Человек живет, чтобы есть. Жизнь человека – поглощение пищи. Без пищи человек умирает. Но даже смерть от голода не происходит мгновенно – это длительное поедание самого себя, своих внутренностей, жира. Так устроен организм человека, так устроен организм всех живых существ. После смерти человек является неотъемлемой частью пищевой цепи. Так устроена жизнь: либо ешь ты, либо едят тебя.

Я гурман. Я люблю есть, значит, я люблю жизнь.

Работа повара в столичном ресторанчике имеет ряд положительных сторон.  Я всегда знал толк в еде. Моя бабушка учила меня лепить пельмени и печь пироги. Я думаю, что когда-нибудь все оценят мой талант. Я стану величайшим поваром. Люди, приходящие в наш ресторан, становятся постоянными клиентами, по достоинству оценивая  мои блюда. Я составляю свои рецепты.

Мое любимое блюдо – гамбургер. По желанию клиента он может быть с кровью или без. Чаще берут с кровью. Инстинкт, наверное. Я обжариваю нарезанный лук в масле, заботливо выбирая самые ровные колечки. Я тонко нарезаю томат, толщина – не больше ногтя на большом пальце.  Вкус томата не должен выделяться -  клиент не почувствует всю прелесть блюда. Я беру только самый мягкий и свежий хлеб. Мясо необходимо готовить отдельно - после всего.

У меня, как у любого повара, есть свои секреты.  Я выбираю отборное мясо, лучшее мясо. Лучшее мясо – у женщин. Их организм устроен так: жир откладывается над мышечной тканью. Следовательно, мясо не теряет своей эластичности.

Все самое лучшее – для моих клиентов.

Изысканным вкусом обладает мясо в области детородных органов женщины, там, где половые губы. Надо только правильно отделить ткань от жира. Там - самое сочное и нежное мясо. Не зря чрево женщины так обстоятельно и многостранично воспето. Оно дает не только жизнь, но и незабываемый вкус.

Нельзя отделять мясо ножом. Только заостренным камнем, иначе мясо теряет свою прелесть. Дело в том, что металл окисляет мясо, и вкусовые качества тут же изменяются.  Его необходимо отделять мягкими, плавными движениями, отделяя волокно от волокна. Только тогда мясо сохранит свой первозданный вкус. Мясо необходимо положить на лед, поэтому всегда, когда я хожу за мясом, я беру с собой небольшую сумку-холодильник.

По вкусовым качествам выделяются и губы. Правда, мяса не много, но то, что удается наскрести – нежнейшее. Щеки я тоже обрабатываю, но это очень сложно. Я не люблю возиться со щеками, предпочитая срезать мясо с шейных позвонков, где его достаточно много.

Я тщательно прожариваю мясо.  Я не добавляю соль – она все портит. Кровь и без того содержит соли, и если правильно приготовить мясо, то оно никогда не получится пресным.

Сегодня мой день рождения. Родных и близких у меня нет. Были ли вообще, не помню. Я отмечаю день рождения вместе с моим попугаем Икаром. У меня необычный попугай. Плотоядный. Его любимое блюдо – детские губки с бобами.

Сегодня мне двадцать девять лет. Я решил устроить пир по этому случаю. Я готовлю торт. Я вымочил свой член в растворе уксуса и спирта, когда мне стало больно, я аккуратно отрезал его острым камнем. Яички, тестикулы - все удалил. Кровь я сумел приостановить, но не думаю, что это надолго. Камень с трудом надрывал волокна ткани. Член устроен таким образом, что  большая его часть находится внутри тазовой кости. Пришлось повозиться.

Перед тем, как оскопить себя, я надрочил в стакан со сливками. Добавил сахара, залил желатина, взбил. Получилась густая смесь. К ней мы еще вернемся.

О начинке стоит поговорить отдельно. Я снял кожу с отрезанного члена, сделал пару надрезов вдоль всей длины. Я бил по волокнам острым камнем, измельчая мясо. Получился отличный фарш.

Я перемешал его  с коричневым сахаром, добавил корицы. Ванильного сахара. Размазал начинку по коржу, сверху залил моей замечательной смесью. Десять минут в морозильной камере, и мой десерт почти готов к употреблению.

Из тестикул я приготовил коктейль. Для него мне понадобились три помидора и сто граммов водки. Томаты я смешал в блендере со своими яичками. Содержимое налил в фужер, украсил его сахаром вдоль ободка.

Попугаю я тоже приготовил особенное блюдо – мясо младенца,  прямо со щечек.

Я включил Баха. Токката.

Блюдо достойное Богов. Я и мое величайшее творение.

Остановись мгновенье, ты прекрасно!

Первый раз я убил человека, когда мне было 12 лет. Как-то случайно получилось. Я не хотел никого убивать. Соседская девочка Настя стала моей первой жертвой. Я с ней часто играл, часто видел ее. Она на 3 года была меня младше. Но я до сих пор помню фразу, которую в детстве сказала мне мама: «Сынок, запомни, женщины всегда опережают мужчин в развитии». Мы с Настей играли в прятки, с нами были еще Дима, Юля, Коля.
Настала моя очередь водить. Краем глаза я проследил, куда побежала Настя. Мне казалось, что я супер-герой из какого-то комикса, я, как Сорвиголова, будто бы видел ее своим акустическим зрением.

