Вообще-то деда звали Акива. Так это имя звучало по-еврейски. А бабушка видимо звала его Кива и в паспорте у него, выданном уже при Советской власти стояло Кива. Кива Лейбович, сын Лейбы и Сары. Он назвал старшего сына Лейбой. В годы Советской власти он стал Левой. Я его почти совсем не помню. По рассказам мамы он помогал папе, моему деду, вязать лозу, и связывать ею плоты. В годы Советской власти он уехал в Гомель, где женился на тете Фане. Ее я знаю немного лучше, чем остальных маминых родственников. Точнее говоря, я тетю Фаню помню, она жила в Гомеле, в Новобелице (я не помню, это отдельное селение или район города, по-моему район. Ее сын, Коля, сейчас живет в Нижнем Новгороде, у него дочь и сын. Дочка живет в Москве, я нашел ее на интернете. Тетя Фаня приезжала к нам в Гродно, погостить. Такая маленькая еврейская старушонка. Она очень любила маму и нас, ее детей. Практически, мама после 7 класса жила у своего брата Левы и у нее в доме до самой войны и в каком-то смысле Фаня относилась к маме , как к дочке.
Читать далее

Родственников со стороны моей мамы тоже очень много. Однако я их знаю намного меньше , чем папиных. Видимо дело в том, что мамина родня намного старше мамы. Мой дед Кива и бабушка Галя жили в местечке Стрешин, что недалеко от Гомеля. Что я знаю об этом местечке? Да пожалуй ничего. Маленькое поселение, которое упоминается где-тои с 12-го века как часть Полоцкого княжества. Достопримечательность - церковь Покрова (или Покровская церковь). У меня есть воспоминания одного из тех, чья семья жила в поселке. Но там ничего особенного нет, просто описывается одна семья из многих, кто населял город.

Читать далее

Ну вот с родней с папиной стороны пожалуй все. Буду перечытывать, обязательно еще что-то добавлю. Может будут какие-то еще новости о дяде, точнее говоря, о родственниках с его стороны.
Надо бы наверное больше о дедушке написать и бабушке, но я ничего более о них не знаю. Бабушка умерла еще до революции, кажется во время родов младшей дочери Фриды. Дед умер где-то в 1925 году. От чего умер, не знаю. У меня куча родственников, моих двоюродных и более дальних родственников. Некоторых я не видел и не знаю вообще. Некоторых давно не видел. Очень хочу увидеть Марика, сына Фриды, Валеру, сына Лены. Надеюсь, успею увидеть их, пока все живы.
И еще, мне обязательно надо найти все материалы дела дяди , хранящегося во Владимире и его родных, жена конечно умерла, но сын должен быть жив. Либо живы его родные, его дети, внуки. Ему самому лет 75-76. Этим я и займусь в новом году. Очень боюсь, времени мне отпущено не очень много и я должен сделать все это, пока есть силы и здоровье.

У папы была еще одна старшая сестра. Тетя Нина жила в Гомеле, была членом КПСС, работала закройщицей на швейной фабрике. Ее муж, дядя Иосиф, работал столяром - краснодеревщиком на какой-то мебельной фабрике в Гомеле. Они жили на очень веселой улице в собственном доме. Возле дома был сад, в котором цвели яблони и груши, был крыжовник, кусты смородины, росли лук, редиска, еще какие-то травы, клубника конечно. Все это, насколько я знаю, было сделано руками дяди Иосифа и тети Нины. (Вот и верь, что анекдот "еврей-колхозник" самый короткий). Читать далее

Старшая папина сестра Берта (что интересно, ее мы никогда тетей не называли, даже я, самый младший. Видимо потому что она жила в одном городе с нами и мы ее часто виделись.)
Она родилась кажется в 1905 или 1903, точно уже не помнит никто. Довоенную ее историю я не помню. Старшую дочь свою Ларису она родила еще до войны, в 1930. То есть сейчас ей 78 лет, она живет в Москве и еще умудряется подрабатывать учительницей русского языка. В Москве у нее трехкомнатная квартира. О ней я расскажу позже подробнее.
На моей памяти рассказ о Берте и ее семье начинается с 1944 года. Читать далее

