Тропинин Василий Андреевич   "Пряха" 1820

   Прядение
     
      Вот те прялка, вот те лен,
      Вот те сорок веретен.
      Ты сиди попрядывай,
      На меня поглядывай.
 
      Умение девушки прясть в народе воспринималось как знак ее зрелости, готовности к замужеству: «Холостого полюбить – самопряхой надо быть». Пряха, у которой «веретенышко не вьется, куделенка не прядется», по народным представлениям, теряла всякую возможность найти хорошую брачную пару. В сказках девушка находит своего жениха с помощью нити, прядущейся из «серебряного донца – золотого веретенца», привораживает парня умением чисто и тонко прясть.

 
      Марья-то тонёхонько прядёт,
      Она ниточку по ниточке ведёт,
      Узелочки-то скусывает,
      За окошко побрасывает.
      Да Иван-то подбегал да подбегал,
      Узелочки подбирал да подбирал:
      Он ведь думал – сахарок да сахарок.

Неврев Н.В. "Пряха" 1889 г

 
      Все прядильно-ткацкие работы начинались обычно с Филиппова дня (15/28 ноября), когда были окончены дела, связанные с мятьем, трепанием и чесанием льна. Филиппов день, после которого начинался Филиппов (Рождественский) пост, во многих деревнях называли «прядильное говенье».
     

Пряхи. С миниатюр XIII и XIX в. Веретёна. Начало XX в	В крестьянской избе. Лубок. XIX в.
Прялки. XIX – начало XX в. Вологодская губ.            Прялки. XIX – начало XX в.	Виды самопрялок:       самопрялка-калаурот и самопрялка-стояк

     
      Для изготовления нитей использовались веретено и прялка. Прялка нужна была для прикрепления кудели, а веретено служило для наматывания готовых ниток, которые получались при вытягивании из кудели отдельных волокон и их скручивании пальцами. Прядение было довольно трудоемким процессом: опытная пряха выпрядала 16 кг кудели только за 40 суток непрерывной работы. Многие девушки вместо веретена работали на самопрялках, где волокно скручивалось и наматывалось на шпульку при помощи колеса, приводимого в движение ногой, что значительно убыстряло работу.

И.М.Прянишников Пряха 1878 г.

      Девушки пряли каждый вечер, за исключением канунов праздников, самих праздников, воскресений, а в некоторых местах и пятниц. Верили, что нарушение пряхой запрета работать в праздничные дни приведет к тому, что у нее будут болеть пальцы; особенно жестким был запрет на прядение в пятницу, то есть в день «бабьей святой» Параскевы Пятницы. Считалось, что, работая в этот день, можно запорошить св. Параскеве глаза.

Фирс Журавлев Пряха 1864 г.

      Для прядения девушки собирались вместе на посиделку. Там девушки прилежно работали, стараясь выполнить урок – задание, полученное от матери:
 
      Пряди, кума, не ленися,
      По донечку не вертися,
      По лавочке не тянися.

Ф.В. Сычков "Подружки"

 
      Если какая-либо девушка, заигравшись, не справлялась с работой – ей старались помочь. К явным лентяйкам относились неодобрительно, над ленивыми и нерасторопными смеялись: «Ой, Окуля, Окуля, еще замуж ладится». Про нерадивую пряху пели:
 
      Пряла наша Дуня не тонко, не толсто,
      Потоньше полена, потолще оглобли.
     
      Считалось, что ленивые и нерадивые девушки, не желающие прислушиваться к мнению подруг, своим поведением создают плохую репутацию всей посиделке. Остальные девушки могли изгнать их из своей группы.
      Монотонный, утомительный процесс прядения скрашивался пением, рассказами, шутками, играми. Песни исполняли обычно протяжные, грустные, в ритм шумящим веретенам. Рассказы девушки предпочитали слушать страшные: об умершем женихе, пришедшем с того света за своей невестой, о ведьмах, превращавшихся в свиней, об огненном змее, который влетал в печную трубу к вдове, тосковавшей по мужу, о колдунах, помогавших в любовных делах. Все эти истории могли неожиданно прерваться забавной шуткой, которая снимала напряжение и вызывала общий смех. Если девушки уж очень развеселились, забыв про работу, то одна из них могла, например, крикнуть: «Ключики-замочки, запирайте свои роточки». Всем полагалось сразу же замолчать. Девушка, нарушившая молчание, наказывалась: она должна была спрясть той, что выкрикнула «ключики-замочки», три нитки – то есть намотать на ладонь пряжу, снять ее на веретено, и так три раза. Особенно смешливую девушку наказывали построже: она должна была напрясть семь ниток. В некоторых деревнях Девушки играли в карты: каждая пряха по очереди вытаскивала из общей колоды по одной карте, сколько очков было на карте – столько нитей надо было ей выпрясть. Сделать это старались как можно быстрее, чтобы успеть еще взять карт. Игра продолжалась, пока не разбирали всю колоду. Победительницей считалась девушка, набравшая наибольшее количество очков и, соответственно, напрявшая больше ниток.

