В связи с 71-й годовщиной начала Великой Отечественной войны выкладываю статью известного военного историка Алексея Исаева, посвященную одному из аспектов первых дней этой войны:

"Из грузового вагона выскакивают солдаты и командиры в униформе Красной армии, но по их лицам видно, что это не наши люди. Словно подтверждая эту догадку, они убивают некстати подвернувшегося сцепщика, строятся и бодро шагают по привокзальной площади. Униформа, русская речь — все это просто безупречно. Сомнения у сторонних наблюдателей вызывает лишь архаичная команда.

Такими на киноэкране в широко известной эпопее Юрия Озерова «Битва за Москву» предстали перед советскими зрителями немецкие диверсанты «Бранденбурга». По версии создателей фильма, они проникли на территорию СССР в потайном отделении товарных вагонов еще вечером 21 июня 1941 года. Чтобы не оставлять у зрителей никаких сомнений, Озеров в одной из предыдущих сцен показал совещание штаба группы армий «Центр» в Варшаве. На этом мероприятии человек, представленный как Отто Скорцени, демонстрирует участникам совещания модель вагона с потайными отсеками для диверсантов.
Этот яркий образ головореза оказался на удивление живучим. Даже в снятом уже в наши дни кинофильме «Брестская крепость» присутствует прекрасно говорящий по-русски немецкий диверсант в советской униформе, безошибочно узнаваемый зрителями по оловянному взгляду и успешно разоблачаемый бдительным сотрудником НКВД.

За прошедшие десятилетия «Бранденбург» оброс большим количеством слухов и легенд. Попробуем разобраться и отделить правду от вымысла.
Начнем с самого простого: Отто Скорцени летом 1941 года никаким подразделением «Бранденбург 800» не командовал. В тот момент он служил офицером-связистом в дивизии СС «Рейх». К войскам СС полк «Бранденбург» в тот период никакого отношения не имел. Он подчинялся Абверу (военная разведка и контрразведка), и командовал им летом 1941 года подполковник Хелинг фон Ланценауэр, находившийся в Берлине.
Сам полк разделялся на роты и распределялся между группами армий. Каждая рота действовала независимо и, более того, сама дробилась на небольшие группы численностью около 30–40 человек с легким вооружением. Поэтому о выбросе десантов численностью в 100–200 человек не могло быть и речи.
Дружные толпы в униформе Красной армии, марширующие под «ать-два!» по площадям мирных советских городов, имеют отдаленное отношение к действительности. Знание русского языка не было обязательным для каждого солдата «Бранденбурга». Чаще всего русским языком владели 1–2 человека в группе. Доходило до почти курьезных случаев. Так, в одной из групп «Бранденбурга» в качестве знатока русского языка выступали фольксдойчи из Румынии, знающие румынский, понимавшие русский и способные изъясняться лишь на ломаном русском.

Следующий важный вопрос — это время и способ проникновения диверсантов на советскую территорию. Хотя во многих исследованиях утверждается, что «бранденбуржцы» пересекали границу за несколько часов до начала войны, документальных подтверждений этого автору обнаружить не удалось.
Имеется лишь один подтвержденный случай попытки прорыва на советскую территорию до начала артиллерийской подготовки. Произошло это в районе Гродно, где еще ночью группа «Бранденбурга» под командованием лейтенанта Кригсхайма попыталась пересечь границу с целью предотвратить взрывы на мостах и дамбах вдоль дороги Липск-Даброво. Однако благодаря бдительности советских пограничников эта попытка обернулась полным провалом. Вспыхнула перестрелка, которую можно со всем основанием назвать первыми выстрелами Великой Отечественной войны, диверсанты вынуждены были отступить. В дальнейшем группа Кригсхайма все же проникла на советскую территорию, но успеха не добилась: она была рассеяна, понесла потери, сам лейтенант Кригсхайм был тяжело ранен.

