Российских писателей в списке лауреатов Нобелевской премии по литературе не очень много, к 60-м годам XX века их список был совсем куцым. Известно, что в 1906-м Лев Толстой отказался от награды и сделал всё, чтобы не стать лауреатом; его хлопоты увенчались успехом (в том году премию получил итальянский поэт Джозуэ Кардуччи). В 1933-м нобелевским лауреатом стал Иван Алексеевич Бунин — но он уже много лет жил за границей, уехав в эмиграцию после революции. Присуждение в 1958-м премии Борису Пастернаку вызвало серьезный скандал в СССР — хотя формально он был награжден за «значительные достижения», все понимали, что Нобелевку ему дали за опубликованного на Западе «Доктора Живаго». Пастернаку пришлось отказываться от премии, оправдываться; он скончался через два года, в 1960-м. А третьим российским и вторым советским писателем, получивших главную литературную награду мира, стал в 1965 году Михаил Шолохов.

Неоднократный номинант

Ритуал Нобелевской премии по литературе достаточно сложный. Сначала претенденту необходимо попасть в длинный список — туда входят все, кого номинировали на награду. Правом номинации обладают различные институции и отдельные известные люди. В СССР, например, это могли быть Союз писателей или Академия наук; впрочем, свои кандидатуры они начали предлагать только после смерти Сталина, а до этого Шолохов (и Пастернак тоже, кстати) обходились помощью зарубежных поклонников.

Шолохов, например, попадал в лонг-лист неоднократно — с конца 40-х; его программный труд «Тихий Дон» был хорошо известен на Западе. Причем рассмотрение это не было формальным — академики Шведской академии заказывали исследования о возможном лауреате, а однажды и сами выдвигали его на премию (у них есть такая возможность). Но и соперники попадались достаточно серьезные — в числе лауреатов тех лет, когда выдвигался Шолохов, были Уильям Фолкнер и Джон Стейнбек.

«А ты, Миша, контрик!». Почему роман Шолохова до сих пор будоражит умыПодробнее

Не тот лауреат

В 50-е советские власти уже знали об интересе Шведской академии к Шолохову как возможному лауреату премии по литературе — и ничуть не возражали против его кандидатуры. Возможно, они рассчитывали, что победа Шолохова (особенно в конце 50-х) могла стать символом перемен в советском обществе, укрепить авторитет социалистического лагеря и принципа социалистического реализма. Вместо этого в 1958-м СССР удостоился своего рода «щелчка по носу» — премию дали не Шолохову, а Борису Пастернаку, у которого незадолго до этого на Западе вышел скандальный роман «Доктор Живаго».

Скандал вышел знатный. Пастернака вынудили отказаться от премии; тогда же родилась известная фраза «не читал, но осуждаю» — она, разумеется, относилась к «Доктору Живаго», которого в СССР официально не издавали (выпустили книгу только в конце 80-х, в перестройку). Многие известные писатели требовали высылки Пастернака из страны; среди них, к примеру, Константин Симонов и Борис Полевой. Но к таким мерам решили не прибегать; Пастернак умер в 1960-м.

Любопытно, что рассекреченные документы говорят о том, что к первому изданию «Доктора Живаго» в Италии было причастно ЦРУ. То есть, возможно, советские власти имели основания подозревать и в этой публикации, и в присуждении Пастернаку Нобелевки некий заговор — и реагировать на него очень жестко. Впрочем, сам писатель вряд ли был виновен в этом, так что «осуждение» народа и особенно коллег по цеху вывалилось на него совершенно незаслуженно.

Шпионский роман. Как Пастернак «Доктора Живаго» опубликовалПодробнее

Помощь от Сартра

Еще один скандал, связанный с Нобелевской премией и Шолоховым, разразился в 1964 году. Французский писатель и философ Жан-Поль Сартр отказался от премии, которую ему присудили; широко распространена байка, что сделал он это из-за Шолохова — в это легко поверить, поскольку Сартр известен как сторонник левых взглядов. Но в его письме, в котором он объяснял причины отказа, о Шолохове говорится буквально вскользь; кроме того, Сартр как раз хотел, чтобы премию ему не давали, и писал об этом желании Шведской академии. Академики не прислушались — и оказались в центре скандала.

Впрочем, резонанс был не слишком громким — объяснения Сартра были вполне понятны и логичны. Он заявил, что не может принять Нобелевскую премию, потому что де-факто она стала институцией, представляющей только условный Запад; по той же причине, писал Сартр, он бы отказался от Ленинской премии, которая представляла условный Восток.

«В нынешней обстановке Нобелевская премия на деле представляет собой награду, предназначенную для писателей Запада или „мятежников“ с Востока. Например, не был награжден Неруда, один из величайших поэтов Южной Америки. Никогда серьезно не обсуждалась кандидатура Арагона, хотя он вполне заслуживает этой премии. Вызывает сожаление тот факт, что Нобелевская премия была присуждена Пастернаку, а не Шолохову, и что единственным советским произведением, получившим премию, была книга, изданная за границей и запрещенная в родной стране», — сетовал Сартр.

Фактически «бунтарь» просто указывал на факт разделения премии и её политизацию и призывал как можно скорее убрать эту составляющую из премиального процесса. Сартр не призывал дать Нобелевку Шолохову — но фамилия советского писателя прозвучала. И, видимо, была воспринята как руководство к действию.

Главарь банды, Гитлер и другие претенденты на Нобелевскую премию мираПодробнее

Все же Шолохов

Конечно, скорее всего, Шведская академия и в те годы не руководствовалась указаниями от кого-либо — даже от Сартра. Данные о длинных списках претендентов, о шорт-листах, о ходе обсуждения отдельных кандидатов рассекречиваются через полвека после церемонии; премиальный цикл 1965 года был обнародован в январе 2016-го, а предыдущих лет — еще раньше. И уже известно, что в последние годы перед награждением Шолохов неизменно был одним из самых вероятных лауреатов. Не хватало малости; в 1964-м, например, такой «малостью» стал Сартр. В 1965-м особых препятствий к награждению Шолохова уже не было.

Конечно, шведские академики всё равно придирчиво изучали различные возможности, которые открывал перед ними длинный список премии, и выбор у них был богатый — даже если учитывать только русскоязычных кандидатов. Владимира Набокова, например, они отвергли годом ранее (из-за «Лолиты») и своего мнения не переменили, похоже до самой смерти писателя — Нобелевку Набоков так и не получил. Также в 1965-м были номинированы советская поэтесса Анна Ахматова и советский же писатель Константин Паустовский, но они явно проигрывали Шолохову.

Шолохов всё же был назван нобелевским лауреатом — «за художественную силу и цельность эпоса о донском казачестве в переломное для России время». То есть — за «Тихий Дон». В декабре 1965-го он приехал в Стокгольм и сказал речь, в которой упомянул о том, что его целью было превознести нацию тружеников, строителей и героев.

Любопытно, что выбор Академии критиковали и тогда, в середине 60-х, когда это можно объяснить общемировым противостоянием двух систем — мол, Нобелевский комитет сочувствует большевикам, и сейчас. Но нынешняя критика, скорее, носит другой характер, а основывается часто на спорах об авторстве «Тихого Дона». Гипотеза о том, что Шолохов не мог написать такой эпос, оказалась чрезвычайно живучей — она появилась еще в конце 1920-х и дожила до наших дней. Впрочем, серьезные исследователи эту гипотезу отвергают, а других причин подвергать сомнению правомерность Нобелевки Шолохова просто не существует.

Еженедельник АиФ/Персона/1.06.2020