Поиски клуба Волна заставили найти вай-фай. ДДТ, узкие улочки почти без фонарей, пятиэтажки и деревянные дома, украинский говор, Херсонес. Счастье. Другим оно быть не может.

Одолжить под честное слово в кафе почитать книжку. В шлепках полазить по горам. Сильно сказано, правда. Книжку, кстати, Боровика за 88-ой год про афган и американскую анимсоветчину. Ты написал, что знаешь мою реакцию. Как мило. Глаза, мимика и просьба к девушке взять почитать.

Здесь тоже жарко, тоже горы. Только если здесь они покрыты лесом, обращены в большей степени к богу, то в наших степях свобода. Тебя вспарывают от живота до грудины острым скальпелем, вынимают душу и заставляют лететь. Вот это - свободные степи.
Но Севастополь и Крым я все равно люблю за их близость к войне и богу. И вообще за многое.

Если правильно все структурировать, то реинкарнацию можно считать почти законченной. Такое ощущение, что, коли не светит в колесо Сансары, пытаюсь наверстать все за годы своей жизни, каждое лето что-то меняя, что-то оставляя прежним, что-то замещая. Каждому свое. Don't look back.
- как будто кручусь по кольцу и не могу найти правильный выход.
- МКАД)?
- Хуже, с него можно съехать, а здесь поворот только один верный, а другой, ведущий назад.
Будет и про музыку, и про книги, и про демонов. Просто не знаю с чего начать.
Сидели ночью на кухне, пили чай, разбавляли его водой и разговаривали обо всем сразу. О нашем собственном мироощущении. Наверное, время должно застывать, потому что вокруг образуется некая дымка, скрывающая нас от всего. Есть только я и она. Двое, пытающихся выкричаться, знающих, что будут поняты и услышаны. Жестами показываем, мол, на балкон пойдем. И снова возвращаемся на кухню. Не прерывая разговора. А потом - как будто и не было. Ушедшее мгновение. Все по старым стандартом, стрелки заново запущены.
Что же ты такое? Кто же ты такая? Найти внутри себя ответы на все вопросы. Не знаю, почему каждое лето понимаю, как нужно жить, но под конец года срываюсь на истерику. Ведь силы внутри нас самих. И их там в резерве чертова туча. Забываю? Не использую? Убиваю? Ответов на этот вопрос со внутренними ресурсами у меня нет. ведь вот, на ниточках ладоней написано как дальше идти. Где прикладывать больше усилий, где меньше, а на что вообще времени не тратить. Вот список собственных желаний, которые выполнишь - в плюс уйдешь. так почему же? Что-то осталось допонять. Чтобы система зафункционировала паровым двигателем. И чтобы пара много было. Обязательно. А то как же - задымление и духота в помещении? Мы без этого не можем.
Беспрестанная метафизичка пространств. Что-то очень важное вертелось в голове, но их перебили вопросы о вечном. Ах, да, точно...Был ли адмирал Октябрьский последним эгоистом и трусом, когда первым уходил из осажденного Севастополя, бросая без главнокомандующих всю армию, готовую до конца отстаивать город? Был ли он трусом, когда предусмотрел только путь отступления только для себя самого? Вот так и у нас - все можно воспринимать двояко. Конечно, если не с большего количества позиций.
Черт, я опять опаздываю. А хочется еще покушать.