О старшей папиной сестре я знаю немного. Тетя Фаня, очень добрая женщина, я ее помню совсем немного. Когда мы приезжали в Гомель, мы в основном останавливались у другой папиной сестры. Несколько раз были у тети Фани с дядей Моисеем в гостях. У них было четверо детей. Изя - старший был военным летчиком, подполковник, начальник штаба авиационного полка, пиолучил инфаркт в 40 с небольшим, когда перевернулась машина с солдатами полка. Никто не пострадал, но ему об этом не доложили, и пока он ехал к месту происшествия, начался сердечный приступ.
Читать далее

Итак, в семье моего отца родных братьев и сестер было семеро человек. Дядя Борис, старший брат, был женат на тете Вере. Кстати, даже ее отчества не знаю. У них был сын, Марик, мой двоюродный брат. Старше меня бог знает на сколько. У Марика двое детей, сын Валера и дочь Лариса. Сын, то есть как бы мой двоюродный племянник (или внучатый племянник, не знаю точно) старше меня на два года, закончил Казанское танковое училище. Дочь кажется Казанский университет, она немного моложе меня. Марик во время войны закончил техникум железнодорожного транспорта, одновременно работая на том же самом транспорте. И после этого кажется был призван в армию, да так там и остался. В Казани он в далекие 70-тые годы был зам. коменданта ж/д вокзала, была когда-то в армии такая должность. Нe знаю, есть ли она сейчас.
Так вот, чтобы не забыть. Когда-то еще до революции дядя Борис еще мальчишкой ходил в своей деревне рыбачить. Читать далее

Пришла в голову идея написать историю своей семьи. Не знаю, получится или нет, наверное буду делать это в каких-то небольших рассказиках. Вот сегодня и начну пожалуй с отцовской семьи.

Папа и его семья жили, как и многие еврейские семьи, в совершенно небольшом местечке под уездным центром России - Гомелем, Шерстине. Мой дед Мендель был мясником, владел небольшим (а может и большим, не знаю) мясным магазином в Буда-Кошелеве, что тоже в той возле того самого Гомеля. Правда от своей тетки слышал, что вроде магазин принадлежал семье бабушки, но тетка уже умерла и спросить точно не у кого. А в те давние еще дореволюционные времена семья жила за счет того магазина, мальчики в семье помогали своему отцу в магазине. Готовили их, мальчиков по коммерческой линии, девочек готовили по бухгалтерской. Так во всяком случае говорила мне тетя.

Читать далее

Как много лет прошло после того, как я закончил училище, а вспоминается все, как будто это было вчера. Хорошо, что сейчас жива моя мама. Ей 86, я прихожу к ней , и мы вспоминаем многое, что происходило огромное количество лет тому назад.

Мой первый курсантский отпуск. Это было 34 года назад. Я пулей вылетел из ворот училища и, не заходя к брату, полетел на вокзал, купил билеты на вечерний поезд на Москву, пообедал в какой-то столовке, сел в поезд, и утром я в Москве. Лечу на метро на Белорусский вокзал. Билеты, чемодан в камеру хранения, бестолковый, молодой, в курсантской форме на ВДНХ, где вокруг все кишело патрулями. Но я люблю Москву, люблю этот город, Арбат, ВДНХ, все люблю.

Два года назад до моего курсантского отпуска моя сестра, которая училась в Москве, повезла меня туда, она была на практике после кажется 4-го или 3-го курса. Мы были в Третьяковке, на ВДНХ, в университете, и конечно обязательно в Мавзолее. Я влйбился в этот город и всегда, когда в жизни проезжал Москву по делам, обязательно останавливался там, бродил по городу, наслаждался всеми видами. А тогда, после первого курса я побродил по городу и ни разу не был остановлен патрулем. Сел в поезд, и вечером в Смоленске вышел в рубашке покурить на остановке. Пагон на рубашке нет, фуражки нет. ЦЧувствую, кто-то по плечу стукнул. Поворачиваюсь, стоит майор с повязкой патруля.
Читать далее

