Нева - великолепный вид,
Иди по головам, иди через гранит,
Переступи черту впервые за сто лет,
Взгляни на красоту, взгляни на этот свет,
Шагая в темноту.

Скажи, что я ее люблю,
Без нее вся жизнь равна нулю,
Без нее вся жизнь равна нулю.

И дождь сквозь плащ и капюшон,
И пробегает дрожь, и страшно и смешно,
И тесно облакам, и кругом голова.
По буквам, по слогам возьми мои слова
И брось к ее ногам.

Скажи, что я ее люблю,
Без нее вся жизнь равна нулю,
И за нее вся жизнь равна нулю.

Постой, преодолевший страх,
Пропавший под водой, затерянный в песках,
Нарисовавший круг опять в последний раз,
Неуловим для рук, невидимый для глаз
Я превращаюсь в звук

Скажи, что я ее люблю,
Без нее вся жизнь равна нулю,
Без нее вся жизнь равна нулю,
Без нее вся жизнь равна нулю.

Сплин (с)

Настроение сейчас - поганое....

В колонках играет - дельфин - имя

Это не я, это кто-то другой
Бросил во тьмы покой белое тело дня
Это не ты, это сама печаль
Крошит небес хрусталь под ноги пустоты

Взойдет последняя луна и надо будет умереть
Ты отпусти меня тогда порвав холодной скорби сеть
Мне будет страшно и темно
В усталом теле подлеца
Прошу, будь рядом всем назло
Не опускай любви лица

Ты лишь сожми мою ладонь
Коснувшись пальцев тишины
Чтобы почувствовать огонь
Свободы рвущейся души

Это не я, это кто-то другой
Бросил во тьмы покой белое тело дня
Это не ты, это сама печаль
Крошит небес хрусталь под ноги пустоты.

Дельфин (с)

Настроение сейчас - поганое....

В колонках играет - Люмен - гореть

кухня..кипяток..в квадратик красный люстра..

когда ты здесь,молчать совсем не пусто..

опять сижу и таю в онемении твоём..

сливаем время, курим одиночество вдвоём..

ждёшь смерти осени, глобального чего-то..

фальшиво любишь..не меня.. кого-то..

чай стынет и твоя ладошка рядом..

ведь ты "моя", и больше ничего не надо..

Настроение сейчас - посредствено

В колонках играет - вдох-выдох (фильм, а не ваша тупорылая песня!!)

Как неохота тратить время
На цепи длинных и обычных фраз,
Но все же надо скинуть бремя
Тех мыслей, что во мне сейчас
Тех мыслей, что в пыли лежали,
Бродили под налетом дней
От давности которые устали
С трудом ждать от тебя вестей –
Но не приходит ничего…
Один топчусь я в мире жалком
Кукушкой без гнезда и без любви
Среди друзей прослыл я нарком,
А для тебя – никем, увы…

Настроение сейчас - хуёвое

В колонках играет - Я в дурке

НеУжеЛи всё кончиться должно
и лампой в преддверии вспыхнув
навеки потухнуть …?
НеУжеЛи отложены средства
на смерть,
Что таясь за углом в
сплетении звёзд тебя ожидает
НеУжеЛи
Уже?
иLee
Не?!


Настроение сейчас - поганое....

Aeternum vale ¹ ! Сброшен крест!
Иду искать под новым бредом
И новых бездн и новых звезд,
От поражения -- к победам!

Aeternum vale! Дух окреп
И новым сном из сна разбужен.
Я вся -- любовь, и мягкий хлеб
Дареной дружбы мне не нужен.

Aeternum vale! В путь иной
Меня ведет иная твердость.
Меж нами вечною стеной
Неумолимо встала -- гордость.


¹ Прощай навеки (лат.)

(c) Марина Цветаева

Настроение сейчас - поганое....


В колонках играет - Арефтева - тишина

Быть иль не быть - вот в этом
вопрос; что лучше для души - терпеть
пращи и стрелы яростного рока
или, на море бедствий ополчившись
покончить с ними? Умереть: уснуть
не более, и если сон кончает
тоску души и тысячу тревог,
нам свойственных, - такого завершенья
нельзя не жаждать. Умереть, уснуть;
уснуть: быть может, сны увидеть; да,
вот где затор, какие сновиденья
нас посетят, когда освободимся
от шелухи сует? Вот остановка.