Евгений Баранов и Лидия Величко-Баранова Три девицы под окном.

      Возвратясь домой с посиделки, девушка должна была аккуратно положить прялку на место, перекреститься и сказать: «Ну, слава Богу, сегодня попряла!» По поверью, если девушка ляжет спать, не благословясь, то ночью ей кикимора перепутает кудель.
      Прядение заканчивалось вместе с Рождественским постом. В Святки прясть запрещалось. Девушки торопили друг друга: «Пряди куделю-то, скоро Святки будут, кикиморы придут да обосцят». Парни, хорошо зная это поверье, подшучивали над ленивыми пряхами: подсыпали им в кудель соль, а потом утверждали, что кикимора приходила. В последний день посиделок девушки пели:
 
      Девушки-свет,
      Голубушки-свет,
      Початычка – нет!
      Берите гребенки,
      Чешите головки:
      Пара да двара.
 
      Согласно поверью, в Рождественский сочельник прялку полагалось забросить на чердак, чтобы остатки кудели на ней кикимора превратила в шелк, а веретено надо было оставить на ночь на перекрестке дорог, чтобы черти намотали на него щелк и чтобы обеспечить богатую жизнь в замужестве.
 
     
      Ткачество
     
   

А.В.Тыранов. Ткачихи. 1826г

   Из умных умна, на кроснах ткала,
      На просестушке часты бердечки,
      Часты бердечки разбегалися,
      Все набелочки разлеталися,
      Самотканочки сами ткалися.
 
      Девушки ткали полотна главным образом для своего приданого и лишь изредка для своей семьи. Белые полотна шли на изготовление простыней и наволочек для брачной постели, полотенец и ширинок – для подарков родственникам будущего мужа; из пестрядинных шили одежду: рубахи, сарафаны, юбки, понёвы, передники. Некоторые девушки ткали полотна на продажу, а на вырученные деньги покупали себе красивые городские вещи, ценившиеся в молодежной среде.
      Тканье холстов начиналось с Масленицы или со дня св. Евдокии (1/14 марта) и продолжалось в течение всего Великого поста. Русские говорили: «Филиппан не напрядет, так Великан не наткет», то есть если не напрясть в Филипповский (Рождественский) пост, то нечего будет ткать в Великий пост.
      

Ткачихи. Фрагмент росписи набирки. Середина XIX в.	За работой на ткацком стане. Фото. Конец XIX в. Полтавщина
Ткацкий стан. XIX в. Русский Север. Один из видов ткацкого стана – горизонтальный. XX в. Рязанская обл.	Фрагмент юбки. Конец XIX в. Ярославская губ. Пестрядь и узорная ткань из льняных и хлопчатобумажных нитей.            Фрагмент покрывала. 1958. Рязанская обл. Узорная ткань из цветной шерсти

Ткачество считалось очень важным делом, которое требовало особого внимания и серьезного отношения. Работу полагалось начинать в «легкий» день, рано утром, желательно в полнолуние и желательно в тот день, на который в прошлом году приходился праздник. Перед началом работ мастерице надо было обязательно помыться в бане, переодеться в чистую одежду, помолиться образу Божьей Матери и попросить разрешения на работу у св. Параскевы Пятницы. Снование основы и тканье она не могла начать во время менструаций, так как считалась «нечистой».
      Перед тем как сесть за ткацкий стан (кросна), предстояло проделать довольно большую подготовительную работу. Надо было смотать нитки с веретена или со шпульки самопрялки в большие мотки, в которых их стирали, красили и выбеливали, потом перемотать в клубки или на деревянные цилиндры – вьюшки, насновать основу для ткацкого стана и намотать нить для утка. Вся эта работа выполнялась с помощью специальных приспособлений: мотовил, вороб, сновалок – и была довольно трудоемкой. Например, чтобы сделать основу для ткацкого стана длиной 38 м, девушка должна была двигаться вдоль рамочной сновалки, перенося нить с одного ее колышка на другой, несколько часов подряд. Только после этого, подготовив все, что нужно, девушка с помощью подруг заправляла ткацкий стан и садилась за работу.
      Ткацкий стан был в каждом доме, девочек начинали обучать ткацкому мастерству примерно с 10 лет. К моменту своего замужества девушка должна была стать хорошей ткачихой. Всеобщим уважением пользовались те девушки, которые умели ткать ткани не только простого полотняного переплетения (однотонные, полосатые, клетчатые), но и узорные, с «украсами» (многоремизные, закладные, браные).
 
     
      Вышивание
     
    

Даша за рукоделием Василий Нестеренко

  Кабы ты, белая береза,
      Была красная девка!
      Ты сидела бы, сидела
      В золотом тереме,
      Ты шила бы, вышивала
      Золотые узоры.