Можно сколько угодно иронизировать над словами «граница на замке», но достоверные сведения об успешном преодолении границы немецкими диверсантами до 4:00 22 июня отсутствуют.
Найденные автором отчеты о реальных операциях подразделений 800-го полка особого назначения «Бранденбург» свидетельствуют о том, что час диверсантов настал только после начала артиллерийской подготовки, загремевшей на рассвете 22 июня 1941 года.
Собственно, многие приграничные мосты захватывались без участия «бранденбуржцев». Так, например, охрана моста у Сокаля на Украине была застрелена с немецкого берега до начала артиллерийской подготовки. Первой задачей немецких диверсантов были мосты, находящиеся в глубине советской территории, в нескольких километрах от границы. Для их захвата требовался транспорт, и ранним утром 22 июня группы «Бранденбурга» рыскали на пылающей границе в поисках советских автомашин разных типов.
Под Брестом задачей групп «Бранденбурга» (из 12-й роты) стали мосты через Мухавец, в нескольких километрах от границы. После захвата грузовиков и санитарной автомашины одна такая группа понеслась по дороге впереди наступающей немецкой пехоты. Группа была действительно переодета в советскую униформу и вооружена советским оружием.
Более того, командир группы от руки написал приказ, который показал охране моста. Это позволило одной автомашине въехать на мост, после чего в ход пошли винтовки и пистолеты. Мост был захвачен.
Однако перестрелка с охраной привела к большому расходу боеприпасов, и «бранденбуржцы» решили… отойти от моста за подкреплением. Разумеется, когда они вернулись, мост уже был сожжен. Так или иначе, успехом эту акцию назвать сложно.

Несколько более успешными оказались действия другой группы 12-й роты «Бранденбурга» под Брестом. Она не стала дожидаться захвата автомашин и отправилась вперед пешком. По дороге их окликнули советские танкисты, стоявшие на дороге с колонной танков, получили ответ на русском, и диверсанты продолжили свой путь. Именно на такие короткие контакты и были ориентированы действия «бранденбуржцев» — обмен несколькими фразами без долгих диалогов. Выйдя к назначенному мосту, группа вступила в перестрелку с его охраной и сумела предотвратить его взрыв. Однако после этого мост едва не был потерян: на него на полной скорости влетел бензовоз с открытым краном, из которого хлестало горючее. Ураганным огнем не сразу пришедших в себя от неожиданности диверсантов он был остановлен. Сейчас это тяжело себе даже представить: район Бреста, 6 утра 22 июня 1941 года, война гремит еще где-то на границе, но находится смельчак, который не растерялся и попытался своим бензовозом уничтожить злосчастный мост. Скорее всего, этот бензовоз принадлежал советской 22-й танковой дивизии.

Как мы видим, несмотря на внезапность нападения, далеко не все операции групп «Бранденбурга» оказались успешными. Картину можно дополнить событиями в Прибалтике. Попытки захвата мостов в нескольких километрах от границы группами из 7-й роты Бранденбурга под командованием лейтенантов Пфанненштиля и Фишера совершенно эпически провалились: оба моста были взорваны их охраной. Успешно были захвачены только мосты, не подготовленные к взрыву, но это сложно отнести к заслугам диверсантов.
С точки зрения диверсантов, главным итогом 22 июня был захват германскими войсками транспорта, униформы и документов Красной армии. Это позволило «бранденбуржцам» активнее действовать под прикрытием. Вообще говоря, самые громкие операции немецких диверсантов были проведены не в первый день войны, а позднее, когда эффект внезапности был уже в значительной мере утрачен.

Первым крупным достижением «Бранденбурга» стал захват железнодорожного моста через реку Дубисса у Людавеная на линии Тильзит-Рига 23 июня 1941 года. Этот стальной мост на 8 опорах, действительно, был впечатляющим инженерным сооружением — около 45 метров высотой и 270 метров длиной. От его захвата в целости и сохранности зависело бесперебойное снабжение всей группы армий «Север» по железной дороге.
Для захвата моста у Людавеная выделялась группа обер-фельдфебеля Вернера (2 унтер-офицера, 32 рядовых). Внезапной атаке благоприятствовал подступавший к мосту лес. «Бранденбуржцы» фактически действовали совместно с передовыми частями немецкой 1-й танковой дивизии. Группа 8-й роты «Бранденбурга» была разделена надвое. Одна ее часть форсировала Дубиссу на БТРах 1-й танковой дивизии и двинулась в обход моста, а вторая приготовилась атаковать мост с фронта. Вопреки канонам, «бранденбуржцы» не использовали никакой маскировки, действовали в немецкой форме. Они бегом пересекли 300-метровое открытое пространство от опушки леса до моста, стреляя из винтовок, пистолетов-пулеметов и пистолетов. Точно так же, стрелковой цепью, была атакована пошедшей в обход группой северная оконечность моста. Ставка была сделана на внезапность атаки. К сожалению, эта авантюрная атака удалась, и мост у Людавеная был захвачен, заряды взрывчатки обезврежены.
Практически сразу мост был взят под контроль немецкой мотопехотой. Позднее советскими частями была предпринята попытка отбить мост с помощью бронепоезда, но она успеха не имела.

