Об актрисе Надежде Румянцевой всегда говорили: «У этой женщины рост — 151 сантиметр, но обаяния хватило бы на двоих». Ее главные кинохиты — «Девчата» и «Королева бензоколонки» — давно стали классикой советского кинематографа. Ее удивительным голосом говорят и мультяшные персонажи, и героини культовых фильмов и сериалов — «Рабыня Изаура», «Твин Пикс», «Кавказская пленница»...
С дипломатом Вилли Хштояном актриса прожила в браке более 40 лет — непростых, но счастливых, памятью о своей Надежде Вилли Вартанович по-прежнему живет спустя семь лет после ее ухода.

«В ШКАФУ ХРАНЯТСЯ НАДИНЫ КОСТЮМЫ И ПЛАТЬЯ. ВСЕ ТАК, КАК БУДТО ЕЕ УХОД СЛУЧИЛСЯ ВЧЕРА»

— Вилли Вартанович, вы много раз признавались, что после смерти Надежды Васильевны живете воспоминаниями. Значит ли это, что сейчас ваша жизнь разделилась на две половины: до ухода супруги и после него?

— Когда Надя умерла, у меня пропал интерес к жизни. Хотя я сохраняю такой же темп, какой был при ней. В нашем доме все так же работает семейная пара: мужчина участок убирает, женщина порядок наводит. На стенах в рамках висят ее фотографии... В шкафу хранятся костюмы и платья. Все так, как будто ее уход случился вчера. Рука не поднимается отдать кому-то эти вещи. Я не жадный, отдам. Но как представлю, что это уйдет нищим, пусть лучше в шкафу лежат. Может быть, отвезем с дочерью в церковь и отдадим нуждающимся.

 

 

 

С Надей всегда было интересно. Она много читала, общалась с людьми и заполняла мою жизнь: мы ездили за границу отдыхать, встречались с друзьями... Я вечно был чем-то занят... А она всегда хотела все сделать так, чтобы разнообразить наше существование. С ее уходом моя жизнь перешла в русло пенсионера. Хотя я продолжаю работать (не каждый день, как раньше, а всего три-четыре дня в неделю), но в ближайшее время собираюсь с этим заканчивать — все-таки 83 года. Трагедия в том, что мы настолько привыкаем работать, что, когда прекращаем, не знаем, чем заполнить жизнь. Спортом уже не занимаюсь, общение резко сократилось, но жить надо, никуда не денешься.

— А друзья Надежды, которые при жизни приходили к вам в дом, вспоминают? В памятные даты собираетесь?

— У нее была близкая подруга Галя Пешкова, по телефону с ней общаемся. В дни рождения Нади собираю тех, кто с ней работал, но многие уже в возрасте, поэтому приходят в основном те, кто просто ее знал. Интересно, что люди, с которыми мы встречались за границей в 70-80-е годы, звонят чаще, чем наши соотечественники.

— Вы как-то говорили, что по-прежнему чувствуете в доме присутствие жены, что ее дух вам помогает. В чем это проявляется?

— Раньше, когда я дома что-то делал, Надя всегда говорила: «Доделай до конца». Теперь, когда что-то делаю, думаю: ладно, хватит, завтра вернусь к этому. И тут слышу ее голос: «Вилли, зачем ты оставляешь?». Этот голос меня все время сопровождает, и я уже поневоле заканчиваю все, что начал.

 

 

 

— Вы верите в загробную жизнь, что души любящих людей обязательно встречаются после смерти?

— Нет, не верю. Но Надя мне снится, особенно когда долго спать не могу. Засыпаю под утро — и она ко мне приходит.

— Ваша семейная жизнь была долгой и разнообразной. За что вы Надежде Васильевне больше всего благодарны?

— За те условия жизни, которые она мне создавала, за то, что заботилась обо мне. Совместно проведенные 42 года были интересными. Со временем все плохое забывается, а хорошее помнится. Например, Надя много времени уделяла моему здоровью, поэтому болеть я начал только тогда, когда она ушла.

Но что мне в ней нравилось больше всего — Надя никогда не пытала: «Что? Куда? С кем ты?». Какой смысл? Если я не захочу, то и не скажу. Все, что она говорила: «Позвони, во сколько будешь, чтобы я была спокойна!». И я звонил. «Слушай, задерживаюсь, не раньше полуночи буду, не жди меня, ложись спать». Но она все равно сидела и ждала.

— Вы рассказывали, что за последнее время доброжелатели хотели устроить вашу личную жизнь. Вы сопротивлялись?