8…9…10…
Кто не спрятался – я не виноват!

Я пошел туда, к Насте. Что-то щелкнуло у меня в горле, потом стало немного горячо, неприятно. Раньше такого не было. Рвота, сильная тошнота. Меня вырвало.
Я продолжил поиски. Головокружение сделало мои шаги легкими и свободными. Я помнил, что Настя ушла за забор, рядом с гаражом-ракушкой, где дядя Витя ставил свою шестерку.
«Взм мн!» - сказал мне камень. Мог ли я отказать? Вас часто просят камни? Вот я и не удержался. Настоящий джентльмен никогда не откажет в просьбе. Меня родители с детства учили, что мне надлежит расти настоящим мужчиной, джентльменом.
Настя засмеялась, как только я увидел ее. Сказала, что я хитрец и что я подглядывал. Я молча шел к ней. Задорный смех соседской девочки. Настя, я ее знаю уже 5 лет, с тех пор, как они, Норкины, переехали сюда.

-Паша, у тебя в чем-то майка… Фу… что это?.. Тебя вырвало?

Десять шагов. Пять. Один. Удар.
Камень я выбросил. Далеко-далеко. Убежал. Искать других. Потом все искали Настю, я тоже искал. Пришли родители Насти, спросили, где их дочь. Мы сказали, что как раз ищем ее. Через 30 минут я пошел к гаражу-ракушке. Завизжал. Слезы выступили у меня из глаз. Я упал на колени. Я рыдал.
Зачем я выбросил этот камень, почему я испугался! Не часто встретишь камень, который сам начинает говорить с тобой. Через несколько секунд туда сбежалась вся округа.
Заявили, что эту девочку убил некий маньяк, который в то время «курировал» наш район. Его даже поймали через некоторое время. А Норкины остались без дочки.
Камни обиделись на меня за то, что я бросил одного из них. С тех пор они долго со мной не говорили. Еще бы, их тоже можно понять. Кому понравилось бы, если бы их бросили, да еще и далеко-далеко?

-Простите меня, камни, я больше так не буду.

Сегодня я видел странный сон. Я сидел на скамейке в каком-то парке. Вокруг меня играли дети. Отнимали друг у друга игрушки, дрались, смеялись. Ко мне подбежал мальчик и навел на меня игрушечный пистолет. Пробурчал «Дж!» и неуверенно переступил с ноги на ногу, ожидая, как я себя поведу. Я закатил глаза и повалился на скамейку. Мальчик рассмеялся и убежал. Я приподнялся, поглядел ему вслед. Улыбнулся. Достал из кармана мобильный. Серые цифры на черном фоне. 09:27. Я должен был встретиться с кем-то в половине десятого. Я кого-то ждал, но не мог вспомнить, кого именно.

Вдруг стемнело. Набежали тяжелые грозовые тучи. Зарокотал гром. Дети завопили от радости. Посыпался град. Маленькие льдинки застучали по земле. Малыши с восторгом смотрели на небо, раскрыв рты. Смеялись, когда льдинки падали им на язык.  Я вытянул руку и поймал градину. Поднес ее к глазам. Вгляделся. Внутри крохотного кристалла что-то едва заметно двигалось. Крохотный младенец беспокойно спал в прозрачной скорлупе, как в утробе матери. Градина начала таять в моих руках. Я аккуратно положил ее на землю. Теплая земля растопила скорлупку. На месте льдинки показался небольшой росток. Он начал стремительно расти. Вытянулся стебель, раскрылся бутон. Я изумленно смотрел на розу, выросшую на моих глазах. Огляделся. Парк, скамейка и дети исчезли. Вокруг меня колыхалось необъятное красное море. Я почувствовал, что земля уходит из-под ног. Розы закружились вокруг меня в безумном вихре, оцарапали своими острыми шипами. Я закричал, но не услышал своего крика.

Сквозь сон послышался какой-то резкий глухой звук. По лицу побежало что-то отвратительно липкое.

Я изумленно открыл глаза. Потом устало закрыл их.

Кулак.

Стремительно приближается.

Второй удар.

Тонкая струйка крови заползает в рот.

- Опять, блядь, разорался. Я тебя, блядь, предупреждал.

Моему сокамернику следует поучиться хорошим манерам. Или разнообразить словарный запас.

Я терпеливо жду, когда он устанет. Я не защищаюсь. Бесполезно. Мое лицо медленно превращается в месиво. Открываются старые раны. Я не чувствую боли.

Я вообще ничего не чувствую с тех пор, как оказался здесь. Я ничего не чувствовал, когда меня дубасили, выбивая признания в том, что я не совершал. Я ничего не чувствовал, когда мой бугай-сокамерник изнасиловал меня в душе. Я ничего не чувствую каждое утро, которое начинается так же, как и это. И сегодня я ничего не чувствую.

