Если всё время смещать реальность, Катя, рано или поздно рискуешь оказаться в отправной точке. Знаешь, как бывает – выходишь на пять минут за сигаретами (тут рядом, буквально за углом), а возвращаться уже некуда. Мир ни на что не даёт гарантий.
Нужно перестать уже хотеть вернуться в те места, где больше нет ничего живого. Мы непрестанно кормим своё прошлое настоящим. Мы и будущее кормим настоящим, Катя. Так, словно между «нами-тогда» и «нами-потом», вообще, никого нет.
Ты помнишь, как начинаются сказки?
Одни начинаются с того, что жила-была одна девочка (или принцесса, или Иван-дурак, или Кай и Герда), или просто – было у царя три сына… А другие сразу: «Жили-были дед и баба». И всё. Вся середина жизни не годится на сказки. Там ничего не происходит.
Сперва юные и дерзкие, сперва всех спасли, всех победили, обязательно сыграли свадьбу. Ну и всё, Катя, всё. Дальше уже только те, кто дожили. До золотой рыбки, до колобка, до внучки-снегурочки. Кто знает, что они делали всё это время? И хотим ли мы об этом знать?

Вообще, складывается впечатление, что на самом деле человек хочет не знаний, он хочет определённости. Одни считают, что они именно то, что с ними случилось и произошло. Другим кажется, что они именно то, кем хотят стать (обязательно, однажды, непременно). Мы не цель, Катя, мы путь. Сквозь нас проявляется настоящее каждую секунду. Мы дверь. Мы возможность этого мира быть «ещё и таким». И мне радостна эта мысль.
Думала ли ты о том, что мы не должны потреблять радость и свет, не производя ни того ни другого? Быть непонятным, мрачным и недооценённым – это довольно просто. Невероятно трудно быть добрым, ясным и открытым. И с возрастом этот труд становится для иных почти непосильным.

Мне говорят, что счастье нельзя считать нормой, когда вокруг столько несчастных. Я больше не могу с этим соглашаться, Катя. Просто иногда эта жизнь кажется невыносимой, а любая другая – недостижимой. И возникает ощущение, что выбирать не из чего. На самом деле, радость можно извлекать из всего. Как можно из всего извлекать опыт, эмоцию, жизнь, в конце концов. Ведь даже у самой глубокой печали, Катя, иногда можно взять больше, чем она берёт у нас.
В целом, мы довольно серьёзные люди. Во всяком случае, так всё выглядит со стороны. Из нашей жизни уходит искреннее изумление. И это очень грустная история, Катя. Всё труднее видеть изумительное вокруг. Из-умительное – что-то, что выпадает из ума, что умом понять невозможно. Ведь нас пугают необъяснимые вещи, находящиеся вне нашего контроля.
Ну, ещё вот разве любовь…

В любви есть только одна вещь, имеющая значение: вещь, которую мы не можем объяснить. Всё остальное давно разложено на составляющие доступными вербальными методами. Бывает, Катя, что человек по-настоящему нуждается в любви именно тогда, когда меньше всего её заслуживает. Бывает, что человек, обласканный чужими любовями, сам не способен чувствовать ничего совсем. Бывает любовь длиною в одно бесконечное мгновение, а бывает короткая, как одна человеческая жизнь.
Существует трещина во всем, через что к нам попадает свет, Катя. Это не значит, что во всём стоит искать трещины. Это говорит лишь о том, что источником счастья может стать что угодно.
«Рыцарь всегда там, где драконы».
Наши мысли там, где самая устойчивая внутренняя картинка.
Сердце всегда там, где самые дорогие люди.
Я силюсь собрать всё в одном месте, Катя. Сизифов труд… Но я не оставляю попыток.