Вот почему напасти так живучи;
ведь кто бы снес бичи и глум времен,
презренье гордых, притесненье сильных,
любви напрасной боль, закона леность,
и спесь властителей, и все, что терпит
достойный человек от недостойных,
когда б он мог кинжалом тонким сам
покой добыть? Кто б стал под грузом жизни
кряхтеть, потеть, - но страх, внушенный чем-то
за смертью - неоткрытою страной,
из чьих пределов путник ни один
не возвращался, - он смущает волю
и заставляет нас земные муки
предпочитать другим, безвестным. Так
всех трусами нас делает сознанье,
на яркий цвет решимости природной
ложится бледность немощная мысли,
и важные, глубокие затеи
меняют направленье и теряют
названье действий. Но теперь - молчанье...
Офелия...
В твоих молитвах, нимфа,
ты помяни мои грехи.

Вильям Шекспир. Монолог Гамлета

Настроение сейчас - zaebalo

В колонках играет - психея

Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря,
дорогой, уважаемый, милая, но не важно
даже кто, ибо черт лица, говоря
откровенно, не вспомнить уже, не ваш, но
и ничей верный друг вас приветствует с одного
из пяти континентов, держащегося на ковбоях.
Я любил тебя больше, чем ангелов и самого,
и поэтому дальше теперь
от тебя, чем от них обоих.
Далеко, поздно ночью, в долине, на самом дне,
в городке, занесенном снегом по ручку двери,
извиваясь ночью на простыне,
как не сказано ниже, по крайней мере,
я взбиваю подушку мычащим "ты",
за горами, которым конца и края,
в темноте всем телом твои черты
как безумное зеркало повторяя.

(с) Иосиф Бродский.

Настроение сейчас - хуёвое

В колонках играет - Пилот - Где Ты

Немного…

Ты скучаешь по мне немного
Между нами границы и здания,
Что десятки лет недвижимы
Среди холода соц.мироздания…

Ты скучаешь по мне немного,
Да я б и не выдержал большей волны твоей скуки,
Моё сердце и так бьётся маршем грохочущим
И молит меня положить на него свои руки…

Я расстрелян тобой, как свинцом комиссар Катани
Мне по шагу всего лишь до дьявола и до Бога,
Я качаясь стою у последней грани,
Когда ты скучаешь по мне так, немного…
(c)

Настроение сейчас - поганое....

Какая бы ты не была хуевая
Ты все же самая пиздатая
Из всех мной встреченных за жизнь
Блядюг, стерв, сук и лиц…
(с)

Настроение сейчас - поганое....

В колонках играет - вдох-выдох (фильм, а не ваша тупорылая песня!!)

Нутро трещит по швам
С защиты спокойствия с шумом слетают болты
Шипящий фитиль всё ближе к тротилу души
И сердце кричит как подстреленный кит
SHIT, WHAT DA FUCK! Воплем тяжёлым из лёгких
Вырываются чувств неровные ноты
Ты на-шару бросила отравленный этот дротик
Попав в яблочко, закрутив маховик этой бешеной поеботы…

…Меня нет, я салютом на части мерцаний разорван…

Настроение сейчас - хуёвое

В колонках играет - психея

Прощай, сжигать мосты эти мне не впервой,
Ты была лучшей наверно – но для меня всё же не той…
Я поверил в то, что невозможно,
И что мне казалось легко – для тебя оказалось сложно…
Прощай, за всё, что было не так – вину приму на себя…,
Мне не больно, поверь, ведь это ВСЁ КАК ВСЕГДА…
Под прессом грехов моих невозможно расти…
Прощай… в смысле, за всё, что было – прости…

Настроение сейчас - будем щас поднимать

Я твержу отходные молитвы
Уходящей со скрипом любви
И гляжу на лезвие бритвы,
На последние жизни огни…
Все прошло, испарилось как в сказке
В моем сердце нет больше тепла
Отвело свои счастье глазки,
Да и смотрело ль оно на меня?…
А внутри отголоски желаний
Бьются об неизменность вещей,
И пусть тело хочет лобзаний –
На душе все темней и темней…
Я закинут тобою на полку
И забыт средь запыленных книг,
Я страдаю, но в этом нет толку
Ты не слышишь души моей крик…
И резиновых дней одиноких
Было много, чего их считать!?
Я был одним из немногих
Кто мог, но не смог многим стать…
Да, Судьба наигралась со мною,
Обвинять ее смысла нет
Пусть смеется зеленой листвою
Над пустыми остатками лет…
Пусть резвится и ядом терзаний
Удлиняет мне серые дни,
Пусть обвесит венками страданий
Чахлые стены души…
Что ж, придётся стерпеть и смириться,
Закрыться, забыться в себе
И пенною кровью умыться –
Сделать подарок Судьбе…
Жаль мне только, что ты не узнаешь
Цвета крови исколотых вен,
Ты меня уже не вспоминаешь,
…ты забыла меня насовсем…