Моя жизнь потеряла смысл. Когда-то я был простым школьным учителем. Одним из многих. Преподавал русский язык и литературу. Увлекался постмодернизмом. Написал пару дрянных рассказиков. Старался подражать известному писателю, но таланта не хватило. Получилось плохо. Так, мерзости всякие. Матерные стишки, трупы, гусеницы, сексуальные извращения. Опубликовал их под чужим именем. Раскритиковали. Больше я не писал.

Влюбился в одну ученицу. Ухлестывал за ней. Она все вертела хвостом. Как-то раз она сама залезла ко мне в штаны. Случилось то, что случилось. Я долго раскаивался, просил прощения. Она говорила, что ничего страшного, тем более она уже не была девственницей.

И вдруг ее не стало. Вышла из дома и не вернулась. Забралась на крышу моего дома и спрыгнула оттуда. В кармане куртки нашли ее последнее письмо. Оказывается, она забеременела. От меня. Она просила осудить меня по всей строгости закона. К письму был приложен мой последний рассказ. В нем говорилось о маньяке-учителе, который совращал своих учениц и убивал их. Она написала, что все в этом рассказе - правда.

Мертвым верят больше, чем живым. К тому же, у милиционеров накопилась куча нераскрытых дел. Тотчас же нашлись улики. Нужны были только мои признания. Меня били, и я признался во всем, в чем меня обвинили. Мне было уже все равно. Я любил ее.

Я стал настоящей сенсацией. Я не сходил с первых полос дешевых еженедельных газет. Обо мне написали пару романов, сняли фильм. Убийца-интеллектуал. Безумный психопат. Но меня это не касалось. Я любил ее.

Все, что у меня осталось, - это мои сны. В них иногда я вижу ее. И только сейчас я понимаю, что там, на скамейке, я ждал ее. Ведь я любил ее.

И каждый день, просыпаясь в собственной крови, я думаю: «Я любил ее. Я любил ее. Я любил ее».

Это признание ничего не стоит. Я поднимаюсь с койки, отталкиваю моего сокамерника. Беру чистый лист бумаги и шариковую ручку. Пишу:

А Вас, Вас и Вас, а именно:

1. Те, кто считают, что свободны.

2. Те, кто гордятся собой.

3. Те, кто гордятся кем-то, кроме себя, если такие вообще существуют.

4. Те, кто мастурбируют.

5. Те, кто не мастурбируют.

6.Читатели, которые читают жопой.

7. Те, кто ищут «свою любовь», а находят того, кому предстоит стать «бывшим».

8. Мир, в котором есть место для бывших.

9. Цыпочки, на которых стоит.

10. Новые мессии, которые пришли спасать меня.

11. Лиза, чья самооценка прямо пропорциональна ее стремлению к «самосовершенствованию».

12. Семь красных летающих тарелок, которые я видел в небе около железной дороги.

13. Судари и сударыни, соизволяющие осквернять мой нежный слух ругательными словами (еще А. Толстой писал, что нет ничего отвратительнее, чем матерная брань в темноте женскими голосами).

14. Хлыст, который ебал всех в рот.

15. Несостоявшиеся блядуны, которые умеют только пиздить о ебле, а когда дело доходит до самой ебли, говорят, что они немного устали.

16. Запах спермы и потных гениталий.

17. Развратная Юлия.

18. Президент, который свалил страну в авторитаризм.

19. Хачи, которые ездят на своих развалюхах по нашим улицам.

20. Лощеные мальчики с накачанными сиськами.

21. Те, кто не умеют терпеть.

22. Анна, которую подвело любопытство.

23. Артем, мозг которого уменьшается в геометрической прогрессии (как вариант – стремится к нулю)

24. Учителя математики, которые желают своих учениц и суетливо с ними заигрывают.

25. Отвратительный запах тухлых яиц, смешанных с фекалиями, который доносится из вашего рта.

26. Те, кто курят.

27. Те, кем руководит стадный инстинкт.

28. Те, кто выделяют себя из стада.

29. «Власть имущие».

30. Те, кто задают много вопросов, выдыхая свой отравленный запах мне в лицо.

31. Юлия, которая мечтает о себе.

32. Те, кто говорят мне, как я должен себя вести.

33. Те, кто навязывают себя.

34. Те, кто заставляют меня гневаться.

35. Порнография, которая создает упоительные иллюзии, ослепляющие роскошными телами.

36. Клоуны, которые называют себя политиками.

37. Кирилл, глядя на которого, я часто задаю себе вопрос: «Вдруг я на 18 см длиннее его?»

38. Самопровозглашенные гении.

39. Толстозадые преподаватели, которые хотят, чтобы их благодарили за то, что они впустую еженедельно протирают свои штаны в Богом забытой школе.

40. «Коммуникабельные» люди и космополиты, которые столь уверены в себе, что стоит им подыграть, как они тут же начинают расплываться от самодовольства.

41. Те, кто завидуют таланту.

42. Те, кто завидуют.

43. Владельцы собак, которые с умилением глядят, как их питомцы справляют нужду на выстриженных газонах.

44. Мобильные телефоны, которые звонят, когда от них этого не требуется.