— Да. Когда Надя умерла, многие люди решили, что нужно обо мне позаботиться, и стали проявлять инициативу. Пытались меня знакомить с разными дамами, предлагали свои услуги. Я человек самостоятельный, мне это не нужно, так что, когда это перешло допустимую моральную грань, пришлось поставить этих людей на место.

 

 

 

— Сейчас жалеете о том, что не успели сказать друг другу что-то или сделать?

— Конечно! Надо было больше ездить и отдыхать. Такие возможности были, а мы этим не пользовались. Самое ужасное, что я понял, — никогда не надо в жизни ничего откладывать. Сейчас, бывает, езжу в командировки, можно отдохнуть, но скучно одному. Ходишь, бродишь... В один ресторан зайдешь, в другой... Тоскливо...

А с Надей было иначе. В какую бы страну мы ни собирались поехать, она сначала все изучала — где, что, какие достопримечательности... Мы приезжали в гостиницу, говорили, куда мы хотим, заказывали транспорт и отправлялись смотреть красоты. Ну и поесть любили. Обожали китайскую кухню. Первым делом всегда спрашивали, где китайский ресторан. Начинали с этого, а потом все местное пробовали.

— Экзотикой не брезговали? Улиток в соусе, сушеных королевских тараканов есть не приходилось?

— Нет, но лягушек и змей дегустировали. Во Вьетнаме нам принесли на ужин живую змею, отрезали на наших глазах голову, кровь вылили в большой кувшин, добавили в него виски и дали выпить. Но сначала я сам попробовал, а потом уже Надя. Говорят, что это очень полезно, укрепляет дееспо­собность организма.

В Малайзии пробовали дорогой деликатес — суп «Ласточкино гнездо» (тарелка стоит около 300 долларов. — Авт). Представьте: ласточка выплевывает слюну, и из нее делают что-то типа киселя или супа. Невкусно, но угощают! Помню, когда я ел, Надя на меня смотрит, хохочет, а у меня из глаз слезы текут (смеется).

А еще было... В одной стране шейх угощал нас сырым мясом барана. Смахнул с туши мух, отрезал кусок и мне в рот положил. Зрелище не для слабонервных! Отказать — значит, обидеть. Пришлось жевать. Правда, сразу нужно было запить все это водкой, чтобы не отравиться.

— Но говорят, что однажды Надежда Васильевна все-таки отравилась...

— Да, это было в Японии. Местные рыбаки приглашают попробовать сырую рыбу. Рано утром ее привозят на рынок, тут же разделывают и угощают. Запивать ее нужно обязательно алкоголем. Надя этого не сделала, и у нее образовались лямблии. Что только мы потом не делали! Ездили на курорты в Ессентуки, Карловы Вары, но ничего не помогало. Вылечил ее в Малайзии только китайский врач.

«НАДЯ БЫЛА ОЧЕНЬ ПОПУЛЯРНА — КРОМЕ ДОМА КИНО, МЫ НЕ МОГЛИ ДАЖЕ В РЕСТОРАН ПОЙТИ, ЧТОБЫ СПОКОЙНО ПОСИДЕТЬ»

— Вы были дипломатом, Надежда — актрисой. Казалось бы, ничего общего. Тем не менее вы верите, что ваша встреча была предначертана судьбой?

— С возрастом начинаешь в это верить, а раньше я не понимал этого. Когда мы с Надей познакомились, не думал, что у нас что-то сложится. А оказалось — судьба. Но если бы мне тогда сказали, что буду 42 года жить с актрисой, никогда бы не поверил. Всегда было мнение, что в мире искусства не так ответственно относятся к браку и семейной жизни. У нас получилось все наоборот.

— Кто сделал первый шаг и проявил инициативу?

— Мне кажется, это было взаимно. В момент встречи мы оба развелись и нуждались в общении. Я работал в системе внешней торговли, мне не хотелось с людьми моего круга встречаться на работе, а потом с ними же связывать свою личную жизнь. А тут человек интересный, из другой среды... И у нее так же было. Помню, когда я только попал в мир кино, с открытым ртом слушал, что они говорят, как ведут себя. Чаще стал ходить в театры, на концерты классической и джазовой музыки.

Хотя, когда мы начали встречаться, Надя была очень популярна — кроме Дома кино, мы не могли даже в ресторан пойти, чтобы спокойно посидеть. Люди подходили и, помимо автографов, общались на разные темы. Надя могла часами разговаривать, советы давать...