Вот решил еще добавить несколько строк в дневник.
Ушло детство. После школы я поехал поступать в политехнический в Гомель. Зачем? Не знаю. В голову ничего не лезло кроме политеха. Неплохо знал математику, поехал поступать Пролетел. Глупо пролетел. На экзамене впереди сидящий попросил дать ему списать. Я честно спросил:
-Как я тебе дам списать, если преподаватели ходят?
Он повернулся ко мне, забрал листок и тут подходит преподаватель и спрашивает меня, где моя работа. А я сижу,как последний идиот и не знаю, что сказать. Они должны были выгнать меня с экзамена. Потом я узнал, что за меня до экзамена просила моя двоюродная сестра, которая когда-то в школе у них преподавала английский. В общем, я расстроился, и сдавать дальше ничего не стал.
Поехал домой, устроился на работу. Год проработал и поехал поступать в Рижское военное авиационное училище имени Якова Алксниса. Мне было почти 18 лет тогда. Прекрасный возраст. Но опять пролет. И главное, я сдал все экзамены, не завалил ничего, а бумажку об оценках не взял. Сейчас я думаю, что это все-таки судьба, которая тянула меня в военные. Все нормальные ребята взяли такие справки и перекинули документы в другие вузы. Я подал документы в пед. институт. А так как справки о сдаче экзаменов в другой вуз у меня не было, я опять стал сдавать все экзамены. И с треском провалил физику.
Читать далее

Долгое время я рос и даже не подозревал, что среди моей многочисленной родни есть человек, которого я не знаю. Все-таки страх всесильного КГБ сидит в нас очень глубоко и сидит до сих пор. В нашей семье никто никогда не упоминал о дяде Веле, Владимире. Он родился в 1909 году, на год раньше папы. Родился и в общем-то не жил совсем. Когда мне было 14 лет и мы спорили о чем-то с отцом, он сказал мне, что в каких-то вопросах (я просто не помню о чем был разговор) я стою на позициях троцкизма и меня, если бы это было до войны, могли бы расстрелять, как по-видимому расстреляли его брата. Это было единственное упоминание о брате.
Читать далее

Нашел на интернете страничку с песнями "Песняров" и Высоцкого. Господи, я так хочу писаать стихи. Не получается. Стыдно. Но слова какие. Алеся, Вологда. Это Россия. И вдруг мыскль осенила меня.
Когда-то в юности я был на целине, на уборке урожая. Это был 1978 год. Огромное село. Я помню начальника клуба села, Василия Васильевича.
Я знаю, я жлоб, просто жлоб. Это история любви.
Там, когда я еще был женат в первый раз, я встретил девушку. Мне было 23 года, и ей 22. Наверное мне нельзя так писать и говорить, но я не любил первую жену. Может она прочтет эти строки. Пусть она простит меня. Я очень ее об этом прошу. Мне не надо было тогда жениться. Это я сейчас понимаю. А тогда..... Молодость, сладкая пора. Так хочется все вернуть обратно. А нельзя. Закон жизни.
Да, я тогда влюбился. Она была волшебная девочка. В селе ее звали Галка Пугачева. Она пела в клубе на танцах. У нее был какой-то роман с руководителем их ансамбля. Но появился этот чертовлейтенант. Увидел хрупкую, нежную малышку. Я увидел ее на вечеринке, когда держал речь о комсомоле наших лет. И пытался доказать сельским пенсионерам, что мы не хуже Павки Корчагина. Она смотрела на меня так, что я понял, она слушает меня завороженно, так, как слушает ребенок сказки, которые рассказывает ему папа. Она слушала меня и я влюблялся в нее с каждым своим словом, я вростал в нее душой. Она не сводила с меня глаз, а я не знал, что же мне ей сказать, потому что не чувствовал ничего, только огромное чувство тепла, того тепла, которое потом никогда не отпускает человека, которое расстворяется в нем и жгет его всю жизнь, мучает, толкает на какие-то поступки и слов для обьяснения чувств не найдешь никогда ни в каких стихах.
Я был не просто поражен. Я был сражен. Я влюбился. Я втюхался, втюрился, влип. Меня жгло, терзало, мучило, толкало, тащило. Потом была ночь. Та самая любимая и любезная моему сердцу ночь, которую я не могу забыть всю мою жизнь. Мы любили друг друга. Я признался ей, что женат. Она ничего не хотела слышать об этом. Ее руки, я чувствую их до сих пор, они обнимают меня каждую ночь, они вьются вокруг затылка, гладят волосы. Ее губы все еще целуют меня. Ее горячие сладкие губы. Ее красивая шея. Малиш. Помнишь, мы пробыли в клубе всюноххь, до утра, лаская друг друга и не могли насытиться этими ласками. Мы были влюблены, нам было так хорошо. Все. Больше не могу. Та любовная лихорадка, та сладкая боль все еще пронзает меня насквозь.
Прости меня. Столько лет прошло. Я знаю, мы изменились, мы уже не те, что были 30 лет назад. Но та любовь просто так пройти не может. Та красавица, которую любило все село и тихо наблюдало за нашим романом, она все еще в моем сердце. И как описать это, я не знаю. Сижу, слушаю "Песняров" и думаю. Мы были так молоды. И нам было хорошо вдвоем. Наверное нам хорошо и сейчас. Трудно описать чувства людей. Трудно описать любовь. Да наверное и не надо. Это не о нас. Я всегда буду помнить тебя, твои руки, губы... всю тебя. И какой к черту комсомол, если мы любили???
Помните?
Все помните?
С любимыми не расставайтесь
С любимыми не расставайтесь
С любимыми не расставайтесь
Всей кровью приорастая в них.
И каждый раз на век прощайтесь,
............................
Когда уходите ... на миг.
Лучше и не скажешь. А надо.