45. Улыбчивые продавцы, которые мысленно посылают меня на хуй.

46. Религиозные фанатики, которые ходят по домам и заводят глупые беседы о Боге, хотя, по-видимому, их религиозные познания ограничиваются детской иллюстрированной Библией.

47. Религиозные клоуны, которые смотрят на меня своими пустыми глазами сквозь телевизионный экран и читают мне лекции о праведной жизни, в то время как сами ждут – не дождутся, когда им наконец-то удастся попариться в бане с пауками и дешевыми проститутками.

48. Те, кто поглощают изысканные блюда – только затем, чтобы превратить их в зловонную кучу аккуратных какашек.

49. Макдональдсы, где людей травят колой, смешанной с собачьей мочой.

50. Те, чей едкий запах остается в помещении даже после того, как их производители наконец-то удаляются по своим мелким нуждам.

51. Голодающие африканцы, которые не хотят работать, несмотря на то, что их желудки так же пусты, как и их кошельки.

52. Китайцы, которые ебутся как кролики и блудливо поглядывают на огромною страну, в которой я, к несчастью, родился.

53. Больные, которые вместо того, чтобы благополучно сдохнуть, разносят свои болезни, чтобы только не умереть в одиночку.

54. Заботливые иждивенцы, которые нежно сосут мой член и терпеливо ждут, когда я перейду в мир иной.

55. Приезжие мандавошки, которые трахаются со стариками - пожирателями виагры, надеясь устроить себе красивую жизнь.

56. Малолетние шлюшки, которые охмуряют великовозрастных неудачников, чтобы потом при подружках с гордостью тыкать в них своими пальчиками и говорить: «Это мой парень».

57.  Чопорные телеведущие, которые читают свой клишированный текст и постоянно запинаются.

58. Защитники природы, которые продаются нефтяным магнатам, протестуя против их конкурентов.

59. Ботаники-задроты, которые ночами учат то, что им никогда не пригодится.

60. Десятилетние онанисты, которые прячутся от мамы в туалете.

61. Те, кто хотят попасть в рай.

62. Те, кто прожигают свою жизнь.

63. Те, кто не видят себя со стороны..

64. Ловкие словоблуды.

65. Блудозадые Фурий и Аврелий.

66. Ты, мой дорогой читатель, бессмысленно потративший время на прочтение этого длинного списка.

Всех вас (и тебя персонально) я в рот ебал.

Если многократно совершить деяние, достойное Господа, сам становишься Господом.

Действующие лица:

Мария Ивановна

Вася

Маша

Миша

Дима

Хор учеников

На сцене – по центру – три парты. На них стоят стулья. Слева от парт – доска. На доске – большая плакат «ПОД ЗНАМЕНЕМ ЛЕНИНА, ПОД ВОДИТЕЛЬСТВОМ СТАЛИНА – ВПЕРЕД, К ПОБЕДЕ КОММУНИЗМА!» Правее – надпись мелом «УЧИТЬСЯ, УЧИТЬСЯ И ЕЩЕ РАЗ УЧИТЬСЯ!»

Под «Лебединое озеро» справа на сцену выходят ученики. Все – в балетных пачках. Исполняют танец лебедей. Тихо переговариваются между собой, расставляют стулья,  рассаживаются.

Вместе с «Лебединым озером» чуть слышно, а затем все громче и громче звучит «Полет Валькирий». Входит Мария Ивановна. На ней рогатый шлем. Длинная русая коса достает до земли. В руках у Марии Ивановны – копье и щит. На щите изображен гомосексуальный половой акт.

Мария Ивановна

Привет, детишки!

Я пришла!

Откройте книжки!

Детвора!

Я что читать вам

Задала?

Дети

Параграф пять.

Страница восемь.

Там прочитать

Стишок про осень.

Мария Ивановна (свои слова сопровождает ударами копья о щит)

Какие все-таки вы молодцы,

Достойные ребята!

Продолжим то, что начали отцы,

Продолжим, октябрята! 

(указывает на доску копьем)

Нам Ленин завещал дойти до звезд,

И мы дошли! Ваш дядя,

Любимый брат наш, Юрий, занял пост,

На ваших дедов глядя.

Но хватит нам уже болтать,

Давайте-ка стишок читать!

Кто хочет? Вася, ты? Давай!

Но с выражением читай!

Вася (встает на стул)

Блядун уже пришел - уж вот он и срывает

Юбчонки тонкие с нагих своих блядей;

Дохнул осенний хлад - но хуй не замерзает.

И спермы все бежит белесый тот ручей,

Но вот уж член поник; и блядь вдруг отрезает

Тот баобабов ствол, что был недавно в ней,

И, оргазмируя от бешеной забавы,

Две сучки оставляют труп на дне канавы. 

Мария Ивановна

Прекрасно, Вася! Молодец!

Ты в этом классе – лучший чтец.

Маша

А как же я? Вы говорили…

Все

А я? И я? И Дима тоже…

Мария Ивановна

Меня во лжи вы укорили,

Но сомневаюсь, чтоб похоже

Хоть кто один из вас читал.

Но так… Сказал и доказал!

