Но о том и речь, что любви и юности не существует нигде, —
Нигде кроме нашей памяти, нигде, кроме наших жизней.
Дальний город залег над морем, изогнувшись подобьем змеи,
Выползая из собственной кожи, как прелестница из оборок,
А то, что сияло, дышало, пело, — стало сухими ошметками чешуи,
Уносимой ветрами во все пределы до мировых задворок.
Налегай на весла, вглядывайся во тьму — дымный берег еще горбат.
Мы ушли не сегодня, мы устарели прежде, чем постарели.
Но там, над шарами и плитами, взлетает стремительный акробат —
Мой веселый друг, загорелый, как дьявол, уже в апреле.