Слоняться по дому, выходить из комнаты только по утрам и один раз, в течении дня, что бы выпить стакан воды, переодется и снова вернутся в эту затхлую тюрьму самовольного заточения.
Всё потеряло смысл достаточно давно, я просто не хотела этого замечать. Когда понимаешь, что ещё жива, в то время, что она - таким похвастаться не сможет, выворачивает наизнанку. Вместе с душой, сердцем и другими сопутствующими тоски.
Нас, вероятно, связывает что-то беспощадно и нелепо-сильное. Когда она так подавлена, её нельзя называть живой, и меня вместе с ней назвать живой, тоже, трудно.
Думает ли она, что я побегу её поддерживать с пакетом апельcинов и букетом роз? Чушь собачья. Хотя, может быть, она и права. Да-да, говори, что я сука, сколько тебе угодно. Только не говори, насколько тебе плохо, я это прекрасно понимаю.