Когда ты вспомнишь обо мне
в краю чужом -- хоть эта фраза
всего лишь вымысел, а не
пророчество, о чем для глаза,

вооруженного слезой,
не может быть и речи: даты
из омута такой лесой
не вытащишь -- итак, когда ты

за тридевять земель и за
морями, в форме эпилога
(хоть повторяю, что слеза,
за исключением былого,

все уменьшает) обо мне
вспомянешь все-таки в то Лето
Господне и вздохнешь -- о не
вздыхай! -- обозревая это

количество морей, полей,
разбросанных меж нами, ты не
заметишь, что толпу нулей
возглавила сама.
В гордыне

твоей иль в слепоте моей
все дело, или в том, что рано
об этом говорить, но ей-
же Богу, мне сегодня странно,

что, будучи кругом в долгу,
поскольку ограждал так плохо
тебя от худших бед, могу
от этого избавить вздоха.

Грядущее есть форма тьмы,
сравнимая с ночным покоем.
В том будущем, о коем мы
не знаем ничего, о коем,

по крайности, сказать одно
сейчас я в состояньи точно:
что порознь нам суждено
с тобой в нем пребывать, и то, что

оно уже настало -- рев
метели, превращенье крика
в глухое толковище слов
есть первая его улика --

в том будущем есть нечто, вещь,
способная утешить или
-- настолько-то мой голос вещ! --
занять воображенье в стиле

рассказов Шахразады, с той
лишь разницей, что это больше
посмертный, чем весьма простой
страх смерти у нее -- позволь же

сейчас, на языке родных
осин, тебя утешить; и да
пусть тени на снегу от них
толпятся как триумф Эвклида.

___

Когда ты вспомнишь обо мне,
дня, месяца, Господня Лета
такого-то, в чужой стране,
за тридевять земель -- а это

гласит о двадцати восьми
возможностях -- и каплей влаги
зрачок вооружишь, возьми
перо и чистый лист бумаги

и перпендикуляр стоймя
восставь, как небесам опору,
меж нашими с тобой двумя
-- да, точками: ведь мы в ту пору

уменьшимся и там, Бог весть,
невидимые друг для друга,
почтем еще с тобой за честь
слыть точками; итак, разлука

есть проведение прямой,
и жаждущая встречи пара
любовников -- твой взгляд и мой --
к вершине перпендикуляра

поднимется, не отыскав
убежища, помимо горних
высот, до ломоты в висках;
и это ли не треугольник?

Рассмотрим же фигуру ту,
которая в другую пору
заставила бы нас в поту
холодном пробуждаться, полу-

безумных лезть под кран, дабы
рассудок не спалила злоба;
и если от такой судьбы
избавлены мы были оба --

от ревности, примет, комет,
от приворотов, порч, снадобья
-- то, видимо, лишь на предмет
черчения его подобья.

Рассмотрим же. Всему свой срок,
поскольку теснота, незрячесть
объятия -- сама залог
незримости в разлуке -- прячась

друг в друге, мы скрывались от
пространства, положив границей
ему свои лопатки, -- вот
оно и воздает сторицей

предательству; возьми перо
и чистую бумагу -- символ
пространства -- и, представив про-
порцию -- а нам по силам

представить все пространство: наш
мир все же ограничен властью
Творца: пусть не наличьем страж
заоблачных, так чьей-то страстью

заоблачной -- представь же ту
пропорцию прямой, лежащей
меж нами -- ко всему листу
и, карту подстелив для вящей

подробности, разбей чертеж
на градусы, и в сетку втисни
длину ее -- и ты найдешь
зависимость любви от жизни.

Итак, пускай длина черты
известна нам, а нам известно,
что это -- как бы вид четы,
пределов тех, верней, где места

свиданья лишена она,
и ежели сия оценка
верна (она, увы, верна),
то перпендикуляр, из центра

восставленный, есть сумма сих
пронзительных двух взглядов; и на
основе этой силы их
находится его вершина

в пределах стратосферы -- вряд
ли суммы наших взглядов хватит
на большее; а каждый взгляд,
к вершине обращенный, -- катет.

Так двух прожекторов лучи,
исследуя враждебный хаос,
находят свою цель в ночи,
за облаком пересекаясь;

но цель их -- не мишень солдат:
она для них -- сама услуга,
как зеркало, куда глядят
не смеющие друг на друга

взглянуть; итак, кому ж, как не
мне, катету, незриму, нему,
доказывать тебе вполне
обыденную теорему

обратную, где, муча глаз
доказанных обильем пугал,
жизнь требует найти от нас
то, чем располагаем: угол.

