Например, в то, что из любви к женщине мужчина может бросить пить большой алкоголь, начать носить галстуки, чистить ботинки и зарабатывать прожиточно-прогулочные деньги - надо только ему помочь.
Она и помогала.
Но то ли мужчины попадались негожие, то ли любовь некачественная, а только так пока и приходилось Дульсинее Мироновне верить и верить, верить и верить.
А когда ей начинало казаться, что она дура, то она вспоминала древний слоган "верую, ибо абсурдно есть", и как-то воодушевлялась и наполнялась сознанием правильности своей веры.
*Дульсинея и техники обольщения*
Дульсинея Миронна была лёгкой добычей.
Добыча Дульсинеи могла осуществляться двумя способами:
можно было сказать ей:
- Вы так страдали в жизни, но как же тщательно это страдание укрыто Вами от посторонних глаз...
или же сказать:
- Я так страдал в жизни, и никто не подал мне утешенья, а Вы - Вы добрая и чудесная, смогли понять меня и...
Далее Дульсинея Миронна уже была готова любить этого мужчину таким, каким он непременно станет под ее нежным влиянием - так она верила.
Блажен, кто верует, и всё такое.
*Дульсинея и сила слова*
Дульсинея Миронна верила словам влюбленных мужчин.
Ну то есть буквально. Без всяких смысловых поправок на тестостероновое искажение.
Если мужчина ей говорил "люблю тебя безумно", она верила, что он теряет разум от любви к ней, и ей нужно срочно обеспечить любящего собой. Во избежание. Во спасение.
Если она слышала хриплое от страсти "Никому тебя не отдам, никому", она тут же ощущала себя котёнком, взятым под пожизненную защиту и попечение. И мгновенно примирялась с такой участью, ощущая тот высокий уют, когда ты уверен, что теперь за тебя в ответе кто-то добрый и могущественный...
С годами Дульсинея Миронна не изменила своей вере, лишь стала немного остерегаться словесников.
*Дульсинея и происхождение видов*
Дульсинея Миронна искренне полагала что есть только два вида мужчин: любимые и нелюбимые.
Остальное не имело значения - ни убеждения, ни вера, ни деньги, ни внешность, ни национальность, ни сантиметры, ни что там еще.
Только любовь.
И хотя Дульсинею Миронну подстерегали и подстерегли много открытий чудных, она не отреклась своей простой классификации.
*Дульсинея и секс*
Дульсинея Миронна так полагала, что если мужчина ее любит по-настоящему, то безошибочно и сразу угадает как и где ее ласкать.
Чтобы правильно, а не раздражающе не там и не так.
Ему сердце подскажет.
Потому что, когда мужчина любит, - думала Дульсинея Миронна, - то у него в самой сердцевине образуется навигатор по любимой женщине, и руки сами тянутся куда женщине особенно приятно, и губы там, и всё такое прочее тоже.
И Дульсинея Миронна впадала в кататоническое изумление, когда любящий вроде бы мужчина вдруг делал совсем не то, и не так, и не там.
И потом сильно плакала Дульсинея Миронна, и причитала "Ты меня не любишь, не любишь, иначе бы знал, иначе бы чувствовал меня!"
Вот так сильно она верила в любовь и ее функции.
*Дульсинея и ее присутствие*
Дульсинея Миронна не представляла, что влюбленный мужчина мог в ее присутствии думать о чем-то еще, кроме нее.
"Если не она для него пища и питие, и воздух, и вообще - то зачем было и затеваться", - так примерно она думала.
Однажды они с любимым мужчиной поймали такси, чтобы ехать далеко.
И Дульсинея Миронна была в потрясении, что любимый не воспользовался тотчас ситуацией, чтобы взять ее руку в свою и не отпускать до конца поездки. Упустил момент насладиться, так сказать, прикосновением кожи к коже.
Ужасные мгновения пережила тогда несчастная Дульсинея Миронна.
Мир вокруг рассыпался, ее словно отбросило на ледяной полюс - так больно изумила ее рассеянность любимого, принятая за вопиющее пренебрежение.
Еще горше было видеть, что любимый не понимает из-за чего она плачет и твердит "ты меня не любишь, не любишь!"
Нос Дульсинеи Миронны распух, щеки щипало, она представила как выглядит - и пуще зарыдала от унижения, уже не в состоянии что-то вообще объяснять...
И хотя с возрастом Дульсинея Миронна кое-как научилась владеть собой, она всё-таки втайне верила, что у действительно любящего ее мужчины все мысли могут быть только о ней.
Лара Галль
Виктория Кирдий
