Когда мир заскрипит
и треснет, как стекло
трехлитровой банки,
Поскользнувшись на ровном месте,
с неба рухнет усталый ангел.
Он вздохнет, и рассыпется пылью,
триллионом серебряных точек,
С тихим хрустом поломанных крыльев.
''Снег! Смотрите, снег выпал ночью!'' -
Скажут люди. Не видя чуда,
каждый раз удивляются снегу.
Хочешь тайну?
Небесная пудра - ангел,
прыгнувший вниз
с разбега.
...Город тих и слегка безлюден.
Я тобой [слегка] околдован.
Декорацией скучных будней -
простыни белый флаг с балкона.
Ты идешь, в дым табачный укутав,
беззащитные теплые губы.
За тобой мягко следует утро,
сигарету со вкусом Кубы,
Вертишь в пальцах, сбиваешь пепел,
на асфальта сухую кожу.
По-разбойничьи свищет ветер, с ног сшибая редких прохожих.
Пробежит по бетонным стенам, вереница солнечных зайцев,
Смог молочный вольется в вены. Молоко, утверждают, кальций.
Ты отчаянной рыжей Пеппи, безрассудным и злым ребенком,
Говоришь о любви и смерти, так легко, так смеёшься громко.
Упоённо глотаешь воздух, наслаждаясь июльским блюзом,
Жаль, что мы повстречались поздно, заблудившись в небесных шлюзах.
Мир непрочен, и мир так зыбок, относителен и неверен,
Манит фальшью чужих улыбок, скалит зубы опасным зверем.
Но твой голос звенит и льется. От тебя до меня бумерангом,
Долетит, и в меня ворвется, точным выстрелом в диафрагму.
По натянутым в горле струнам, проведет запаленной спичкой,
Я смотрю на тебя безумным, пожирающим взглядом птичьим.
Город сонно и пьяно дышит, едкой гарью лесных пожаров,
Напевая ''Hey, Jude'' чуть слышно, ты шагаешь по тротуару.
Я иду по нагретым крышам, торопясь, облака пиная,
Забираясь на трубы, выше, к монолитным воротам рая.
Прячу руки в пустых карманах, ощущая нутром и кожей,
Как болят мои крылья и тянут. Вниз, на Землю.
Отпустишь, Боже?
...Город тих и слегка безлюден, он тобой [совсем] околдован.
Декорацией скучных будней - простыни белый флаг с балкона.
Но спокойствие летнего утра, вдруг рассыплется хлопьями снега.
Хочешь тайну? Небесная пудра - ангел, прыгнувший вниз с разбега.
