Исаак Ильич Левитан. Автопортрет. Холст, масло, 39×58. 1890-е. Государственная Третьяковская галерея.

Исаак Ильич Левитан (1860 - 1900) - мастер лирического пейзажа.

 

Константин Георгиевич Паустовский (1892 - 1968) – писатель.

Маленькая повесть "Исаак Левитан" написана в 1937.

...Великопостный звон тоскливо гудел над дровяными складами и тупиками старой Москвы - Москвы восьмидесятых годов прошлого века. Саврасов пил водку из рюмки, серой от старости. Ученик Саврасова Левитан - тощий мальчик в заплатанном клетчатом пиджаке и серых коротких брюках - сидел за столом и слушал Саврасова.
- Нету у России своего выразителя, - говорил Саврасов.- Стыдимся мы еще родины, как я с малолетства стыдился своей бабки-побирушки. Тихая была старушенция, все моргала красными глазками, а когда померла, оставила мне икону Сергия Радонежского Сказала мне напоследок: "Вот, внучек, учись так-то писать, чтобы плакала вся душа от небесной и земной красоты". А на иконе были изображены травы и цветы - самые наши простые цветы, что растут по заброшенным дорогам, и озеро, заросшее осинником. Вот какая оказалась хитрая бабка! Я в то время писал акварели на продажу, носил их на Трубу мелким
барышникам. Что писал - совестно припомнить. Пышные дворцы с башнями и пруды с розовыми лебедями. Чепуха и срам. С юности и до старинных лет приходилось мне писать совсем не то, к чему лежала душа.
Мальчик застенчиво молчал.

(К. Паустовский)

 

 

Исаак Левитан. Автопортрет. Тушь, Белила, Размывка, 37.7×27.8. 1885. Государственная Третьяковская галерея

....Левитан стремился писать так, чтобы на картинах его был ощутим воздух, обнимающий своей прозрачностью каждую травинку, каждый лист и стог сена. Все вокруг казалось погруженным в нечто спокойное, синеющее и блестящее. Левитан называл это нечто воздухом. Но это был не тот воздух, каким он представляется нам. Мы дышим им, мы чувствуем его запах, холод или теплоту. Левитан же ощущал его как безграничную среду прозрачного вещества, которое придавало такую пленительную мягкость его полотнам.

(К. Паустовский)

 

 Исаак Левитан. Лесные фиалки и незабудки. Холст, масло, размер 49 x 35, 1889

Государственная Третьяковская галерея.

 

Исаак Левитан. Ранняя весна. 41.5×66.3, холст, масло, 1898.Третьяковская галерея.

 

Исаак Левитан. Этюд. Весна. Последний снег. 49 x 51, холст, масло, 1895. Частное собрание.

 

Исаак Левитан. Весна - большая вода. Холст, масло. 64,2X57,5.
Государственная Третьяковская галерея.1897

 

Исаак Левитан. Тишина. 96×128, холст, масло. 1898 Государственный Русский музей в Санкт-Петербурге.

…Этой же осенью Левитан написал "Осенний день в Сокольниках". Это была первая его картина, где серая и золотая осень, печальная, как тогдашняя русская жизнь, как жизнь самого Левитана, дышала с холста осторожной теплотой и щемила у зрителей сердце.
По дорожке Сокольнического парка, по ворохам опавшей листвы шла молодая женщина в черном... Она была одна среди осенней
рощи, и это одиночество окружало ее ощущением грусти и задумчивости.
"Осенний день в Сокольниках" - единственный пейзаж Левитана, где присутствует человек, и то его написал Николай Чехов. После этого люди ни разу не появлялись на его полотнах. Их заменили леса и пажити, туманные разливы и нищие избы России, безгласные и одинокие, как был в то время безгласен и одинок человек.

(К. Паустовский)

 

Исаак Левитан. Осенний день. Сокольники. 63,5 × 50, холст, масло. 63,5 × 50. 1879.

Государственная Третьяковская галерея.

 

Исаак Левитан. К вечеру. Река Истра. Холст, масло, 20×31. 1885.

Башкирский государственный художественный музей имени М. В. Нестерова, Уфа.

 

Исаак Левитан. Первая зелень. Май. 42.8 х 59.6, холст, масло, 1888. Третьяковская галерея.