Мне часто снится один и тот же сон. Я стою на праздничной первомайской демонстрации с папой. Он наклонился ко мне и привязывает к флажку красный шарик. Папины широкие морщинистые ладони с короткими пальцами. Они очень теплые и ласковые. Вот он берет меня за руку, и мы идем в толпе демонстрантов. Слышится: "Ура трудящимся города". И папино громкое:
- Урааааааааааааааааааааа
и я тоже с радостью подхватываю:
- Улаааааааааааааааааааааааааа
Я просыпаюсь. Нет, это совсем не сон. Я помню , это было на самом деле.
Папа очень любил нас, своих детей. Был строг, но всегда добрый, он желал нам счастья. Его жизнь была очень нелегкой.
У него тоже когда-то был папа. Это была обычная еврейская семья, которая жила в маленьком местечке Шерстин, Гомельского уезда, Могилевской губернии. Там жили еще много таких же еврейских семей. Жили и русские, и мальчишки, как свегда, наверное дрались между собой. Я не знал своего деда совершенно. Он умер задолго до моего появления на свет. И папа не очень много рассказывал мне о нем. Почему? Не знаю, скорее всего потому что не хотел, чтобы я где-нибудь в школе, на людях рассказывал, что мой дед владел мясным магазином когда-то до революции. И мой папа ходил вместе с ним туда, как на работу, помогая своему отцу. Один раз только папа сказал, что так как семья была очень большая, то его отец приносил домой вечером огромный арбуз. И вся семья следила, как он его резал и потом они вкусно ели его все вместе. Папа сетовал, что тогда арбуз стоил 5 копеек, а сейчас за него надо целый рубль платить.
Читать далее

Я родился давным давно, даже еще давнее, в 1954 году, в самый последный день созвездия Скорпион. Поэтому такой вот получился, иногда колючий. Себя помню лет наверное с 4 местами, а с 7 уже так сказать постоянно.

Ну вот родился тогда, когда женщинам в СССР давали 2 месяца отпуска по беременности. А как родила, так сразу на работу. У мамы моей я третий ребенок. У папы я был пятым. Но когда я родился, я еще не знал, что до войны у моего отца была другая семья, жена, двое детей, Володя и Фина. Скорее всего они не были расписаны. Дети погибли во время Великой Отечественной, видимо, как дети еврея да еще и комиссара. А на похоронах я узнал, что его жена не погибла. Она была русская и спокойно выжила в окупации. Ну не мне судить ни папу, ни его жену бывшую.

Когда я начал себя осознавать, я понял, что у меня есть старший брат и сестра. Я всегда очень гордился ими. Мой брат скрипач. Моя сестра закончила Московский технологический институт.

Ну вот, с тех пор, как я стал сознательно относиться к жизни, я понял, что надо учиться и с тех пор все еще учусь (черт бы ее побрал, учебу эту).

Мнe повезло, я был зачат, когда аборты в СССР были запрещены. Отчасти я родился именно по этой причине. Мама не хотела третьего ребенка, считала, что нецехго плодить нищету. Но папиной сестре аборт сделали неудачно, ее скрючило, рука перестала разгибаться. Мама не рискнула.

Читать далее