«Братья Карамазовы» (1880) Ф. М. Достоевского (1821 — 1881).

«Понимаешь ли ты это, когда маленькое, существо, еще не умеющее даже осмыслить, что с ним делается, бьет себя в подлом месте, в темноте и в холоде, крошечным своим кулачком в надорванную грудку и плачет своими кровавыми, незлобивыми, кроткими слезками к «боженьке», чтобы тот защитил его, — понимаешь ли ты эту ахинею, друг мой и брат мой, послушник ты мой божий и смиренный, понимаешь ли ты, для чего эта ахинея так нужна и создана! Без нее, говорят, и пробыть бы не мог, человек на земле, ибо не познал бы добра и зла. Для чего познавать это чертово добро и зло, когда это столько стоит? Да весь мир познания не стоит тогда этих слезок ребеночка к «боженьке»... Пока еще время, спешу оградить себя, а потому от высшей гармонии совершенно отказываюсь. Не стоит она слезинки хотя бы одного только того замученного ребенка, который бил себя кулачонком в грудь и молился в зловонной конуре неискупленными слезами своими к «боженьке»!»

Круче них только яйца.

Любовь не имеет ничего общего с сердцем - этим мерзким органом, насосом, качающим кровь. Любовь первым делом сдавливает лёгкие. Глупо говорить: "У меня разбито сердце", нужно выражаться точнее: "У меня сдавило лёгкие". Лёгкие - самый романтичный из человеческих органов.

Клава, любовь моя.

Очередная любовь.
С годами только краше.

Вирджиния Клемм - 9-летняя кузина и невеста Эдгара По. Свадьба состоялась в 1933 году в Балтиморе.

Вирджиния Клемм По - жена Эдгара Аллана По умерла в 1947 году от чахотки. Девушка страдала душевным расстройством и до самой смерти сохранила детские повадки.

После смерти жены гений окончательно замкнулся в себе. Его нашли на полу в бессознательном состоянии ограбленным. 7 октября 1949 года он умер.

Это было давно, это было давно
В королевстве приморской земли.
Там жила и цвела та, что звалась всегда,
Называлася Аннабель-Ли,-
Я любил, был любим, мы любили вдвоём,
Только этим мы жить и могли.

И, любовью дыша, были оба детьми
В королевстве приморской земли.
Но любили мы больше, чем любят в любви -
Я и нежная Аннабель-Ли,-
И, взирая на нас, серафимы небес
Той любви нам простить не могли.

Оттого и случилось когда-то давно
В королевстве приморской земли:
С неба ветер повеял холодный из туч,
Он повеял на Аннабель-Ли.
И родные толпой многознатной сошлись
И её от меня унесли.

Чтоб навеки её положить в саркофаг
В королевстве приморской земли.
Половины такого блаженства узнать
Серафимы в раю не могли,-
Оттого и случилось (как ведомо всем
В королевстве приморской земли):
Ветер ночью повеял холодный из туч -
И убил мою Аннабель-Ли.

Но, любя, мы любили сильней и полней
Тех, кто страсти бремя несли,
Тех, что мудростью нас превзошли,-
И ни ангелы неба, ни демоны тьмы
Разлучить никогда не могли,
Не могли разлучить мою душу с душой
Обольстительной Анабель-Ли.

И всегда луч луны навевает мне сны
О пленительной Аннабель-Ли;
И зажжётся ль звезда, вижу очи всегда
Обольстительной Аннабель-Ли;
И в мерцанье ночей я всё с ней, я всё с ней,
С незабвенной - с невестой- с любовью моей,-
Рядом с ней распростерт я вдали
В саркофаге приморской земли.

Lenore

В прошлую пятницу, 26 сентября 2008 года, от рака легких умер легендарный голливудский актер Пол Ньюман.

Robert Maxwell

Carole Ballaiche

Распятие. Гойя.

Петров. В Гефсиманском саду.

Ель Греко. Христос.

У меня очередной приступ орхидеефилии.

Хочется отметить предложение Захара Борисыча вконтакте: "Хотели бы Вы замутить с дядей?"
Умеет дядя возбудить к себе интерес. Даже отвечать ничего не буду.

Так пахнет мое тело.

Давай поиграем - эта фраза меня с детства возбуждает.

Больно, как Орбит "анальный фистинг" (с)

Друг мой, напрасно ты объявляешь мне протест. Мне просто нечего сюда написать.

Я Мерлин, Мерлин.
Я героиня
самоубийства и героина.
Кому горят мои георгины?
С кем телефоны заговорили?
Кто в костюмерной скрипит лосиной?

Невыносимо,

невыносимо, что не влюбиться,
невыносимо без рощ осиновых,
невыносимо самоубийство,
но жить гораздо
невыносимей!

Продажи. Рожи. Шеф ржет, как мерин
(Я помню Мерлин.
Ее глядели автомобили.
На стометровом киноэкране
в библейском небе,
меж звезд обильных,
над степью с крохотными рекламами
дышала Мерлин,
ее любили...

Изнемогают, хотят машины.
Невыносимо),
невыносимо
лицом в сиденьях, пропахших псиной!
Невыносимо,
когда насильно,
а добровольно — невыносимей!

Невыносимо прожить, не думая,
невыносимее — углубиться.
Где наша вера? Нас будто сдунули,
существованье — самоубийство,

самоубийство — бороться с дрянью,
самоубийство — мириться с ними,
невыносимо, когда бездарен,
когда талантлив — невыносимей,

мы убиваем себя карьерой,
деньгами, девками загорелыми,
ведь нам, актерам,
жить не с потомками,
а режиссеры — одни подонки,

мы наших милых в объятьях душим,
но отпечатываются подушки
на юных лицах, как след от шины,
невыносимо,

ах, мамы, мамы, зачем рождают?
Ведь знала мама — меня раздавят,
о, кинозвездное оледененье,
нам невозможно уединенье,
в метро,
в троллейбусе,
в магазине
"Приветик, вот вы!"— глядят разини,

невыносимо, когда раздеты
во всех афишах, во всех газетах,
забыв,
что сердце есть посередке,
в тебя завертывают селедки,

лицо измято,
глаза разорваны
(как страшно вспомнить во "Франс-Обзёрвере"
свой снимок с мордой
самоуверенной
на обороте у мертвой Мерлин!).

Орет продюсер, пирог уписывая:
"Вы просто дуся,
ваш лоб — как бисерный!"
А вам известно, чем пахнет бисер?!
Самоубийством!

Самоубийцы — мотоциклисты,
самоубийцы спешат упиться,
от вспышек блицев бледны министры —
самоубийцы,
самоубийцы,
идет всемирная Хиросима,
невыносимо,

невыносимо все ждать,
чтоб грянуло,
а главное —
необъяснимо невыносимо,
ну, просто руки разят бензином!

невыносимо
горят на синем
твои прощальные апельсины...

Я баба слабая. Я разве слажу?
Уж лучше — сразу!

1963 © Андрей Андреевич Вознесенский