 

 

 

— А чем она вас покорила? Не верю, что вы, умудренный жизненным опытом мужчина, вдруг поверили в любовь с первого взгляда.

— Красавицей Надю не считали, но она создавала такую атмосферу, что я себя чувствовал счастливым. Могла сорваться со съемок в Москву на день-два, чтобы только набить мне холодильник, приготовить еду и улететь обратно.

Она была любознательная, много читала. У нее была тетрадь, в которую она записывала, какие травы, когда нужно пить, и все это вдалбливала мне. Она заполняла мою жизнь! Например, отдыхать я один не мог. Однажды у Нади были съемки, а мне нужно было ехать в долгосрочную командировку. Без Нади не хотел, так она меня заставила поехать, чтобы я отдохнул. А я каждый день звонил и говорил: «Приезжай, мне тоскливо». Помню, в Сочи отдыхал один — так только измучился. Поэтому обычно я не брал отпуск, пока она не закончит свою работу, чтобы поехать куда-нибудь вместе.

— На съемки фильмов с женой не ездили?

— Как правило, не ездил, но иногда удавалось выбраться. Помню, поехал с ней на картину «Крепкий орешек». Снимали в Курской области, город Рыльск, и я взял отпуск, чтобы побыть с Надей. Первый раз увидел, как создается кино. Место было очень красивое: старый город, церкви и народ другой. Район был богатый на урожай. Подходишь к любому дому и спрашиваешь: «Можно у вас водички попить?». В ответ тебе целое ведро яблок несут. А яблоки такие прозрачные, что на солнце семена видно.

— Вы прожили в гражданском браке три года, прежде чем решились отправиться в загс. В советские времена такая фривольность в поведении молодых людей была редкостью. Почему сразу не поженились?

— Мы оба уже до этого окунались в семейную жизнь. Я не мог сказать плохо о своей первой жене, но мы по характеру были совершенно разные. То же самое, наверное, было и у Нади, хотя я никогда этим не интересовался. Когда начались близкие отношения, мы не хотели ничего решать, просто жили вместе.

Но моя работа и командировки за рубеж обязывали оформить отношения. Мне стали открыто говорить: «Слушай, все знают, что ты живешь в гражданском браке. Если не распишетесь, за границу вас вместе не выпустят». Я с Надей поговорил, а она: «Решай сам, я готова». Так мы и поженились. Собрались в ресторане, в узком кругу, поужинали и разошлись. А после свадьбы я дал согласие ехать в Египет работать.

Кстати, венчаться мы не стали — атеистами были. Это сейчас начинаешь верить во что-то.

— Если ссорились, то по каким поводам?

— Бытовым. Я мог пообещать и не сделать. А Надя мне: «Сказал бы, что не будешь, я сама бы все сделала». На кухню она меня близко не подпускала. Когда мы только познакомились, попросила: «Вилечка, прибей гвоздь». И после того как я себе по пальцу саданул, больше не просила. А если сам проявлял инициативу, говорила: «Лучше позовем мастера».

В остальном причин для споров не возникало. Жизнь у нас была устроена, материальных проблем не было, да и покупать особенно нечего — в основном деньги шли на лекарства, ремонт дома или машины. Я приносил деньги, клал в наш семейный тайник и даже не думал, куда и на что они уходят.

«ПРЕСТУПНИК ПИСАЛ ЕЙ ПИСЬМА, ОНА НЕ ОТВЕЧАЛА. ТОГДА ОН РЕШИЛ К НЕЙ ПРИЕХАТЬ»

— Телеведущая Валентина Леонтьева рассказывала, что дети всего Союза писали ей письма, в которых просили стать их мамой. Когда Надежда Васильевна вела детскую программу «Будильник», к ней с такими же просьбами малыши обращались? В гости не приезжали?

— Нет, дети не приезжали. В основном взрослые или молодые девушки, даже один преступник был. Он влюбился в Надю, писал ей письма, а она ему не отвечала. Тогда он решил к ней приехать.

Дежурная в нашем подъезде тетя Лиза мне звонит: «Слушай, там какой-то мужик сидит на скамейке — говорит, к Наде приехал. Я ему объяснила, что у нее муж, но он не уходит». Нади тогда в Москве не было. В общем, я вышел к нему на улицу. Оказалось, что парень сидел в тюрьме, фотографии Надины собирал. Показал мне их. Я его успокоил, сказал, что бессмысленно ее ждать, что нужно ехать домой, а оттуда написать письмо, и она ответит. Дал ему деньги на дорогу, и он уехал. А потом пришло от него письмо. Надя ему действительно ответила, пожелала здоровья. На этом все закончилось.

