Я мало знаю о смыслах, Катя, и ещё меньше о целесообразности. Если говорить о причинно-следственных связях, то крайним каждый раз остаётся вопрос мотивации. Неизбежность, приходящая извне, обходящая тебя сбоку и сзади, меняет вектор и направление лишь косвенно, лишь до первой острой попытки освобождения. Внутренняя же неизбежность, неотвратимость даже (и это очень хорошо понятно почти сразу), отстраивает другую тональность, задаёт всему какую-то новую настройку. И остаётся лишь довериться собственному камертону и двигаться почти на ощупь, идти по приборам.

Счастье, Катя, порой находится в области сиюминутных ощущений. Крупные хлопья снега поперёк окна, двадцать грамм абсента в кофе, крем на венчике от миксера, верблюжье одеяло на коленях, китайские мальчики со своим «xīn nián hǎo», четыре попадания в мишень из десяти… Всё, что писалось некогда с большой буквы, все Чувства и Эмоции, все Потрясения и Понимания, любые Навсегда и Никогда (всё, что только и могло считаться значимым) – теряет в весе мгновенно от одного случайного касания, от короткого пристального взгляда.

«Ничего личного» - формулировка, утверждающая обратное, по определению, опровергающая сама себя. У нас нет ничего, кроме личного, Катя, у каждого из нас. Любая система навигации даёт сбои всякий раз именно там, где заканчивается нейтральная территория. Нам, адреналинозависимым, только и остаётся, что двигаться короткими перебежками по этому минному полю. Любые схемы побега, Катя, работают только для беглецов. Остальные ищут свои собственные тропы. Как волки, как дикие псы (ничего личного).
Выбирать слова поточнее, задавать вопросы поаккуратней, угадывать вариативность последствий (и предельная осторожность, предельная осторожность)… Если долго смотреть в прицел, Катя, начинают слезиться глаза.

Нужно научиться жить так, чтобы перестать всё время умирать. История про большие смыслы (я бы сказала даже «Большие Смыслы») – лишь суть наука о притворстве. Хитрость в том, что нет ничего большого. В это сложно поверить и почти невозможно принять. Но даже вечную любовь легче закатать в бетон, чем вынести. Невыносимых вещей всегда оказывается гораздо больше. И эмпирическим путём такой парадокс объяснить невозможно.

Мы смешные люди, Катя. Иногда мы не хотим знать, чего мы хотим на самом деле. Случаются мысли, от которых у нас нет противоядия, и приходится додумывать их до конца. Внутри нас не хватает каких-то реактивов, чтобы расщеплять результаты таких размышлений хладнокровно, без муки и паники. И даже если нам это удаётся, и всё легко разделяется на «возможность счастья» и «неизбежность остального», мы не знаем, как этим знанием распорядиться.
Поэтому просто «xīn nián hǎo», Катя. Эта неделя – лучшее, что случилось со мной в этом году.