с-нежные письма

Привет, Колбаскин, всё окей. Болею реже.
Со мною тренер и лакей (ну, в общем, те же)
А за окном страна и рот, зима и рота.
Снежинок нет.. ну не пришли ещё… чего-то…

Зима не время, это срок. Отбудешь – славно.
Переболеешь между строк легко и плавно.
А там глядишь и водосток… Кораблик. Спичка.
Погром. Участие. Восток. И перекличка.

Не спрашивай, чего сказать не смею грубо,
где правда режет ТАК глаза, что пухнут губы.
До роста им ещё верста, до рук – поруки.
Ведь география проста – живите, суки.

Но дорожает хлеб и соль… Ну, дорожает…
Изобретают колесо, блюют, рожают,
охреневают от мощи своей и лают,
а где тут Бог? Да не ищи… сама не знаю.

И будет ли Его блестящ вселенский батик
и в том насколько настоящ Его солдатик,
ведь страх не в цвете полосы, не в зле крамолы,
а в том – вернётся ли мой сын в четверг из школы,
что я увижу в ноябре, а что в апреле…
Мудры мы были на заре, но не успели
одеть всё нужное в слова, пока пахали…
Цвела на пасху булава, отцы бухали,
да ну…
Не стоит и слезы обёртка эта.
Мне надо вырезать язык, как всем поэтам,
украсить овощем, отбить, подать на блюде.
Ведь только так его любить понятно людям.
-
Ты мне ответишь – не досуг. Война пружинок.
Я сам устал от этих сук и не снежинок,
что не касаются башки вояки-юнги.
Нас всех гребут – свои божки, свои гревтунги.

Нас убивают, ты заметь, ещё с пелёнок…
Да что ты знаешь б**ть про смерть… живи, ребёнок…

Кроссворд разгадан. Снег устал. От снегопада
остались белые уста и вздох – не надо…
И как во сне мелькнул подбой клубникой в арке.
Стоят посты. Молчит гобой. Лежат овчарки.
Какой-то высший драматург исполнил в свете:
Чтоб был - Четверг. Восторг. Хирург. Вернулись дети.












© Ленка Воробей

Пять лет спустя

двадцать восьмая осень. ровно пять лет спустя
просит случиться, просит. ждет, что ее простят.
лжет, перепутав даты. делает первый шаг.
где я была, когда ты мог за меня дышать?

больно. темно и странно. полночь. озноб. такси.
грех, словно соль на раны. горький новопассит.
губы. ладони. близко. милый, тебе везло -
вкусный moliere. английский. терпкий одеколон
я бы не выдыхала, я бы тебя пила.
как я в тебя попала. жертву нашла стрела.
звуки свободы глушат. стерты с лица земли
наши тела и души. падшие корабли.

падать, безумный, падать, падать всё в тот же грех.
тут, в моих снегопадах всё очищает всех.
наши ключи, балконы. всё на своих местах.
милый, мы - две иконы. сны одного холста.
горек и гениален будет мой новый бог.
нам не хватило спален. нам не хватило строк.
сроков, ответов, песен, писем и слёз навзрыд.
мир безупречно тесен. кто теперь запретит?
ровно пять лет без кожи. связаны навсегда.
можно, мой милый, можно. жизнь отвечает "да".

сколько чужих постелей. сколько минут и дней.
сколько следов на теле. с каждой строкой родней.
наш диалог бессрочен. прошлые зеркала.
сколько моих пощечин рвут тебя пополам.
будем ещё живее. ядерная зима.
я за двоих умею. но не хочу – сама.

кто-то тебя заменит, кто-то войдёт в стихи.
острые сны по вене молча сдаю в архив.


© Татьяна Ткачева-Демидова

Мужская красота...

"Заикнусь про любовь - лучше просто не верьте..."
А.Ерофеев


...у термина "мужская красота"
значение одно, но смыслов много,
и, кажется, права - обычно - та,
считающая: ты ей послан Богом...
какой бы век по кругу ни ходил
у стен сарая, или возле трона,
для женщины: любимый крокодил
красивей чужеземного Делона...
давай, включайся в вечную игру,
тащи: цветы-шампанское-конфеты...
опомнится: носки стоят в углу,
а ты - храпишь...но лучше - просто - нету!!!))))


© Татьяна Пешкова

Время быть вместе

Она не любила ни принцев, ни самоуверенных мачо,
Шарахалась метров за триста от взглядов по-волчьи горящих
И сколько ни лили ей в уши правдивой нектаровой фальши,
Она вычисляла их тут же, бездушных и ненастоящих

Бродила по снежному парку, искала душевных созвучий
И вдруг обронила перчатку - навстречу шел Он, самый лучший
Простая, казалось бы, внешность,...но сердце незрячее знает,
Какая рождается нежность в печальном задумчивом взгляде..