— Надежда Васильевна часто сожалела, что у вас не было детей, собиралась усыновить. Но не вышло. Что вам помешало?

— Мы очень хотели, но нас отговорил детский врач. Она сказала, что в ее практике был случай, когда одна бездетная пара усыновила ребенка, а он на седьмом году жизни перестал расти. Никто не мог ничего сделать. И мы испугались!

Своих детей тоже не получилось завести — казалось, что не время. Сначала моя дочь от первого брака Карина маленькая была. Думали, она немного подрастет... У них с Надей были хорошие отношения... А потом откладывали, не пойму почему. Сейчас, конечно, жалею об этом. Когда мы за границей жили, прекрасные условия были для этого... Но Надя все время была окружена детьми, они к ней тянулись.

— Один из композиторов, который работал над картиной «Кавказская пленница», рассказывал, что Надежде Васильевне заплатили всего 237 рублей за озвучивание героини Натальи Варлей, тогда как сама актриса получила за роль Нины более тысячи. Румянцеву это не унижало?

— Даже я долгое время, когда смотрел этот фильм, не догадывался, что Надя озвучивала Варлей. Она никому об этом не говорила, хотя мы с Леней Гайдаем были соседями, в одном подъезде жили: он — на пятом этаже, а мы — на шестом, каждый день встречались. Леня попросил Надю — и она согласилась.

Однажды Гайдай зашел к нам в гости. Мы выпили на кухне, и он вдруг спросил: «Надя тебе говорила, что она Варлей озвучила? Нет? И чего она от тебя скрывает?». Как мне потом объяснила сама Надя, она скрывала этот факт от всех, потому что не хотела ставить актрису в неловкое положение.

У Варлей ведь актерского образования не было, она училась в цирковом училище. Но при этом Наталья вместо того, чтобы сказать спасибо, обиделась на Надю за дубляж. Хотя надо было Гайдаю претензии предъявлять, ведь это он был инициатором.

 

 

 

— А с вами по соседству, кроме Леонида Гайдая, жил еще Георгий Юматов. За хлебом-солью друг к другу ходили, как это раньше было принято?

— Да, это были замечательные люди: все с юмором, доброжелательные, открытые, независимо от славы. Мы все жили одной актерской семьей. Это я чиновник был, а они простые. Леня футбол любил, а Жорка прекрасно разбирался в технике. У меня была машина «Волга» на базе «ГАЗ-69» (я ее из Египта привез), так он ее запросто разбирал-собирал. Если лишняя деталь оставалась, он снова все разбирал.

Недавно неважно себя чувствовал и остался ночевать в той московской квартире (сейчас там моя дочь живет) — и так грустно стало. Вспомнил, как мы собирались во дворе или ходили в гости. Иногда пойдешь к кому-то, возьмешь с собой что-нибудь съестное, или они к нам придут...

— И у вас, как вы говорили, на такие случаи всегда имелся запас виски.

— Нет. Дело было вот как: работая во внешней торговле, я ездил в командировки и мог привезти с собой такие напитки. В СССР купить виски было невозможно, а я за время поездок к виски привык. Ребята об этом знали и утром, когда я шел на работу (выходил я раньше всех в доме), а им надо было похмелиться, меня уже ждали (смеется).

«НАДЯ УПАЛА, УДАРИЛАСЬ О КАМЕНЬ, НАЧАЛИСЬ ГОЛОВНЫЕ БОЛИ...»

— Александра Пахмутова написала музыку к фильму «Девчата». А какие отношения были у двух маленьких, но сильных женщин?

— Доброжелательные, но обе были заняты. Надя много работала, я ее все время сдерживал. Потом, когда она стала ездить со мной за границу, подстроилась под мой ритм жизни. Реже стала сниматься, чтобы меня не оставлять одного. Поэтому пошла работать на телевидение, любила дублировать фильмы, чтобы не ездить. Это та же актерская работа, тогда как съемки все очень тяжелые: быт не обустроен, пи­та­ние не организовано. Когда Надя после завершения картины приезжала домой, у нее всегда печенка побаливала. Поэтому я был всегда за то, чтобы она работала дома, в Москве. Но она и в Украине снималась.

— Ну конечно, ее главный шедевр — «Королеву бензоколонки» — снимали в Киеве.