В этом городе (парусов) кораблей чувствуешь себя дома, в полнейшем спокойствии. Неколебимый и в то же время раскачивающийся на ветру, качаемый волнами. Мне тут нужно написать эссе на тему влияния войны 1812-ого года на культуру. Ага, после Севастополя я могу написать только на тему, которую можно сформулировать примерно так: "Изменение образа жизни котов в Севастополе после войны 12-ого года, способы проживания". Одни ошиваются около ресторанов и ходят по столам, собирая еду. Другие просто выжидательно сидят и ждут, когда им что-либо перепадет. Иногда они подходят по трое и выжидательно поглядывают тебе в рот. Итальянцы за соседнем столиком кормили кота костями. Он не отказывался, ставил лапу на добычу, чтобы не ускользала и грыз ее на собачий манер. Одна индивидуальность занималась попрошайничеством на автобусной остановке, сидя на лавочке в ожидании транспорта.
Вообще, я хотела о книгах.
В кафе мало того что кормили макаронами по-флотски, они еще и счет приносили вложенным в книгу. Обложка потрепанная. Зеленовато-болотная с трещинками белыми и вытертыми местами. Не думала, что его репортерские заметки издавались. Оказалось, что издавались.
Тема Боровик учился в моей школе, успешно ее закончил и ушел в профессию журналиста. Его биографию я до сих пор не знаю, хотя после его гибели в авиакатастрофе по всему коридору второго этажа были развешены доски с информацией о нем и фотографии. Тогда мне как-то не было дела. Журналист, авиакатастрофа, подстроенная кем-то с некоторой вероятностью, плачущая учительница изо, рассказывающая про своего ученика, пропуск урока - это хорошо. А так - безразличие.
В книге публикуются просто его записные книжки репортера. Вроде, действительно просто. А на деле - целая жизнь. Америка активно ведет антисоветскую пропаганду. Люди, которые верят мифам и делают то, что от них требуется. Афганистан (надо бы найти подборку статей с начала и до наших дней, посмотреть, с какого конца за это взяться). И ты находишься там, вместе с Боровкиом. Видишь, как взлетают вертушки с аэродрома, как плавится на солнце все живое, слышишь звук лопастей, звук стрельбы. Каждой клеточкой оказываешься там, на войне. Он был в десантных вылазках, навещал раненых в госпиталях этой войны, прошел все это, а погиб. В общем, тривиально.
Тезисы о том, что настоящая жизнь начинается там. Не в Городе, не в других местах, где учат, где молодежь прожигает жизнь каждый своими способами, нет. Приезжаешь туда - с концами. Уже и уехать хочется, а пытаешься вернуться к нормальной жизни - обратно тянет. Какая-то искренность чувствуется во всех людях. Не то чтобы все в общем пользовании, нет, просто взаимопомощь. Неужели нам суждено быть едиными и не огрызаться друг на друга волками только вот в такое время, время нападений и обороны?
Телевизор, где не крутят ничего важного и правдивого. В США замалчивают случай рабского труда, снимают фильм про советскую оккупацию просто чтобы представить себе - как это будет? Какой-то картонно-карточный мир. А ведь теперь и мы какой-то своей частью живем по мотивам телевизора, под его веянием, по мотивам компьютеров. Заставляет задуматься. О многом.
после такого всегда хочется не сесть сложа ручки и подумать о том, как все плохо и безвыходно, а пойти и чего-то добиваться. Ступенька в цикле реинкарнации.
Книжку официантка просила вернуть. Договорились, что за пару дней прочитаю и принесу обратно в кафе. Когда принесла, парень за стойкой добродушно смеялся со словами, что посетители обычно книги не возвращали, а здесь столько сознательности. В общем, спасибо, что поделились.
О прочитанном там же Кортасаре говорить сложно. Но то, что запомнилось отчетливо - джазовый слог, льющаяся со страниц музыка в Преследователе. И чья-то фраза из Выигрышей о том, что стоять на стороне правительства намного сложнее, чем выбирать сторону мятежников. К тому, что вера властям и действие по их указке - сложно, потому что всегда и сам замечаешь мелкие ошибки, другие разубеждают. А у тебя такая вера, такие крепкие позиции, что ты все равно стоишь на стороне власти. Верно ведь. Сложнее.