Кто хочет? Миша, ты? Давай!

Но с выражением читай!

Миша (встает на стул)

Когда косматые хуины

Разрушат целкость юных плев,

В багрец оденутся вагины,

Зальются спермой лона дев.

Мы не грустим, кончая снова,

Не нам рожать среди зимы,

И глас бастарда нажитого

Едва ль хоть раз услышим мы.

Миша спускается. Все аплодируют. Из-за сцены выбрасывают лавровый венок. Миша подбирает его.

Мария Ивановна

Готова я признать – ты лучший!

Не ожидала от тебя!

Но может кто сказать: «Он худший!»

И показать в красе себя? 

Дети

Его венок – по праву!

Нам Миша всем по нраву!

Мария Ивановна

Ой, батюшки, уже звонок!

Мы переходим к плану ОК!

Миша надевает венок. Ложится на парту. Мария Ивановна подходит к нему. Звучит «Вальс цветов». Дети танцуют вокруг Миши.

Мария Ивановна срывает пачку с Миши. Миша лишен половых признаков. Вместо полового члена и яичек – огромный шрам. Мария Ивановна несколько раз  бьет по шраму острием копья. Миша кричит. Кровь раскрашивает белые пачки танцующих детей.

Мария Ивановна

Дай мне учить тебя, любя!

За мной в возвышенные сферы

Последуй! Полн любви и веры!

Иди же вслед, забудь себя! 

Копье проходит сквозь Мишу и пробивает парту; древко выходит из Мишиного тела подобно эрегированному члену.

Дети (продолжая танцевать)

Лишь символ – все бренное,

Что в мире сменяется;

Стремленье смиренное

Лишь здесь исполняется;

(Дети поднимают на руки Марию Ивановну)

Чему нет названия,

Что вне описания,

Как сущность конечная,

Лишь здесь происходит,

И женственность вечная

Сюда нас возводит.

FINIS

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

ЖЕНЯ – 34 года, невысокий, коренастый; одет в серый пиджак на голое тело; пиджак не застегнут, на груди видна большая татуировка в виде фаллоса.

ИВАН – 33 года, среднего роста; одет в синий спортивный костюм; костюм порван под мышками; из дыр прорываются темно-русые курчавые волосы.

САША – 34 года, высокий, худой; в строгом черном костюме с желто-синим галстуком.

В центре сцены – стол. На столе – две полулитровые бутылки водки «Эталон», литровый пакет яблочного сока «Добрый», тарелка с нарезанными помидорами и огурцами. За столом на низких табуретах – ИВАН и ЖЕНЯ.  Справа от стола – небольшой одноместный диван. Слева – старое потертое кожаное кресло. В трех шагах от него – дверь.

До конца действия, не прерываясь, звучит «Лунная соната» Бетховена.

ИВАН. Жень, а хули его нет? Забыл, может?

ЖЕНЯ. Да, че-то запаздывает, мудила старый.

ИВАН. Может без него по рюмочке хуйнем, а Жень?

ЖЕНЯ. Наливай, бля!

ИВАН. Ух...

ЖЕНЯ. Ох, бля... хорошо-то как...

Раздается звонок. ЖЕНЯ идет к двери.

ИВАН. Во, ептыть, вспомнишь говно, вот и оно.

ЖЕНЯ. Саня, ты?

САША. Жопой нюхаешь цветы. Открывай, свои.

ЖЕНЯ открывает дверь. Входит САША с букетом роз.

ЖЕНЯ. Здорово, кореш мой драгоценный! Дай-ка я на тебя погляжу! Разоделся-то как на свадьбу! А это что за херь? На хуя?

САША. Это тебе, дружище, давно тебя не видел. Дай хоть обниму тебя, старик.

ЖЕНЯ. Ну, спасибо! Не ожидал, чих-пых меня в рот… Приятно! Прям бабой себя чувствую. Сука, так ведь и задавишь к ебеням. Ну, пойдем, че тут стоять. Реквизит сюда давай, не жми. Ща, цветочки воот сюда… Сань, знакомься, это Ваня, напарник мой. А это - мой одноклассник, Сашка. Вы, бля, поцелуйтесь еще. Ну а теперь за стол, хули мы, как долбоебы, ждем тут тебя, уж давно бы бухнули. Вано, разливай, че ты как не родной сидишь.

ИВАН. Да эт запросто.

ЖЕНЯ. Ну, Санек, рассказывай, как жизнь? Чем занимаешься?

САША. Да я вот институт закончил, потом работал… хуй знает, где я только не работал… ща вот посылают на Урал. Инженерить там буду. А ты как?

ЖЕНЯ. Ну, мы институтов не кончали. Жизня у нас простая, стабильная… Смена – бухалово – смена… Эх! Так выпьем же за стабильность. Ух!

САША. Ух, ядреная водочка.

ИВАН. Ух…

САША. Жень?

ЖЕНЯ. А?

САША. А ты Машку не видел после школы?

ЖЕНЯ. Какую Машку?

САША. Ну, помнишь была такая, с восьмого класса с нами училась, ну я запал на нее, помнишь? Ну сиськи у нее еще большие были, и жопа, как персик, помнишь? Епт, Ярмолова фамилия у нее была. Блядь, в доме напротив твоего жила тогда!