Вот то, что нам с тобой дано.
Надолго. Навсегда. И даже
пускай в неощутимой, но
в материи. Почти в пейзаже.

Вот место нашей встречи. Грот
заоблачный. Беседка в тучах.
Приют гостеприимный. Род
угла; притом, один из лучших

хотя бы уже тем, что нас
никто там не застигнет. Это
лишь наших достоянье глаз,
верх собственности для предмета.

За годы, ибо негде до --
до смерти нам встречаться боле,
мы это обживем гнездо,
таща туда по равной доле

скарб мыслей одиноких, хлам
невысказанных слов -- все то, что
мы скопим по своим углам;
и рано или поздно точка

указанная обретет
почти материальный облик,
достоинство звезды и тот
свет внутренний, который облак

не застит -- ибо сам Эвклид
при сумме двух углов и мрака
вокруг еще один сулит;
и это как бы форма брака.

Вот то, что нам с тобой дано.
Надолго. Навсегда. До гроба.
Невидимым друг другу. Но
оттуда обозримы оба

так будем и в ночи и днем,
от Запада и до Востока,
что мы, в конце концов, начнем
от этого зависеть ока

всевидящего. Как бы явь
на тьму ни налагала арест,
возьми его сейчас и вставь
в свой новый гороскоп, покамест

всевидящее око слов
не стало разбирать. Разлука
есть сумма наших трех углов,
а вызванная ею мука

есть форма тяготенья их
друг к другу; и она намного
сильней подобных форм других.
Уж точно, что сильней земного.

___

Схоластика, ты скажешь. Да,
схоластика и в прятки с горем
лишенная примет стыда
игра. Но и звезда над морем --

что есть она как не (позволь
так молвить, чтоб высокий в этом
не узрила ты штиль) мозоль,
натертая в пространстве светом?

Схоластика. Почти. Бог весть.
Возможно. Усмотри в ответе
согласие. А что не есть
схоластика на этом свете?

Бог ведает. Клонясь ко сну,
я вижу за окном кончину
зимы; и не найти весну:
ночь хочет удержать причину

от следствия. В моем мозгу
какие-то квадраты, даты,
твоя или моя к виску
прижатая ладонь...
Когда ты

однажды вспомнишь обо мне,
окутанную вспомни мраком,
висящую вверху, вовне,
там где-нибудь, над Скагерраком,

в компании других планет,
мерцающую слабо, тускло,
звезду, которой, в общем, нет.
Но в том и состоит искусство

любви, вернее, жизни -- в том,
чтоб видеть, чего нет в природе,
и в месте прозревать пустом
сокровища, чудовищ -- вроде

крылатых женогрудых львов,
божков невероятной мощи,
вещающих судьбу орлов.
Подумай же, насколько проще

творения подобных дел,
плетения их оболочки
и прочих кропотливых дел --
вселение в пространство точки!

Ткни пальцем в темноту. Невесть
куда. Куда укажет ноготь.
Не в том суть жизни, что в ней есть,
но в вере в то, что в ней должно быть.

Ткни пальцем в темноту -- туда,
где в качестве высокой ноты
должна была бы быть звезда;
и, если ее нет, длинноты,

затасканных сравнений лоск
прости: как запоздалый кочет,
униженный разлукой мозг
возвыситься невольно хочет.

Иосиф Бродский (с)

Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.
Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку?
За дверью бессмысленно все, особенно -- возглас счастья.
Только в уборную -- и сразу же возвращайся.

О, не выходи из комнаты, не вызывай мотора.
Потому что пространство сделано из коридора
и кончается счетчиком. А если войдет живая
милка, пасть разевая, выгони не раздевая.

Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло.
Что интересней на свете стены и стула?
Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером
таким же, каким ты был, тем более -- изувеченным?

О, не выходи из комнаты. Танцуй, поймав, боссанову
в пальто на голое тело, в туфлях на босу ногу.
В прихожей пахнет капустой и мазью лыжной.
Ты написал много букв; еще одна будет лишней.

Не выходи из комнаты. О, пускай только комната
догадывается, как ты выглядишь. И вообще инкогнито
эрго сум, как заметила форме в сердцах субстанция.
Не выходи из комнаты! На улице, чай, не Франция.

Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были.
Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели,
слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся
шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.

Иосиф Бродский (с)