На сарае в деревушке Максимовке, где летом жил Левитан, братья Чеховы повесили вывеску: "Ссудная касса купца Исаака Левитана"...
Мечты о беззаботной жизни, наконец, сбылись. Левитан сдружился с художником Николаем Чеховым, подружился с чеховской семьей и прожил три лета рядом с нею.
Чехов придумал слово "левитанистый" и употреблял его очень метко. "Природа здесь гораздо левитанистее, чем у вас", - писал он в одном из писем. Даже картины Левитана различались, - одни были более левитанистыми, чем другие. Вначале это казалось шуткой, но со временем стало ясно,, что в этом
веселом слове заключен точный смысл - оно выражало собою то особое обаяние пейзажа средней России, которое из всех тогдашних художников умел передавать на полотне один Левитан.

(К. Паустовский)

 

Исаак Левитан. Саввинская слобода под Звенигородом. Холст, масло, 43,5 х 67. 1884. Государственная Третьяковская галерея.

Несмотря на жизнь, полную летней прелести, Левитан много работал. Стены его сарая - бывшего курятника - были сверху донизу завешаны этюдами. В них на первый взгляд не было ничего нового - те же знакомые всем извилистые дороги, что теряются за косогорами, перелески, дали, светлый месяц над околицами деревень, тропки, протоптанные лаптями среди полей, облака и ленивые реки. Знакомый мир возникал на холстах, но было в нем что-то свое, не передаваемое скупыми человеческими словами. Картины Левитана вызывали такую же боль, как воспоминания о страшно далеком, но всегда заманчивом детстве.

Левитан был художником печального пейзажа. Пейзаж печален всегда, когда печален человек. Веками русская литература и живопись говорили о скучном небе, тощих полях, кособоких избах…

(Константин Паустовский)

 

Исаак Левитан. Бурный день. 84×86, холст, масло, 1897. Государственная Третьяковская галерея.

 

Исаак Левитан. Летний вечер. 49×73, масло, картон.1899.  Государственная Третьяковская галерея.

 

Исаак Левитан. На озере. Холст, масло. 109х163. 1893. Саратовский художественный музей имени А.Н. Радищева.(?)

 

Исаак Левитан. Осинник. Масло, картон,30×21, 1880-е. Северо-Осетинский государственный художественный музей имени М. С. Туганова, Владикавказ. 

В 1886 году Левитан впервые уехал из Москвы на юг, в Крым.
В Москве он всю зиму писал декорации для оперного театра, и эта работа не прошла для него бесследно. Он начал смелее обращаться с красками. Мазок стал свободнее. Появились первые признаки еще одной черты, присущей подлинному мастеру, - признаки дерзости в обращении с материалами. Свойство это необходимо всем, кто работает над воплощением своих мыслей и образов. Писателю необходима смелость в обращении со словами и запасом своих наблюдений, скульптору - с глиной и мрамором, художнику - с красками и линиями. Самое ценное, что Левитан узнал на юге, - это чистые краски. Время,
проведенное в Крыму, представлялось ему непрерывным утром, когда воздух, отстоявшийся за ночь, как вода, в гигантских водоемах горных долин, так чист, что издалека видна роса, стекающая с листьев, и за десятки миль белеет пена волн, идущих к каменистым берегам.

(К. Паустовский)

 

Исаак Левитан. У берега моря. Крым. 41.3×65 см. 1886.

Государственный Русский музей.

 

Исаак Левитан. В Крымских горах. Холст, масло,67 х 36,5. 1886.

Государственная Третьяковская галерея.

На юге Левитан ощутил с полной ясностью, что только солнце властвует над красками. Величайшая живописная сила заключена в солнечном свете, и вся серость русской природы хороша лишь потому, что является тем же солнечным светом, но приглушенным, прошедшим через слои влажного воздуха и тонкую пелену облаков. Солнце и черный цвет несовместимы. Черный цвет - это не краска, это труп краски. Левитан сознавал это и после поездки в Крым решил изгнать со своих холстов темные тона. Правда, это не всегда ему удавалось.
Так началась длившаяся много лет борьба за свет.

(К. Паустовский)

 

Исаак Левитан. Берёзовая роща. 28,5 × 50, Бумага на холсте, масло.1885 – 1889.

Государственная Третьяковская галерея