворяешься во Вселенной, и сам становишься Ею...

В колонках играет - Scorpions

Ноябрь пахнет белыми хризантемами.

Ночью во сне она видела проливной дождь. После туманного октября наступил дождливый ноябрь.

Гуляя вечером по улицам, она наблюдала, как мокрые ветви деревьев в свете фонарей сплетаются в серебрянные сферы. Мокрые листья, словно обрывки газет, раскачиваются на холодном ветру. Зеркало асфальта расчерчено рваными линиями света. Силуэты редких прохожих похожи на картонные вырезки детских аппликаций.

Наступило время тихих раздумий, чёрно-белого немого кино...

Океан неба.

- Раз.

- Два.

- Три...

Прыжок. И ты уже паришь в его синеве.

- Вон там золотистая дорожка, по которой солнце отправляется на другую сторону планеты. Как здорово купаться в отблесках заката...

Ныряя выше в глубину.

- Посмотри, здесь целое скопление морских звёзд, маленьких и больших... и они живые...

- А вот целая стая серебристых рыбок. Какие красивые... Не бойтесь, маленькие..
Ну вот, уплыли.

- Ой! Кораллы. Розовые, красные, янтарно-золотистые. Всю жизнь мечтала их увидеть. Сбылось!

Поплыли дальше.

- А здесь множество затонувших кораблей. Наверное, когда-то здесь было морское сражение.

- К ним не очень хочется приближаться. Жутковато как-то...

- А что за серое пятно приближается?

- Мамочки..да это акула..Спасайся, кто может!

- Смотри, дельфин спешит к нам на помощь. Скорее к нему...

Порыв ветра и океан преображается в национальный парк.
Но это уже другое путешествие...

Небо в облаках.

- Видишь, вон там маленький лохматый щенок лежит, задрав голову, смотрит на розовеющее солнце... и уши развеваются на ветру.

- А вон там, в дали, каскады трёхъярусного фонтана.. так хочется в Петродворец.

- А ещё, вон те два облака по левую и правую сторону от солнца..Они похожи на жемчужные крылья ангела..

- Крылатое колесо..

- Если погладить облако ладошкой, то останется ощущение лёгкой ментоловой свежести.

- Знаешь, если бы это был последний день моей жизни, то я бы умер счастливым...