Он помнил – Дом на границе Миров. Нестареющие  взрослые, невзрослеющие дети. Граница Путей. Как трава у дороги, как кромка воды, как краешек волны. Не здесь и не там. Так ему представлялось, он не знал наверняка. Он был там всего однажды. А помнил – всю жизнь.

Белый аккуратный дом у дороги, на небольшом подъеме. За ним полоса деревьев, простор и солнечные лучи. Только силуэты стволов темнеют. Светлые стены, темный проем двери, небольшое крыльцо. А крыша изогнута волной, приподнята тремя полукругами окон. И ни одной неровной линии, ни одного колючего угла. Прутик к прутику. Вокруг дома разбит сад, а левее - виноградник, в нём живет пугало. Довольно доброе и смелое, одето не в лохмотья, а в добротную стёганку. Охранник, как никак. Ни одна тропинка не вела к дому от дороги. Он стоял обособленно, весь светясь на солнце, такой складный, теплый, от него веяло уютом, добротой, сказками и чердачными секретами. Дом на границе Миров.

Кто приходит к тебе? Кто гостит? Как встречают гостей? Не перестают ли удивляться? Дом на границе Миров никогда не пустует, но и хозяев у него нет. Он цель и мечта, но никогда – награда. Он пуст и одинок, он полон гостей и весёлого смеха, он один и бесчисленное множество, он хранит тайны и открывает секреты. Его можно найти, в него можно попасть. Но нельзя найти его, чтобы в него попасть. В него попадают тайком, случайно; он попадается на пути к цели, он даёт ночлег, он – это место случайных встреч, неожиданных знакомств, занятных бесед, печальных новостей.  В него не приходят дважды, в него приходят, чтобы идти. Дальше. Выше. Возвращаясь или сворачивая с пути. Тот, кому посчастливится вернуться сюда, никогда не узнает об этом; тот, кто покинул его, будет помнить всегда .Тот, кто найдёт его, не запомнит дороги назад.

***

Они вышли к нему из-за темноты стволов. Поднялись на гребень холма. Мальчик и девочка, погодки, с деревянными посохами в руках, в кожаных башмаках с медными пряжками. Теплые гольфы, походный наряд, котомки за плечами. Их глаза были лучиками солнца сквозь серый предрассветный туман. Их голоса – нежное касание, когда бережно гладишь по макушке зверя.

Он помнил дом и детей, зашедших внутрь по тропинке из круглых желтых камешков. А в лед за ними пришел вечер, и окна   белого дома из серых зеркал превратились в медовые соты. Смутные силуэты сидящих детей, кружки с чаем и вроде бы самовар. Хотя те, что приходили до них, грели воду в котелке у костра в саду. Ему с дороги было хорошо видно. Отчего так происходит и что он всё это видит,  он не знал, но верил, что рано или поздно его заметят и укажут тропинку к дому, или пригласят внутрь. 

Ближе к ночи ,когда небо стало наливаться темной синевой, как сливы в саду,  и показались первые звездочки, в одном из окошек на крыше появилась детская мордашка. Таких глаз он не видел никогда. Они манили не внутрь, а вовне, звали посмотреть на мир вокруг, и при этом в них можно было разглядеть отпечаток души. То был мальчик. А девочка в это время зажгла настольную лампу, погасила весь остальной свет и следила за игрой  теней трёх мотыльков и одной ночной бабочки. Мальчик нашарил рукой задвижку, распахнул окно, примостился на подоконник, свесив одну ногу вниз, а другую согнув в колене. И достал свирель. Простую деревянную, не как у эльфов, что приходили в дом три дюжины дней назад.

Мальчик заиграл, и мелодия нежным сиреневым туманом растеклась по саду, оседая на листьях капельками ночной росы. Девочка вышла  из дома, распустила волосы, прошлась по саду, собирая одной ей ведомые травинки и колоски, а потом уселась прямо на ступени и стала вплетать травы в косы, укладывая непослушные волосы на ночь.  Через час дети вернулись в дом, погасили свет и уснули. Наутро их позвал лес и они ушли.

Он до рассвета просидел на обочине дороги, мелодия, услышанная вечером, всё звучала и звучала в его голове. 

Он верил в чудеса, сколько себя помнил. И они не раз происходили в его жизни.Но в доме у тётки, куда его привозили на две недели лета, чудес не случалось Никогда. Потому что её дом стоял не абы где, а по соседству с Белым домом с волнистой крышей, Домом между мирами, и ясное дело, что все чудеса случались там. Загвоздка была в том, что к дому никак не получалось пройти. Тётка прожила здесь всю жизнь и её ничуть не удивляло, что к Дому наверх не ведет ни одной тропинки от большой дороги. По ней редко проезжали велосипедисты, также часто – автомобили. Иногда повозка, запряженная лошадьми. Самыми обычными, из соседней деревни.

Больше всего на свете он мечтал попасть в этот Дом. Поселиться в нем, познакомиться с его обитателями    - часами с ухающей совой, старым заварным чайником, камином или печкой; подергать пугало за край одежды и внимательно рассмотреть оставленный в доме большой двуручный меч. 

Каких только гостей не видел этот Дом. Он же мог запомнить лишь тех, кого видел пока жил у тётки, а в остальное время он мечтал и грезил, во сне и наяву, найти дорожку к этому дому. Он часами бродил вокруг, но лишь успел как следует изучить окрестный лес, да просидеть много маленьких вечностей у дороги. А тропинка так и не находилась. 