ЖЕНЯ. А-а-а, так бы и сказал. Ярмолову теперь не узнаешь, она теперь с каким-то крутым мудаком трется. Отсосала у него, и теперь все у нее, блядь: шубы, машина, квартира…

ИВАН. Да, везет бабам: отсосала где нужно, дала кому надо и получила все, че  хочешь.

САША. Предлагаю выпить за блядей!

ИВАН. Ух!

ЖЕНЯ. Ух, водочка пошла нынче, хороша, сучка. Еще наливай, Вано, че-то мы засидели жопы.

ИВАН. Не вопрос!

ЖЕНЯ. Ой, бля, о блядях заговорили, я, епты, вспомнил… Сань, помнишь, мы в десятом классе вместе в лагерь ездили, в Крым. Нажрались тогда – это пиздец…

САША. Может, не надо, а?

ЖЕНЯ. …К бабам в палату пошли, а баб там не было ни хуя. К вожатому съебались, суки… Мы, блядь, поплелись к себе… Помню, я штаны-то случаем с трусами снял…

САША. Блядь, я сказал, заткнись, сука!

ЖЕНЯ. …А ты, сука, смотришь на меня так… Пидарюга…

ИВАН (смеется). Вы че, пидары, что ли?

САША. Да это у него шутки такие, блядь.

ЖЕНЯ. Ни хуя не шутки! Я, блядь, о том дне до сих пор вспоминаю! Я с бабами, бля, кончить не могу, а с тобой, сука, кончил! Я, еб твою мать, обдрочился весь, вспоминая о тебе!

САША. Еще слово, и я тебе ебало вскрою!

ИВАН (смеется) Вы меня уже оба заебали. Отсоси у него уже, и успокойтесь, петушары сраные! А я, блядь, подрочу в сторонке.

ЖЕНЯ. Вот, сука, точно. Я как вспомню, как ты сосал… Давай, Саня, блядь, по старой дружбе…

САША. Отъебись, блядь. Ща точно пизды получишь.

ЖЕНЯ (опрокидывая стол). Это ты, сссука, получишь, я тя выебу щас. Я тебя, сучара, люблю, люблю, понимаешь? (обнимает САШУ)

САША (вырывается). Бля, да не смешно уже, мудила, иди в пизду.

ЖЕНЯ. Ах ты тварь! Хули ты вертишься?! Ай, бля... Ах ты так! На те, сука, по еблу…

САША и ЖЕНЯ дерутся. ИВАН сидит на кресле.

ИВАН (комментирует). Во! Вот так, бля, так! Ух ты, епт… Весело тут, однако…

ЖЕНЯ поднимает с пола пустую бутылку, бьет ей САШУ по голове. САША падает.

ЖЕНЯ. Сосать он не будет, ты подумай, блядь. (ИВАНУ). Неси вон ту хуйню сюда! Неси, блядь, че расселся? Неси, а то и тебя уебу на хуй!

ИВАН приносит молоток.

ИВАН. Дай и мне, что ли, порезвиться…

САША. Ах…. Суки, мрази… А-а-а! Бляди…суки! АААААААААААА!

ЖЕНЯ. Хорошо ты его, красавчик...

САША. ААААААААААА!

ЖЕНЯ. Ух, как ты его, ебааать...

САША. ААААААААААА!

ИВАН. Ну ни хуя себе... у, сука, обмочился... фу, бля, воняет. Ну и че теперь с ним делать?

ЖЕНЯ. Ща,  ты посмотри за ним, а я принесу всю эту поебень. Как в старые добрые времена, братишка.

ИВАН. Давай быстрее, эта сука че-то не шевелится.

ЖЕНЯ. Да отхуярь его как следует, сразу, блядь, зашевелится.

САША. Ааааааа....

ЖЕНЯ. Смотри, бля, как надо. На, сссука!

САША. ААА!

ЖЕНЯ. На, блядь!

САША. ААААААААА!

ЖЕНЯ. Лежи, блядь!

САША. ААААААААААААААААА!

ЖЕНЯ. Видишь, че я говорил, по ебальнику получил и сразу в себя пришел.

САША. Нее наадоо...

ЖЕНЯ. Молчи, блядь! Все, в отрубе. Все штаны сука, испоганил. Так, сука, переворачивай его, переворачивай.

ИВАН. Ух, бля, тяжелая манда. 

ЖЕНЯ. Ну куда ты, блядь, ремень тащишь? Рви всю эту хуйню к ебеням!

ИВАН. Сам рви, гондон, блядь! Они мокрые, епт.

ЖЕНЯ. Ой, бля, можно подумать, ты не обоссывался никогда. Ладно, хуй с тобой, ща... Во!

ИВАН. Профессионал хуев... (САШЕ) Приступим, пупсик?

ЖЕНЯ. Ща, погодь... Во, готов!

ИВАН. Штык татарский, а не хуй!

ЖЕНЯ. Подержи-ка его, на всякий случай, а я пока тут его чуть-чуть взъебну, по старой дружбе.