Однако самым крупным успехом 800-го полка особого назначения стал захват шоссейного моста через Двину у Двинска (Даугавпилса). Двигаясь на острие наступления немецкой 8-й танковой дивизии LVI корпуса Манштейна, группы 8-й роты «Бранденбурга» вышли на подступы к Даугавпилсу утром 26 июня 1941 года. Для атаки на мосты через Двину были сформированы две группы «бранденбуржцев», переодетых в советскую униформу. Всего они насчитывали около 50 солдат и унтер-офицеров под командованием обер-лейтенанта Кнаака. Одна должна была атаковать железнодорожный мост, вторая — шоссейный.
Нацеленная на железнодорожный мост группа встретила на подходе к нему 5 советских бронемашин. Их переодетые в красноармейскую форму немцы благополучно миновали. Однако на самом мосту замаячили еще несколько броневиков. Это обстоятельство заставило «бранденбургеров» отказаться от атаки моста. Действительно, в момент начала стрельбы они бы оказались один на один с броневиками, совершенно неуязвимыми для имевшегося у диверсантов стрелкового оружия. Не солоно хлебавши, отряд повернул на юг к шоссейному мосту.
По шоссе к этому второму мосту двигалась на грузовиках вторая группа «Бранденбурга». Снова была применена «полумаскировка». Во время аналогичной операции у Кедайняя Кнаак получил пулевое ранение. Это ранение стало частью маскарада — группа диверсантов была неотличима от множества отходивших по шоссе потрепанных частей 11-й армии.
Знание русского языка Кнааком было использовано для въезда на мост, после чего диверсанты открыли огонь по охранявшим его солдатам. В ходе перестрелки Кнаак был убит, но «бранденбуржцам» все же удалось захватить мост и перерезать провода, идущие к зарядам взрывчатки. По диверсантам сразу же был открыт ураганный огонь из прилегавших к мосту домов. Через несколько минут после начала боя на мост ворвались немецкие танки, резко изменившие баланс сил в пользу атакующих.

Позднее в своем отчете «бранденбуржцы» без обиняков написали: «Без немедленного вмешательства [8-й танковой] дивизии группа была бы полностью уничтожена». Доставшийся дорогой ценой мост едва не был потерян в разгар боя, когда оставшиеся в живых бойцы охраны попытались взорвать его с помощью бикфордова шнура.
Можно вспомнить и попытку захвата мостов в Екабпилсе (Якобштадте) утром 28 июня 1941 года.
В ходе этой операции диверсанты действовали в качестве передового отряда 1-й танковой дивизии.
Командовал группой захвата обер-фельдфебель Вернер. Группа двигалась на двух грузовиках, причем в советскую форму были одеты лишь сидевшие в кабинах «бранденбуржцы». Также в кабине одного из грузовиков сидел литовский «активист». Остальные солдаты сидели под тентом в кузове в немецкой форме.
Вернер рассчитывал въехать на мост и высадить группу для его захвата и предотвращения подрыва.
Первый пост с двумя танками на пути к мосту диверсантам удалось преодолеть, показав некую написанную на русском бумагу. Однако далее все пошло не так: грузовики остановились перед воронкой в мостовой на подступах к мосту, «бранденбуржцам» пришлось вылезти из кабины, охрана моста почувствовала неладное и открыла огонь. Большая часть группы Вернера, в том числе сам Вернер, была перебита, а мост через 15–20 минут после начала боя взлетел на воздух.