Однажды, в то лето перед войной, неунывающий старик, частый гость этого дома, заметил его, юношу, замершего, как солдат у вечного огня, у дороги. Усмехнулся в усы, прикрыл глаза и покачал головой. Старичок помахал ему рукой и указал на балку над крыльцом. Кряхтя, достал из-за пазухи кисет да и запрятал его куда-то наверх. Подмигнул и скрылся в доме. А через пять минут появился снова ,сел на лавочку и принялся что-то строгать. Спустя какое то время старик поднялся, в руках он держал рогатку. Вложив туда камень, обернутый бумагой, он выстрелили в сторону дороги. 

Он смотрел заворожено за полетом камня…вопреки опасениям,  тот не исчез и упал на полотно дороги. Сердце трепыхалось в груди, руки вспотели. Он кинулся на дорогу, схватил камень и дрожащими руками развернул то, что считал приглашением… В записке ровным витиеватым подчерком была написана всего одна фраза: 

Твоя дорога начинается не здесь

Он, помнится, долго плакал, от обиды и безысходности и тяжести рухнувшей мечты. Он ожидал увидеть карту, приглашение, а нашёл лишь глупую записку, в которой какой-то старик посмеялся над ним.

Той осенью началась война. За район, в котором стоял тёткин дом развернулись нешуточные бои, одни деревни сгорели, другие исчезли под бомбежкой.

Он вернулся туда через 5 долгих лет.  Ходил. Искал. Сопоставлял. Снаряды перелопатили землю так, что ни леса, ни холма не осталось. Он так и не нашёл следы дома. Ни своего, ни того.

Через год на месте бывших деревень заложили новый посёлок. Больше он не возвращался в те края.

***

Он закончил военно-морскую школу и пошёл в моряки. Быть подальше от берегов, где… Он ходил на огромных судах и рыбацких баркасах. Когда число портов, в которые он заходил, перевалило за семьсот семьдесят семь, он перестал считать. Он выучил названия тех стран и островов, которые в атласах стоят под сносками 64, 79, 126… Он говорил на многих языках и никогда не проводил на берегу больше месяца, никогда не ночевал в домах у дорог. Он вверил свою жизнь парусам, кочегарным печам, волнам, океану и ветру. И они не разочаровали его. В его жизни частенько случались чудеса, а в мелодиях дальних стран, в крике чаек, в шуме ветра ему порой слышались мелодии из детства, подслушанные там, у дороги. Он чувствовал это, но не понимал, почему они так тревожат его сердце. Он стал прекрасным рассказчиком и завёл себе привычку курить трубку, коллекцию которых возил с собой в специальном ларце. И к каждой истории он умел подобрать свою трубку.

Однажды ночью, в начинающийся шторм, капитан корабля принял решения не отходить от берега,  а переждать бурю в какой-нибудь закрытой гавани. Возвращаться в порт – плохая примета, и якорь был брошен в небольшой бухте, укрытой от ветра и волн. Часть команды на лодках причалила  к берегу. Ещё с корабля вахтенный заметил огоньки домов. Берег оказался обрывистый и крутой, почти без надежды подняться. На верху росли высокие прямые сосны, но за ними не было леса, похоже, начинался спуск и виднелись окна.

Он шёл по самой кромке воды, пока не уперся в камень. Так и не решив, с какой стороны его обойти, он  встал на него и тут же увидел второй, чуть поодаль. Не стерпел и прыгнул. Как ребенок. Усмехнулся и решил проскакать по камням, на сколько хватит сноровки. Через несколько минут прыжков и акробатики, он обнаружил за соседним валуном тропинку, неприметную, но надежную, и что радостно,  ведущую наверх. Окликнул товарищей и скоро моряки одолели подъем, вышли на свет. 

На стук им открыла девушка, в походной одежде и с ежиком волос на голове. Сказала, что вроде это должен быть дом её знакомой, если она ничего не напутала в темноте. Знакомая в нём почти не живет, вот и разрешила девушке,  раз уж та собралась в те края, заночевать в нём.

Девушка оказалась мастерицей заваривать чай. Убежала в сад вернулась с букетом листиков, цветов и трав, заварила их в большом медном чайнике и потребовала рассказов. Долго он не мог выбрать, что рассказать, всё крутил и крутил в руках трубку, пока один из приятелей не протянул ему кисет с душистым табаком. «Бери, не жалко»

  В ту ночь он рассказывал историю за историей, выдыхая облачка душистого дыма и был очень доволен, сам не зная чем и чувствовал себя как никогда бодрым, но усталым и сонным одновременно.

Уходили они, стараясь не разбудить девушку,  на рассвете, по холодной выпавшей росе, через заднюю дверь кухни, как и пришли. Он крути и крутил в руках кисет, гадая, что за табак такой и пытаясь понять, что же не дает ему покоя. Догнал приятеля и спросил, где тот его раздобыл, уж больно приятный. Тот ответил, что нашёл его в доме. «Обхожу дом, заходили-то мы с черного входа, вышел на крыльцо, дай думаю, пошарю над притолокой, вдруг что интересного хозяева там хранят. А там кисет с табаком. Решил тебя побаловать, ты у нас любитель диковинок, да и рассказов твоих хотел послушать…»

- Над крыльцом? Только и смог переспросить он.

- Ну да, на балке лежал. Чудно, а?

Он обернулся так резко, что на секунду потемнело в глазах. В утренней дымке он увидел его,  белый Дом с крышей, изогнутой, как морская волна на детских рисунках. С этой стороны он выглядел иначе, чем он помнил с детства, но ошибки быть не могла, это был его сон, его явь. Белый Дом между Мирами.

Он опустил глаза. От его ног к дому вела тропинка, усыпанная белым мелким морским песком. Его дорога к дому и правда начиналась «не здесь». Он улыбнулся дому, ухмыльнулся пугалу и  пошёл к морю, туда, где начиналась его тропинка, по которой, он знал это точно, придёт сюда вновь.