Свой севастопольский цикл продолжу рассказами о музыке. И даже. О музыке волн, хотя она - одна из самых приятных. Звук волны, разбивающейся о камни Херсонеса в большой шторм. Приятнее может быть мало чего. Особенно когда стоишь и завороженно на это все смотришь. Внутри тебя только ветер и только волны. Они соединяются, заполняя все пространство. И чувствуешь себя сильной. Новый демон, который заставляет тебя немного приоткрваться окружающему миру. Но Херсонес со своим Владирским собором - это второй день путешествия. Кстати, Владимирский - первый на моей памяти двухэтажный собор с таким множеством икон! Место, где крестили Владимира. Атмосферно, но не этим славится. Жаль, что в городе теперь сложно найти старые черепки, а по берегу снуют туристы. Наверное, мне нужно было родиться раньше, где-то во времена кравинских мальчишек, когда в этом древнем городе только начинались археологические раскопки, а не заканчивались в силу недостатка соедств на них или пропажи интереса к данному месту. В общем, не суть?
В первый день видим плакаты, расклеенныепо городу. Мол, ДДТ. Хозяин, у которого снимали комнату и который встречал нас из аэропорта честно сказал, что местонахождение ДК он не знает. Ну а мы вот узнали. Почти на окраине. На Камышовой бухте, где начинаются какие-то портовые сооружения грузовые, где кончается линия пятиэтажных домов. Один шаг - стандартный город, второй шаг - поле и господство моря над тобой.
Билеты мы еще нашли и при том по нормальной цене. Места все сидячие - уже непривычно. Обычно - танцпол и стоишь в ожидании начала. Шевчук начинает разве что с пятиминутной задержкой чтением стихотворения. Потом начинает петь. И дело даже не в характере песен, не в их смысле, который бесспорно есть, нет, дело в харизме. Он заражает аудиторию самим собой. Подчиняет ее себе. Вроде, сколько лет на сцене, а до сих пор ему нравится его занятие, он это делает с душой, а не за деньги, он расостраняет вирус егопониманияиобожания вокруг. А еще - энергию. Сильную и мощную, которую мало у кого найдешь. В конце выступления зал стоял и подпевал. Осень, Просвистела, Родина. Это просто нужно слышать и слушать. А потом кто-то открывает двери и ты сразу оказываешься в теплой летней южной ночи, где поют уже цикады.
Второе - мифический клуб Волна. Мы с Пересмешником, который вторично искал это место для меня в интернете, думали о том, что владельцем должен значиться Дерден. Не меньше. Заведение в любое время суток оказывалось закрытым. И мы-то думали, что ошиблись местом. Нет, просто предварительной продажи билетов не существует, а два маленьких зала, один из которых с балконом и видом на море и памятник погибшим кораблям, не привлекают какого-либо внимания со стороны. Внизу - трибуны. На балконе в день флота сидели важные шишки. Стулья подписаны и закреплены за конкретными лицами.
Фестиваль экспериментальной музыки. У мамы заболели зубы в первые полчаса. У меня после этого в наушниках играли Lumen, мне они казались раем. Особенно когда сидела сесив ножки вниз и смотрела на бухту, плавающую в огоньках.
Так вот, ребята слышать любой окружающий нас звук и воспроизводят его с участием компьютерной техники. Например, шум компа, который по ассоциациям может напоминать шум ветра. Черт, начала о ветер, а за окном как раз он родной. И уши мои слышать шум от станции с этого концерт. Неприятный и заставляющий куда-то спрятаться.
Одним словом, постоянно слышать повторяющийся слив туалетного бачка - не из притных. Интересно, они для себя-то в этой "музыке" смысл видят?
Попрпобовать нудно кого-то в Городе найти и расспросить. Мало ли, может, смысл есть.

Уже было написано, что Крым - место святынь и что по храмам я предпочитаю не ходить по православным в обычное время. А здесь приехали в Севастополь, поняла, что тянет. Причиной, естественно, не служит ярая вера в бога. Скорее, храмы и церкви как места силы и места наиболее четкой энергетики. Встаешь иногда под купол, пропускаешь через себя все, что может тебе дать это место и понимаешь, там храм строили или не там, где нужно. Тоже ведь нужно угадать.
За всю поездку, в общем-то, встретила только один храм, который стоял не на своем месте. На месте с самой сильной энергетикой как раз построили свою креопсть Генуэзцы. На месте с не менее синой жнергетикой дикарями живут летом люди на мысу Айа. А храм 12-ти Апостолов стоит на возвышении, но кроме как прямоугоным зданием с красивой внутренней отделкой не является. Очень хотелось достать фотоаппарат и сделать пару снимков. Когда появляется такое желание, о сильной положительной энергетике стоипромолчать. Хотя, может, там есть что-то творческое?
В очередной раз задумалась о боге. Почему мы верим, что он один, но при этом придержиемся догмата о святой троице? Почему мы знаем, что у Иисуса был отец, но при этом за бога почитаем Иисуса? И кто же мне на это ответит...
Много горных монастырей. И у всех красивые легенды. Легенда - фантик, а внутри не менее вкусная конфета. Старые горные города. Теперь там монастыри. Идешь в юбке до земли и в платке на голове, под ногами песок, кругом трава выжженная. Как паломники до святых источников. Третьи сутки в пути.
Там хорошо. Спокойно. И выходишь с желанием что-то действительно делать.
На самом деле, у меня странное отношение к церквям. Я бы сожгла Васильевский собор, потому что туда вечно ходят туристы, там все для туристов. С превеликим удовольствием сожгла бы Христа Спасителя, потому что стоит он запутанный в проводах и во лжи. Но при этом в Крыму действительно энергетика святости. Как бы я ни относилась к церковникам или к храмам, там я буду всюду заходить с почтением. В юбке, в платке, с прикрытими плечами, как паломница.
Как ремарка - не могу объяснить многое из тех мест, которые мне не нравятся, потому что ориентируюсь по энергетике в них и от них.

Мы становимся сильнее своих обстоятельств и выдираемся туда, куда хотели. Открытие нового сезона полетов что-ли. Я в Севастополь. И я в аэропорту. Скопо на посадку и туда, где Черная Речка, бухты, корабли и память, где свои герои и свои места. Днем уже буду сидеть на нпбережной. А завтра, на День Победы, увижу морских ветеранов и парад с кораблями. Божжжжже, мечта. И полетим...