ИВАН. Не, Женек, классно мы его уделали. Боров такой, пиздец, таких еще поискать нужно.

ЖЕНЯ. Ага, а ты жопу видел? Смотри какая: волосатая, ептыть, большая - редкость, чих-пых меня а рот, настоящая мужичья жопа! Ух…бля.... уф.... ой, сука, жопу не помыл, бля.....

ИВАН. Фу, бля,измазался, сука.

ЖЕНЯ. Да по хуй…ух…вот, пошел.... Ух, тугая какая, еле, сука, проходит, ты подумай! Пиздец! Ооох... Оооой! Ой! Ооооой! Аааааа! Аааааа! Ааааааай! Ааааааай! Ааааай! Ооооой! Мальчик! Ой! Не могу! Ой! Ой! Ааааааааа! Аааай!

ИВАН (мастурбируя). Еби его, еби…

ЖЕНЯ. Ооооой! Аааааа! Аааааа! Ааааааай! Ааааааай! Ааааай! Ооооой! Мальчик! Ой! Не могу! Ой! Ой! Ааааааааа! Аааай! ААААА!

ИВАН. Че, бля, кончил что ли?

ЖЕНЯ. Сука, бля, на меня мужик никогда не дрочил

ИВАН. Все, блядь, бывает в первый раз.

ЖЕНЯ. Подыхают тоже один раз, сучара.

ЖЕНЯ хватает с пола разбитую бутылку и бьет ей ИВАНА по лицу. ИВАН падает.

ЖЕНЯ. Я, бля, не Памела Андерсон, чтоб на меня дрочить.

Берет нож и отрезает член ИВАНА.

ЖЕНЯ. Ух ты, какая хуина! В самый раз…

Переворачивает тело САШИ. Вставляет отрезанный член ему в рот.

ЖЕНЯ. Розочка моя… Любовь моя…

Поднимает одну из рассыпанных по полу роз. Внимательно рассматривает ее. Поднимает еще одну. Отламывает стебель. Вкладывает бутон в рот ИВАНУ.  Другую розу сжимает в зубах. Танцует лезгинку. Танцуя, уходит за сцену.

Занавес

Вы никогда не задумывались над тем, что чувствуют проститутки? Каково это: каждый день торговать своим телом, дарить удовольствие другим, забывая о себе? Каждый день впускать в себя людей, которых ты видишь первый раз в жизни? Давиться чужой спермой, но улыбаться, ведь улыбка и дочиста вымытое тело – обязательные требования хозяина или хозяйки?

Говорят, мы живем в свободном обществе. Свобода. Равенство. Братство. Все вздор! Да, рабство исчезло из числа политических терминов. Тем не менее, это характерная черта нашего общества.  Проститутки – современные рабыни. Так было, есть и будет. У них нет жизни, нет будущего. Их могут избить, изнасиловать, убить – и никто даже не подумает защитить их. Наше разлагающееся общество больше печется о курсах валют и бесконечно пытается предотвратить мировую катастрофу. Катастрофа уже произошла. Но никто ее не заметил, потому что произошла она в соседней подворотне. Человечество всегда страдало дальнозоркостью.

***

Ольга лежала на диване. Рассматривала потолок. Ей нравилось смотреть на желтое пятно, растянувшееся над креслом, – напоминание о глухой старухе сверху. Это пятно напоминало ей слона. Ольга любила слонов.

Ольга с трудом поднялась. Взяла полотенце из шкафа. Пошла в душ. Упругие струи ударили по ее телу. Ольга заплакала. Вода смыла слезы.

- Ну че, пизда, опять дверь не закрыла?

Чужой голос вырывал из омута мыслей. Ашот. Она ненавидела его. Но ничего не могла сделать. Он давал деньги. Защищал ее. За это приходилось раз в два дня спать с ним. После тело пахло его потом и табаком.

Взгляд Ашота скользнул сверху вниз.

- Там мудак один позвонил. Через полчаса будет. Ты успеешь с ним поздороваться, - Ашот хлопнул себя по промежности. - Давай прямо здесь. – Он расстегнул молнию на ширинке. Пуговица не поддавалась. Ашот не любил джинсы.

_ Ашот, сегодня был тяжелый день. Я уже заебалась. Если ты хочешь, чтобы у нас появился еще один постоянный клиент, давай перенесем это на завтра.

Ашот оскалился. Застегнул молнию.

- Нет повести печальнее на свете, чем повесть о несделанном минете. Ладно, завтра отработаешь. Жди. Через полчаса приедет. Виктор зовут.

Ашот двумя пальцами поймал ее сосок. Сжал.

- Ай, бля, больно!

- Думала, в сказку попала?

Ушел. Ольга вышла из душа. Накинула халат. Побрела на кухню. Налила себе стакан яблочного сока. Она любила яблоки. Около ее дома, далеко-далеко отсюда, росли две яблони. Отец срубил их, когда умерла мама.

Ольга сполоснула стакан. Вернулась в комнату. Включила телевизор. Помехи. Опять отключили антенну.

Послышался скрип входной двери.

- Из энибади хиэ?