Тропинин Василий Андреевич Золотошвейка 1826

      В русской деревне вышивание было только девичьим делом – «девичьим рукодельицем, мелким щепетеньицем». Замужние женщины, как правило, за пяльцы не садились: «Жених на двор – пяльцы на стол», – говорит русская пословица. Девушка, «красующаяся за пялыма точеныма», – типичная картина тех областей, где было хорошо развито искусство вышивки. Считалось, что девушка, овладевшая им, готова к браку. В одной из святочных песен-«виноградьев» рассказывается, как «удалой добрый молодец» увидел девушку, которая шила «шириночку чистым серебром», и тут же понял, что может к ней посвататься:
 
      Да мы пойдем-ка, Иринья, повенчаемся,
      Да золотыми-то кольцами обменяемся.
      Да во Божью церкву зайдем, золоты венцы примем,
      Да золоты венцы примем, веселу свадебку сыграем.
      В другой свадебной песне говорится о том, что девушка вышивает свою девичью красоту:
      Я сидела, красна девица,
      Да во левой руке держала пялечко,
      Да во правой ручке держала иголочку,
      Да уж я шила, красна девица,
      Да не по плису шила, не по бархату,
      Да не по белому да коленкорчику:
      Да по атласной да алой ленточке.
      Да уж я красила, красна девица,
      Да я свою-то да девью красоту,
      Да я не ленточками да не атласными
      И не цветами да не лазоревыми,
      А дорогим своим умом-разумом.
      

Ковер с ручной вышивкой. XX в. Вологодская губ.	Пяльца с вышивкой
Девочка за вышиванием полотенца. Фото. 1914. Владимирская губ.	Фрагмент подзора. Середина XIX в. Олонецкая губ. Фрагмент подзора. Середина XIX в. Тверская губ.

     
      Наиболее подходящей для вышивания была весна – светлое время года, после Масленицы. Для этого девушки часто собирались вместе в избе или, когда становилось теплее, на лугу. Вышивание считалось «чистым делом», и им можно было заниматься не только по будням, но и по воскресным дням и далее в Святки, когда другие работы были запрещены. Кроме того, девушки вышивали на «гостибной неделе», то есть когда им полагалось гостить у родственников, живших в других деревнях.
      Вышивкой девушки украшали подарки парням, с которыми они «играли»: кисеты, кошельки, платки, ремни для гармоней, а также все, что было принято включать в состав приданого и дарить на свадьбе: полотенца, скатерти, подзоры простыней, рубахи, платки, ширинки. Вышивка выполнялась обычно льняными, хлопчатобумажными, шелковыми, шерстяными, золотными и серебряными нитками по белому полотну домашней выделки, при помощи пялец – «пялышек точёных» – и короткой стальной иглы. В северных губерниях любимым цветом вышивки был красный и белый, в южнорусских предпочитали красный цвет в сочетании с синим, зеленым, желтым, фиолетовым, черным. Девушки знали много декоративных швов, которыми делали узоры по цельной и разреженной ткани. Узоры девичьей вышивки были довольно сложными и казались видевшим их людям «хитроручным изрядством», «шелковидным ухищрением». На ткани изображались различные ромбы, розетки, квадраты, кресты, объединенные в бордюры, стилизованные растения, птицы – лебеди, утки, тетерки, животные – лоси, олени, кони, львы, барсы, фантастические грифоны, единороги, сирины, алконосты.
      Считалось, что эти узоры полны глубокого таинственного смысла, который был известен только самим рукодельницам:
 
      Да что за этим за столом да красна девица сидит,
      Да красна девица сидит Иринья Павловна.
      Да она шила-вышивала тонко бело полотно,
      Да тонко бело полотно да белобархатно.
      Да во первый раз вышивала светел месяц со лунами,
      Да светел месяц со лунами, со частыми со звездами;
      Да во второй раз вышивала да красно солнце с маревами,
      Да красно солнце с маревами, со теплыми облаками;
      Да в третьей раз вышивала сыры боры со лесами,
      Да сыры боры со лесами, со рыскучими зверями;
      Да во четвертый вышивала сине море со волнами,
      Да сине море со волнами, со черными кораблями,
      Да со черными кораблями, с мачтовыми деревами,
      Да с мачтовыми деревами, со белыми парусами,
      Да со белыми парусами, с корабельщиками;
      Да чтой во-пятых вышивала Божью церковь с образами,
      Да Божью церковь с образами, со чудными со крестами.
 
      По народным представлениям, и само вышивание – не простая «украса», а сакральный процесс. В народе говорили, что клубки ниток девушкам приносят канарейки, мотушки – кукушки, пяльцы и швейки – канарейки, а узоры вышиваются в «святые дни»:
 
      Тонка-бела сорочечка
      По три ноченьки вышивана,
      В перву ноченьку христовьскую (пасхальную. – И. Ш.),
      Во другу во иваньинскую (в ночь на Ивана Купала. – И. Ш.),
      В третью ноченьку петровьскую (в ночь на Петров день. – И. Ш.).

 

  http://www.booksite.ru/fulltext/girls/rus/san/3.htm