Я почему-то уверена, что нигде больше такого нет. Стены, увитые виноградом, от окна до окна сушится белье вместе с мягкими игрушками. Тенисто. Мальчишки строят свои планы. На 4-ый бастион ходят посидеть на пушках и пошоворить. Термометр показывает +25. И мне жарко в джинсах. Вечером будет нормально.
С днем победы вас всех! Парад здесь...ооох, парад. И во всех почти колоннах шашают ветераны. В бухте стоят линкоры, кажется. И простоят до 12-ого, до парада. 230 лет флоту, вроде как. Не уточняла. Жарко. Салют буду смотреть с катера. Двойной праздник сегодня. В 44 освободили Севастополь.

Счастье в том, чтобы сидеть вот здесь на улице на диване, пить молоко из стеклянной бутылки, есть киндер щоколад и отдыхать от намотанного за день километража. И даже сгоревшее лицо - это счастье. И счастье в наших вечерне-дневных переписках, когда у меня тут демисезонка на лето, а у тебя метели и гололеды.

За эту поездку я успела...много всего успела. Покататься на Сюрпризе и колесе обозрения. Первый я свято люблю, этим мы похожи с мамой. Еще мы любим американские горки, но этого на Толстовском бастионе просто нет. Поняла, что кондукторы - это такие веселые женщины, которые могут бросить в любом момент свою работу. Кажется, она ушла тогда смотреть на главную площадь футбол из троллейбуса. И это жизнь.
Футбольные фанаты там замечательнейшие. Вообще город музыкальный очень. Два вечера подряд в общественном транспорте слушала песни. В первый вечер - Дым сигарет с ментолом, Кино, потом Марусю. А потом я пыталась выйти на нужной мне остановке. Это было...сложно.
Я вспомнила, как ходить в полной темноте. Точнее, сначала одной вдоль старого еврейского кладбища, а потом по полной темноте, не осветленной никакими фонарями. Когда ты четко знаешь, что луж там нет, но стараешься не наступать на особенно темные пятна на гравийном песке, по котором идешь.
Искупалась в запахах маков, сирени, каштанов, посидела на набережной.
Во второй день посмотреть самый живой парад и самый живой салют в своей жизни. Долго бегать по набережной в этой чернильной темени в поисках нужного катера. В итоге, посмотреть за 5 гривен на Сатурн и все-таки найти искомое. Чуть не уснуть в Херсонесе на камне, придерживая сумку рукой на всякий случай. Увидеть его зеленым и в маках.
На трейтий день понять, что девочка Ася у Крапивина в одной из его повестей явно была рыцарем. Я попробовала пройтись по всем бастионам города, но зависла на Корабельной стороне. Впрочем, даже из этой прогулки я вынесла довольно многое для себя. Мне удалось дойти пешком от центра города через вокзалы до 1-ого бастиона, потом до 2-ого, потом погулять на Малаховом кургане, где, оказывается, далеко не всегда осень. Сейчас и там тоже весна. Потом зачем-то забраться на Камчатский люнет. Я узнала, где были ранены Нахимов и Корнилов, где погиб Истомин. Потом я сделала какой-то нереальный крюк и дошла до 3-его бастиона. Там не было никакого памятника, зато была аллея, посаженная ветеранами. Такая же, кажется, была у Крапивина в Тополятах. Потом я смогла сесть на троллейбус и доехать до центра города, чтобы пообедать. Точнее, до набережной. А остальные бастионы остались вне поля моего зрения в этот день.
На четвертый день я поняла, что меня несет в какие-то малообитаемые места, где я еще не была. По 6-ой бастионной к мысу, по Катерной, по Херсонской мимо сгоревшего дома, слушая крики петухов. По Частника до мыса и до заброшенной стройки, где, как мне сказали местные ребята, собираются панки и готы. И на площадь Карронад. Для себя я определила ее именно в этом месте. На какой-то дикий пляж, искупаться, потом сохнуть целый час, потому что еще в музей и обедать, а в мокрых майке и шортых как-то не хотелось идти. Пытаться за это время отколупать камнем понравившийся образец известняка с кальцитом. Нет, он правда был замечательный! Это из меня кроманьонец никудышный получается. Узнать, наконец, где были затоплены корабли, что это за две линии. И еще - где были понтонные мосты во время Крымской кампании. Увидеть своими глазами модели фрегатов, линейных кораблей и баркасов. Они так сильно отличаются друг от друга! Еще бригов. Да, я посмотрела на модель Меркурия. И он был таким красавцем, что просто не передать. Увидела старые Андреевские флаги, флаги, захваченные в боях с турками. Море-море, что же ты делаешь?
Корабли на рейде удивительно подсвечены. Два прожекторами, а два фонариками прямо по контуру. На салют катера выстраиваются почти в одну линию. На набережной рыбачат мужики, иногда женщины. На донки в основном. Такой живой город.
Мальчишки лет 8 тащат одну сумку на двоих с рынка. Играют у памятника в войну, закидывая друг друга мнимыми гранатами, гуляют в-одиночку, плутая по улицам. Камни там живые, воздух совершенно особенный.
Еще я поняла, что помимо родителей не могу без двух человек. Хорошо, когда с ними можно поддерживать связь не только интернетом, но и телефоном. Даже, по телефону я люблю намного больше.
Еще я очень много ходила. И очень много чего делала. Для удовольствия. Убиралась в комнате, где жила, мыла посуду и тому подобное. Какие-то бытовые мелочи что-ли. В общем, я надеюсь, что запал останется. Что я буду делать, а не ломаться по часу-два, а потом пытаться догнать поезд. В Городе тоже весна. Даже, почти лето.