— И она за это время выучила украинский язык. Шпарила на нем, как на родном. Когда мы были в Египте, там металлурги из Украины работали. В цеху у них жара была по 40-45 градусов, как на улице. Надю попросили выступить, чтобы поднять им настроение. Так она с ними по-украински беседовала, анекдоты рассказывала. Они были довольны.

И если кто-то на украинском при Наде говорил, она тоже переходила. Причем еще с шутками-прибаутками. Память у нее была изумительная. Например, поругаемся, она запомнит и при случае обязательно напомнит. Я все говорил ей: «Ну и злопамятная ты». А она: «Словами не надо разбрасываться».

— Хотя имидж у нее был веселой разбитной дамочки.

— Но при этом она по жизни очень умно и практично мыслила. С девяти лет во время войны ездила в деревню менять вещи на еду. Мама работает, отец — на фронте, так она с соседями едет. Поэтому к жизни была приспособлена.

При всех наших возможностях вела очень скромный образ жизни, не шиковала. Например, я говорю: «Надь, ну зачем дома готовить? Пошли в ресторан, он рядом». А она: «Нет, пойдем домой, я знаю, что приготовлю». А готовила она вкусно. За полгода научилась делать все армянские блюда — знала, что меня как восточного человека можно этим тронуть.

Скромничала и в одежде. Костюмы и платья себе шила. У нее была подруга на «Мосфильме», которая этим занималась.

Если я хотел ей подарок сделать, всегда деньги давал, чтобы она пошла и сама купила. Бывало, придем в магазин, ходим, я прошу: «Надя, купи себе что-нибудь». А она говорила, что ничего не подобрала. Бирюльки всякие ей дарил — серьги, кольца бриллиантовые, но она редко их надевала. Недавно все дочери отдал.

 

 

 

— Надежда Васильевна говорила, что ради строительства дачи в деревне Усово заложила московскую квартиру и взяла ипотеку. Такое действительно было?

— Да что вы! Никакого кредита не было. Не знаю, зачем Надя так сказала. В этой деревне жил мой двоюродный брат, он нас и уговорил тут обосноваться. Мы купили участок и с нуля начали строительство. За год все сделали. Надя занималась стройкой сама, я даже не вмешивался. Между прочим, строили нам дачу украинские ребята. Хорошо все сделали, дай Бог им здоровья.

— Говорят, у вас там Путин рядом живет?

— Да. Но сейчас в деревне строительство дорог идет, поэтому, наверное, не живет, но резиденция его здесь. Охраны много. Но это обычная деревня. Нас приглашали, когда организовывался кооператив, уехать в элитный поселок, но я сказал: «Нет, будем в обычной деревне жить». Люди кругом доброжелательные.

— Писали, что у Надежды Васильевны была опухоль мозга. Давали ли врачи вам какие-то шансы на выздоровление?

— Все началось с того, что Надя несколько раз упала, ударилась о камень, случилось кровоизлияние в мозг. После этого начались головные боли. Мы поехали в центр неврологии, сделали снимок, сказали, что все нормально. А через два года я уехал в командировку в Китай, звоню, а Надя говорит: «У меня голова болит, ходить тяжело». Уложили ее в больницу. Вроде все нормально было, начала ходить. А умерла она от воспаления легких — простыла, сопротивляемость организма была слабая. Ее кололи, температура не падала, и она на глазах худела...

— А как вы свою жизнь представляете сейчас, какие планы строите на будущее?

— Никаких планов нет! Живу одним днем. Есть правнучка — внук из Сингапура ее привозит, изредка общаемся. Много всего я в жизни видел, мир объездил. Последний раз с дочерью поехали во Францию — так просто скука была: вышел на Елисейские поля — все одно и то же. Люблю там посещать старое кладбище, где похоронены русские эмигранты. Ходишь и понимаешь, что могила нас всех объединяет, на земле враждуем, а там все лежим одинаково.

Знаете, человек я обеспеченный, но отдал бы все — дом, счета, — чтобы вернуться к прошлой жизни. В советское время мы все были равны, жили мирно, а сейчас — кошмар, что творится!

Мы искренне переживаем за все, что сейчас происходит у вас. У меня столько друзей в Украине, и я их всех люблю. Я им сказал: «Ребята, политика ничего не меняет в наших отношениях!». Последние известия не слушаю, потому что после этого спать не могу, сердце кровью обливается. Много раз приезжал в Киев, проводил совещания, встречался с людьми, мы помогали друг другу. Это у нас в крови! А то, что сейчас происходит, — болезнь, которая должна пройти.