Перчатку поднял, чуть робея, уйти собираясь....а если...?

-А Вы....не подскажете..время?
-Мне кажется.., время быть вместе..


© Тэамо

Не по заслугам, но по любви воздастся...

Не по заслугам, но по любви воздастся каждому, кто коснется да причастится. Кому на роду написано открываться, чьи имена будут вышиты на форзацах размашистым почерком, с теми она случится. В тех она и проявится, сохранится, теми она наполнится и спасется, что ей, самаритянке, сестре, блуднице, что ей, царице мира, в его частицах, если она одна в них и остается? Нам бы к ней прикоснуться, ее добиться, нам бы величием этим преисполняться, но есть у нее такая свобода птицы, такая огромная воля лететь и длиться, что ей ничему не велено изумляться. Нам остается верить да не бояться, страницами ее светлыми становиться. Мы ее послевкусие, мы эрзацы, ее голоса, слова, имена и лица.

Ты все еще пытаешься разобраться, да только не измениться.


© Кот Басё

переписка

Он пишет- ну как там наши дела, my sweety?
Спокоен, насмешлив, пренебрежителен,
(таких ведь вы девочки и хотите,
Усталых,небритых, в потертом свитере,
Высоких, как полагается палачу.
А я не хочу. Я, кажется, не хочу.)

Он пишет, сегодня давал концерт,
И ждет, что я там меняюсь сижу в лице,
Курю, вспоминая о форменном наглеце,
Худею исправно, строчу ему смс-ки.
Он пишет – мой птенчик, простыла поди небось,
Ведь каждый октябрь продувает тебя насквозь,
А то что под елкой загадывала- сбылось?
Или опять, не мечта, а одни обрезки?

И я выдыхаю в письме – ну привет слабак,
Сдается, что ты опять без меня никак,
Совсем очумел от осени, ну раз так,
Давай потрещим как в старые но недобрые.
Меня тут таскают то в бар, то курить кальян,
Тебе ли не знать – прокурен, циничен, пьян,
Рассказать обо всем – получится же статья.
А у меня тут полсердца теперь оторвано.

-Девочка, ты пожизненный сбор причин,
По которым мы оба сидим теперь и молчим,
Нет бы такая, чтоб все вокруг – молодчина!
(Из пластилина пластид лепить – безуспешно.)
- Ладно, не наговаривай. Тоже мне…
Можно подумать,что ты ходишь там в броне,
Целый,живой… Я тоже тут на коне.
Бьемся до первой крови. Твоей, конечно.


© Лола Льдова

Падая на колени, не забывай...

Падая на колени, не забывай -
то, что тебя поразило не будет вечным.
Это сейчас оно плавит тебя, калечит,
напоминает, что все мы небезупречны.
Кажется - вот она, пропасть и вот он край,
вот он, веревочный мостик, уже горит,
и пробежать по нему - все равно, что сгинуть
в этом бездонном проломе. Ты держишь спину
прямо, как в школе учили. Тебя покинут,
все кто про дружбу и преданность говорил.
Следом отступят все те, для кого "люблю"
стало не сутью, но формулой ожиданий.
Все показное осталось за этой гранью,
сгинуло в жутко зияющей иордани.
Ты причащаешься боли. Твой абсолют -
маятник, мерно дробящий седой гранит,
тот, что ты носишь в пролом до седьмого пота.
Собственно, эта же пропасть - его работа.
Время молиться. Без пары часов суббота.
Не за себя, но за тех, кто тебя хранит.






(c) Ксения Кольт

В октябре

А к дому, где было терпко и хорошо, я позабыл дорогу за пару зим, но этим вечером, кажется, подошел так близко, что в сердце почти повстречался с ним. Я знал, что в окне уже не найти огня, я помнил, как призрачен был этот слабый свет. Живущий в том доме давно позабыл меня, живущий в том доме состарился, овдовел, сменил свое имя, укрылся в глубинах слов, тяжелым безмолвием лег на речное дно. Живущий в том доме не смог сохранить основ, не смог удержать того, кто был послан мной. Я видел тоску его в мареве фонарей, я слышал шаги его в шуме сухой листвы, я рядом стоял в пылающем октябре и знал, что когда-то живущий придет живым. Проходит безумие, боль порождает боль, но нет ничего, способного нас убить.

Твое одиночество будет молчать с тобой. Ведь ты никогда так отчаянно не любил.


© Кот Басё

За

За импульсом первичного пинка последует привычка "чтобы было", и жрет вечноголодная строка пустые виртуальные чернила, пытаясь кое-как заткнуть дыру в кармане между будущим и прошлым, смакуя поцелуи на ветру и требуя лицо держать попроще. И как бы научиться не летать, и не подпрыгивать, что тоже отчего-то приравнено к недолгим, но полетам с желаньем поскорее приземлять, надеть узду, хотя верней - хомут и загрузить по горло дребеденью. И будни жмут, невыносимо жмут: дороги, дураки и деньги. Любовь живет в четвертом измеренье, поэтому лишь временами тут.