Это было на 9-ое мая. Заметки с телефона.

Вечером не море еще пиздец холодно. Паруса на рейде. Ночью. Катера выстраиваются в линию. Силуэты крейсера и линкоров высаечены на двух фонариками, а на двух какие-то прожекторы. Они не силуэтны. С кораблей палят салют. Он накрывает небо над городом и обнимает его. С крыш и с пристани запускают небесные фонарики. Некоторые взлетают, некоторые тянутся к морю. А после салюта какая-то группа играет на набережной. Там можно согреться. Много людей и все подпевают. Жуки, Беспечный ангел, Сплин.
Светится белым Константиновка. Как всегда, впрочем. Белая громада как будто плавает в море. И паруса на рейде.
Суда перемигивались сигнальными ракетами. Пахнет летом, уютом и домом. И единством что-ли. Даже девушки-цветочницы стоят и слушают музыкантов. А кто-то играл сегодня регги. Пора домой, холодно.
После салюта все троллейбусы битком. Особенно те, у которых маршрут длиннее. 10-ых много, чуть ли не 4 подряд. А кому-то повезло меньше. И парень залезает на крышу своего троллейбуса.
Кондуктор каким-то чудом умудряется запомнить всех заплативших. Протиснуться через весь троллейбус и взять со всех плату. 1 гривна. А потом плутания по городу уже в троллейбусе, который сначала едет до центрального рынка, от площади Ушакова совершая какой-то крюк. И только оттуда, почти с 7-ого бастиона, он идет на Камыши.

А это уже в последний день. В мысленник пытаюсь занести про прогулку по бастионам.

Мужики играют в шахматы, усевшись за круглые столы на поставленные полукругом скамейки. "Есть!" - слышится с их стороны. А на уличной сцене объявляют еще одну песню. Фронтовую. В исполнении детского хора.

И ночью:

На понтоне репетируют завтрашний концерт в честь основания черноморского флота. На понтоне действо. Все перестраиваются по слову режиссера. Сзади стоит баркас. Видимо, антураж. Играет музыка. А перед понтоном в камуфляжке стоят солдаты и курят. Они перегораживают вход. Но, кажется, им глубоко плевать на происходящее. И они курят.

А рыбаки даже ночью на набережной со своими донками. В воде только поплавки светятся. И рядом с ними сидит кот. Ждет, наверное. Испуганно озирается.

Утренний кипиш. Головы.нет Собрала что-то из вещей. Еду. Едем. В Севастополь. Так хочется. До города еще несколько препятствий преодолеть. В том числе и поездку до аэропорта. Что делаем мы? Что делаю я? Что из вещей лежит в рюкзаке? К черту всю эту романтику. У меня есть паспорт и билеты. Что-нибудь еще поважнее есть? Ах, да, еще есть деньги. О большем уговоров не было.

Ушел. Когда вернусь, напишу (с)
Эльф (Лорд)

Это почти логичное завершение лета. Недозавершение, на самом деле. Там еще предвидятся приключения.

А сеггодня я вдруг увидела, что уже 24-ое августа. Я так и не показала тебе слишком многие вещи в этом городе. Черт-черт. Время, я снова сплетаю тебя в петлю и растягиваю. Так, чтобы хватило.