Марина. Обслуживает иностранцев. Она была единственной, кому работа доставляла удовольствие. Ольге она не нравилась.

У Ашота было всего четыре работницы. У каждой была квартира на девятом этаже в многоэтажке. Весь этаж принадлежал Ашоту. Там они и жили, и принимали клиентов. Марина – из соседней квартиры.

Марина тоже была в халате. В руке –  бутылка «Эталона».

- Водочки хочешь? – спросила Марина, потрясая бутылкой.

- Нет, спасибо. – Ольга предпочитала виски. Марина знала об этом.

- А че так?

- Настроение не то.

- Давай! Выпьем с горя, где же кружка…

- Марин, я не буду. У меня клиент еще.

- Ну так для азарту… Святое дело! – Марина протянула бутылку Ольге.

- Блядь, отвали. Вон иди Машке предложи.

- Ну и хуй с тобой. Мне больше достанется. – Марина приложилась к бутылке и осушила ее на четверть. – Эх, хорошо!

Раздался входной звонок. Дверь открылась. Вошел Ашот с высоким красивым мужчиной. Мужчина был в костюме. В руке держал портфель.

- Ух ты, ну и красавчики у тебя. Не то что мои толстозадые фрицы. Поделишься? – Марина подмигнула Ольге. Ашот недовольно скривился.

- Так. Марго – на выход. Счастливого отдыха. – Ашот пожал незнакомцу руку, пропустил Марину вперед и вышел. Ольга закрыла за ними дверь.

Посмотрела на клиента. Красивые, правильные черты лица, короткие русые волосы, голубые глаза. Высокий, стройный. Хороший одеколон. «Жизнь налаживается», - подумала Ольга.

- Меня Ольга зовут, - она не знала, с чего начать.

- Очень хорошо. Сразу к делу. У меня мало времени. Раздевайся и ложись.

Ольге не понравился тон Виктора. Она не любила, когда с ней так говорили. Ее отец был военным.

Нехотя она скинула халат, растянулась на диване. Выдавила из себя улыбку. Раздвинула ноги. Подмигнула Виктору. Виктор не заметил, он копался в своем портфеле. «Гондоны ищет», - подумала Ольга.

- У меня есть…

- Раком встань и не оборачивайся, - не отрываясь от портфеля, буркнул Виктор.

Ольга послушно выполнила. Она не любила анальный секс. Но Ашот любил постоянных клиентов.

Виктор достал из портфеля бейсбольную биту. Размахнулся и ударил Ольгу по голове. Бита с глухим стуком врезалась в кость, проломила череп. Ольга бессильно повалилась на диван. Виктор ударил еще раз. Кровь раскрасила биту и расползлась по подушке. Виктор недовольно повертел биту в руках, достал из портфеля пакет и бросил ее туда. Убрал пакет в сумку.

Поглядел на часы, затем – на тело Ольги. Улыбнулся. Сорвал с себя одежду. Член его уже поднялся. Виктор осыпал тело Ольги поцелуями. Долго ласкал языком маленькие розовые соски. Искусал ее большую грудь. Проник языком в высохшее влагалище. Переложил тело так, чтобы корпус лежал на диване, а ноги, согнутые в коленях, - на полу. Встал на колени. Взял в руки член. Вставил его в анальное отверстие. Судорожно задвигался. Входить в Ольгу было тяжело. Виктор вставлял в нее свой член снова и снова, пока усталость не взяла свое. Он остановился. Руки и член пахли калом. Виктор недовольно поморщился.

Он закинул тело Ольги обратно на кровать. Навалился сверху. Вошел в нее. Двигаться было неудобно. Сухая промежность больно сжимала член. Тело начало остывать. Это подстегнуло Виктора. Ему нравилось, как тело под ним медленно меняло температуру.

Сев на нее, Виктор расположил свой член между ее упругих грудей, сжал их в руках и начал медленно – а затем все быстрее и быстрее -  водить ими взад-вперед. Блаженство разливалось по его телу. Когда он почувствовал приближение оргазма, сжал член в правой руке и несколькими судорожными движениями заставил содрогнуться все свое тело.  Кончал он долго и обильно. Сперма забрызгала лицо Ольги, смещалась с кровью, застыла в слипшихся волосах.

Виктор окунул палец в капельку семени, смазал им влагалище. Потянулся у портфелю. Покопался в нем. Вынул небольшую баночку. В ней копошились гусеницы, тараканы, черви. Они наползали друг на друга, пожирали мертвых товарищей. Виктор задумчиво поглядел на Ольгу, а потом – на банку. Вынул было таракана, но передумал. Достал маленькую зеленую гусеницу. Двумя пальцами расширил отверстие Ольги. Поместил туда гусеницу. Она медленно поползла вглубь остывшего тела, оставляя остро пахнущий желтый след на розовой плоти. Виктор мечтательно улыбнулся. Закрыл банку. Убрал ее в портфель. Поспешно оделся. Поглядел на Ольгу. Махнул рукой и, тихо открыв дверь, вышел.

гордыня

сребролюбие

блуд

гнев

чревоугодие 

зависть

праздность