© Александра Инина

самое сложное – научиться молчать...

самое сложное – научиться молчать,
хотя это предельно просто:
на любое слово накладывается печать,
особенно – на риторические вопросы.

тугой тишиной захлебнуться и утонуть,
под веками красное станет белым.
представь: засыпаешь с трещиной во всю грудь,
а просыпаешься – целым.

(с) Ксения Желудова

Чужое счастье...

...чужое счастье кажется смешным,
да, я в него, по ходу, и не верю...
пойду напьюсь: в хламину, в стельку, в дым,
и дымом просочусь сквозь ваши двери...
поскольку быть собою пустяки,
то вечности узор строкой размножен...
вдруг, спрятанные в нише, сквозняки
качнут меня из узенькой прихожей
на лестницу, к портретам, на чердак...
и воздух может быть опасной почвой...
ты сядешь на кровати: всё - не так,
ну, ладно, пусть не всё, но что-то - точно...
здесь холодно, а рядом - горячо...
игра из детства каждому известна...
упрямым лбом уткнёшься мне в плечо
и я замру не там, где бестелесна,
а где-то на задворках у зимы...
обнявшись - мы могли бы отогреться,
но город твой хранит свои дымы
под рёбрами у каменного сердца...

...пожалуйста, спроси, спроси меня,
покуда речь весёлая, живая,
мол, дыма не бывает без огня,
а как же ты?.. а я, а я - бываю...


© Татьяна Пешкова

Пожалей его, птица...

Пожалей его, птица, оставь ему что-то, оставь –
золочёное пёрышко, яблоко, мёда розетку,
хоть какой-то пароль, хоть какую зацепку, лазейку,
хоть какие-то знаки судьбы в многолюдных местах.

Ты встаёшь на крыло, ты, похоже, осталась живой.
А ему ли не знать, до чего ты бываешь живая…
Посмотри, как он жмётся к стене и глаза закрывает.
Пожалей его, птица: скажи, что ты есть у него.

Пожалей его, птица: он крутится, ночью не спя:
скоро праздник его несвободы.
Так дай ему силы –
золочёное пёрышко, яблоко,
знак, что простила…
Или клюнь его в темя – и пусть он забудет тебя.




© Ника Невыразимова

я боялась, что ты не спросишь

Я боялась, что ты не спросишь,
Отчего на дне глаз морями
Разлилась черно-белая Осень.
Что теперь, скажи, между нами?

Мы стоим под дождём холодным
Не пытаясь согреть друг друга,
Не расшаркиваясь: "как жаль".
Я останусь пустым перроном,
Над которым бушует вьюга,
Одиноко смотрящим вдаль.

И сентябрьской холодной ночью
Не усядусь с тобой погреться,
Долго всматриваясь в огонь.
Я боялась, что ты не спросишь,
Отчего ледяное сердце,
Моё мёртвое, глупое сердце
Обжигает твою ладонь.


© Хрустальная Марго

Что ты делаешь здесь?..

Что ты делаешь здесь, в преддверии октября? Поднимайся, бери фонарь, сухари и воду, выходи в ночную темень и непогоду, уходи один, ни слова ни говоря. Пробирайся горами, не трать на тропу следов, доверяй только ветру, который идет с востока. И забудь, наконец, этот город и этот дом, и оставь в нем все, совсем ничего не трогай. Никого не будет рядом, пока ведут тебя горные склоны, поросшие мхом и терном, ко всему, что станет осознанно обретенным, ко всему, что вдруг окажется на виду. Умирай за это, пройди октябрем в ночи. Отдавай пути безропотно, что попросит. Ты поймешь, зачем случилась такая осень, но пока ты идешь, ни в чем не ищи причин.
Не бери с собой ни слабости, ни побед, ни чужих обид не бери, ни своих печалей.

Все закончилось, видишь? Сейчас ты стоишь в начале.

Улыбнись дождю, небо думает о тебе.


© Кот Басё

Я играл с океаном...

Я играл с океаном, а прежде играл с огнем, мои женщины были отчаянны и умны. Я смотрел им в глаза, и в каждой искал ее, а когда уставал, возвращался домой с войны. Я растил сыновей, я рассказывал им о ней, сыновья улыбались доверчиво и светло. «Ты узнаешь ее, - они говорили мне. - У нее на запястье будет одно крыло». Я прошел через штиль, прошел через чертов шторм, верно в каждом порту ждала бы меня жена, но я шел умирать, не ведая сам, за что – и остался жив, когда позвала она. В этой женщине мир, которому равных нет, вопреки всему, что я сотворил из слов. «Ты узнаешь ее, - они говорили мне. - У нее на запястье будет одно крыло».
Я не знал ни одной, что умела бы так молчать, появляться на горизонте, идти ко дну.
Словно сам Господь положил ее как печать на сердце моем.