Вчера меня просто почти вскрыло в самолете. Почти - это значит чуть-ли не до слез. Много людей в одном пространстве, самолет натрулежке уже довольно долго. Рядом горланит пьяный армянин.все звуки взрывают голову. Мысли и эмоции тоже. Закрываешь глаза, лучше не становится, потому что начинаешь все это видеть. Ты просишь не пугать и пытаешься узнать, что случилось. А я даже говорить не могу. Впрочем, впрочем...рука, положенная на голову была очень в тему. Чуть позже я поняла, что стенка от всего этого, отшума и звуков - это музыка погромче в плеере. Зачем убивать и закрывать восприимчивость искусственно, если можно временами ухдить в стену музыки?
Позавчера меня в принципе чуть не вскрыло. Помог твой вопрос о том, отдавал ли ты мне ключи. Нелепо, но факт. А начиналось то же, что и год назад с памятью маленькой девочки и тд. Причина-то какая-то странная этому всему была. Мысли о временных остановках и петлях, когда сидели на пустой остановке, ждали автобус, а мимо не проезжало вообще ничего. За исключением редких-редких машин. Это потом мы поняли, что сидим на ул. Фадеева, а нам на Юмашева. Точнее, мысли -то уже когда идешь по пустой улице и понимаешь, что трамвайных проводов нет, что странно. И начинает уносить. Не знаю как, но очень вовремя ты со своим вопросом.
Не знаю, что там дальше. Ну а пока положение вещей примерно такое, что с тобой самое правильное. Можно спать у тебя на плече, можно держать за руку. Это как потребность, это способ ободрить тебя, поддержать. Это то, что не страшно. Самое правильное в любых смыслах. И мы далеко не идеальны. Признаю это и продолжаю радоваться. Мы неидеальны внешне и внутренне тоже. Но это мы, а нужно быть именно теми, кто мы есть. Не пытаться казаться.
Хочу научиться думать. Хочу быть живой. Хочу двигаться вперед. Хочу будить тебя по утрам и наливать тебе чай. Делиться с тобой молоком и кефиром. Полировать пиво кефиром, лежать у тебя на коленях и смотреть, как ты куришь. Хочу найти свое место во всем этом безумии вокруг. Хочу без слетов вникуда. Хочу уметь впускать перемены внутрь. Много чего хочу. Хочу все это воплотить в жизнь, а для этого - быть тверже и не зависать там, где этого можно избежать. Не выматывать себя внутренне. Ни к чему.

Вспомнилось сегодня в метро лето. Как мы лежали на камнях рядом с генуэзской крепостью, ловили солнце и ветер. Внизу почти отвесный склон и море. Далекое, но море. Закрываешь глаза и выпускаешь своих демонов на прогулку. Тут же на крыше башенки оказывается что-то темное. Черно-серое с фиолетовыми лентами. Он весь состоит из тканевых полосок что-ли. Длинных таких. Они летают и совершают странные движения. И это - мой демон ветра, который притягивает все эти потоки. Главное - не забыть его позвать с прогулки домой.
Мои глаза-хамелеоны любят желтый. Мне нравится быть ведьмой. Хотя бы для самой себя.
Когда-нибудь дороги сходятся. Вопрос только в том, что они решат сделать потом.
Ты не лучше и не хуже других. Ты просто такой вот один. Ххха.
После твоих фраз про "живой" я задумываюсь. Надолго, видимо. Я сама делю людей на живых и мертвых. Но приходят моменты, когда я перееидываю эту классификацию на себя. Живая ли я? Вчера думала, что живая, но вот критериев не вспомнила. Подумала, что нужны идеи и что-то зажигательное. Потом вспомнила, что я - малознающая амеба. Потом вспомнила, что сейчас у меня этап саморазвития. В общем, решила, что жива. Не помню, почему.
Мне все нравится. Или почти все. Зачем разговоры ставить через четкое количество дней, если можно пересечься на полчаса и все выяснить на следующий же день? Кстати, теперь мне действительно не страшно задавать вопрос о наших отношениях. Мне любопытно. А я не люблю, когда любопытство жрет меня изнутри. И болеть тоже не люблю. Это зимой можно. Чтобы просидеть неделю дома, укутавшимь в одеяло. Смотреть на снежинки. Сейчас рано. Прихлдится давиться кашлем и насморком.
Что будет, если однажды я забуду вернуться? Помнить буду, а вернуться забуду. Заяем я спрашиваю? Ничего не будет. Хочу генерировать идеи. Должно получиться.

Я хотела написать что-то длинное и даже содержательное. Но времени уже половина четвертого утра. Моя работа по кафедре еще не приняла своего конечного облика. И не примет, потому что доделывать я явно буду ее на парах завтра. Сегодня уже глазки в миллиметровочку, что абсолютно не доставляет никакого веселья. Не удивлюсь, кстати, если мало кто эту работу завтра сдаст. Я-то готова сдавать, но что-то как-то не то. Весь день ушел на черчение. Руки в карандаше, как у художника, рисующего графику. Ничего, прорвемся, я знаю парочку шикарных способов. Или не знаю. Не важно. Просто я как художник. Чертовски хочется рисовать. Надо устроить это, мне нравится тема. Может, в пятницу. Может, в выходные. Главное - порисовать от души наконец-то.

