* * *
Под монолог
в тебя влюбленного ливня,
выворачивающего душу наружу,
рвущегося сквозь потолок,
с полночи до рассвета взахлеб, наивно
имя твое вплетающего в монолог,
я, пожалованный сединой раньше времени,
я, упустивший сквозь пальцы
молодости золотоносный песок,
поддакиваю ливню,
внимаю его бредням,
и у нас получается диалог.
Он твердит, что ты чудо,
он держит меня под локоть.
От первого до третьего Рима
он все исходил, длинноног.
«Да-да», — до меня доносится
журавлей невидимых клекот.
Как долог и как согласен
журавлей и дождя диалог!
Я, знающий язык дождя,
как радист —
азбуку Морзе,
я, почитающий Слово,
как золото чтит вор,
говорю с тобою по-русски —
не понимаешь, говорю на языке розы,
но все равно не получается у нас разговор.
Не получается, не ладится, не клеится...
Ни лекарства от этого, ни ворожбы, ни врача...
Дождь стоит,
как живая
дрожащая лестница,
по которой
я спустился
тебе сказать
«Прощай!».


Пётр Вегин