Эпизод с мостами в Екабпилсе показывает, что очень многое зависело от благоприятного для той или другой стороны стечения обстоятельств.
Как видим, диверсионная романтика акций «Бранденбурга» была достаточно условной. Нескольким крупным успехам сопутствовали разочаровывающие неудачи. Может возникнуть закономерный вопрос: «А как быть с многочисленными немецкими парашютистами, сообщениями о которых пестрят рассказы о боях лета 1941 года?» В общем случае за «десанты» принимали прорвавшиеся немецкие моторизованные части. Достоверно известен и документально подтвержден, пожалуй, единственный эпизод июня 1941 года, в котором диверсанты из «Бранденбурга» прыгали в тыл с парашютом. Это был парашютный взвод под командованием лейтенанта Лютке, выброшенный с трех Ю-52 утром 25 июня с целью захвата моста через железнодорожные пути на трассе Лида-Молодечно. Мост был захвачен, однако далее «бранденбуржцам» пришлось выдержать многочасовую осаду с тяжелыми потерями.
Передовые части вермахта подошли к захваченному мосту только 26 июня, когда в строю оставалось лишь 14 диверсантов.
По итогам этой и других операций штаб 3-й танковой группы достаточно сдержанно отозвался о результатах деятельности «бранденбуржцев»: «После первоначального успеха (захват моста для закрытия разрыва в оборонительном фронте восточнее Трабы) группа показала себя слишком слабой для закрепления успеха и была сменена мотоциклетной частью. Другие боевые группы учебного полка „Бранденбург“ были с начала кампании подчинены отдельным дивизиям. Их применение не оправдало ожиданий. Ни в одном случае они не нашли применения для решения самостоятельных задач перед линией фронта».

Реалии лета 1941 года были мало похожи на киносказку. В сущности, подразделения полка «Бранденбург-800» выполняли роль квалифицированного усиления передовых отрядов немецких войск. На том уровне развития техники связи представляется проблематичным реализация какого-либо другого варианта использования диверсантов в униформе противника.
Ни о каком длительном взаимодействии с советскими солдатами и командирами не было и речи. Чаще всего дело ограничивалось всего несколькими фразами. Даже теоретически такое взаимодействие было трудно осуществимым: требовалось знание многих реалий армии противника. На деле же в «Бранденбурге» летом 1941 года имелись существенные проблемы даже со знанием русского языка. Задачи нарушать линии связи этим передовым отрядам, насколько можно судить по известным документам, не ставились. То же самое можно сказать о намеренном наведении в засады и других подобных акциях.
«Бранденбург» лишь изредка привлекали к вклиниванию в сети связи с разведывательными целями, а также к разведке в гражданской одежде, под видом прибалтов.
Одним словом, если вы видите на экране лощеного супермена «бранденбуржца» со стальным взглядом в ладно сидящей советской форме, обманывающего и убивающего направо и налево «унтерменшей», знайте — это не более, чем плод воображения малосведущих работников искусства".
http://www.soldatru.ru/read.php?id=2326

Комментарий. А.Исаев начал свою статью с характерного наблюдения, которое следует обсудить. В 60-70-е годы прошлого столетия в советском кино "про войну" появилась одна довольно гаденькая тенденция: бойцы и командиры Красной армии, как правило, представали людьми с неказистой внешностью, плохо воспитанными, расхлябанными, туповатыми, в грязном потрепанном обмундировании. Им противостояли (или противопоставлялись?) либо белые, либо немецкие солдаты и офицеры с внешностью и манерами сверхчеловеков - непременно в чистеньком, новом с иголочки обмундировании, подтянутые, выхоленные, дисциплинированные. Правда, в этих же самых фильмах неказистые красные почему-то побеждали и белых в ходе Гражданской, и немцев в ходе Великой Отечественной войны (что, кстати, соответствовало историческим фактам). Большинство кинозрителей - тогдашних, советских еще хомячков - об этом противоречии не задумывалось, но осадочек оставался, исподволь разъедая самосознание нации. Были, конечно, и честные фильмы, но по мере того, как из жизни и кинематографа уходили фронтовики - режиссеры и актеры, - эта фига в кармане кинодеятелей либерастического разлива становилась всё увесистей и увесистей. И не случайно из всех творческих объединений именно Союз кинематографистов СССР наиболее восторженно встретил и поддержал как перестройку, так и развал Союза. Жизнь отомстила за эту мерзость: россиянские киношники впоследствии вдрызг перессорились, разделились на враждующие группы, а самое главное - так и не создали ничего равноценного советскому кинематографу. О том, чтобы его превзойти, речи нет до сих пор. А ведь как обещали!