Сейчас бы с удовольствием вернулась в нашу гармонию. Можно сколько угодно говорить про то, что человек просто есть. Пусть гуляет и делает, что хочет. А потом он отчитывается тебе о своем местоположении на ближайшие несколько дней. И снова хочется его обнимать.
Севастополь показывал себя с новых ракурсов. Я не сидела ночью на Хрустальном пляже и не смотрела на луну. Точнее, я ходила по набережной, но в ту ее сторону не забредала. А в этот раз мы сидели на ступеньках, искали там сухое место хоть где-то. Смотрели в сторону Затопленных. Над музеем восходила ярко красная луна, похожая на дирижабль. Половинчатая ужа, потому что полнолуние прошло в ночь нашего приезда. Она поднималась, откидывая на воду лунную дорогу. Поднималась и меняла цвет на стандартный желтый, потом на светло-желтый. Луна-затейница. Мне ничего не оставалось кроме как сидеть и смотреть на лунную дорогу от памятнику затопленным до нас. Четко до того места, где мы сидели. В такие моменты понимаешь, каким образом Лорд сумел выйти наизнанку, выпив Лунную. Легко. В такие моменты душа хочет вылезти из тела и пойти гулять по этой дороге. Хотя умом ты понимаешь, что это сплошнейший миф. Провокация, что-ли.

Баста, мне хочется спать. Я мерзну у открытого окна. КТо-то снова решит завтра, что английский и экономика отрасли ему не нравятся. Но в этот раз пойти точно придется. И дочерчивать кафедру тоже придется. Что же я за лентяй-то?

Все вернулось на круги своя, кстати. Абсолютно на них. Те же вопросы о том, что не хочется делать, хотя нужно. И мое неумение делать, а не думать. В этом придется с собой побороться. Время уходит на какую-то херню, основные вещи не выполняются. У меня появились кое-какие идеи, но все ж идет своим чередом. Нет, я не кричу на себя за то, что снова срываю сама свои планы. Я обещала не злиться, потому что на себя нельзя. Снашиваешься быстрее. Я просто делаю кое-какие пометки. И пытаюсь преодолеть. Нужно же когда-то возрождаться, как феникс из пепла. Только становясь лучше. Нужно же оптимизировать затраченное время. Могла бы и быстрее начертить, только кто-то прорисовывает по одной полосочке в 15 минут, когда можно за то же время сделать полосок 5. И я в этом убедилась под самый конец. К черту, ладно уж, бейб, чего на себя кипятиться? Спать пора, иначе совсем кризис.

Способность удивляться остается на месте и никуда меня не отпускает, на самом деле. Мне все больше и больше нравится ошибаться в мелочах, что после этого хочется мурлыкать. Может, дружбы навсегда у нас и не вышло, но как человек Н все-таки надежный. Я писала уже о нем весной. Милый и хороший мальчик со своими принципами. Мы время от времени о них говорим, о людских отношениях тоже. Раньше - часть компании. Теперь просто одногруппник, с которым время от времени выходим постоять на улицу с видом на шумный проспект. Нас тут разделили как раз по социологии на команды. Как так выпало, что мы вместе - не имею ни малейшего понятия. Спасибо девчонкам, что-ли. Остальные все из других групп нашего факультета. Всего нас 7 или 8 человек, все шатко с этим, но не имеет значения. Идей по названию команды и по девизу особенно ни у кого нет. Сижу, читаю общий чатик и тихо обливаюсь слезами. Что мне делать, если человек там пишет "тупенько, как я люблю". Мне больше нечего предложить. Н же предложил собраться всех завтра. Предложил всем вместе завтра это еще раз обсудить. Я честно призналась, что благотворительностью больше не занимаюсь, не собираюсь всех тащить на себе. Он просто обещал помочь. Вот после этого хоть растекаться лужицей на асфальте. После понимания, что хоть кто-то с тобой. Может, не стоит у тебя по правую руку, но хоть как-то помогает своей атмосферой. Теперь, кажется, я поняла, почему с Н сейчас тесно общается Психоаналитик. Кажется, в этом мальчишке я много чего не увидела тогда, на младших курсах. Или увидела все, но многое не оценивала и не брала в расчет. Это тоже возможно. Все зависит только от постановки приоритетов.

Когда к нам в дом приходит по воскресеньям С, я невольно заслушиваюсь. То, как она говорит про работу и про новые законопроекты - кто еще с таким упоением все это будет обсуждать и отстаивать? Мне иногда кажется, что она пошла по тому пути, на котором я видела сама себя. Такой же амбициозной, волонтером, смелой и с кучей сумасшедших знакомых. Все меняется, на самом деле. Все мы разные. Только С упоительно рассказывает про все. В такие моменты стирается вообще понятие возраста. Хотя, в нашем доме оно редко когда играет какую-то роль. Каждый свободен, каждый взрослый, каждый может аргументированно отстаивать свои позиции. Каждый поможет, каждый будет не одинок. Или не один. За это мне и нравится дом. Приходишь туда в семью и греешься в их тепле. Черт, а абзац начинался с С.