В его самую глубину.


© Кот Басё

Соблюдаю чертовы приличия

Подарите маску безразличия,
я устала клясться на крови.
Соблюдаю чертовы приличия
в чем угодно - только не в любви.
В чем угодно - только не в касании,
где мурашки током под рукав...
Я умею жить на расстоянии.
Я умею. Аномальный сплав:
Ненависть граничит с острой нежностью,
знаю все "нельзя" наперечет.
Мне б сейчас спросить тебя с небрежностью:
"Что тебе не нравится еще?"
Ампутировать, забыть, стереть из памяти...
Сам-то пробовал? Поди еще сотри.
Можно и любви поставить памятник,
только не снаружи, а внутри.
Я уже не та. Ищи отличия
Заблуждайся "вот вернется - обниму"...

Соблюдаю чертовы приличия,
А всего-то хочется... к нему.


© Анна Кулик

мне так захотелось

Я чую знакомый до дрожи запах - твоих сигарет, совершаю вдох. Мой город из тысячи одинаковых открыл мне тебя, кареглазый бог. Открыл и затих, в предвкушеньи нового, а я проглотила так много слов... Хотела сказать тебе, как мне здорово, спокойно и радостно без оков.
Мне так захотелось прижаться к теплому и сильному твоему плечу. Ведь я шла к тебе по разбитым стёклам, и, знаешь, чему я теперь учусь? Быть слабой и сдержанной, ждать домой тебя, неважно как долго, но только ждать. А раньше я злилась, ругалась, спорила... С тобой же мне так хорошо молчать.
Ты просто смотрел этим карим взглядом, я б всё отдала, чтоб его продлить.
Мне так захотелось с тобой быть рядом. Мне так захотелось тебя любить.


© Хрустальная Марго

а город уснул...

А город промок и стоит пустой,
С глазами бездомных собак.
И ты - единственный, кто живой,
Кто делит здесь свет и мрак.

А город не помнит, что значит жить
Без ругани, пуль и драк.
А дом твой - стеклянные витражи,
Уютный большой чердак.

Я тоже, как город, смотрю в тебя,
Впервые попав впросак
И в плен твоих глаз цвета имбиря,
Смеющихся их атак...

Весь город пропах тобой, стал един
В порывах ускорить шаг.
Шепчу "обернись", среди серых спин
Твоя - самый светлый знак.

Мой город уснул без тебя, небес
Вдохнув ярко-алый мак.
И я не смогла, не сумела без...
Я просто не знала как...


© Хрустальная Марго,

Это было...

Это было легендой Севера, песней мага,
золотистым лучом, абсолютной печалью знаний.

Под пером, умирая от правды, скрипит бумага; над пером небо стелется низко - ни дна, ни сна нет...
Это было не в меру нежно, не в сладость больно: так огонь разливается в пламя, глотая бревна.
Мы смотрели, как ступни свободных не жгут уголья; мы учили свободу, впуская ее под ребра.
Ощущали, как сердце колет, слегка немея, если пить сладкий яд забвения, пить и крепнуть.

Это было таким, о чем говорить не смеешь, и, не смея сказать, вспоминать начинаешь редко.

Это было. Бурлило в жилах, спешило биться. Маг лечил нас, разъединяя, и пел, что канет
наша память на дне небесном, где виснет птица, так, что время не движется из поднебесной ткани...

Только я так отчаянно помню тебя руками.
Память рук - безраздельное право не подчиниться.



© Лина Сальникова

Пора бы уже отмечать это...

Пора бы уже отмечать это, доставая со дна бокала
огонь, разливающий теплый покой по моей груди.
Я рада тебя не видеть, так как я тебя - не искала,
не искала, чтобы сказать "не уходи".

Пора бы уже привыкать и делить себя ради власти
над собой с расчерченным сердцем - по маршрутам и адресам.
Я тобой не дышала - я лелеяла безучастность,
чтобы ты безучастным ко мне становился сам.

Пора бы уже выручать меня из дьявольской передряги,
и если давать мне силы, то для выхода из боев.
Дай мне такое сердце, с которым не все в порядке,
если слишком многих вмещает его объем.

Пора бы уже отмечать это, привыкать и спасаться как-то.
И не жечься, ведь обожженных Он ни капли не бережет.
Мое сердце так и осталось именами расчерченной картой.

Картой, расстеленной Им под твоим ножом...



© Лина Сальникова