Когда с А начинаем играть партию, шахматная доска кажется слишком большой и непривычной. За несколько наших посиделок я выучила стиль игры Психоаналитика, теперь его недостает. С ним было абсолютно привычным: шахматная доска, молчание, сосредоточенность, подколки и он приносит мне еще одну кружку свежезаваренного чая - очередной его эксперимент. Может, мы с ним еще когда-нибудь посидим. Только сейчас мы играем с А во время занятий. Потом в кафе игра продолжается двое на двое. Кажется, мы с А напомнили всем про существование шахмат. Где-то между этими матчами тебе звонит Д, твой бывший, вроде как, с которым вы теперь дружите и вполне можете что-то друг другу доверить важное. Так вот, звонит он и плачется в жилетку на препоганейшие тексты, которые ему дали перепечатывать. Вся жизнь - отчасти большой бардак, но такой любимый и такой родной, что хочется продолжения каждого круга.

С тобой играть в шахматы в принципе несколько непривычно. Это было один раз. Это было почти позорным поражением с моей стороны. Это было совсем не стандартно. Сама ситуация какая-то странная что-ли. Либо я заведомо знаю, что ты выиграешь. Не могу понять. Но с тобой играть приятно. В общем-то, с тобой многое приятно.
Иногда, видимо, есть такие люди, к которым приходишь просто постоять рядом. Почувствовать спокойствие, тепло исходящее от них, отдохнуть и почувствовать себя наполненным что-ли. Или просто лучше. Вот наша поездка - это было что-то вроде такого. Каждая наша встреча для меня - это как встреча с кем-то, рядом с кем можно расслабиться окончательно. Расползтись по стенке, если это будет нужным. Правда, за поездку я поняла, что рядом становлюсь сильнее. Действительно сильнее. Не позволяю себе многих вещей, которые присущи маленькой девочке. Не выпускаю самую дурную сторону этой девочки на поверхность, которая требует к себе повышенного внимания или еще чего-нибудь.
Способность чувствовать твой взгляд спиной все еще со мной. Она тоже одна из самых потрясающих, которые есть. КОгда я сижу на Затопленных и смотрю на закат, оглядываюсь время от времени на дорожку в поисках тебя. Спокойно продолжаю смотреть на горизонт, на море, паруса и небо. Потом поворачиваюсь снова, потому что понимаю - ты стоишь за спиной. Это провал. А ты отчитываешься мне о поездках.

Поезда навсегда останутся моей страстью. И окна в коридоре. Когда уезжал днем из снежного дождя, вечером был в дожде, а просыпаешься на 2 часа раньше и в облачном солнце. Видишь пожелтевшую траву со вкраплениями зеленой, каменистые склоны, холмы и долины. Инкерман-1 и станцию Сирень. Откуда у нее такое название вот? Поезда. Попутчики и проводница. Когда наутро оказывается разбитым окно в коридоре от попадания камнем. Ребята развлекаются и кидают в поезда камни. Страшно и здорово. Противоречиво, не знаю, почему. Наверное, стекла просто лчень красиво идут трещинами, особенно если успеваещь в подробностях увидеть процесс. Сказочная стеклянная паутинка.
Рождество. Я стояла с сумкой с продуктами и молоком в бутылочках напротив пункта скорой помощи рядом с кладбищем, смотрела на пояс Ореона и плеяды, смотрела на Херсонес. И слушала колокола Владимирского собора с этого самого Херсонеса.
Рождество. Я иду на Хрустальный. Навстречу выворачивают два подвыпивших парня. Один из них подходит ко мне и настойчиво просит дать ему меня поколядовать. Обнимает зачем-то. Я ухожу, откпзываясь отнеобходимости МЕНЯ колядовать. На пустынном Хрустальном стоит мужик с нунчаками. С виду - добрый дедушка-рыболов. На пляжике, куда меня так тянуло, в одиночестве сидит мужчина, выискивая что-то в дмсплее своего телефона. Не мешаюегл уединению. ПоХрустальному парочками носятся коты с кошками.
По температуре - весна. По запаху тоже. Кажется, что скоро все зацветет.
После кофе иду к троллейбусу и снова вижу своего колядующего. Он тоже меня видит. Выясняем, что он - горячий самец 18 лет. Меня сгибает пополам от смеха, поздравляем друг друга с рождеством, я ухожу. Подкат четкий, вообще. Если вы не говорите, что вы - горячий самец, не делаете это с пьяных глаз и так странно не гладите девушку по голове. До сих пор смешно.